Ну наконец, сдали мы этот долбаный тест. Решили отметить такое замечательное событие, как полагается. Вот тут, моя подружка Помела, и предложила всей студенческой группой пойти в Show girls на стриптиз. Пэм – тихоня, а выкинула такой номер. Все наши мальчики с воодушевлением закричали:

– Браво, Пэм, браво!

Ну, чего мне было делать? Не долго думая, объявила, что я сама собираюсь сегодня там выступить. Есть в этом стриптиз клубе такое представление по пятницам, Amateur Night – любительская ночь называется, любая особа женского пола из зрителей, может выйти на помост и попробовать себя в стриптизе.

Тут такое началось! Крики, свист, визг. Девчонки пытались меня образумить:

– Смотри, Вика, муж твой узнает – кабы чего не вышло!

– Вы не заложите – никто ничего и не узнает. Ну – ка быстро обещайте никому ничего об этом не рассказывать!

Мальчики готовы были обещать все, что угодно, божились мамочкой, что все будет шито – крыто. Пэм сказала, что это я сейчас такая смелая, после экзамена, а вот вечером скорее всего, передумаю, но тоже обещала молчать. Кори и Сюзан – две другие девчонки, без вопросов согласились на мои условия. На этом мы разошлись, договорившись встретиться прямо возле стриптиз клуба на стоянке в девять вечера. Пэм и я поехали на моем Феррари ко мне домой, готовиться к представлению, остальные ребята отправились праздновать успешную сдачу экзамена, в бар на соседней улице.

– Ну и смелая же ты, Вика, я и перед мамой не могу совсем голая показаться – стыдно. А тут столько посторонних людей, смотрят на тебя, оценивают, сравнивают.

– Пусть сравнивают! – ответила я.

– Тебе с твоей фигурой, бояться нечего, – завистливо проговорила Пэм, оглядывая меня сверху вниз.

Мы уселись в машину и поехали.

– Пэм, ты рассказывала, что училась в частной католической школе для девочек, Заскочим к тебе, у меня есть идея.

Дома у Пэм нас встретил ее младший брат Крис, пятнадцатилетний школьник.

– Виктория, Помела, Привет!

– Привет, Крис, как школа? Девчонки не обижают? Крис фыркнул и отвернулся, ничего не ответив. Мы с Пэм поднялись наверх, к ней в комнату.

– У тебя должна быть школьная форма: клетчатая юбка до колен, светлая блузка, кофта с длинными рукавами, не так ли, Пэм?

– Да, у меня все это сохранилось, только зачем ты спрашиваешь?: А! Я поняла! Минуточку, сейчас достану, размер должен подойти. Пэм долго рылась в стенном шкафу. Наконец вытащила свою школьную форму.

– Неплохо сохранилась, нужно только погладить. Она притащила утюг и быстро, умело и аккуратно выгладила все.

– Есть ли у тебя что – нибудь из нижнего белья в этом же духе. Спросила я. Пэм выдвинула ящики из шкафа с бельем и стала перебирать содержимое.

– Гм, вот неплохая вещица, как раз подходит к нашему случаю. Я вытащила шелковые кникерсы – такие длинные панталончики с брыжиками снизу.

– Я выбрала лифчик на широких бретельках, с застежкой впереди – слава богу, грудь у Пэм была что надо еще в школе, мне подойдет, с размером проблем нет

– 34D.

– Пошли. Времени мало, мне еще нужно привести себя в порядок.

– Зачем тебе домой? У тебя уже есть все, что тебе нужно. Душ принять и переодеться можно и здесь, я тебя причешу и макияж сделаю.

– Меня не только причесать, но и постричь нужно, – проговорила я улыбаясь. Пэм не поняла сначала, где меня нужно стричь, потом догадалась, смутилась, покраснела.

– Чего уж, я тебя в эту историю впутала, буду делать теперь все, что положено, пошли в ванную.

– Принимай душ первая, – сказала я и усевшись на крышку туалета, подняла юбку и расстегнула застежки на чулках, медленно по одному, скатала чулки вниз на лодыжки, привстала, сняла платье через голову, скомкала его и бросила на столик. Пэм стояла в нерешительности. Я отвернулась, услыхала шорох снимаемой одежды, Пэм торопливо разделась и скользнула в кабинку душа. Я сняла лифчик, потянулась, вздохнула свободно. Расстегнула пояс, спустила до пола черные кружевные трусики, переступила через них. Повернулась к зеркалу. Из зеркала на меня смотрела молодая, длинноволосая брюнетка, гладкая, немного смуглая кожа, идеальной формы с широким основанием грудь, коричневые крупные соски, мягкая линия плеча. Ничего лишнего, но и ребра не светятся. Тонкая, гибкая талия, почти плоский живот, неширокие бедра. Повернулась в профиль: прямая спина, длинная гибкая шея, круглые полные ягодицы, стройные длинные ноги с тонкими лодыжками, как у породистой лошади. Аэробика, сауна, массаж – все это не было впустую: я откровенно любовалась собою и мысль о том, что сегодня всем этим будут любоваться много знакомых и совершенно незнакомых людей, будоражила и возбуждала меня.

Я отодвинула матовую, стеклянную дверцу и скользнула в кабинку к Пэм.

– Ой! Здесь мало места, – испуганно проговорила Пэм, отворачиваясь от моего взгляда. Ах вот почему Пэм не любит майки без рукавов, догадалась я, увидев густую растительность у нее подмышками. Волосы у нее на теле были густые, светлые, слегка рыжеватые.

– Ну, не бойся, я не кусаюсь, так быстрее будет, да и поможем друг дружке. – я намылила мочалку, повернула Пэм спиной к себе и начала тереть ей спину. Я начала с шеи, потом переместилась на плечи и лопатки, потом потерла ей бока, низ спины, хлопнула под конец ладонью по ягодицам.

– Поворачивайся передом, монашка, – Пэм повернулась ко мне грудью. Соски ее были напряжены – это сразу бросилось мне в глаза.

– У тебя интересная грудь, – сказала я Пэм, проводя пальцем вокруг перетяжки, охватывающей ее сосок,

– Никогда не видела такую форму не у негритянок. Она молчала, я же осторожно стала водить мочалкой вокруг и между ее грудей. Скользкие, налитые груди выскальзывали, из – под мочалки, тогда я стала помогать себе рукой. Пэм же все это время стояла не шелохнувшись, опустив глаза. Я подняла ее подбородок и неожиданно для самой себя поцеловала в губы. Пэм присела, выскользнула из моих объятий, открыла дверцу кабинки и закричала:

– Крис, мерзавец! Подлец! Негодяй!

Я выглянула, брат Пэм, Крис воспользовавшись тем, что мы оставили дверь ванной незапертой, незаметно проник сюда к нам и подглядывал за нами в щелку раздвижной двери кабинки душа. Пэм, накинув халат на мокрое тело, боролась с Крисом, пытаясь ухватить его за ухо. Вскоре ей это удалось, Крис морщился от боли но молчал, вырваться больше не пытался, стоял в углу, не поднимая глаз. Подглядывая за нами, он еще к тому и занимался рукоблудием, так как штаны его были расстегнуты и приспущены.

– Ну, чего же ты теперь не смотришь? Смотри, я не прячусь, проговорила я, подходя ближе. Но Крис не поднимал глаз, только сопел себе под нос чуть не плача.

– Родителям рассказать? Выпороть? Ну что же с ним делать – то будем? – спрашивала Пэм, сердито глядя на брата.

– Родителям всегда успеем рассказать, особенно, если он дальше будет плохо себя вести. Выпороть – не помешало бы, да жаль времени совсем нет. Пусть он лучше испытает то же, что только что испытали мы – стыд. Раздевайся, Крис, спускай штаны, а мы с твоей сестрой будем смотреть.

Крис молча стоял, втянув голову в плечи, и еще больше краснел. Он не двигался.

– Ну, нам некогда, так что двигай отсюда и готовься к разговору с родителями. – я приоткрыла дверь, и подтолкнула Криса к выходу. Он заартачился, не захотел идти, потом глянул на нас из – под лобья, промямлил срывающимся глухим голосом:

– А точно не расскажете?

– Посмотрим на твое поведение, может и не расскажем.

Крис вздохнул, стянул джинсы, расстегнул рубашку. Быстро стянул майку через голову, немного помедлил, и спустил свои белые хлопчатобумажные трусы до колен. В таком положении, не глядя на нас, он замер. Его писюн дергался в такт биениям сердца и вырастал на глазах, как в ускоренном кино растут и распускаются цветы. Крис совсем тихо заплакал. Пэм не выдержала и истерично закричала:

– Хватит, пошел отсюда, пошел вон!

Ему не нужно было повторять дважды, Крис подхватил одежду и мгновенно исчез за дверью ванной.

– Безобразие, гадкий мальчишка, гадкий мальчишка! – заплакала Пэм.

– Все нормально, успокойся, это возраст такой, мальчишки все такие, у него гормоны играют, день и ночь только о девчонках и думает. Была бы хорошая, любящая сестра, удовлетворила бы его любопытство.

– Ты это о чем? Угрожающе спросила Пэм.

– Ну там: книжку какую принесла ему, с картинками, про пестики и тычинки, – засмеялась я, – Пошли, времени уже совсем мало осталось. Приведи в порядок мою прическу.

Пэм постелила простыню на покрывало кровати и предложила мне сесть.

– Тебе где сначала?

Я скинула халатик и легла на простыню, лицом вверх.

– Давай сначала здесь. – и я широко раздвинула ноги. Пэм принесла ножницы, бритву, расческу, крем для бритья. Растительность у меня на лобке была обильна, девственно – нетронутая, но расположена симметрично и только в нужных местах. Мои срамные губы были практически лишены волос, почти не было волос и сзади, между ягодицами. Пэм превратила мой треугольник в продолговатый ромб, укоротила длину волос, побрила с боков, срамные губы и сзади.

– Что скажет твой муж, когда вернется? – спросила Пэм.

– Скажу, что хожу загорать в салон, а для бикини нужно убирать лишние волосы, – немного помедлив ответила я. – Пора одеваться, времени совсем мало, кстати, к этой форме необходимы пояс и чулки, что – нибудь консервативное. Хотя нет, подожди, давай иначе – телесного цвета чулки на липучках подойдут больше. Пэм поискала в шкафах и вытащила нужные мне чулки с кружевными резинками сверху.

– Вика, уже совсем мало времени, одевайся и поехали, я тоже буду одеваться. С этими словами Пэм ушла в ванную. Я же уселась на стул, собрала чулки в гармошку, натянула их, поправляя складки, сначала до колен, потом высоко на бедра. Липучки с внутренней стороны резинки держали хорошо, чулки не съезжали, и оставались хорошо натянутыми. Теперь лифчик, просунула руки в бретельки, выдохнула и застегнула застежку спереди, между чашечек. Лифчик плотно облегал грудную клетку, и не очень мешал двигаться. Так, теперь кникерсы, где тут перед, а где зад? Ага, вот так, Поправила кружева внизу, прошлась по комнате, высоко вскинула правую ногу, села в шпагат – нормально. Шелковая блузка, с кружевным воротничком под горлышко. Затем широкая юбка в крупную клетку, с поясом. Короткая, приталенная курточка с длинными рукавами, в тон к юбке. Расчесала у зеркала свои длинные волнистые волосы – я готова.

Пэм появилась из ванной в джинсах и облегающей кофточке с короткими рукавами.

– А ты чего, выступать сегодня не будешь? – засмеялась я. Пэм не ответила на мою шутку, посмотрела на часы, распахнула дверь комнаты, посмотрела на меня оценивающим взглядом:

– Может и ты не будешь? Не создавай себе лишних, проблем, ребята поймут.

– Ну нет, это нужно уже мне самой. Отступлю – сама себя уважать перестану.

Мы спустились вниз по лестнице, Криса нигде не было, видно от стыда спрятался куда – то. Пэм захлопнула дверь дома, положила ключ под коврик, мы уселись в мою машину и поехали в клуб.

Кори и Сюзан и четверо наших парней были уже там, внутрь не заходили, ждали нас на парковке. Дэйв, стройный блондин, мечта Пэм, помахал нам рукой. Мы помахали в ответ, подошли.

– Пэм, это твоя подруга из католической школы? Закричали девчонки, посмеиваясь над моим нарядом.

– Школьниц сюда не пускают, засмеялась Сюзан.

– Ну, что, не передумала? Спросил Ренди, веселый, никогда не унывающий, чуть выше среднего роста, голубоглазый красавчик.

– Пэм решила выступить вместо меня, – пошутила я. Пэм покрутила пальцем у виска,

– Ну уж нет, я еще не того!

– Может у нее грудь накладная, вот и боится, – попытался сострить Эд, особо ничем не выдающийся, среднего роста, не блещущий остроумием, тайный воздыхатель Пэм.

– Ты бы с ней в душ сходил – убедился бы, что у нашей крошки все натурально, даже слишком, – на последней фразе я многозначительно посмотрела на Пэм.

– Оставим Пэм в покое, она бедняжка покраснела от излишнего внимания, пойдемте вовнутрь, – предложил Стив, наш отличник и умница.

Мальчишки заплатили за входные билеты для всех, У нас проверили I. D. – всем ли по 18 лет. Внутри было темно и очень холодно. Посреди ярко освещенный помост, на нем установлена вертикальная перекладина, и худая, бледная девушка, в черном лифчике и трусиках, не очень ловко крутилась, держась руками за эту перекладину.

Зрителей было много, одни сидели за столиками рядом с помостом, другие стояли рядом у самой кромки. Свистами и аплодисментами публика пыталась поддержать осмелившуюся любительницу. К нам подошла официантка и объяснила, что мы не можем просто смотреть, а должны чего – то заказать. Я заплатила за пепси для всех. 10 баксов стакан. Здорово! Мы уселись за два свободных столика рядом с помостом. Рэнди вытащил десять долларов и стал махать ими, предлагая девчонке на помосте, Та подошла, стала на колени, неумело подвигала задом. Рэнди оттянул резинку ее трусиков и положил туда бумажку. Девушка встала с колен, послала Рэнди воздушный поцелуй и продолжила крутиться вокруг перекладины.

– Раздевайся совсем или слазь, – закричали два молодых бритых негра, что стояли рядом с нашим столиком. Девчонка сняла лифчик, обнажила тощие, немного отвислые груди, совсем немного походила в таком виде по помосту и ушла. Негры грязно выругались.

Я встала, подошла к стойке бара и спросила парня за стойкой, что нужно, если я хочу выступить.

– Помост свободен – выходи, – ответил тот.

В это время, на помосте, другая, уже не первой молодости, девица, почти без эмоций раздевалась, словно одна у себя в спальне. Стянула быстро всю одежду и стояла не двигаясь. Потом раскланялась, собрала свои вещи и не спеша скрылась в служебной комнате рядом с помостом.

Ну все, моя очередь. На слегка дрожащих ногах я поднялась на помост, вокруг, из темноты смотрят чужие лица, орущие, свистящие.

– Эй, школьница, иди сначала исправь двойки!

– Детское время кончилось, беги домой к папочке!

Спортивный азарт охватил меня. Я успокоилась мгновенно, собралась, и уже с легкостью продолжила игру. Испуганно оглядываясь по сторонам, застенчиво прикрывалась руками, сжимала коленки, то и дело оправляла юбку. Потом вдруг резко наклонилась, начала развязывать шнурок на туфле, вдруг, как ошпаренная вскочила, поправляя задравшуюся юбку, огляделась, успокоилась, нагнулась опять и продолжила снимать туфли, при этом выставив на обозрение кружевные кникерсы, обтягивающие бедра почти до колен. Два бритых негра захлопали в ладошки, свист усилился. Мои школьные занятия гимнастикой и балетом не пропали даром, я встала на руки, и широко раздвинула ноги в шпагате, зрелище должно быть было восхитительное – свист стоял оглушительный. Я перевернулась, изогнулась и медленно опустилась на ноги опять. Оправила юбку, делая вид, что мне жарко, расстегнула и сняла курточку, бросила ее в сторону столиков к нашим ребятам. Подошла к перекладине, правую ногу подняла высоко в шпагате, уперлась ступней в верху перекладины и выгнула спину. Юбка задралась, я опять встала на руки и медленно повернулась на пол оборота. Постояв так немного, развела ноги в шпагате, на мгновение замерла, и приземлилась на помост. Встала, встряхнула головой, разметав волосы. Начала расстегивать блузку, остановилась, посмотрела по сторонам, якобы убедилась, что никого вокруг нет и продолжила с застежкой, расстегнула рукава, вытащила руки, расстегнула и ослабила ремень на юбке и сняла блузку. Стыдливо прикрыла лифчик руками, затем закрыла ладонями лицо, посмотрела вокруг сквозь пальцы, кокетливо улыбнулась, потрясла бедрами, так, что юбка медленно сползла вниз. Развела руки в стороны, потянулась и переступила через лежащую на полу юбку. Молодой симпатичный мужчина помахал мне денежной купюрой и я, выгибаясь и извиваясь, подошла к нему, нагнулась, приблизила грудь к его лицу. Он засунул банкноту мне в левую чашечку лифчика. Я вернулась назад к перекладине, расстегнула застежку спереди лифчика, обняла себя за плечи, спустила бретельки вниз и резко распахнула лифчик. Повернулась, потрясла грудями, они задвигались, заколебались упруго. Я подняла лифчик, покрутила им в воздухе и бросила, он улетел в темноту. Я осталась лишь в чулках и старомодных кникерсах. Сделала еще переворот в сторону через голову на руках, немного задержалась в верхней точке, развела ноги и приземлилась.

– Все снимай! – Кричали возбужденные зрители. Покажи нам твою штучку!

Я слегка приспустила резинку вниз, нагнулась, выставила зад, обернулась, покрутила им из стороны в сторону. Потом подтянула резинку на место. Уже несколько зрителей, облокотившись на помост, махали бумажками и подзывали меня. Я приблизилась к краю, стала на колени и выгнулась назад. Один из негров оттянул верхнюю резинку и сунул мне деньги под нее. Другой, стоящий рядом засунул купюру под нижнюю резинку. Я переместилась к другой группе. Сразу несколько парней протянули руки и засовывали мне деньги под резинки. Когда никого с деньгами в руках больше не осталось, я вернулась на середину, постояла на слегка согнутых ногах, покачивая грудью и бедрами, затем медленно, покусывая губы и закрыв глаза, стянула кникерсы сначала до колен, постояла так, прогнувшись задом, повернулась, согнулась пополам, спустила их совсем, переступила через них и толкнула ногой прочь. Я стояла перед разгоряченной толпой в одних чулках телесного цвета и мне не было стыдно своей наготы. Я упивалась своей властью, зрители неистовствали, я смотрела им прямо в глаза, не прячась, не скрывая ничего. Я чувствовала себя легкой и упругой, мне казалось, что я способна взлететь. Непередаваемое чувство очищения и освобождения пронзило меня насквозь. Вот она, истинная свобода! Никаких условностей, комплексов, морали – все позади, в прошлой жизни. Я опять встала на руки и очень медленно, выставляясь полностью на всеобщее обозрение, развела ноги в шпагате. Перебирая руками, повернулась вокруг и плавно опустилась на помост. Сидя, свела ноги вместе, подтянула колени к груди, положила на них голову и закрыла глаза. Представление закончено. Вот тут – то я обнаружила, что сижу на мокром. О! Мой боже! Я совсем выпустила из виду то, что мокрею, как какая – нибудь школьница – мокрощелка! Какой конфуз! Совершенно непрофессионально! Скорее вниз, долой с глаз! Я вскочила, спрыгнула с помоста и голая побежала в служебную комнату рядом. Захлопнула за собой дверь, уселась на стул перед зеркалом, посмотрела на свое отражение и вдруг рассмеялась от души.

В дверь постучали.

– Кто там? – крикнула я.

– Это я, Пэм, – послышалось из – за двери.

Пэм принесла мою одежду и деньги, которые я только что заработала:

– Почти 500 баксов! Пэм, как тебе это нравится? Пятнадцать минут и такая куча денег!

– Ну, тебе – то это ни к чему, твой муж дает тебе более чем достаточно!

– Достаточно не бывает никогда и потом эти деньги заработаны и нравятся мне больше. Я привела себя в порядок, оделась, и уже собиралась уходить, когда вновь постучали. Это оказался хозяин заведения. Он прямо, без лишних слов предложил мне работать у него. Я отказалась. Он все же оставил мне свою карточку, на случай, если я передумаю.

– Она не передумает, – за меня ответила Пэм.

– Кто знает, кто знает, – глубокомысленно произнес хозяин клуба, выразил мне свое восхищение еще раз, и удалился.

Я завернулась в плащ, который предусмотрительно принесла с собой Пэм, и мы выскользнули в зал, потом быстро прошли мимо помоста, где очередная дебютантка раздевалась на глазах у зрителей и вышли на улицу. Было уже совсем темно, немного прохладно и сыро. Я завела машину, Пэм уселась рядом со мной, и мы поехали.

– Пэм, давай позвони своим, скажи, что ты будешь сегодня ночевать у меня, – попросила я и протянула Пэм свой телефон. Пэм поколебалась немного, но согласилась, и мы понеслись по улицам ночного города, среди огней рекламы, блестящего сырого асфальта и запаха свежести.