Детство, проведенное в атмосфере 90-х, было не совсем обычным. Отсутствие отца, постоянная нехватка денег, и мама, вынужденная работать на нескольких работах, чтобы обеспечить нас. Я часто оставался один дома, или же, моя мама была вынуждена брать меня с собой на работу или на вечеринки к своим знакомым. Я был её постоянным спутником, тенью, которая наблюдала за её жизнью.

Я видел грусть и одиночество в её глазах, и хотя тогда, будучи ребенком, я не мог в полной мере оценить ситуацию, сейчас я многое понимаю. Я понимал, что она старается изо всех сил, но ей тяжело, и её сердце тоскует.

В один из будних дней мама взяла меня с собой на работу. Она работала уборщицей в больнице. Она была молодой и красивой, но, как и многие в то время, лишилась работы и была вынуждена устроиться туда, куда брали. Там у нее были подруги-коллеги, такие же, как и она, простые женщины, обсуждавшие всё на свете. Я помню их разговоры о мужчинах, о знакомствах по объявлениям в газетах, которые были тогда аналогом сайтов знакомств. Это был их маленький мир, где они делились своими надеждами и разочарованиями.

У меня в этом техническом помещении был свой угол, но сидеть там, слушая их разговоры, было невыносимо скучно. Поэтому я предпочитал проводить время на территории больницы, пока мама наводила порядок в кабинетах. Меня особенно тянуло в один кабинет – кабинет какого-то начальника. Мама проводила там особенно много времени, особенно под конец рабочего дня. Это был мужчина старше моей мамы, солидный, с низким голосом и суровым взглядом. Мама, казалось, его побаивалась или, по крайней мере, стеснялась. Она опускала глаза, тихо отвечала на его вопросы. Были моменты, когда я видел, как она мыла окна в его кабинете с улицы, и я, восторженно улыбаясь, отчаянно махал ей рукой.

Всё это в целом создавало для меня какой-то особенный мир, где переплетались тоска и надежда. Я видел, как мама тяжело трудится, как старается создать нам сносную жизнь, а еще я видел, как она мечтает о любви и счастье, ищет их в газетах, в разговорах с подругами.

Это был мой мир, мой мир, увиденный глазами ребенка. Мир, где мама – это и сильная, и слабая одновременно. Мир, где одиночество соседствует с надеждой, а будничные уборки оборачиваются попытками отыскать что-то хорошее в своей жизни. И сейчас, много лет спустя, я с грустью и теплотой вспоминаю те дни, наполненные маминым одиночеством, её надеждами и моим детским любопытством.

Моя детская память, подобно старому фотоальбому, хранит не только яркие моменты счастья, но и темные пятна неловкости и страха. Одно из таких пятен связано с работой моей мамы, одинокой женщины, вынужденной трудиться уборщицей в больнице. Там был кабинет начальника, где мама особенно тщательно наводила порядок. И именно в этом кабинете я стал свидетелем сцен, которые, как мне кажется, навсегда изменили моё детское восприятие мира.

В этот кабинет, почему-то, меня тянуло магнитом. Может быть, это была аура власти, витавшая вокруг этого человека, а может быть, детское любопытство, которое всегда притягивает к запретному. Так или иначе, я часто оказывался в этом кабинете, пока мама занималась своими обязанностями.

В первый раз это произошло случайно. Я просто тихо зашёл, не ожидая ничего особенного. Мама, как обычно, убирала и меня не видела, а начальника не было. Я залез в дальний угол кабинета между шкафом и шторами, что бы напугать маму, но что то явно пошло не по плану.

И тут, словно в замедленной съёмке, я увидел, как дверь кабинета резко открылась. Начальник вошел, и его поведение было каким-то другим, каким-то чужим. Он едва заметно ухмыльнулся, посмотрев в сторону, где мама вытирает пыль с полок. Обернулся назад, высунулся из проёма в коридор и тихо закрыл дверь повернул ключом.

Моей первой реакцией было желание убежать, но ноги словно приросли к полу. Я в испуге стоял смотря в щель между шкафом и шторой, надеясь, что меня не заметят. И именно там, в пыльном пространстве, я стал невольным свидетелем сцены, от которой кровь застыла в жилах. Я не понимал, что это было, но чувствовал всем своим детским нутром, что это что-то неправильное, что-то ужасное.

Он подошел сзади и задрал маме белый халат, как то деловито скатав его. Затем так же по обыденному спустил её трусы до колен и шлёпнул по попе. Это было так страшно и пугающе, что я инстинктивно закрыл глаза, зажмурился так сильно, что аж искры из глаз посыпались. Мама стояла по прежнему вытирая пыль, когбуд-то ничего не произошло. Уныло со спущенными трусиками до колен.

— Забыла, какую форму одежды используют в этом кабинете? - негромко сказал он и плюхнулся в своё кресло.

Мама обернулась к нему в пол оборота и натянула трусы, поправив халат. Что то очень не громко сказала. Я не разобрал слов, но увидел, что ему это не понравилось.

— Слушай, тебя тут никто не держит я много раз говорил тебе вон дверь! Но думай о последствиях! - деловым тоном ответил он ей и стал куда то звонить.

— Спускай трусы! - скомандовал он - И забирайся на подоконник !

Мама послушно сняла трусики, положила их на край стола. И забралась протирать окна в халате под котором ничего не было. Прошло минуты три. Начальник, пообщался по телефону, писал что то в журналы, а с боку от него протирала окно стоя на подоконнике моя мама без трусов.

— Показывай! - снова скомандовал он

Она нагнулась к ведру с водой, что бы смочить тряпку, халат при этом слегка приподнялся и начальнику наверное открылся вид голых прелестей мамы. Он внимательно по хозяйски заглянул под халат, задрав его рукой. Но то, что он увидел там, видимо его не полностью удовлетворило.

— Шире ноги! - командным низким, скрипящим голосом приказал начальник.

Мама протерла окно, нагнулась вновь и послушно приняла нужную стойку, расставив ноги на ширине плеч. Мужик посмотрел еще разок под мамин халат и параллельно продолжил, что то писать в свой журнал.

— Присядь пониже! - очередная команда и между делом ответ на звонок по телефону.

Я плотно закрыл рот руками, чтобы меня не нашли по учащенному дыханию, чтобы не стать участником этого кошмара. Я ничего не понимал. Зачем он это с ней делает? И почему она ему не сопротивляется? Вопросы сыпались один за другим. Волнение и стыд за маму нарастал

Тем временем, начальник привстал с кресла, попросил еще раз нагнуться и полуприсесть над подоконником,  направив свою лысую голову прямо под халат маме. Там он покрутил головой, издал какие то хлюпающие звуки и мычание. Мама при этом смотрела грустно в окно в этом полу-присевшем состоянии с выпяченной попой,   одной рукой держась за ручку окна, а второй хаотично работая тряпкой по стеклу.

— Ах какая грязненькая, пахучая девчонка! - послышалось из под халата мамы.

Он задрал ей полностью халат на спину и стал лицом тереться о мамину промежность, надавливая ей массивной рукой на спину, как бы заставляя сильнее прогнуться.

— Ох какая шмонька сочная! - прохрипел он - Нравится показывать жопу А ? - нарочито вопросительно и громко обратился он, повернувшись к маминому лицу 

— Нравится.. - тихо сказала мама 

Начальник вновь вернулся к своим журналам и карточкам. Что то сосредоточено отмечая в них. Мама продолжила мыть окно еще некоторое время, пока лысый урод не вышел из кабинета. Затем мама сползла с окна. Забрала своё белье, вышла и закрыла дверь на замок.

Я стал переживать свой первый шок, свое первое столкновение с реальностью, которая оказалась гораздо более мрачной и пугающей, чем я мог себе представить. Конечно мне пришлось открыть окно, которое так тщательно намывала моя мама и покинуть кабинет. Всё произошло на автопилоте. Я даже не заметил, как я это сделал. Это мне показалось такой мелочь, по сравнению с той картиной, что я наблюдал. И именно с того дня мой мир перестал быть таким простым и понятным, как раньше. Мир раскололся на две части - светлую и темную, и я понял, что иногда, даже в самом обычном месте, может произойти нечто такое, что навсегда изменит твою жизнь.