Прошло уже тридцать лет, а я до сих пор вижу его глаза, огромные и ясные голубые глаза Джорджа Доусона, его улыбку, которая всегда казалась мне чересчур смазливой, и слышу его заливистый смех. Я часто вспоминаю, как летом мы наперегонки мчались на стареньких велосипедах к большой про – точной реке, которая оставалась холодной даже в самый жаркий день. Там, побросав велосипеды, мы забирались на наше огромное старое дерево, и устроившись на самом удобном толстом суку, мы часа – ми сидели, рассказывая друг другу удивительные истории и делясь секретами. Сколько нам тогда было – десять, двенадцать? И не вспомнить уже. А наше дерево все стоит на том берегу, я был там недавно – нужно было о многом подумать, многое вспомнить. Я давно женился, уже старею потихоньку; моему старшему сыну столько же, сколько было тогда Джорджу (кстати, его и зовут так же). Я – Марк Олдфилд. Джордж был моим лучшим другом, и в память о нем я пишу эти страницы.

***

Уроки в среду закончились позднее обычного, и теперь школьники нетерпеливо толкались в раздевалке, стремясь поскорее покинуть школу и заняться своими обычными делами. Кругом стоял невообразимый шум. Джордж неспеша одевался, глазея в окно на школьный двор, ярко залитый солнечным светом и наполненный щебетом высыпающей из дверей школы детворы. Строгие серые стены этого частного учебного заведения не казались такими унылыми теперь, когда вечернее солнце раскрасило их в нежно – розовые и золотисто – оранжевые тона, а весенний теплый ветер игриво шелестел в позолоченных солнцем кудрявых макушках гигантских вековых тополей и развесистых каштанов. Марк, уже одетый, подкрался, ткнул его в спину и крикнул : Эй, парень!Ну, ты идешь?

– Иду, – ответил Джордж, на ходу застегивая курточку. Мальчики спешно вышли из школы, чтобы немного поболтать по дороге. Они собирались сегодня сгонять на велосипедах к реке, чтобы покормить рыжих проворных бельчат, которые всего лишь пару дней назад начали выбираться из гнезда, пока их пушистые родители занимались добычей пропитания. Джорджу безумно нравились их чрезвычайно милые, хитрые остренькие мордочки. Марк шел и пинал облезлым ботинком помятую жестяную банку от Кока – колы. Его мягкие волосы цвета спелой пшеницы выбивались из – под потертой синей бейсболки с эмблемой школьной футбольной команды.

– Слушай, наша команда играет завтра с Честерз, приходи, посмотришь. – сказал Марк, и в его выразительных карих глазах блеснул озорной огонек. Он стремительно пнул банку под новенькие начищенные ботинки Джорджа так, что тот едва не упал. Марк подхватил своего друга за воротник куртки и, поставив на ноги и рассмеялся:

– Ну когда ты, наконец, среагируешь хотя бы на одну подачу?Никогда не видел такого безнадежного растяпу, как ты. Ну что бы ты без меня делал?

– По – крайней мере не растянулся бы не дороге. Ну не нравится мне твой футбол!Лучше бы ты в гольф играл или хорошую музыку слушал; – проворчал Джордж. Впрочем, он не сердился на Марка. Они шли домой по шумной широкой улице, изобилующей различными лавочками и магазинчиками и пестрящей рекламными вывесками, яркими зонтиками уличных кафе и манящими афишами кинотеатров. Марк любил останавливаться у таких афиш, на которых красовались страстные полуобнаженные красавицы в объятиях мужественных джентельменов, в большинстве своем жгучих усатых брюнетов. А Джордж больше предпочитал те, с которых на прохожих злобно скалился какой – нибудь бледный Дракула или чудовищная акула со следами человеческой крови на страшных зубах. Но спорить из – за вкусов им не приходилось, потому что тринадцатилетних оболтусов не пускали на взрослые фильмы. Правда, они все равно ухитрялись беспрепятственно смотреть большинство подобных новинок у Марка. После школы мальчишки постоянно торчали у него дома. Его родители вечно пропадали на работе, припрятав перед уходом все то, что не должно было попасть на глаза падкого на запретные плоды мальчишки. А Марк, притащив с собой после школы приятеля и отправив младшую сестренку к подружке, доставал из давно обнаруженного им тайника запретные кассеты и журналы, и, чрезвычайно довольный собой, спокойно смотрел в компании Джорджа на голых красавиц или на жуткие кровавые сцены. А потом они вдвоем складывали позаимствованные вещи в тайник, настолько точно распологая их в былой последовательности, что их искусству позавидовал бы любой детектив. Подобные фильмы их чрезвычайно забавляли. Это была их с Марком тайна. А потом Джорджу снились кошмары, и его родители все не могли понять, почему их спокойный, уравновешен – ный, благополучный мальчик частенько спит при включенном свете. Зато Марку все чаще снились сны совсем другого содержания. Подобное самообразование очень скоро принесло свои плоды – уже через год он вовсю увивался за девочками, а чаще они сами увивались за ним, потому что Марк был одним из лучших футболистов школы. Кроме того, он выглядел довольно развитым физически для четырнадцати лет, в отличае от Джорджа, который благодаря изиащному сложению, слишком смазливо – му для мальчишки лицу и огромным печальным голубым глазам, сияющим из – под отросших темных локонов, больше походил на девочку. Фильмы, которые они смотрели с Марком, он находил забавны – ми, но не более. Как и отношения с девочками. Марк по – дружески посмеивался над другом, считая, что он не дорос до девочек или просто стесняется их. И уж полное недоумение у него вызывали обиды Джорджа, если он отправлялся гулять с подружкой. "Ты, как собака на сене, ни себе, не людям!" – возмущался он, глядя на расстроенного чуть ли не до слез друга;"Сколько раз я предлагал тебе пойти на двойное свидание? Ты всегда отказываешься, а потом обижаешься!" Джордж и сам себя не понимал, он только чувствовал, что девочки ему совершенно безразличны и что он отчаяно ревнует к ним Марка, который стал таким красивым!Марк был самим совершенством в глазах Джорджа – прирожденный лидер, смелый, сильный, отчаяный, и... красивый!Он выглядел старше своих четырнадцати лет, в то время как Джорджу можно было дать не больше двенадцати. После тренировок, в душе, он все чаще завороженно смотрел, как Марк встряхивает мокрыми белокурыми волосами под прохладными упругими струйками душа; все чаще он не мог оторвать взгляда от загорелого тела с начавшими угадываться в его мальчишеской гибкой фигуре мускулами ;любовался его стройными ногами и... Джордж с ужасом понял, если Марка тянет к девочкам, то его тянет к Марку. Желание проснулось в нем, но не так, как у всех его сверстников. Он понял, что для него привлекательно только мужское тело и что он не иначе как влюблен в Марка. Вместо желания обладать женским телом он хотел, чтобы им обладали;он сам хотел принадлежать мужчине. Во всяком случае, он так чувствовал, и ничего не мог с собой поделать. Эти мысли шокировали и пугали его, а желание быть девочкой с каждым днем усиливалось, и вскорее он начал совершенно подсознательно, а затем и сознательно перенимать и копировать их поведение. И тогда Джордж понял, что он – самый настоящий гомосексуалист. Одна только мысль об этом казалась ему невыносимой – он боялся и думать о возможной реакции родителей, Марка, однокласников и всего мира на подобный факт. Джордж хорошо знал, как большинство людей относятся к геям. Но самым трудым было признать себя, Джорджа Доусона, извращенцем. "Как только все узнают, они навсегда вознинавидят меня, все. Я останусь один, наедине со своим горем. Уж лучше держать это за семью замками и никогда, никогда не снимать маску!" – думал Джордж, и его сердце разрывалось от боли и страха. Всеми силами он старался перебороть и скрыть свою порочную наклонность, которая наоборот, усиливалась с каждым днем. Особенно трудно ему было с Марком. Джордж больше не мог выносить его близости, его дружеских тычков и похлопываний, а еще хуже – его отношений с девочками. И тогда он стал избегать Марка. Марк, абсолютно теряясь в догадках, всеми силами старался выяснить, что происходит с другом, но тот постоянно отталкивал его и последнее время даже не желал видеть. Видя, что от его стараний Джорджу только хуже, Марк решил пока оставить его в покое. Так продолжалось довольно долго. До того дня, когда во время тренировки Джордж повредил ногу. Ему на помощь поспешил учитель, и Марк, который не спускал с него глаз всю игру. Осмотрев ногу, учитель сказал: – Что – то не нравится мне твоя нога, парень. Ну – ка, пошевели ей. Джордж попробовал сделать это, но боль была слишком сильной. Он сидел на скамейке и безразлично смотрел на поврежденную ногу. Марк стоял рядом и ждал указаний. – Марк, Джордж, одевайтесь и немедленно отправляйтесь к школьному врачу, пусть он осмотрит ногу. Мне нужно вернуться на поле. Когда учитель наконец удалился, Марк присел рядом с Джорджем. С минуту они оба молчали, не зная, с чего начать. Марк посмотрел на Джорджа, который уставился в пол и смущенно молчал. – Ты слышал?Пойдем – ка, парень, – решительно сказал Марк и помог Джорджу встать, дав ему руку. – Марк, по – моему не стоит, нога не болит; – попытался возразить Джордж. – А по – моему, ты едва идешь, и у тебя нет никакой необходимости обманывать меня. Какого черта ты чудишь? – разозлился Марк. Он буквально приволок Джорджа в душ и плюхнул на лавку. – Ну что с тобой происходит, Джордж?Неужели ты считаешь, что я такой дурак и не вижу, что с тобой что – то не так?Мы же лучшие друзья, Джордж!Ну почему ты мне не доверяешь? – сказал Марк, придви – нувшись нему. Джордж поднял глаза: – Я доверяю тебе, Марк. Ты мой лучший друг. Ты всегда был для меня лучшим... – Ну, тогда все в порядке. Сам решишь, когда рассказать. Подожди, дай я сам посмотрю – сказал Марк, устав допытываться. Он уселся на корточки перед другом и начал прощупывать повреждение. – У меня уже было что – то вроде этого год назад, я наложу тебе эластичный бинт, у меня есть с собой. – сказал Марк и почувствовал, как вздрогнул и напрягся Джордж от его прикосновения. – Ты чего это шарахаешься, как от чумы? – удивился он, внимательно посмотрел на друга, достал бинт и начал бинтовать ему ногу продолжая сосредоточенно наблюдать за Джорджем, который готов был сквозь землю провалиться от стыда. И вдруг голове Марка молнией промелькнула догадка. – А теперь ты можешь потихоньку ходить. Раздевайся и иди под душ!Ну, что ты на меня уставился? – скомандовал он. Джордж, как послушный ребенок, снял одежду и отправился под душ. – Ты чертовски смазливый, Джордж. Почему тебе не нравятся девчонки?; – спросил Марк и провел тыльной стороной ладони по животу друга, потом хлопнул его по ягодицам, почти уверенный в своей догадке. – Не трогай меня, не трогай, пожалуйста, Марк! – взмолился Джордж, едва не плача от стыда. Марк пристально посмотрел на Джорджа и, встретив горящий взгляд огромных голубых глаз, сказал: – Хорошо, я не буду, только не волнуйся. И, стащив влажную форму, совершенно обнаженный, встал под чуть теплые струи, нежно обвивающие его прекрасное тело. Джордж уже ничего не мог поделать с собой, и ему хотелось убежать, пусть даже таким вот голым и беспомощным;только бы он не увидел его позора! Он уже рванулся к двери, но Марк вдруг резко повернулся, в два прыжка догнал его, остановил, взяв за плечи и тихо спросил: – Ты можешь сказать мне, что с тобой происходит, Джордж? Скажи мне, я же твой друг и останусь им, что бы это не было, понимаешь? Джордж стоял, ослабший и дрожащий, опустив голову и спрятав глаза, которые застилали слезы и жгучий стыд. Марк опустил глаза и увидел то, что бедный Джордж так отчаянно старался скрыть. – Ты так и не скажешь мне правду, Джордж?Говори, черт возьми! Он пару раз встряхнул его, и, поняв, что ничего не добьется от парня, сказал: – Хорошо, тогда я сам скажу: ты гей. Ну конечно же, как же я раньше не догадался... Из глаз Джорджа брызнули слезы, и он, жалобно всхлипывая, сказал: – Я не мог сказать тебе об этом, не мог... Я и сам не знал!Ты.. ты теперь ненавидишь меня? – Ненавижу?За что?Ты дурак, Джордж, это не твоя вина! Джордж, я по – прежнему твой друг, слышишь?Я всегда буду твоим другом, ты должен знать. – говорил Марк, встряхивая всхлипывающего Джорджа. – Просто не говори об этом никому. Я никогда не делал ничего, ну, ты понимаешь.... – Разумеется. Успокойся. В общем – то, я не так уж удивлен тем, что... Ну, ты всегда был слишком смазливым, и потом, никаких отношений с девчонками, и... ну, все такое. Чего стоит один твой взгляд, когда я тебе ногу бинтовал!Слушай, Джордж, да на свете полно голубых, не один же тытаким уродился... В общем, не расстраивайся. Да брось ты рыдать!Это не конец, все наладится, поверь мне! Нога вскорее зажила. Влюбленность ушла так же незаметно, как и пришла. Марк хранил секрет и никогда больше не упоминал о том, что знает. Он остался для Джорджа очень близким другом, готовым прийти на помощь в любую минуту. Однажды вечером, возвращаясь от Марка, Джордж увидел гея, переодетого в женское платье. Он еще никогда не встречал настоящего гея. Этот человек – такой же, как я! – пронеслось в его голове, и Джордж незаметно последовал за ним, движимый любопытством. Долго идти не пришлось – пройдя всего пару улиц, гей вошел в дверь ночного клуба. Джордж не решился последовать дальше. Он только заглянул в переливающуюся неоновыми огнями витрину с осторожностью молодого зверька, почувствовавшего запах приманки. С тех пор он стал втайне наряжаться в женскую одежду и сам себя за это ненавидел. Джордж начал отпускать волосы, и никто этому не удивлялся, зная его одержимость современной музыкой, как и у большинства мальчиков его возраста, и не подозревая об истинной причине. Наряжаясь и глядя в зеркало на собственное отражение, он с удивлением обнаруживал, что его невозможно отличить от девчонки. В небольшой английский городок пришла солнечная и ветренная весна. У Марка появилась любимая девочка, с которой он проводил все время. Любовь была повсюду – на каждом шагу можно было встретить прогуливающиеся, держащиеся за руки и целующиеся влюбленные пары. Вся природа была пропитанна любовью – даже у каждого животного и птицы была своя пара. Глядя на пробуждение природы и на любовь, царившую повсюду, Джордж чувствовал себя изгоем, которого любовь всегда обходит стороной. Он так хотел любви, но не знал, где ее искать. Вообще – то знал. Но не был уверен, что найдет в подобном непристойном заведении свою половинку, а не партнера для секса. Он еще никогда не чувствовал себя настолько одиноким и несчастным, в одиночку влакущим тяжкий груз своей постыдной тайны. Жизнь в маске становилась невыносимой, и однажды вечером он ушел, чтобы найти то, в чем так нуждался.

***

В тот апрельский вечер Джордж, как, обычно, надежно заперся в своей комнате, достал пакет с одеждой, и начал неторопливо одеваться. Все происходило, как будто в странном замедленном сне – он подошел к зеркалу, с замирающим сердцем нарядился в одежды, которые потрясающе подходили его голубым глазам. Последним штрихом были губная помада, тени и тушь, которые сделали его совершенно неотличимым от какой – нибудь очаровательной девчушки. Расчесав напоследок свои восхитительные темные локоны, Джордж незаметно выскользнул из дома. Ему вслед донесся голос матери, очевидно, с каким – то вопросом, но для мальчика это было уже неважно – он торопливо шел по той самой улице, по которой столько раз ходил в школу, но это было так давно... или вчера? Вечерний город переливался сотнями разноцветных пульсирующих огней проезжающих машин, мигающих светофоров и горящих мягким заманчивым светом витрин магазинов и ночных клубов. Наизусть выученные вывески и афиши мелькали в обратную сторону, как кадры прокручивающегося назад фильма. Уютно горели окошки домов благополучных горожан, которым и думать то не пристало о таких вещах, о которых сейчас думал стремительно удаляющийся от дома мальчик в наряде гомосексуалиста. Нет, лучше сейчас не думать, а постараться поскорее добраться до того самого ночного клуба. Джордж прибавил шагу – теперь он почти бежал. На повороте он увидел Сида, который остановился поболтать с другом. Сид учился в параллельном классе с Джорджем, и увидев его в подобном одеянии, он от неожиданности разинул рот и только через несколько секунд окликнул мальчика, но тот уже бежал в конце улицы и не слышал его. Когда наконец Джордж увидел пеструю неоновую вывеску ночного клуба, он остановился, чтобы перевести дыхание и немного унять бешенно колотящееся сердце, которое, казалось, вот – вот выпрыгнет из груди. Джордж умирал от страха. Только сейчас он заметил, что весь дрожит. Из дверей заведения доносилась музыка и смеющиеся возбужденные голоса. Огни двигались, мимо стремительно проносились машины, а небо, усыпанное россыпью мерцающих звезд, будто качалось. Джордж еще никогда не видел столько звезд. Все это составляло какую – то странную вращающуюся ночную карусель, от которой Джорджа слегка подташнивало. На минуту все закружилось перед его глазами, он почувствовал слабость в ногах и ему показалось, что вот сейчас все погаснет ;но это ощущение быстро перегорело и его чувства еще более обострились. Он все еще в нерешительности топтался у порога клуба, бледный, испуганный и дрожащий, когда вдруг услышал осторожные шаги сзади. Джордж стремительно повернулся, взметнув поток блестящих вьющихся волос, и его взгляд встретился с мягким взглядом карих глаз человека, одетого в темно – серый элегантный костюм и легкий плащ. Он был очень красив, высок и широкоплеч, намного крупнее маленького хрупкого Джорджа. Он стоял и в упор смотрел на мальчика. Джордж перевел взгляд с лица незнакомца на роскошный черный Линкольн, ожидающий этого человека, и метнулся в сторону, чтобы уступить незнакомцу дорогу, но тот поймал холодную дрожащую ладошку мальчика. – Куда ты, малыш, подожди, не бойся; – ласково сказал он. – Я не причиню тебе вреда, обещаю. Тебя там ждут? – спросил незнакомец, кивнув на дверь клуба и не сводя с мальчика глаз. Джордж отрицательно помотал головой – он был слишком напуган, чтобы разговаривать. Мужчина уловил это. Он мягко коснулся нежной теплой щеки мальчика и приподнял его голову, заглядывая в его огромные голубые глаза, в которых, как в зеркале, отражалась какая – то невообразимая смесь – страх, страдание, чистота и невинность, а где – то в глубине всего этого затаившийся тлеющий огонек порочности. Взгляд незнакомца окинул с ног до головы это восхитительное создание – его изиащную хрупкую фигурку, нежное, детское, прекрасное личико мальчика с парой восхитительно красивых голубых глаз в обрамлении длинных черных ресниц, его роскошные густые локоны до плеч. – Да ты совсем ребенок... Как тебя зовут, дитя? – спросил он, совершенно очарованный его красотой, все еще продолжая держать маленькую изиащную ладошку. – Джордж. – сглотнув, прошептал мальчик, дрожа от переживаемого страха и нервного возбуждения. – Ты очень красив, Джордж. Почему ты дрожишь – ты боишься меня? – спросил незнакомец, склоняясь над ним. Джордж опять отрицательно покачал головой. – Но ты напуган. – сказал он, внимательно изучая взглядом мальчика. Кто привел тебя сюда, малыш? – Никто... – прошептал Джордж, глядя своими широко раскрытыми, почти синими глазами в красивые черные глаза незнакомца. – Ты кого – то ищешь?Своего друга? – допытывался он. Джордж, еле живой от страха, помотал головой. – Так ты... Ты пришел сюда один ? – понял наконец мужчина. Джордж кивнул. – Вот в чем дело... – задумался незнакомец. – Это не лучшее место для тебя, дитя. "Вижу, меня сюда сегодня сам Бог послал"; – сказал он про себя. – Меня зовут Дэвид. Хочешь поехать со мной? В ответ Джордж лишь взмахнул длинными ресницами – он испытывал к незнакомцу необъяснимое доверие – он был первым, кто понял все без слов. Дэвид обнял мальчика за плечи и повел к машине. Он усадил его на заднее сидение, сам сел рядом, прижал его к себе и роскошный Линкольн бесшумно тронулся с места. – Надеюсь, ты уже меньше напуган. Тебе нечего теперь бояться, все будет хорошо. Тебе понравится у меня, Джордж. Ты все еще дрожишь... Иди ко мне, маленький... Джордж благодарно уткнулся лицом в его пахнущую восхитительными духами рубашку. Дэвид осторожно приподнял подбородок мальчика и нежно поцеловал его в губы, чтобы хоть немного успокоить его и унять дрожь; и в этот момент Джордж вдруг осознал, что пути назад нет, он на пороге того, к чему так отчаянно стремился, и он обмяк и отдался в руки судьбе и Дэвиду. Когда они приехали, Джордж с удивлением обнаружил, что его привезли к настоящему замку. Дэвид открыл Джорджу дверь машины, которая сразу же отъехала, и повел в дом. Он держал его маленькую ладонь в своей, пока они поднимались по лестнице. Остальное Джордж помнил смутно – для него уже ничего не существовало, кроме умелых, сводящих с ума поцелуев, прикосновений и обьятий Дэвида. Джордж не заметил, как они оказались в спальне;он лишь помнил, как теплые, сильные руки положили его на огромную постель, как они осторожно снимали с него одежду... Дэвид неспеша снял рубашку, обнажая гладкую мускулистую грудь, потом избавился от брюк и остатков одежды, склонился над Джорджем, нежно поцеловал его в губы, и сказал: – Ты еще очень юн, Джордж. Ты уверен, что хочешь этого? – Да. – прошептал он.. Шепот Дэвида, его поцелуи, объятия, его сильное тело, которое прижимало Джорджа к прохладной гладкой простыне слились в какой – то сладостный поток, который уносил его к неизведанному прежде наслаждению. Потом Дэвид перевернул мальчика на живот, поддерживая его трепещущее, изиащное, хрупкое тело и лишил его девственности. Дэвид был чрезвычайно осторожен. Джорджу еще никогда не было так хорошо – ему казалось, что он вот – вот умрет от наслаждения, которое ему доставляют ласки Дэвида. Он пришел в себя уже в его обьятиях ; они лежали в постели, обнявшись;голова Джорджа с разметавшимися по подушке восхитительными локонами лежала на плече Дэвида. Одной рукой он зарылся в взмокших волосах Джорджа, поднес его лицо к своему и нежно поцеловал его в полураскрытые губы. – Ты совершенен, малыш ; но тебе достаточно для первого раза. – прошептал Дэвид. От пережитых волнений и потрясений Джордж был совсем без сил; он буквально отключался в руках Дэвида, который был без ума от своего прекрасного голубоглазого, длинноволосого юного любовника. "Боже мой, он же совсем дитя, я был у него первым!" – думал Дэвид. Он бережно укрыл одеялом свое спящее сокровище, и при мягком мерцающем свете ночника долго любовался красотой мальчика и длинными густыми ресницами, которые бросали дрожащую тень на его нежную теплую щеку. Джордж давно уже не спал таким счастливым, безмятежным сном; ему даже ничего не снилось. Ночью пошел дождь; шум барабанящих в окно капель и стремительно сбегающих по карнизам и водосточным трубам потоков воды действовал лучше любого снотворного. Медленно наступило серое, шумящее холодным проливным дождем утро. Джордж спал, уткнувшись лицом в подушку, совершенно обнаженный, его восхитительные темные локоны разметались. Дэвид не уставал любоваться своим малышом. Он безумно хотел его и с нетерпением ждал, когда Джордж проснется, но ожидание было слишком томительным. Он не смог удержаться от искушения – он хотел его немедленно. Сквозь сон Джордж ощутил сладостный прилив возбуждения – склонившийся над ним Дэвид осторожно и умело касался его нежной кожи, прекрасных аккуратных ягодиц. Джордж вздрогнул и проснулся, но только для того, чтобы целиком утонуть в наслаждении, извиваясь и плавясь, как воск под ласками Дэвида, уткнувшись пылающим лицом в подушку, раздавленный его сильным телом. Когда все кончилось, Дэвид приподнялся, облакотившись на локоть, повернул Джорджа, погладил по щеке, и, утопая в прекрасных глазах, сказал: – Ты ведь не покинешь меня, Джордж ?Ночь прошла, и я боюсь, что ты уйдешь, растворишься в дневном свете, как иллюзия. – Откуда ты появился в моей жизни, прекрасное дитя?Ты словно пришел из ниоткуда, и я боюсь, что ты уйдешь в никуда... – Мне очень хорошо с тобой; – ответил Джордж. Его нежное личико стало очень серьезным; – Я не хочу уходить, и не уйду, пока ты этого хочешь. – Я хочу, чтобы ты остался, малыш, хочу, чтобы ты был моим! – сказал Дэвид, зарывшись руками в волосах мальчика. – Я буду твоим, только скажи мне, что ты любишь меня, – попросил Джордж. – Я пришел, чтобы найти того, кто будет любить меня; – сказал Джордж, и в его глазах разом отразилась вся та боль одиночества, страха и страданий, которые ему пришлось пережить. – Мой бедный малыш, ты даже не представляешь, какую любовь ты бы нашел в том злачном кабаке, не окажись я на твоем пути. Лучше тебе об этом не знать. Вчера ты был таким потерянным, испуганным и дрожащим, будто упал со звезд; – сказал Дэвид, нежно очерчивая пальцем губы Джорджа; – Ты прекрасен, само совершенство. Ты даже не осознаешь, какой силой обладаешь. Я буду заботиться о тебе и дам тебе гораздо большую любовь, чем та, которую ты ищешь. Очень скоро ты сам это поймешь. – сказал Дэвид и поцеловал его. Потом он отвел Джорджа в душ, а сам отправился готовить завтрак. Заваривая кофе, он задумался о своем восхитительном малыше. Своем? Мальчик такой ухоженный, его манера говорить и вести себя выдает прекрасное воспитание и хорошее, благородное происхождение. Он был абсолютно чист и невинен до вчерашней ночи. Наверняка он сбежал из дома, и родители его уже хватились. В этот момент Джордж появился в дверях, завернутый в полотенце, с влажными черными кудряшками, спадающими на точеные плечи, подчеркивающими белизну его нежной кожи. При рассеяном свете дождливого утра его прекрасные глаза казались синими. – Джордж, заходи и садись завтракать, малыш, все готово. Что предпочитаешь – кофе, фрукты, тосты, ветчина, сыр, яйца? – А можно горячий шоколад?И тосты. – весело сказал Джордж, усевшись за стол и совсем по – детски подобрав под себя ноги. – Конечно. – улыбнулся Дэвид, усаживаясь напротив мальчика, который уже грыз большое красное яблоко. Он выглядел абсолютно счастливым и веселым, от его вчерашних страхов и волнений не осталось и следа, и Дэвид решил осторожно попробовать распросить его, чтобы случайно не ранить его чувств. – Ты ничего не расскажешь мне о себе? – спросил он отвлеченно. – А что бы ты хотел знать обо мне? – Джордж внимательно посмотрел в добрые черные глаза Дэвида. – Все. Ну, например, сколько тебе лет?. – Угадай! – хитро улыбаясь, сказал Джордж. – Хорошо. Тринадцать?Четырнадцать?Сколько? – Пятнадцать. – уточнил Джордж. – Я не собираюсь ничего скрывать, можешь спрашивать меня, о чем хочешь. Я просто не думал, что тебе это интересно. – сказал он спокойно, продолжая трапезу. – Я подозреваю, что ты сбежал из дома. – предположил Дэвид, поправляя его сползающее полотенце. – Совершенно верно; – спокойно ответил Джордж. – Когда я понял, что я – гей... Это было ужасно, я был одинок и просто не знал, что делать и как жить дальше, и ушел, чтобы найти человека, который сможет понять и полюбить меня. Я видел геев только в одном клубе, поэтому и отправился туда. Если уж говорить честно, я очень боялся, как никогда раньше. Дальше ты все знаешь – я встретил тебя, и ты увез меня оттуда. Мне было очень хорошо с тобой вчера ночью, сегодня утром, и сейчас. – сказал Джордж, взмахивая длинными черными ресницами и гоняя в голубой фарворовой чашке остатки шоколада. Дэвид приподнял его подбородок и поцеловал его губы, восхитительно пахнущие шоколадом и яблоками. Он почувствовал, как сбилось его дыхание и напряглось прекрасное гибкое тело, откликаясь на поцелуй; полотенце соскользнуло на пол, обнажая изиащную фигуру, но Дэвид разомкнул губы, поднял полотенце и, посадив удивленного и немного разочарованного Джорджа на колени и бережно заворачивая его обратно, сказал с улыбкой: – Ты вспыхиваешь, как порох, дорогой мой. Не сейчас, оставим это до вечера. Ты еще совсем дитя, так ты быстро истощишь свои силы – на занятие любовью уходит много сил. Вчера ты буквально отклю – чился в моих руках, сегодня так не будет. Постепенно я сделаю из тебя совершенного любовника, тебе не будет равных, у тебя есть все для этого, кроме терпения. Весь день Джордж выглядел вполне счастливым, и, казалось, предпочитал не думать о том, какой переполох дома вызвало его внезапное исчезновение. На самом деле, эти мысли сводили его с ума, заставляя мучаться представлениями о страданиях несчасастных родителей. "Они возненавидят меня, когда узнают, что я – гей... " – думал с ужасом Джордж. О возвращении домой не могло быть и речи. Дэвид тоже не переставал думать об этой проблеме. Он прекрасно осознавал всю серьезность их положения, но не решался давить на мальчика. Опасения Дэвида были не напрасны. В семье Доусонов исчезновение Джорджа было воспринято, как ужасная трагедия. Родители ждали его до позднего вечера. В ту же ночь мать подняла истерику, не дождавшись всегда такого спокойного, благополучного мальчика домой. Она была уверена, что с Джорджем случилось что – то ужасное. – Боже мой, Эллиот, это совсем не похоже на нашего сына!Я не знаю, что и думать!Может быть, его сбила машина... – плакала она, обнимая мужа. – Не смей так говорить, Бриджит !Завтра мальчишка вернется домой, и я устрою ему хорошую взбучку; – успокаивал ее муж, как только мог, хотя его сердце разрывалось от тревоги за сына. Все больницы города были немедленно обзвонены. Они едва дождались утра, и после бессонной ночи бросились повсюду разыскивать любимое чадо. В первую очередь они распросили Марка, но тот ничего не знал, как и остальные ребята. Насмерть перепуганные родители три дня не расставались с надеждой, что Джордж вот вот постучит в дверь, и на четвертый день побежали в полицию. Бесстрастные полицейские, казалось, были нимало не удивлены. Успокойтесь, миссис Доусон, сотни мальчишек каждый день убегают из дома. У нас вся полиция заваленна такими делами. Скорее всего, парнишке просто надоела благополучная жизнь, и он отправился на поиски приключений; знаете, как это бывает... На следующий день полицейские собрали в участке всех, кто видел Джорджа в тот день, когда он исчез. Долго выспрашивать не пришлось – Сид Джонсон рассказал, смущаясь и краснея, что видел его поздним вечером, бегущим по направлению к клубу, где собираются всякие гнусные типы, такие, как геи и жулики. Немного помолчави помявшись, пряча глаза от испепеляющего взгляда Марка, он добавил: – Джордж... Он..., ну, это, в наряде был... – В каком еще наряде? – изумился отец виновника собрания, нервничая, готовый схватить нелепо мямлющего Сида и вытрясти из него правду. У обоих полицейских, слушавших показания мальчишки был такой вид, как будто им сто двадцать первый раз рассказывают таблицу умножения, но они продолжали терпеливо слушать из уважения к измученным, находящимся на грани срыва родителям парня. – Продолжай; – бесстрастно поторопил один из полицейских. – Ну, в наряде... Гомик он !Голубой, в общем... Выпалил наконец Сид и опустил глаза. Эллиота как обухом по голове стукнули, он без сил опустился на стул и схватился за сердце. – Нет, не может быть, это не может быть правдой! – в ужасе воскликнула мать. Один из полицейских дал мальчишкам знак уходить. Они, притихшие, словно немного виноватые, разбрелись по домам. А Марк стоял за дверью до конца, внимательно прислушиваясь к каждому слову, доносившимемуся из – за тяжелой холодной двери полицейского участка. Его сердце разрывалось от жалости к безутешным родителям и тяжести от того, что он не может рассказать им всю правду. Прогуливаясь в тот вечер с подружкой, он видел, как Джордж уехал с одним человеком. Марк помнил его до мелочей, и по его описанию полиция разыскала бы беглеца. Но он знал, что не нарушит слова, данного однажды другу. Он чувствовал, что так будет лучше для Джорджа. Возможно, он не будет больше таким несчастным – рассуждал Марк, стоя за дверью и затаив дыхание. "Все равно он однажды уйдет. " – подумал он. – Мне очень жаль, мистер Доусон. К сожалению, помочь в таких случаях полиция просто не в состоянии. Конечно, мы разыщем парня, но он снова сбежит, поверьте мне, я имел дело с подобными случаями. От этого нет лекарств, ни одно самое строгое наказание не подействует. Я не советую силой заставлять его вернуться; боюсь, это ухудшит положение. Но если вы требуете... Этот разговор продолжался долго, но Марк ждал до конца, и скрылся незамеченным.

***

Утром следующего дня, сразу после завтрака Дэвид сказал: – А сейчас у нас есть кое – какие дела. Прежде всего, мне нужно сделать несколько звонков. Ты можешь пока побродить по дому и найти себе какое – нибудь занятие. Возможно, мне придется съездить на звукозаписывающую студию, и я не желаю оставлять тебя одного, поедем вместе. – Студия? Ты как – то связан с шоу – бизнесом? – оживился Джордж. – Это моя студия, малыш.. Я продюссер и сейчас я работаю с несколькими музыкантами. Сегодня у нас запланированна работа в студии, – объяснил Дэвид. – Боже мой!Дэвид, это невероятно!И ты знаешь разных известных музыкантов? – заерзал мальчик. – Я с ними работаю, Джордж. А ты интересуешься музыкой? – поднял брови Дэвид. – Когда нибудь у меня будет своя группа. – сказал Джордж уверенно. – Вполне возможно, но не раньше, чем ты закончишь школу. Но об этом мы позже поговорим. Возьми в гардеробе что – нибудь из одежды, мы сегодня заедем в магазин и купим все, что нужно. – сказал Дэвид, расправляя локон Джорджа. – Мне гораздо больше нравится, когда ты переодет в девочку; кстати, ты чертовски красивая девчушка, я едва разобрал, что передо мной мальчик. Сегодня, когда мы будем возвращаться из студии, я непременно куплю тебе что – то достойное тебя. – сказал Дэвид, и добавил: – Роскошные волосы!Как только у людей получаются столь совершенные, неземные создания? Ровно в два за ними приехал тот самый Линкольн. Дэвид открыл Джорджу дверь, сел рядом и захлопнул ее. Машина плавно двинулась, тихонько зашуршав колесами. Джордж задумчиво смотрел в окно. За затемненным стеклом мелькали сначала незнакомые, а потом совсем родные, исследованные вдоль и поперек улицы. Дэвид обнимал мальчика за плечи. За окном показалась школа Джорджа, множество детей заходили и выходили из ее дверей. Джордж метнулся к стеклу: – Дэвид, посмотри, это моя школа... – Это очень хорошая школа, так ведь, малыш? – провожая здание взглядом, спросил Дэвид. – Да. Родители платят целое состояние за мое обучение там. – ответил Джордж, поникнув. – Ты очень скоро продолжишь учиться, Джордж, обещаю тебе. Считай, что у тебя небольшие каникулы. – сказал Дэвид, снова притянув к себе мальчика. – Значит, ты живешь где – то неподалеку отсюда? Покажи мне твой дом, если будем проезжать мимо него. – Сейчас будет, как раз за поворотом слева. Вот он! – кивнул на него головой Джордж на большой, безупречный, аккуратный дом из белого кирпича, огороженный изиащной высокой металлической изгородью, окруженный цветущими плодовыми деревьями. – Замечательный дом, Джордж. Должно быть, у тебя прекрасные родители. – сказал Дэвид. – Да, у меня лучшие родители в мире. – вздохнул мальчик. – Я ужасно поступил с ними... – Знаешь, Джордж, позвони им сегодня. Они, наверняка разыскивают тебя повсюду и сходят с ума от волнения. Пообещай мне, что сделаешь это. – попросил Дэвид. – Конечно. Позвоню им вечером, хотя и не знаю, что сказать. – пообещал Джордж. – Об этом не волнуйся, слова сами придут. Много лет назад я сделал то же самое – убежал из дома. – Правда? – Джордж удивленно взмахнул ресницами, посмотрев в глаза Дэвиду. – Правда. Когда – нибудь я расскажу тебе об этом. – улыбнулся он. Весь оставшийся путь они весело болтали. Дэвид рассказывал Джорджу, с какаими музыкантами он лично знаком и с какими работал. Приехав на студию, где Дэвида уже ожидала группа музыкантов, оживленно суетящихся по огромной комнате, напичканной самой разной аппаратурой и инструментами, он поприветствовал присутствующих и тихонько сказал Джорджу: – Я постараюсь закончить с ними пораньше, посиди вон там, пока я буду с ними работать. Понаблю – дай, чего стоит популярность, раз ты тоже хочешь стать музыкантом. – Конечно! – обрадовался Джордж. Он удобно устроился в уголке на огромной перевернутой колонке. Как зачарованный он наблюдал за работой, переодически прерываемой окриками Дэвида, которому постоянно что – то не нравилось, и он заставлял парней все переигрывать: – Стоп, стоп!Хватит!Майк, ты вышел из такта. Лоренс, ты звучишь здесь слишком жестко. Начинаем заново, второй куплет, со слов... Незаметно пролетели два часа;наконец Дэвид крикнул :Все, перерыв на двадцать минут! Уставшие музы – канты уселись выпить горячего кофе, а Дэвид, закурив, подошел к Джорджу и сел рядом с ним. – Устал, малыш? – спросил он, обняв мальчика одной рукой и ласково заглядывая в его прекрасные глаза. – Что ты, мне здесь ужасно нравится. – ответил мальчик. – Эй, Дэйв, иди к нам и веди сюда парнишку, он уже добрую пару часов торчит в углу, – позвал бородатый ударник по имени Стюарт. Дэвид взял в свою руку теплую ладошку Джорджа и они пошли к оживленно болтающей за кофе компании. – Здравствуй, приятель! – сказал Стюарт Джорджу, подвигая ему стул. – Как жизнь? – Хорошо! – ответил Джордж, усаживаясь. – Это Джордж. – представил его Дэвид, присаживаясь рядом. – Он мой юный друг и ваш будущий коллега. Сегодня он знакомился с тем, как работают в студии. Джордж, это Майк, Лоренс, Стюарт и Кен. – А чем ты занимаешься, парень?Что делать – то умеешь? – спросил Майк, подавая Джорджу чашку. – Пока учусь в школе. – ответил Джордж. – Могу быть клавишником или вокалистом. – Серьезно?Ну – ка, покажи, на что ты способен, Джордж – подал голос Кен. – Вон там синтезатор – кивнул он. – Сейчас? – удивился Джордж. – Конечно, давай, малыш, покажи им! – подбодрил его Дэвид. – Хорошо.. Когда Джордж закончил, Кен первым подал голос: – Просто класс!Эй, ребята, держу пари, этот парнишка через пару лет начнет отнимать у нас хлеб! – А может быть, мы прямо сейчас заменим тебя, Кенни, на малыша Джорджа? – рассмеялся Стюарт, и дружески похлопав по плечу мальчика, который был чрезвычайно доволен собой, сказал: – Продолжай работать, Джордж, и, вполне возможно, ты добьешся успеха. И еще – у тебя прекрасные вокальные данные, обрати на это внимание. Советую тебе на будущее стать вокалистом и поискать хороших талантливых ребят для группы. Поиграете, напишете что – нибудь грандиозное, а дальше Дэйв вас спродюссирует. – Не забивай мальчику голову раньше времени, Стюарт. – Пусть еще подрастет, всему свое время. – сказал Дэвид, глядя на свое чертовски соблазнительное сокровище, сидящее напротив, с его восхитительными голубыми глазами и прекрасными длинными локонами, и... – А теперь работаем. Закончим сегодня пораньше. – сказал он, и все вернулись к работе. Меньше, чем через час Дэвид отпустил музыкантов и они с Джорджем покинули студию. Линкольн отвез их в маленький уютный ресторанчик, где они прекрасно поужинали. Дэвид был совершенно очарован своим юным любовником, а Джордж чувствовал себя на седьмом небе от счастья. По дороге домой они посетили несколько шикарных дорогих магазинов и накупили горы самой разной одежды для Джорджа и огромное количество всякой всячины, начиная с новейших видеоигр и видеокассет и заканчивая жевательной резинкой. – Дэвид, по – моему, мы увлеклись, даже слишком!Ты сейчас потратишь все свое состояние! – испугался Джордж, когда наконец сбился со счета нарядов, купленных Дэвидом. – Моему состоянию ты не грозишь. Я собираюсь баловать тебя, мой малыш. – успокоил он мальчика и провел рукой по его мягким волосам. – Я дам тебе все – любовь, заботу, прекрасное образование, карьеру; буду исполнять любое твое желание. Взамен мне нужен ты – целиком и полностью, а также послушание и абсолютная честность с твоей стороны. Тебе подходят мои условия? – спросил Дэвид, подтолкнув мальчика к выходу и взяв его руку в свою. – Я хочу только твоей любви ; – ответил Джордж. Вечером, сидя в уютной гостинной без света, наслаждаясь потрескиванием ярко горящего камина Дэвид наблюдал за тем, как Джордж увлеченно изучает буклет какого – то диска, сидя на на полу у самого огня, в одних шортиках и расстегнутой рубашке. Его изащный благородный профиль рисовался на фоне пламени, выдавая каждый взмах длинных ресниц, малейшее движение нежных полураскрытых губ, каждый легкий вздох. По его прекрасному юному телу и длинным, стройным ногам скользили матовые огненные блики ;в восхитительных темных локонах играли золотые искры. Дэвид долго наслаждался созерцанием столь прелестной картины, погрузившись в раздумья, потом наконец позвал Джорджа. Тот с готовностью вскинул опущенную голову, и взгляд Дэвида встретил пару горящих глаз. Дэвид сказал: – Ты так потрясающе красив, Джордж!Ты сводишь меня с ума. Я собираюсь научить тебя одной замечательной... вещице перед тем, как мы займемся любовью;тебе понравится, ангел мой. Я вообще многому собираюсь тебя научить. Ты ведь хочешь этого? – Да! – ответил Джордж взволнованно, начиная понимать, что Дэвид затеял какую – то потрясающую сексуальную игру. – Превосходно. Тебе это понравится, дорогой мой. Знаешь, что самое приятное в одежде?Это возможность ее снимать! – улыбнулся он. В его черных глазах горели отблески огня. Дэвид подошел и опустился на ковер рядом с замершим от волнения Джорджем. Он медленно снял с него рубашку, потом шорты, оставив Джорджа совершенно обнаженным. Руки Дэвида, горячие и сильные, касались его тела так, что Джордж едва справлялся с захлестнувшей его волной желания. Он уже не понимал, что его умелый искушенный любовник с ним делает. Но Дэвид был непреклонен – он не разрешал ему отдаться этой волне и заставлял бороться с желанием, говоря : – Тебе нравится? Хорошо. Не торопись, малыш, мы только начали. Ну, ну, ангел мой, это всего лишь ласки!Ты не испытаешьнастоящего наслаждения, пока не научишься выдерживать любовную игру, прелюдию к сексу. Он не не минуту не желал остановиться, продолжая игру с одеждой, лаская его и заставляя Джорджа пылать и трепетать в его руках. Видя, что он весь дрожит и понимая, что он сам не справится, Дэвид на несколько секунд убрал руки, и сразу же продолжил. Но действие возымело обратный эффект – через считанные секунды он забился в его руках. Дэвид успел подхватить и прижать его к себе, чтобы это произошло хотя бы в его объятиях. Крепко сжимая ослабевшего и пристыженного Джорджа, он сказал: – Мой бедный малыш!Прости меня!Все в порядке, просто я немного не расчитал твои силы. Ты гиперсексуален, ангел мой; вспыхиваешь мгновенно и тут же теряешь всякий контроль. Поверь мне, немногие обладают подобным даром, тебе нужно только научиться пользоваться и управлять им. Ты уже сейчас прекрасный любовник, но я хочу, чтобы ты достиг абсолютного совершенства. У нас впереди множество прекрасных ночей, и ты постепенно все постигнешь. – Я люблю тебя, Дэвид... – прошептал Джордж. Дэвид нежно поцеловал Джорджа в полураскрытые губы и сказал: – Я тоже люблю тебя, ангел мой. Не волнуйся, когда ты немного придешь в себя, мы отправимся в спальню, у нас впереди еще целая ночь. – Сейчас, подождем еще немного, – прошептал Джордж, уткнувшись лицом в рубашку Дэвида, вдыхая чудесный горький запах его духов. Он все еще немного дрожал. Голова Джорджа лежала на груди Дэвида, сквозь опущенные ресницы он задумчиво смотрел на огонь, и в его глазах из самого синего льда плясали отблески пламени. – Подождем столько, сколько нужно, дорогой мой. Нам некуда торопиться. – ответил Дэвид, зарываясь ладонью в взмокших волосах мальчика. Так они сидели несколько минут, обнявшись и прислушиваясь к потрескиванию камина, пока Джордж не вернулся в норму. Решив, что на сегодня достаточно экспериментов, Дэвид на руках отнес мальчика в постель. Они занимались любовью, потом болтали и смотрели фильмы до тех пор, пока Джордж не заснул. Выключая свет, Дэвид подумал о том, что мальчик даже не вспомнил о своем намерении позвонить родителям. И Дэвид не стал напоминать ему, решив, что он сам решит, когда это лучше сделать. Джордж позвонил родителям только через несколько недель. После завтрака, когда Дэвид лениво переключал кнопки пульта телевизора, развалившись на диване, он заметил, как Джордж напряженно замер, набрав телефонный номер. Он сидел в большом кресле, подобрав под себя ноги, устроив телефон на голых коленках и нервно теребя провод. Дэвид приглушил звук. – Марк... Это ты? – тихо спросил Джордж. – Джордж!Черт побери, где ты шляешься?! – услышал он приглушенный взволнованный голос Марка. – Марк, не беспокойся, у меня все отлично. Я нашел то, что искал. – Ты сумашедший, Джордж !Ты даже не представляешь, что ты сделал со своими родителями!Их обоих едва удар не хватил, когда они узнали, что ты голубой ! – воскликнул Марк. – Ты рассказал им ? – без удивления спросил Джордж. – Конечно нет!Твои предки повсюду разыскивали тебя, и когда ты не вернулся на третий день, они побежали в полицию. Копы выспрашивали меня и еще пару ребят, которые видели тебя в тот день день. Джордж побледнел, а Марк продолжал: – Я сказал, что расстался с тобой у твоего дома после школы, и больше тебя не видел. Я лгал полиции, потому что мы с Полиной видели тебя, Джордж, у ночного клуба, переодетого девкой. И тебя лапал какой – то здоровенный мужик. Потом вы сели в его крутую тачку и укатили. Даже я был в шоке!Он что, трахает тебя? – Так что произошло в полиции? – перебил Джордж, обменявшись взглядом с Дэвидом. – Сид тоже видел тебя. Он – то все и выложил. Твоему отцу стало плохо с сердцем... – Боже мой, бедный папа! – прошептал Джордж. – И знаешь, что меня поразило – они не стали меньше любить тебя. Твой отец кричал, что ты еще несовершеннолетний; ребенок не может отвечать за себя, и требовал, чтобы тебя немедленно начали искать и вернули домой. Но твоим родителям сказали, что им лучше подождать несколько дней, пока ты сам вернешься. Вернись, пока они не возбудили уголовное дело. – закончил наконец Марк. – Слушай, Марк. Можно попросить тебя об одолжении – позвони моим родителям и предупреди, что я позвоню им сегодня вечером. Также скажи им, что я их очень люблю и что со мной все впорядке. Остальное я скажу им сам. Сделаешь? – О чем речь!Об отом не беспокойся. – Хорошо. Тогда пока, Марк. Спасибо за все. Я еще позвоню тебе. – сказал Джордж и повесил трубку. Дэвид молча смотрел на своего маленького Джорджа, который сидел теперь задумчивый, отрешенный и потерянный; он подошел, присел перед ним на корточки и взял его маленькую ладошку в свои руки. – Что произошло дома, Джордж? – спросил Дэвид, заглядывая в огромные голубые глаза, в которых дрожали слезы. – Все отвратительно, Дэвид!Моим родителям очень плохо, у отца даже был приступ. – всхлипнул Джордж. – Маленький мой... – Дэвид нежно обнял его и прижал к груди. – Скажи мне, Дэвид, может быть, я болен?Почему я не такой, как все?За что моей семье такой выродок, скажи мне, Дэвид? – заплакал Джордж. – Никогда, слышишь, никогда не смей так думать! – воскликнул Дэвид, прижимая к груди своего всхлипывающего малыша; – Ты самое прелестное и самое совершенное создание, которое я когда – либо видел за свою жизнь;совершенно неземное, загадочное. Посмотри на себя, Джордж – ты создан для любви!Любовь необъятна, как вселенная – в ней можно встретить самые разные формы жизни, многие из них гораздо более прекасны и совершенны, чем люди. Любовь – это метаморфозы, эдакая органическая абстрактная субстанция. Мы никогда не можем сказать наверняка, где она началась и где кончилась, и во что она перейдет. К сожалению, любовь в глазах большинства людей ограниченна, они не видят дальше этих границ, как рыбы, плавающие в своем аквариуме не подозревают о существовании океана. Для них ты – инопланетянин, они тебя просто не понимают. Они видят очень красивого мальчика, который думает и чувствует не так, как они, и стараются изменить тебя, заставить тебя играть роль по написанному для тебя сценарию. И их нельзя винить за это – ведь они не умеют отличить голубую любовь, как и розовую, от безразличной, бесполой грязной похоти. Но зато они закрывают глаза на секс ради бизнеса и денег, проституцию... Так какой – нибудь жирный сальный боров, покупающий секс у дешевой грязной шлюхи назовет меня извращенцем за то, что я люблю прекрасного мальчика. Так благополучные в глазах общества семьи, женившиеся по расчету и изменяющие друг другу направо и налево назовут извращенцем того самого мальчика, чувства которого чисты и искренни и которому они в подметки не годятся со всем своим лживым благополучием. И если уж мы говорим о любви, то еще неизвестно, кто извращенец. Понимаешь, о чем я говорю, ангел мой ? – Да. – всхлипнул мальчик. Дэвид вынул из кармана платок, отодвинул мягкие локоны с лица Джорджа, осторожно вытер его слезы и добавил: – Послушай меня, Джордж, это никогда и не для кого не было легко. Тебе придется бороться ;плыть или утонуть. Я люблю тебя и всегда буду рядом с тобой, защищать и оберегать тебя от дождя и ветра, от слез и боли. – сказал Дэвид, и поцеловал мокрого от слез Джорджа с затылок, славно пахнущий абрико – совым шампунем. Время пошло для них каким – то совершенно новым ходом. Дэвид забыл обо всем на свете, совершенно очарованный маленьким беглецом. Он с упоением наблюдал за Джорджем, как тот спал, похожий на спустившегося на землю ангела, заливисто смеялся, ел, или смотрел на огонь камина, растянувшись прямо на полу, как гибкий игривый молодой котенок. Дэвид любовался своим малышом и готов был голову дать на отсечение, что убьет первого, кто попытается отобрать его сокровище. После нелегкого объяснения с родителями, которые сначала умоляли, потом требовали от Джорджа вернуться домой или хотя бы взять на всякий случай денег, мальчик был печальным и подавленным, несмотря на постоянное внимание и заботу Дэвида. Он стал очень плохо есть, и даже столь любимые им поездки на студию не делали его достаточно счастливым. И только во время любовных игр он становился прежним, пылая в сильных руках Дэвида и с восторгом принимая новые уроки своего любящего наставника. Так продолжалось несколько недель и стало главной головной болью Дэвида. Даже подыскать подходящих преподавателей для Джорджа и договориться с каждым из них о начале занятий на дому было более легкой задачей, чем избавить чувствительного и впечатлительного мальчика от мучительного чувства вины перед родителями. Дэвид делал все, что мог, заваливая своего малыша подарками и всячески стараясь развлечь его. Наконец, несколько раз застав мальчика глубокой ночью без сна при выключенном свете он всерьез испугался за свое сокровище и связался с опытным психологом. Отправляясь на встречу с доктором, Дэвид не представлял себе, как он сможет рассказать ему об отношениях между ним и пятнадцатилетним мальчиком, которому дашь от силы тринадцать. Тем не менее он был полон решимости сделать что угодно, лишь бы избавить Джорджа от психологической травмы, нанесенной ему любящими родственниками Доктор был явно шокирован их отношениями, но посоветовал как можно скорее сменить обстановку, чтобы дать мальчику возможность отдохнуть и отвлечься. Действия Дэвида в сложивщейся ситуации он оценил как самые верные. Уже через несколько дней, после очередного обеда в их любимом тихом ресторанчике, переведя взгляд с почти не тронутой тарелки Джорджа на него самого, Дэвид спросил: – Ты когда нибудь видел океан, малыш? – Нет. Я был только во Франции. Но я знаю, что океан прекрасен! – ответил он; при этом глаза его вспыхнули. – Как и твои глаза, дорогой мой. А что ты скажешь на то, что послезавтра мы отправляемся на Гаваи? – Дэвид! Мы едем на Гаваи?Ты шутишь! – воскликнул мальчик, просияв. – А вот и нет, нам обоим не повредит отдых. – сказал Дэвид, довольный реакцией своего юного друга. Уже через несколько дней отдыха на Гаваях дела пошли на поправку. Дэвид не мог припомнить более замечательного отпуска в своей жизни. Джордж просто влюбился в океан – он часами не вылезал из воды, с удовольствием грелся на солнышке рядом с Дэвидом и с интересом пробовал местные дели – катессы. Правда, очень скоро они ему чрезвычайно надоели, и он соскучился но привычной пище, о чем он и сообщил Дэвиду, плюхнувшись рядом с ним на песок, мокрый и довольный. Они бродили по городу, разглядывая местные достопримечательности и скупая множество самых разных безделушек. Особенно Джорджу нравилось прогуливаться по пляжу, любуясь закатом, когда дышащий, лениво играющий шаловливыми волнами океан казался совсем синим, а закатное небо, охваченое пламенем заходящего солнечного диска, было похоже на гигантскую размытую палитру. Дэвид любил наблюдать за Джорджем в такие минуты, стоящим на фоне пламенеющего пейзажа, и прислушиваю – щимся к монотонным чарующим звукам океана – очевидно, он слышал в них какую – то одному ему понятную музыку. Ветер играл его длинными темными локонами, обдавая своим горячим дыханием и прохладными брызгами его прекрасное обнаженное тело, а восхитительные глаза Джорджа казались абсолютно синими. Дэвид хотел его, как никогда в такие минуты ; впоследствии это стало одним из лучших его воспоминаний. Он едва мог дождаться, когда они наконец вернуться в спальню и его маленький Джордж будет сгорать под страстными ласками своего любящего покровителя. А иногда Дэвид не мог дождаться – он подходил, закрывал ладонями глаза мальчика, целовал его, они опускались прямо на мокрый, ласкаемый теплыми солеными волнами песок и занимались любовью. Волны набегали, почти с головой накрывая их, нежно лаская их сплетающиеся тела; и время замирало, и мир превращался в сумашедшее кружение синевы океана, пьянящих поцелуев и прикосновений, пламени аллеющего небосвода, чарующих звуков, и все возвращалось с наступлением потрясающих сладких судорог. Дэвид, улыбаясь, склонялся над Джорджем, который еще слегка дрожал от возбуждения, и нежно целовал его. Его синие глаза были еще слегка затуманенны; прозрачная соленая вода играла длинными темными кудряшками мальчика. Дэвид брал его на руки и относил в их маленький уютный домик на берегу. После таких наполненных новыми впечатлениями дней и бурных ночей любви Джордж мгновенно засыпал в объятиях Дэвида и всю ночь спал, как убитый. Приступы тоски стали чрезвычайно редкими и совсем скоро сошли на нет, что весьма радовало Дэвида. Наконец, пришло время вернуться домой, и жизнь вернулось в свое обычное русло. Наступили будни. Все, что они делали вместе, будь то ночные прогулки по городу, сверкающему разноцветными движущимися огнями, плескание в душе или просмотр фильмов, обажаемых Джорджем, было для них одинаково приятно. Кстати, он покупал ему все фильмы, которые Джордж просил; и его удивляло и озадачивало то, с каким интересом его мальчик наблюдает какую – нибудь бурную постельную сцену. Однажды, в очередной раз наблюдая тем, как он с открытым ртом, не отрываясь смотрит на подобное зрелище, он удивленно спросил его: – Джордж, ты бисексуален?Тебе нравятся женщины ? На что он, рассмеявшись, покачал головой: – Мне нравится, как ты ревнуешь!Разве мы с тобой делаем в постели не то же самое? А женщины... Женщины, конечно, очень красивы, но они... не для меня. Как бы это сказать.... я их не хочу. – А чего же ты хочешь? – улыбнулся Дэвид. – Тебя! – серьезно сказал Джордж; и, повалив шутливо сопротивляющего, смеющегося Дэвида, мигом оседлал его, усевшись ему на живот да еще и подпрыгивая. – А по – моему, ты хочешь убить меня!Кто будет заботиться о тебе?Какой же ты еще ребенок! – простонал Дэвид, стараясь утихомирить разбушевавшееся сокровище. Лежа в темноте на скомканной постели после бурной ночи любви, Джордж глазел в потолок. Его голова покоилась на животе Дэвида. Он думал. Дэвид пытался уснуть и уже дремал. – Дэвид, я так люблю тебя!Я люблю тебя больше всех на свете. – тихо сказал Джордж. – Угу. Я тоже. – сквозь сон пробормотал Дэвид и пошевелил пальцами в волосах Джорджа. – Вот!Мы всего лишь любим друг друга. Почему же к нам относятся, как к преступникам?Почему мы должны всегда прятаться и скрывать наши отношения? – Потому что наши отношения незаконны. – сказал Дэвид; – Значит, нас могут арестовать... – сказал Джордж сам себе. – Никто нас не арестует, не бойся; – успокоил его Дэвид. – Нет, ты не дашь мне сегодня уснуть! – Дэвид, а ты всегда был геем? – спросил Джордж. – Не совсем. Но можно и так сказать. – ответил он и окончательно проснулся. – Я бисексуален, Джорджи. – Ты можешь любить женщин? – Джордж приподнялся на локте от удивления. – Да. – ответил Дэвид. – И у тебя были женщины? – Конечно. Но прежде я стал геем – впервые я влюбился в парня. Он не был геем. Вернее, он так считал, пока не встретился со мной. – усмехнулся Дэвид; – Я тогда был чуть старше тебя. – Вы занимались любовью? – спросил Джордж, заранее зная ответ. – Да. А потом я встречался с девушкой. Ее звали Кристин. Она была красавицей!Мы с ней поженились, а через год она погибла – ее машину вынесло на встречную полосу. Она была беременна. И я вернулся к своей изначальной роли. Вот так, малыш. А потом у меня были другие партнеры, все взрослые мужчины. Тебе неприятно это слышать, малыш? – Я ведь сам спросил... – спокойно ответил Джордж, но в его голосе Дэвид заметил нотку ревности. – Извини, мой дорогой. Иди ко мне. – сказал Дэвид и, обняв мальчика, накрыл его одеялом; – Я не знаю, поверишь ли ты мне, но я люблю тебя больше, чем кого – либо в моей жизни. – Я верю, Дэвид; – прошептал Джордж. Дэвид говорил правду – никого еще так не любил;он любил мальчика до боли, до слез, это было похоже на безумие. Любовь между ними была настолько сильна, что они и полдня не могли друг без друга. Это было больше, чем любовь. Если Дэвиду приходилось отлучаться, он не переставая думал Джордже, и мчался домой, чтобы поскорее обнять своего малыша и почувствовать, что он по – прежнему здесь и принадлежит ему. Джордж никогда еще не был так счастлив; любовь Дэвида была для него священным даром, за который он каждый день благодарил Бога, засыпая в обьятиях своего любимого друга. Однажды, жарким июньским днем прогуливаясь по улице за руку с Дэвидом, Джордж увидел какого – то мальчишку на велосипеде, и взмолился: – Дэвид, я каждое лето катался на велосипеде с другом!Его зовут Марк Олдфилд. Пожалуйста, отпусти меня к нему на часок ! – Тот самый Марк ? – поднял брови Дэвид. – Хорошо. Я отвезу тебя к нему. Через два часа вернусь за тобой. Но что, если тебя увидят его родители? – Не увидят, они вечно на работе!Да не узнает меня никто теперь, я изменился... – Правда? Но к твоим родителям это не относится. Уж они – то тебя узнают ! – предостерег Дэвид. – Я не попадусь им на глаза, ты же знаешь! – умоляюще просил Джордж. Вздохнув, Дэвид посадил его в машину и отвез к Марку. Остановив свой Линкольн на самом неброском месте в тени развесистых каштанов, он взял руку Джорджа и спросил, внимательно глядя на Джорджа: – Но ведь ты вернешься?Помнишь сказку "Красавица и Чудовище?" Его красивые карие глаза были очень серьезными. – Да ! – улыбнулся Джордж. – Помни, пожалуйста, что мы не в сказке, и если ты не вернешься вовремя... – сказал Дэвид, и, не закончив, поднял его подбородок и нежно поцеловал в губы. – Я вернусь! – пообещал Джордж, сияя от радости. – Хорошо, я верю тебе, Джорджи. Вот; – сказал он, доставая из внутреннего кармана пиджака купюру; – Возьми на всякий случай. Здесь достаточно, чтобы купить конфеты, которые, я знаю, ты купишь; а также для того, чтобы поймать машину и быстро уехать в случае, если тебя заметят. Так вот: если придется сделать это, не в коем случае не называй наш адрес!Назовешь адрес студии, и Томми тебя встретит. Все понял, Джорджи? – Да!Конечно! – с готовностью кивнул мальчик. – Будь очень осторожен, малыш! Беги. – сказал Дэвид и открыл ему дверь. Он проводил глазами Джорджа, который на бегу обернулся, взметнув поток длинных локонов, и помахал ему рукой. " Какой же мой малыш все – таки красавчик!" – подумал Дэвид; и, улыбнувшись мальчику, поехал по делам. Нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, Джордж позвонил в знакомую до единой трещинки дверь Марка и стал ждать ответа. "Хоть бы он был дома!" – подумал Джордж, катая ногой камешек. Наконец он услышал знакомый грохот, с которым обычно Марк скатывался вниз с лестницы из своей комнаты, за что всегда получал оплеухи, когда родители были дома. За грохотом последовали шлепающие шаги, и дверь распахнулась. Марк стоял в дверях, в одних шортах до колен и с банкой пива в руке. Увидев друга, он едва не поперхнулся: – Джордж! Это ты! Вот это да!Как я рад тебя видеть, старина!Мы с тобой несколько месяцев не виделись! – воскликнул Марк, окинув друга взглядом с ног до головы. – Может быть, ты впустишь меня? – улыбнулся Джордж. – Ой, конечно, прости!Заходи давай! – засмеялся Марк. Они уселись на полу у телевизора и Марк дал Джорджу банку пива, восторженно разглядывая друга. – Черт побери, как ты изменился! – сказал он. – Правда? – взмахнул ресницами Джордж. – Ну да! Ты чертовски похож на девчонку, Джордж! Ну и волосы у тебя! – сказал Марк и коснулся его локонов; – От тебя здорово пахнет! – Дэвиду нравится этот запах. Кстати, у меня всего два часа. Давай сгоняем на великах к реке! – На великах?Ты собираешься домой за великом? – усмехнулся Марк. – Ой, правда... Не знаю... У меня вылетело из головы... Какой же я дурак! – раздосадованно воскликнул он. – Ладно, в чем проблема, поедем на моем! – сказал Марк. Во дворе они накачали велосипед. Вытирая выступивший пот, Марк сказал: – Возьми кепку и спрячь волосы. Он сел на велосипед, Джордж пристроился на багажнике, и они покатили к реке, весело болтая. Марк рассказывал Джорджу об их общих приятелях, о родителях, о школе, где все узнали, что Джордж – гей, и деликатно молчали. Джоржд объяснил, что он не бросал учебу, что Дэвид платит за частные уроки. Вспомнив, что у него в кармане деньги, он предложил заехать по дороге в знакомый магазинчик. Накупив целую гору чипсов, конфет, и даже пару банок пива, они удобно устроились на своем старом толстом суку и весело болтали. Джордж свесил одну ногу и качал ей. – Джордж, ну почему ты не вернешься домой? Как ты можешь жить с чужим человеком, я не могу понять? – спросил Марк, глядя на друга своими светло – коричневыми глазами. Джордж мгновенно стал очень серьезным, и ответил: – Дэвид мне не чужой. Он самый близкий для меня человек! – Ближе, чем родители? – нахмурился Марк. – Я не смогу жить без него, понимаешь, Марк?Я люблю его. Он – мой самый близкий друг, мой любовник, моя семья. Мы любим друг друга, понимаешь?Я не знаю, что мне сделать, чтобы ты понял... – сказал Джордж. Марк понял, что он говорит правду. – Вижу, ты счастлив с ним. – сказал Марк и почесал затылок. – О да! Очень! – сказал Джордж. Он и правда выглядел очень счастливым. – Я рад за тебя, Джордж; – искренне сказал Марк; – А о чем вы с ним говорите?Он же гораздо старше тебя! – поинтересовался он. – О!Обо всем! – воскликнул Джордж. Он рассказал другу, как они с Дэвидом ездили на Гавайи и как весело им вместе смотреть фильмы, бродить по городу. Он вспомнил множество шуток, которым научил его Дэвид. Два часа пролетели слишком быстро. Джордж озабоченно взглянул на часы и сказал: – Мне пора, Марк. Дэвид должен ждать меня, чтобы забрать. Поехали домой. – Ладно; – согласился Марк и спрыгнул вниз с полутора метров. Джордж задержался на секунду и прыгнул за ним. С непривычки он больно отбил себе ноги – будто на иголки прыгнул. – Отвык! – сделал заключение Джордж сквозь гримасу боли. – Да ты всегда так!Садись, давай! – сказал Марк, который уже оседлал велосипед и стоял, с готовностью ожидая его. Джордж уселся на багажник и они неспеша покатили домой. По дороге они орали какую – то глупую и слегка пошлую песенку в два голоса. Им было чрезвычайно весело – они слегка захмелели от выпитого пива. У Джорджа приятно кружилась голова. Подьезжая к дому Марка, Джордж сразу же заметил Линкольн Дэвида; и его самого, прогуливающегося вокруг машины и поглядывающего на часы. Услышав позвякивание приближающегося велосипеда, он обернулся, и его глаза встретились со смеющимися глазами Джоржда. Дэвид улыбнулся своему малышу, который сидел на багажнике велосипеда в потертой, пыльной красной бейсболке, в ярко – желтых шортах и коротенькой цветастой рубашке с ободранными голыми коленками и застрявшей в ботинках травой. Его чудесные голубые глаза светились радостью. Его друг, белокурый, кареглазый, загорелый мальчишка лет шестнадцати затормозил в нескольких метрах от машины, уперевшись пыльным ботинком в мраморный бордюр. – Все. Иди, он ждет тебя. – сказал Марк другу. Джордж мигом соскочил с велосипеда. – Подожди, не уезжай. Я сейчас вернусь; – крикнул он и побежал навстречу Дэвиду. Марк с любопытством наблюдал, как Джордж с разбегу прыгнул в его распростертые объятия, и Дэвид, смеясь, покружил его, и, поставив на землю, снял с него бейсболку и поцеловал прямо в губы, зарываясь ладонью в длинных локонах Джорджа, рассыпавшихся по плечам. – Я так люблю тебя, Джорджи! Слава Богу, все в порядке! – прошептал Дэвид, прижимая к груди свое сокровище. – Я вернулся, Дэвид ! – сказал Джордж, чувствуя биение его сердца. – Уже ободрал коленки... А это, как я понимаю, Марк? – спросил Дэвид, взглянул на Марка и перевел взгляд обратно на своего мальчика. – Да. – кивнул Джордж. И добавил: – Я еще не попрощался с ним! – А может быть, ты познакомишь меня со своим другом?Я ведь знакомлю тебя с моими друзьями... – предложил Дэвид. – Конечно! – обрадовался Джордж. – Тогда зови его скорее сюда! – сказал Дэвид. – Марк! – позвал Джордж и махнул другу рукой. Марк поставил велосипед понадежнее и подошел к другу. – Дэвид, это Марк. Марк, это Дэвид. – весело сказал Джордж. – Здравствуй, Марк! – поприветствовал его Дэвид. Он был очень красив, строен, высок и элегантен; его большие выразительные темно – карие глаза внимательно и дружелюбно смотрели на Марка, который сначала слегка оробел; но Дэвид улыбнулся и протянул ему руку. – Здравствуй, Дэвид! – в свою очередь улыбнулся Марк и пожал его большую ладонь. – Кажется, я знаю о тебе все, или почти все!Джордж часто говорит о тебе. – сказал Дэвид. – Знаешь, Марк, я давно уже хотел поблагодарить тебя за все. Спасибо, что не выдал нас. – Да не стоит!Я не сделал этого из – за Джорджа. Просто я чувствовал, что ему лучше с тобой ; – смущенно сказал Марк и опустил глаза. – Я очень люблю Джорджа, и, кажется, он меня тоже; – Дэвид посмотрел на Джорджа, выжидающе подняв бровь. – Марк знает; – улыбнулся Джордж, сжал руку Дэвида и прислонился к нему спиной. – Мы собираемся пообедать в одном хорошем ресторане, не хочешь поехать с нами?Мы потом подбросим тебя домой; – предложил Дэвид. Марк не возражал, он загнал домой велосипед, умылся для приличия и одел чистые шорты и рубашку. Таким образом, единственной чумазой личностью в их небольшой компании оказался Джордж. Дэвид достал из кармана платок и, смочив его минеральной водой, осторожно вытер лицо и расцарапанные коленки своего юного друга. "С таким парнем можно иметь дело!Кажется, он и вправду любит Джорджа. Но все равно, это как – то странно" – думал Ма

2277   1 66053    1  +4.43 [7]