Здравствуй, дорогой читатель. Прости меня, что так долго отсутствовала.

Сегодня хочу вам поведать новый рассказ из своей бурной студенческой юности. Надеюсь, он вам понравится и не оставит равнодушными.

После того как закрыла сессию, решила съездить домой, родителей повидать, а может и, приключений себе на жопу найти...

В один из тех знойных летних дней, когда воздух дрожит от жары, я решила отправиться к реке. Естественно, без купальника — зачем он мне, если в моем укромном уголке никто не помешает насладиться единением с природой во всей ее естественности.

Речка в этом месте была надежно укрыта от посторонних глаз — густые заросли кустарника и раскидистые ветви деревьев образовывали плотную зеленую стену. Здесь у меня было особое местечко, куда я приходила каждое лето, чтобы в тишине и уединении искупаться и позагорать голышом. Настолько безопасное, что можно было даже позволить себе ненадолго забыться сном под шепот листвы.

Я накинула старую отцовскую рубашку — просторную, до бедер, пахнущую деревней и чем-то родным. Под ней не было ничего, только я и моя свобода. Длина вполне позволяла чувствовать себя прилично, если вдруг кто-то случайно окажется поблизости... хотя вряд ли.

Дорога до заветного места прошла без приключений. Убедившись, что вокруг ни души, я сбросила рубашку на теплую траву и окунулась в прохладные объятия реки. Вода ласково обтекала каждую клеточку кожи, смывая городскую пыль и все запреты.

После купания прилегла позагорать на мягкую подстилку из мха и прошлогодней листвы.

«Загорать» — это, конечно, громко сказано. Кроны деревьев создавали плотный полог, сквозь который лишь отдельные солнечные лучи пробивались золотистыми нитями. В этом полумраке, под убаюкивающий шелест листвы, я незаметно для себя погрузилась в легкую дремоту...

Проснулась от шума голосов. Они звучали совсем близко, и сон мгновенно улетучился. Испуг настиг меня неожиданно и завладел всем моим естеством.

Быстро накинув рубашку, я затаилась... Постепенно успокоилось бешеное биение сердца, заглушавшее все звуки, и я наконец разобрала слова...

Это были мальчишки... деревенские пацаны, младше меня. Они весело о чем-то галдели...

Мне стало любопытно, что там происходит, и я решила подобраться поближе, осторожно, чтобы меня не заметили...

Изрядно исцарапавшись, я добралась до удобной позиции, откуда было хорошо видно происходящее. Картина открылась следующая: велосипеды были раскиданы по небольшой лужайке, а пятеро пацанов в трусах — все тощие, мокрые, видимо, уже искупались...

Сколько они тут торчат?

Они дурачились, играли, обсуждали девчонок... Типичные мальчишки, ничего удивительного.

Но вдруг в их разговоре каким-то образом всплыла моя персона... Честно признаться, это меня заинтриговало.

Так-так... Что же эти мелкие засранцы обо мне плетут?

— Пацаны, вы видели ту соску, которая позавчера приехала? — Кажется, это был Костя... Костя Наумов. Когда я еще училась в школе, они были совсем мелкие, чтобы обращать на них внимания.

— Мила? — отозвался второй. Его имени я так и не смогла вспомнить.

— Да! Я бы ее выебал! — Это сказал самый тощий из них, кажется, Никита.

В ответ все дружно заржали. Ну да, конечно... Я могу завести даже гомика, не то, что этих спермотоксикозников.

— Я бы ей свои яички полизать дал, ха-ха! — захихикал еще один.

Честно говоря, их сальные комментарии хоть и возмущали, но в то же время... льстили. И даже слегка заводили.

В итоге их обсуждения мы благополучно выяснили, кто из них каким образом, в каких позах и даже чем меня бы трахнул... и куда бы все они в итоге кончили. Признаюсь, их фантазии меня удивили — некоторые идеи оказались даже интересными.

Увлекшись обдумыванием их пошлых фантазий, я немного выпала из реальности. Вернуло меня лишь одно слово, брошенное кем-то из мальчишек:

«Печенька»!

Я слышала об этой игре, но никогда не видела, как в нее играют...

Так-так, день становился всё интереснее.

Я продолжила наблюдать... Они достали печеньку, положили в центр, стянули трусы — и я увидела их маленькие, сморщенные от холодной воды писюльки... Но им понадобилось, всего пару секунд, чтобы налиться силой и вот они уже торчали как копья, готовые к бою.

Зрелище было скорее нелепым и смешным, чем возбуждающим. Их сосредоточенные лица и чрезмерно резкие движения руками, показывали, что все настроены на победу.

Не удивительно, когда на кону стоит порция печеньки с глазурью из коктейля спермы.

И вот они начали кончать...

Последним оказался Костя — видимо, самый выносливый.

Естественно, никто не собирался есть печеньку, хотя по правилам игры именно последний должен был её съесть. Тут же он был осмеян и свалил, так и не кончив.

Бедный Костя — так и ушел неудовлетворенным, ха-ха!

После игры они быстро оделись, схватили велики и умчались.

А меня не отпускало увиденное... Кажется, я даже возбудилась...

После их ухода я просидела в кустах еще минут пять, а может и больше...

Когда попыталась встать, обнаружила, что ноги затекли — едва не упала.

Исцарапанная и взволнованная, на непослушных, «дубовых» ногах, я наконец выбралась из кустов. Прикрываясь рубашкой, подошла к месту событий. Печенька лежала на траве, обильно покрытая семенем. Хотя мальчишки старались кончить именно на неё, капли спермы блестели и на окружающей траве...

Я присела на корточки, дрожащей рукой потянулась к печеньке... Она уже успела впитать их сок. Поднесла к носу — резкий запах спермы ударил в ноздри.

Мне вдруг страшно захотелось её съесть. Ведь по правилам кто-то должен был это сделать — а я не могла допустить нарушения правил.

На вкус «глазурь» оказалась отвратительной... Но меня заводил не вкус, а сам процесс — грязный, постыдный, порочный...

Я представляла, как эта сперма только, что была внутри них, в их яичках... Это была самая неприличная, мерзкая часть этих мальчишек... И я наслаждалась собственной развратностью.

Вернувшись домой, я всё прокручивала в голове эту сцену... Загуглила — оказалось, подобных игр существует множество, и «печенька» далеко не самая отвратительная...

До глубокой ночи я не могла заснуть. Мысли возвращались к озеру, к этим пацанам... И к странному желанию присоединиться к их игре...

На следующий день.

Проснулась я поздно — солнце уже стояло в зените, безжалостно слепя сквозь веки. Морфей сдался без боя, и я, нехотя, вернулась из мира сладких грёз в бренную действительность...

Родители были на работе, так что весь день принадлежал только мне. На улице, сквозь редкие но темные тучи пробивались испепеляющие лучи солнца и стояла духота — идеальный повод никуда не выбираться. Чувствовала себя разбитой, хотелось только одного: утонуть в подушках и бесконечных сериалах.

Но сначала — освежиться.

Во дворе стоял наш «семейный бассейн» — огромная бочка, резервуар для воды на случай перебоев. Летом же он превращался в мой персональный спа-салон.

Скинула одежду, взяла полотенце и вышла во двор — обнажённая, как Ева. Солнце сразу же обняло моё тело тёплыми ладонями. На мгновение я замерла, раскинув руки, подставив лицо светилу, расставив босые ноги по траве... Наверное, со стороны выглядело смешно — голая девчонка, застывшая посреди двора в экстатической позе.

Но кто увидит?

Резервуар стоял в глубине сада, скрытый буйной зеленью. Это был мой тайный мир — здесь не пахло навозом, не доносились голоса с улицы. Только шепот листьев да жужжание пчёл.

Вода встретила меня тёплым объятием. Я повесила полотенце на крючок (спасибо, папа!) и погрузилась в жидкую негу.

Тело стало невесомым, лишь грудь и лицо оставались над поверхностью. Солнце целовало мокрую кожу, вода ласкала каждый изгиб... Я закрыла глаза, растворившись в этом мгновении.

Кайф…

Резкий скрип ворот. Хриплый окрик:

— Хозяева?!

Я замерла, прижавшись к прохладным стенкам бочки.

— Хозяева-а?! — голос стал ближе, настойчивее.

Через густую листву разглядела силуэты. Я аккуратно привстала из воды и, раздвинув ветки, посмотрела, кто это.

Их было двое. Явно не местные. Тот, который кричал, — в одних шортах и кепке, старый, сморщенный, с большим, но не жирным животом, смуглый, будто постоянно находился под солнцем. Второй был одет скромнее: чёрная майка, старые спортивные штаны и... что удивило меня больше всего — резиновые сапоги. В такую жару!

— Хозяева, скотину продаём?!! — крикнул он снова.

Тут я поняла, кто они. Сборщики скота. У родителей две коровы, и как раз есть телёнок на продажу…

Я сидела, притаившись в воде, боясь издать звук, но продолжала наблюдать, коря себя за незапертые ворота.

Мужики что-то переговорили, и полуголый махнул рукой — казалось, они собирались уходить.

Но вдруг со мной, что-то случилось. В висках застучало. Сердце забилось чаще, и неожиданно для себя я взвизгнула:

— Подождите!!!

Они остановились, слегка озадаченные. Я осторожно стала вылезать из бочки.

— Минуту, пожалуйста…

Выбравшись, схватила полотенце и начала вытираться. Из-за кустов меня пока не было видно. Закончив, обмоталась полотенцем и, собравшись с духом, вышла.

Моя «конструкция» была, мягко говоря, ненадёжной — ни в плане устойчивости, ни в плане целомудрия. Чтобы хоть как-то прикрыться, пришлось обернуть полотенце не очень высоко, почти не прикрывая грудь. Из-за этого она казалась больше, чем была, а жёсткий край ткани впивался в кожу, приподнимая её ещё сильнее.

Снизу полотенце прикрывало лобок и почти полностью попу — по крайней мере, когда я стояла. При ходьбе всё, конечно, болталось, но хоть что-то…

Они явно не ожидали такого зрелища.

— Здравствуйте… — неловко пробормотала я, чувствуя, как горячая волна стыда разливается по щекам.

— Здорóва, дочка, — ухмыльнулся пузатый, а его спутник молча кивнул, не отводя глаз.

— Да… телёнок на продаже… — голос мой дрогнул, а пальцы судорожно сжали края полотенца.

— Ты тут за хозяина? — слегка растерянно осведомился пузатый.

— Нет… Родители на работе. Но если хотите — могу показать теленка.

Их взгляды, тяжелые и прилипчивые, скользили по моей коже, вызывая странное смешение смущения и возбуждения. Проклятая особенность моего тела давала о себе знать — между ног уже потеплело, и я чувствовала, как по внутренней стороне бедер стекают предательские капли. Даже мокрая после бочки, я отличала эту влагу от обычной воды…

Он переглянулись, и пузатый кивнул.

Шлепанцы предательски шлёпали по земле, скользя на мокрых ступнях. Каждый неверный шаг отдавался дрожью во всём теле.

Мы вышли на задний двор. Телёнок, спасаясь от жары, забился в сарай. А полотенце, размокшее и непослушное, грозило соскользнуть в любой момент. Пришлось придерживать его втрое усерднее — одной рукой сверху, другой снизу. Казалось, ткань вот-вот распустится, оставив меня совсем голой.

Дойдя до сарая, мы увидели телёнка, который лежал в углу. Заметив нас, он настороженно поднял голову, уши навострились, но в его глазах читалось скорее любопытство, чем страх.

Мужчины зашли внутрь, и от их резких движений малыш вскочил на дрожащие ножки, представая перед покупателями во всей своей трёхмесячной красе. Я же осталась снаружи — не хотела лишний раз пачкаться в навозе.

Они начали тихо переговариваться между собой. Их бормотание было каким-то странным — то ли они говорили на непонятном диалекте, то ли я просто не вслушивалась. В конце концов, они развели руками:

— Надо подумать... Мал ещё, — пробормотал пузатый, почесывая живот.

— Хорошо, — кивнула я, — но я в этом не разбираюсь. Лучше поговорите с родителями.

Сказав это, я сделала шаг к выходу, но они... не спешили уходить. Переминались с ноги на ногу, переглядывались.

Хм, их мешканье, раззадорило меня. Я поймала себя на том, что уголки моих губ ползут вверх.

Мыслей в моем возбуждающемся мозге было немного, и первое, что пришло в голову:

— Может, воды попьёте?

Они оживились и дружно закивали.

Я хотела сходить в дом, за кружкой воды, но... на пути стоял колодец. Тот самый, из которого мы с детства пили, припадая к прохладному шлангу в летний зной. Вода в нём была ледяная, вкусная. Помнится, мы не столько пили, сколько обливались ей, пока не промокали насквозь...

И вдруг эта мысль ударила меня, как током.

Ноги сами собой сжались, между бёдрами пробежала тёплая волна. Я чувствовала, как по коже расползается румянец, но мужчины, стоявшие сзади, этого не видели.

Сделав шаг к колодцу, я проговорила, стараясь, чтобы голос не дрогнул:

— Сейчас... достану шланг...

Руки дрожали. Колени подкашивались. А в голове стучало только одно:

Они смотрят. Они видят.

И самое страшное — мне это нравилось.

Колодец представлял собой неглубокую шахту из бетонных колец диаметром около двух метров. Сверху на него была настелена массивная деревянная крышка с люком, через который можно было достать шланг или опустить ведро. Вся конструкция возвышалась над землей почти на метр, образуя своеобразный подиум.

Под одобрительные взгляды моих зрителей я взобралась на этот импровизированный помост. Встав так, чтобы они могли видеть меня в профиль, я полностью погрузилась в охватившие меня ощущения. Волосы, упавшие на лицо, скрыли мужчин от моего взора, зато усилили остроту переживаний. Этот сладкий страх, трепет и нежный зуд, разливающийся по телу, действовали сильнее любого наркотика.

Сначала я осторожно поставила левое колено на грубую, потрескавшуюся от солнца древесину. Резкая боль мгновенно пронзила кожу, но тут же растворилась в волнах эйфории. Через мгновение я уже стояла на коленях во все свои, тогдашние 56 килограмм, и отчаянно сжимая в левой руке свое последнее прикрытие — полотенце, которое с каждой секундой становилось все менее послушным.

Действуя словно в тумане, я правой рукой резко дернула тяжелый люк. К моему удивлению, он поддался без сопротивления.

Наступил самый волнительный момент. Мне предстояло полностью довериться ненадежному полотенцу, чтобы, оперевшись на левую руку, не свалиться в темный провал колодца. Учащенное дыхание и бешено колотящееся сердце не внушали уверенности, но непреодолимое желание вело меня дальше. Ладонь ощутила шершавую поверхность дерева... Полотенце пока держалось, давая зеленый свет моему рискованному представлению.

Время словно замедлило свой ход — секунды тянулись, как часы.

Собравшись с духом, я наклонилась в темный проем. Кожа на бедрах была скользкой от возбуждения.

Голова начала кружиться, а виски стучать.

Правой рукой я нащупала шланг...

В этот момент вдруг осознала свое положение: голова ниже бедер, обнаженная попа, освещенная ласковыми и теплыми лучами солнца...

Резким движением я выдернула шланг, одновременно ухватившись за сползающее полотенце. Медленно, с достоинством спустившись с колодца, я протянула мужчинам желанный шланг.

Шоу окончено.

Трудно было сказать, что именно они разглядели — может, только краешек, а может, и всю картину. Но их застывшие лица и замешательство, когда я протянула шланг, говорили красноречивее любых слов.

Я стояла, держа шланг наперевес, с наигранно-невинной улыбкой. Пузатый наконец опомнился, взял его, не отрывая от меня глаз, и резко открыл кран. Хрустальная струя хлынула под напором, играя солнечными бликами, будто вторя моему игривому настроению.

Я наблюдала, как они жадно пили, с трудом сдерживая довольную ухмылку.

— Что-то еще нужно? — спросила я, нарочито мягким, почти заботливым тоном.

Они переглянулись, явно смущенные. И в этот момент я почувствовала — власть теперь в моих руках.

— Да, — наконец выдавил пузатый. Он толкнул локтем своего молчаливого напарника: — Сходи к машине, принеси... кошелек.

Тот неохотно зашаркал сапогами, бросая на меня взгляды. Но ослушаться не посмел — медленно поплелся к воротам, оставляя за собой следы на пыльной земле.

Пузатый переминался с ноги на ногу, явно с трудом подбирая слова. Его смущение забавляло меня, и я уже стояла с открытой ухмылкой, ожидая, когда же он наконец выскажется.

После нескольких неудачных попыток он начал с неожиданного комплимента:

— Ты... э-э-э... смелая девчонка, — его слова заставили мои щеки вспыхнуть. Затем, сделав глубокий вдох, он выпалил: — Давай переспим? Я заплачу.

Меня будто обдали ледяной водой. Вся моя игривая уверенность мгновенно испарилась. Мне вдруг стало неловко, даже противно.

Он, не замечая моего замешательства, продолжал торопливо оправдываться:

— Мы в дороге уже неделю... Женщин давно не было... Дам хорошие деньги! И теленка у родителей куплю дороже...

Я чувствовала, как жар стыда разливается по всему телу. Полотенце вдруг показалось мне слишком маленьким, а моя поза — неприлично откровенной. Я крепче прижала ткань к груди, желая только одного — чтобы это поскорее закончилось.

— Нет, — наконец вырвалось у меня, резко перебивая его поток слов.

Его лицо, секунду назад подобострастно-заискивающее, исказилось в гримасе разочарования.

— Я... я провожу вас, — пробормотала я, опустив глаза.

Но в последний момент, что-то заставило меня бросить взгляд вниз. Обтягивающие шорты ясно выдавали его возбуждение. Нет он не стоял колом, но было видно, что его дружок уже набух.

К собственному удивлению, я почувствовала странное удовлетворение от этого — значит, мое «шоу» не прошло даром.

Дорога к калитке показалась бесконечной. Небольшой двор вдруг растянулся в моем восприятии, каждый шаг отдавался учащенным сердцебиением. Шок постепенно растворялся, уступая место нарастающему возбуждению — теплому, щекотливому, заполняющему все тело.

Я шла чуть впереди, чувствуя, как с каждым шагом воображение разгорается все ярче. В голове вспыхнула дерзкая мысль: «А что если...?»

Образы нахлынули лавиной: его грубые руки на моей коже, запах пота, жаркие объятия прямо здесь, во дворе... Может, сбросить полотенце? А если их двое? Один сзади, другого принимаю губами... Голова кружилась от этих картин.

Мысли поглотили меня полностью. Я даже не заметила, как оказались у калитки.

— До свидания, — бросил он недовольно и вышел.

Я застыла, охваченная противоречивыми чувствами. Тело дрожало от нереализованного желания, слова застряли в горле.

Перед калиткой — небольшая аллея, укрытая густыми сливами. Я наблюдала, как его фигура медленно удаляется, растворяясь в зеленой дымке листвы.

И тогда... полотенце соскользнуло с моего тела, бесшумно упав к ногам. Я стояла обнаженная, сжав кулаки в тщетной надежде, что он обернется. Но он свернул за угол и исчез.

В душе — странная смесь разочарования и облегчения. Подняла полотенце, закрыла калитку...

Разочарованная, но одновременно чувствуя какое-то облегчение зашла в дом и рухнула на свою кровать.

Я лежала и переваривала, что произошло, и что я только что чуть не совершила.

Не знаю сколько я так провалялась, кажется целую вечность, позволяя своему изможденному телу остыть от похоти и расслабиться.

Но вдруг, что-то заставило меня подняться и выглянуть в окно, моя комната как раз входила на дорогу, и тут я увидела грузовой автомобиль.

Они еще здесь! Сердце заколотилось с новой силой. Что делать? Надо что- то сделать!

Я вскочила, дрожащие ноги сами понесли меня к выходу.

Стоп!

Я голая!

Надеть платье? Какое?

Руки дрожали, перебирая вещи в шкафу, а глаза то и дело возвращались к окну — все еще там...

Почему не уезжают?

Казалось, я теряю контроль над собой. Тело требовало продолжения, разум метался между страхом и желанием. Машина стояла... Ждала... Звала...

Мой выбор пал на легкий летний сарафан с тонкими лямками, едва прикрывающий бедра. Последний взгляд в окно — машина все еще там. В животе предательски похолодело, но ноги сами понесли меня вперед.

Я шла, будто сквозь туман. Тридцать метров до машины казались бесконечными. С каждым шагом дрожь в коленях усиливалась, а во рту пересохло, будто в пустыне.

Подойдя к водительской двери, я замерла. Мир вокруг будто выключил звук — слышно только прерывистое дыхание и бешеный стук сердца. По телу разливался знакомый зуд, заставляя сжиматься внутренности.

Три робких стука в стекло... Ответа нет.

Поднявшись на подножку, заглянула внутрь — салон пуст. «У соседей», — мелькнула догадка. Губы сами собой сложились в обиженную гримасу.

Мысли метались:

«Ждать? А если выйдут с соседями? Увидят меня здесь?..»

Решение пришло мгновенно. Я помчалась домой, на бегу вырвала листок из блокнота, и вернулась обратно. Дрожащими пальцами написала номер и короткое «Позвоните, пожалуйста», сунула записку в щель двери.

Теперь оставалось только ждать. Сидя на кровати, я не сводила глаз с телефона. Минуты тянулись мучительно долго. Взгляд то и дело скользил к окну — машина на месте.

20 минут томительного ожидания...

И вдруг — звонок! Тело пронзило электрическим разрядом. Трубка будто весила тонну.

— Алло? — его голос, тот самый.

Я сглотнула ком в горле:

— Это... девушка, у которой вы только что были...

Он сразу понял:

— А…Зачем звонишь?

Слова выскочили сами:

— А если я соглашусь... на ваше предложение...

Сквозь телефонную трубку ощутила его растерянность.

— Ну… Как бы… — он замялся не способный произнести, то, что нужно. То, что я ждала.

Его нерешительность заставила меня улыбнуться.

— Хорошо... Приходите, — прошептала я, не дождавшись от него внятного ответа, и бросила трубку, чувствуя, как внутри все сжалось в крошечный комочек.

Прочитать весь рассказ целиком и узнать чем все закончилось, можете на моем бусти: https://boosty.to/mila0-0/posts/45832067-edd1-4913-92e8-aaeb42fd5fc2