У тебя милый, нежный, манящий рот и румяные, точно яблоко с мороза, щеки. Их так чудесно целовать, и не обязательно в постели. Ты замечательно готовишь салаты. Боже мой, сколько кулинарных рецептов ты знаешь! Но особенно тебе удается салат из кальмаров. Нам хорошо с тобой – сидеть за столом и есть. И когда мы так сидим, мне хочется взять тарелку за донышко и резким движением опрокинуть на твое привлекательное лицо. И долго возить по нему – размазывать, размазывать и размазывать...

Дорогая, ты никогда не поверишь, что я испытываю дикую, непереносимую эрекцию, когда представляю как вожу этим салатом по твоему лицу. Оно такое милое и привлекательное.

Но я никогда не сделаю этого, потому что тогда ты обидишься и выгонишь меня и мы никогда более не увидимся, а я привык к твоему манящему рту и прохладным щекам.

А как мне описать твои глаза?!

Нет я не стану описывать твои глаза, дорогая, потому что я опять испытаю эрекцию, когда представлю, что под ними сидят два фингала – так мне хочется двинуть в них кулаком. Хоть разок. Хоть пол – раза.

Лучше я опишу тебе моего друга. Поверишь ли к нему я не испытываю никакой эрекции, потому что...

Он очень хороший, и добрый, и великодушный. Мы очень любим друг друга и с удовольствием бываем вместе.

Еще бы! Ведь это ему ни чем не грозит, так как я не испытываю к нему никакой эрекции. Ведь он мужчина, я кажется тоже. Не всегда между мужчинами случается эрекция.

Когда мы бываем вместе, мы пьем водку, или спирт, или коньяк, или ром, или ликер, или сухое вино (существует много прекрасных вкусных вин). Мы никогда не пьем портвейн. Мы пьем из рюмок, из стаканов, из кружек, из чашек, иногда из горла. И когда мы пьем, мне хочется взять сосуд, из которого мы пьем, и выплеснуть жидкость, которую мы пьем, в лицо моему милому, доброму, старому другу.

А в четверг я это сделал, потому что чувствовал страшную эрекцию оттого, что это сделаю. Я выплеснул содержимое в лицо моего друга. Ведь у меня не было водки, спирта, коньяка или сухого вина (портвейн мы не пьем). Господи, сколько вкусных вин существует на свете!

Мой друг рассердился и сначала поколотил меня, потому что он сильный, а я нет, а потом выгнал. Мы не встречались два дня, но я позвонил по телефону и попросил прощения, и мы помирились, а вчера вечером опять сидели и пили кофе. А вот ты, любимая, никогда бы меня не простила, если б я размазал салат по твоему лицу!

А когда я возвращался от моего друга и стоял в метро на платформе и ждал поезда, я увидел девушку. Она мне очень понравилась, хотя она не столь милая, как ты, радость моя, но у нее были густые, а главное, длинные – до лопаток – волосы. Я же всегда говорил тебе, дорогая, чтобы ты отрастила такие же. Нет, ты не слушаешься меня – по – прежнему стрижешься коротко.

Девушка стояла на платформе – она тоже ждала поезда – и зачем – то рылась в маленькой сумочке. Эти сумочки обычно носят через плечо, но можно носить и в руке, потому что они снабжены, кроме ремня, петелькой сбоку, а можно, наверное, носить и под мышкой, если больше нравится. Тебе тоже следует приобрести такую сумочку, свет очей моих!

И вдруг сумочка выскальзывает из рук девушки и падает на пол, а из сумочки вываливается ее содержимое, как из моей чашки три дня назад кофейная гуща в лицо моего доброго друга. Из сумочки девушки вывалились пудреница, помада, тени для глаз и прочая дребедень.

Девушка опустилась на колени и поползла, собирая все эти штучки, которые у нее рассыпались, а я сделал вид, что хочу ей помочь, потому что я стоял рядом, и тоже принялся поднимать с пола эти штучки.

Люди – впрочем, их было немного в двенадцатом часу ночи, – которые стояли вокруг, сделали вид, что нас не видят, потому что им было лень позаботиться о девушке.

Я знаю, почему им лень было позаботиться о девушке. Просто потому, что они не испытывали эрекцию, как я. Я всегда испытываю эрекцию к девушке, которую жалею. Фу, как это грубо – скажет кто – то. Вовсе нет. Уж если ты видишь перед собой беспомощную девушку, ты не должен утешать ее пустыми словами, а должен ей подарить самое сокровенное, что есть у тебя, – нежность члена. Это самое искреннее мужское чувство. Девушка плачет – у мужчины встает. Колом.

А девушка мне говорила...

– Да что вы! Я сама, спасибо!

И так всякий раз, когда я протягивал ей очередную штучку, найденную мной на грязном, заслеженном полу. Сама же девушка ничего не могла найти, потому что была близорука и ничего не видела, хотя и носила очки.

Когда из тоннеля показался, мигая, поезд, девушка только доползла до края платформы и стала глядеть на рельсы, хотя туда ровным счетом ничего не упало – я посмотрел, – а ведь по радио русским языком предупреждали...

– Граждане пассажиры, отойдите от края платформы...

И вдруг я представил... в этот момент кто – то из мужчин, которые якобы не смотрят в нашу сторону, сильно толкает девушку ногой в бок (так как тоже, как и я, испытывает эрекцию), она падает вниз и ее переезжает поезд.

Господи, а ведь у девушки длинные волосы – это мне нравится – и еще очки. Ну а уж это заводило меня всегда!

И вот так я стоял в метро, испытывая жуткую эрекцию и не понимая – к мертвой девушке или к еще живой...

Ну а теперь, моя желанная, снова о тебе.

Завтра я приду к тебе. Сначала мы будем заниматься любовью. Ты же знаешь, как мне нравится твое тело, о, сокровище души моей! Особенно твои гладкие, горячие, знойные ляжки.

Ах, возлюбленная! А потом мы сядем за стол есть салат из кальмаров. И я возьму за широкое дно – нет, днище! – блюдо, что стоит посреди стола. Оно будет набито доверху мелко нашинкованными морскими тварями. А сверху, и внизу, и вокруг – всякие специи. И сыр, мелко протертый, и, конечно, лук. Как я люблю лук!

И вот я беру за днище блюдо, резким движением вываливаю его содержимое на твое милое, нежное, прекрасное лицо, которое я так люблю, и размазываю, размазываю, размазываю, а сам в это время, увы, непроизвольно кончаю...

... А как мне описать твои глаза?!