Гарик уже в сотый раз пожалел, что не послушался брата и переправился первым рейсом. Черт его дернул вскочить ни свет, ни заря и бежать пешком через весь город к речному вокзалу, чтобы успеть на катер, который отходит в шесть утра. Главное – не подготовился толком, даже поесть не успел, и с собой ничего пожевать не взял. Вот стой теперь под палящим солнцем на этой раздолбанной голой остановке и провожай тоскливым взглядом редкие легковушки, подпрыгивающие на покрытом крупными булыжниками шоссе до райцентра. Хоть бы одна тормознула, а то ведь даже полупустые проносятся мимо, обдавая выхлопными газами и, окатывая густым облаком пыли. Козлы!

Несмотря на раннее время, солнце было уже высоко, и стоять под ним становилось невыносимо. А спрятаться было практически негде, так как остановку некогда соорудили на открытом месте, ее бетонные стены давным – давно разрушили, теперь от нее остались только отдельные фрагменты, да обильно разбросанный мусор свидетельствовал о том, что именно здесь, на этом поганом местечке, и необходимо ждать транспорт. Рейсовые автобусы до райцентра перестали ходить лет пять назад, так что желающим попасть туда оставалось уповать лишь на попуток. А селяне и раньше неохотно брали пассажиров, даже за плату. Что такое сострадание, они забыли напрочь. Придется переть пешком. При мысли об этом Гарик вздохнул. Ему, конечно, не до райцентра идти, а намного ближе, до Лесного, но и 28 километров в такую жару – расстояние. Гарик еще раз ругнул себя за то, что не захватил с собой еды. Хорошо, хоть про подарок не забыл. Вчера вечером, вернувшись с работы, он сунул в дорожную матерчатую сумку свой единственный парадный костюм, отутюженную белую сорочку, одолженный у брата синий галстук с золотыми зигзагами, бутылку водки – так, на всякий случай, и заранее купленный подарок – большие настенные часы. Хорошо, что еще догадался книжечку детективов запихать туда же. Правда, пока плыли по реке, эту книжицу он уже "проглотил", тем более, детектив оказался так себе, уже с пятой страницы Гарик вычислил убийцу и дальше читать было не так интересно.

Блин, почему человечество еще не научилось протыкать пространство? Закрыл глаза, открыл – и очутился там, где нужно. Первым делом – искупаться, или в летнем душе помыться от души, потом холодного кваску хряпнуть, и пойти к Мишке с бутылкой. Мишка женится! Вот дурак, нет, чтобы на учебу поступить, работает водителем на сельской водовозке, а туда же – семью создавать. Девушку, правда, отхватил ничего себе, учительницу. Ну, старше она его, разве это преступление, зато с образованием, симпатичная. Гарику она по фотографии понравилась, чернявенькая такая, глазастая, видать, маленькая. На снимке, где они стоят рядышком, невеста Мишке едва до уровня сосков достает. Ну, правда, Мишка бугай, еще в седьмом классе всех в школе перерос, долгое время ходил тощий, каланча каланчой, а потом махом оброс мышцами, набрал вес и превратился в настоящего мужика. А вот Гарик так и не изменился, его до сих пор за подростка принимают. Смотрелись они, конечно, почти карикатурно: здоровенный белобрысый детина с усыпанным веснушками круглым лицом и щупленький, гибкий как лоза, "цыганенок". Мишка и ходил как медведь, слегка косолапо и вразвалочку. Медлительный, с простодушной улыбкой, он иногда казался умственно отсталым. На самом деле он учился неплохо, просто тугодумом был слегка. А вот Гарик все схватывал на лету, многое успевал, в школе считался заядлым активистом и общественником, рисовал, танцевал, играл на гитаре, участвовал в предметных олимпиадах. Да и спортсменом был неплохим – бегал на короткие дистанции, играл в волейбол. А дружили они, сколько себя помнили. Дома стояли рядышком, матери вместе работали. Гарик был поздним ребенком, мать родила его в сорок, когда старший сын уже перешел на первый курс университета. Илья, как человек взрослый, к появлению братца отнесся спокойно, тем более что в деревне уже не жил и злые языки его не беспокоили. Его отец погиб, так и не увидев сына, когда мать ходила на восьмом месяце беременности. Позже к матери сватались многие, да она никого не подпускала. Красивая в молодости, к сорока годам она немного поблекла, но все еще была видной женщиной – светло – русая коса вокруг головы, высокая грудь, прямая спина. Работала себе на почте, пенсию старикам разносила, письма да газеты людям таскала.

Почту с райцентра два раза в неделю привозили на зеленом фургоне с соответствующей надписью на боку. Приходил фургон почти всегда около семи вечера, так что Катерина успевала только пересчитать газеты и подписать накладные, а разносила уже наутро. Одно время старика Потапыча, водителя "Почты", заменял молодой цыган Гришка, красавец с белозубой улыбкой и кудрявым чубом. Как – то он приехал с большим опозданием, около восьми, Катерина уже хотела закрыть почту и уйти домой. Выгрузив связки с газетами, Гришка вышел облегчиться с дороги. Катерина подписала накладные, не проверяя, все равно обычно все совпадало, это же не магазин какой – нибудь, а почта, и пошла готовить чай.

В домике была небольшая комнатенка для чаепития, там стоял большой электрический самовар, небольшая узкая тахта и железный сейф для денег. Так уж повелось издавна, водитель всегда пил чай перед обратной дорогой. В Лесной почту привозили позже всех населенных пунктов района. Потапыч утверждал, что так удобно по маршруту.

Катерина как раз ставила на стол блюдечко с домашним печеньем, когда почувствовала спиной взгляд Григория. Цыган вошел как лесной кот – абсолютно неслышно. Он стоял, прислонившись о дверной косяк, скрестив на широкой груди свои мускулистые, поросшие жестким черным волосом, руки. Выцветшая грязная футболка плотно обтягивала его крепкий торс, яркие толстые губы расплылись в улыбке. Улыбка парня почему – то насторожила Катерину, уж слишком была она нахальной, слишком вызывающей. Что – то внутри женщины ёкнуло, появилось и стало нарастать напряжение. "Садись, – сказала Катерина и удивилась звуку собственного голоса, – чай готов". Чтобы не выдать охвативший ее испуг, она решила выйти, пересчитать газеты. Гришка продолжал стоять и улыбаться. Женщина хотела протиснуться мимо него, и тут цыган одной рукой перегородил ей дорогу, а второй схватил за плечо: "А ты со мной не выпьешь?". Катерина близко – близко увидела его глаза, эти безумно красивые, черные как смоль, глаза с длинными загнутыми вверх пушистыми ресницами и почувствовала запах спиртного. Гришка был навеселе. "Он же за рулем", – подумала женщина, но вслух ничего не сказала – дыхание сперло, сильная рука, лежащая на ее левом плече, обжигала огнем, от нее по всему телу Катерины бежали горячие струи, обволакивая и лаская. Женщина повернулась и пошла обратно, плюхнулась на тахту и обхватила руками себя за плечи. В висках стучало, колени дрожали и, самое удивительное, самое постыдное, чего с ней раньше никогда не бывало, между ногами стало мокро. "Выпьешь?" – услышала Катерина и подняла взгляд на Гришу. Он уже устроился на стуле напротив, длинные ноги вытянул вперед, в руке – початая бутылка водки. "Н – нет", – прошептала женщина, еще сильнее сжимая себя за плечи. "Значит, будешь, – сказал парень и протянул ей стакан с прозрачной вонючей жидкостью. – Пей!" Это прозвучало как приказ, и Катерина, с трудом соображая, что делает, взяла стакан, залпом выпила его содержимое. Водка обожгла горло, женщина закашлялась. Гришка тут же очутился рядом, начал похлопывать по спине. Когда его широкая твердая ладонь стала поглаживать, Катерина съежилась, но продолжала молчать. Встрепенулась она только тогда, когда другая рука парня легла на грудь. Тут же Гришка, не дав ей опомниться, повалил ее на тахту, навалился всем своим молодым сильным телом и впился в ее губы. "Боже, боже, боже", – шептала Катерина, непроизвольно сжимая ноги, а по ее телу уже вовсю шарили жадные руки. От Гришки остро несло крепким мужским потом, водкой и табаком, даже сильный запах бензина был не в силах перебить этот смачный аромат. Правой рукой он залез под кофточку, высвободил грудь от лифчика и теперь больно мял левую грудь. Когда сильные пальцы ущипнули сосок, Катерина попыталась вскрикнуть, и тут же горячий язык парня проскользнул в ее рот. Понимая умом, что уже бесполезно, женщина продолжала слабо сопротивляться, но это, видимо, только распаляло возбужденного самца, который стал действовать еще грубее. Гришка уже залез в трусы, его рука протиснулась между ног Катерины, отчего по всему телу женщины тут же пробежала судорога и из ее уст вырвался протяжный стон. Дальнейшее Катерина помнит смутно. Они довольно долго барахтались, когда Гришка вдруг отпустил ее и встал. Улыбаясь во все свои белоснежные зубы, он стянул с себя футболку, обнажив мускулистую волосатую грудь и начал расстегивать ширинку. Увидев то, что он вытащил из трусов, Катерина закрыла глаза. Она почувствовала, как цыган лег рядышком, его рука снова начала гладить ее тело, сначала мягко и осторожно, потом все требовательней и наглее. Он что – то горячо шептал, уговаривал, успокаивал. Катерина не открыла глаза даже тогда, когда он раздвинул ее ноги и лег. Она молчала, чувствуя, как его огромный твердый член елозит между ее бедрами. Там, внутри, было уже мокро, она потекла, все ее тело охватила какая – то слабость. Она инстинктивно напряглась, когда Гришка рукой прижал головку своего богатыря к ее пизде и слегка нажал. Но вот он начал осторожно водить набалдашником, нежно массируя внутреннюю сторону половых губ, и Катерина застонала и расслабилась. Парень тут же пригвоздил женщину к тахте, всадив в ее лоно все свои двадцать с лишним сантиметров. От боли Катерина закричала и начала судорожно отпихивать от себя Гришку, но ее попытки скинуть с себя этого бугая ни к чему не привели. Надсадно дыша, он уже вовсю орудовал своим членом, глубоко пропахивая ее застоявшуюся пизду. Впрочем, продолжалось это не очень долго, уже через несколько минут мощной ебли цыган столь же бурно кончил. Несколько раз всадив до отказа свой инструмент, Гришка вдруг заорал густым басом, захрипел, его правая рука, мявшая все это время пышную грудь Катерины, пребольно стиснула истерзанное полушарие, и он исторг из себя обильное количество спермы. Горячая жидкость залила все нутро женщины, и ей – богу, это была не только мужская сперма. Катерина почувствовала, как по телу начали расходиться жаркие волны – от пульсирующего ствола, глубоко проникшего в ее лоно, до кончиков пальцев. Ей показалось, что зашевелились все волоски на ее теле, открылась каждая пора на коже, острое наслаждение охватило женщину, она выгнулась дугой, приподняв махом отяжелевшее тело мужчины, и сквозь ее стиснутые зубы вырвался протяжный, дикий, звериный рык. Тут же в голове что – то взорвалось, такой же взрыв произошел внизу живота...

Очнулась она от холода. Вспотевшее тело продрогло. Открыв глаза, Катерина увидела, что лежит на тахте абсолютно голой, раскинув бесстыже свои ослепительно белые ноги. Гришка сидел на стуле и курил. Он тоже был в чем мать родила. Увидев, что женщина потянулась к одежде, он потушил сигарету и сказал: "Не спеши". Встал, смачно потянулся и почесал мохнатую подмышку. Молодой цыган был хорош необычайно. Поджарое сильное тело, обильно поросшее жесткими черными волосами, было гибким, как у крупного хищного кота. Его член свисал между ног внушительного вида шлангом. Катерина все – таки схватила свою смявшуюся юбку и попыталась прикрыться ею. Гришка сел рядом, обнял левой рукой за плечо, а правую засунул между ног женщины. Катерина всхлипнула, хотела сказать парню что – то, но влажные губы любовника тут же накрыли ее рот. Скользкий язык начал жадно облизывать ее зубы, щекотать небо... Женщина снова оказалась на спине, придавленная тяжелым мужским телом. Но на этот раз Гришка не спешил, он методично исследовал каждый уголок ее лица, его жаркие губы целовали ее шею, мочки ушей, потом начали спускать ниже и ниже, добрались до сосков...

Оделся цыган быстро, подошел к лежащей лицом к стене Катерине, одним рывком повернул к себе и поцеловал в губы. Его твердая ладонь похлопала по ягодицам женщины, потом довольно больно ущипнула. "До завтра!" – сказал Гришка и выскочил из комнатки. Все еще голая, Катерина услышала, как заурчал мотор. Только через какое – то время совершенно разбитая женщина села на тахту. Кое – как уложив растрепанную косу вокруг головы, она подошла к большому зеркалу, стоящему в углу и подняла глаза. Сквозь стекло на Катерину с любопытством глядела красивая голая женщина. На ослепительно белой коже остались многочисленные красные следы мужских рук, обкусанные и обсосанные губы распухли и горели ярко – алым пламенем. Но больше всего поразили глаза – влажные, широко распахнутые и какие – то... Нет, не испуганные, а слегка сумасшедшие.

Перемену в Катерине заметили все и сразу. Женщина за одну ночь изменилась до неузнаваемости. Она расцвела, будто пышный цветок. На ее лице заиграла счастливая улыбка, раскрасившая все ее черты в яркие, сочные краски. В деревне быстро просекли, в чем тут дело. Да Катерина и не скрывала особо. Фургон с надписью "Почта" два раза в неделю задерживался в Лесном допоздна. А пару раз так вообще выезжал из деревни под утро.

А потом, через два месяца, вышел из больницы Потапыч. Гришка канул так же, как и появился. Больше он в деревне не появлялся. Ближе к весне Катерина родила... Сына назвала Игорем. Правда, Илья, увидев впервые братца, тут же назвал Гариком. И теперь его никто иначе и не звал.

В детстве мальчика часто обзывали цыганенком. Впрочем, это было сущей правдой, и Гарик не обижался. Мать после родов сразу поблекла, высохла как – то – на этот раз окончательно. Илья после окончания университета так в родную деревню и не вернулся, да и что в Лесном делать дипломированному инженеру. Правда, по специальности старшой проработал всего – то года два, а потом ударился в бизнес. К тому времени, когда Гарик оканчивал школу, Илья успел жениться и развестись, оставив бесплодной жене заработанную за эти годы новенькую квартиру и выстроенную дачу. Поэтому, поступив в институт, Гарик поселился в его тесной квартирке в малосемейном доме. Квартирка действительно была тесной, хорошо, хоть отдельный санузел имелся в наличии. Илья сразу заявил, что спать Гарик будет на кухне. А Гарику что, не барин, было бы что пожрать да где прикорнуть. Кровать у Ильи была односпальная, узкая, но вторую такую же разместить в тесной комнатушке не представлялось возможным. Старший брат в свои тридцать четыре года уже начал лысеть и обзавелся небольшим брюшком, но по утрам все еще делал зарядку. Бизнес у него шел как – то не очень, после развода у Ильи как будто руки опустились или от него удача отвернулась. Во всяком случае, выпив, что с ним случалось чаще и чаще, старшой становился плаксивым, жаловался Гарику на жизнь, ругал бывшую жену – стерву. Время от времени он приводил каких – то дешевых девок, от одной из них оба брата зацепили заразу. Вылечившись, Гарик запретил Илье приводить шлюх и взял это дело в свои руки. Отныне их обслуживали только его знакомые. Илье такой расклад понравился, тем более студенточки, которые приходили с Гариком, были молоденькие, чистенькие, как правило, симпатичные. Проходило всегда по одному и тому же сценарию, сначала выпивали, потом Илья, как старший, выбирал себе девчонку, шел с нею в комнату, а Гарик оставался на кухне. Потом они менялись местами, причем к тому времени, когда старшой выводил свою, младшему, как правило, уже делали минет. Гарик по причине возрастной гиперсексуальности и, может быть, благодаря цыганской крови, мог несколько раз за ночь удовлетворить себя и свою партнершу, а Илья довольствовался одноразовой любовью. Но девчонки жаловали брата своего сокурсника, потому что член у него был будь здоров, больше, чем у Гарика, да и опыт побогаче. К тому же они прекрасно понимали, что и хата принадлежит Илье, и за "праздник живота" платит именно он.

Братья жили в общем – то дружно, Гарик вел хозяйство, покупал продукты, готовил, убирал, Илья зарабатывал бабки. Гарик и сам время от времени халтурил, но деньги, по совету брата, не тратил, откладывал. Илья копил на квартиру побольше...

Стоять на остановке стало невмоготу. Солнце пекло голову нещадно. И Гарик решил идти пешком. А что стоять без толку? Все равно сегодня пятница, обычно какое – то оживление здесь наблюдается только в субботу, когда горожане, имеющие корни в деревне или дачу за рекой, перебираются на пароме. Сельчане, конечно, мотаются туда – сюда, но они пассажиров не берут. А пешком до Лесного – километров тридцать, не больше. Гарик достал из кармана пачку сигарет, щелчком достал одну, закурил. И зашагал...

Минут через двадцать ходьбы Гарик увидел озерко, заросшее камышами. Вообще – то, это, скорее, была большая зеленая лужа. Почти бегом он спустился по пригорку, скинул с себя кроссовки, вытряхнул запылившиеся носки, закатал джинсы и вошел в воду. Вода была теплой и на редкость грязной, пить ее Гарик не рискнул, но лицо ополоснул и немного походил по воде. Дно оказалось илистым, ноги утопали в вязкой противной грязи. Вышел из лужи Гарик с черными ногами, нарвав травы, он вытер ею икры. Полностью избавиться от ила не удалось, надевать носки на такое безобразие не хотелось и настроение у Гарика испортилось окончательно. Пить захотелось нестерпимо, и парень, недолго думая, достал из сумки бутылку с прозрачной жидкостью. Резкий запах водки заставил одуматься, и Гарик снова закрутил пробку. Но, посидев немного, он все же пришел к выводу, что хуже не будет и сделал пару глотков. Его чуть не вырвало, он быстренько закрутил пробку и вышел на дорогу. Алкоголь махом вдарил в голову, Гарик понял, что пьян от двух глотков. И не просто пьян, его мутит самым жестоким образом, и не водка в этом виновата, а в большей степени – эта ужасная жара.

Ругая про себя весь белый свет, парень продолжал брести по шоссе. Когда рядом с ним тормознул задрипанный мотоцикл, Гарик чуть не заорал от неожиданности. Мотоцикл нещадно тарахтел, но парень мог поклясться, что не слышал его, пока не увидел прямо рядом с собой.

"Ты что, пьян?" – закричал мужик, стараясь перекричать тарахтение собственного "железного коня" и пристально разглядывая Гарика. "Немного, – ответил паренек и без особой надежды попросил, – слышь, будь другом, подбрось до Лесного". И не поверил своим ушам, когда услышал: "Садись!". Закинув сумку на плечо, Гарик мигом оседлал мотоцикл, рукой пошарил впереди себя и не обнаружил ничего, за что можно было держаться. "Прижмись к спине и держись за меня! – крикнул мужик, обернувшись к пареньку. – Только крепче!".

Буквально за десять минут они пролетели по шоссе отрезок пути до развилки, теперь оставалось проехать до деревни около двадцати километров по лесной дороге. За это время Гарик почувствовал себя намного лучше – ветер в лицо быстренько освежил и отрезвил его. Мужик, чью широкую плотную спину он крепко обхватил руками, был явно незнакомым, всех жителей Лесного он знал в лицо. Интересно, к кому он едет? А может, тоже на свадьбу? Может, родственник невесты? Вообще – то, судя по одежке, он не похож на человека, едущего на праздник. Правда, на баке с горючим перед мужиком лежала набитая кожаная сумка. Расспрашивать доброго мотоциклиста на ходу было невозможно...

Хвойный лес постепенно перешел в березовую рощу. И тут дорога вышла на большую поляну. Мужик тормознул, обернулся к Гарику и прокричал: "Надо сделать привал, чтобы мотоцикл подостыл немного". Гарик молча кивнул и уже хотел спрыгнуть, как мужик сказал: "Там, на той стороне поляны – речка, заодно искупаемся". Они свернули с дороги и поехали краем поляны. Время от времени мотоцикл подскакивал, натыкаясь на скрытые в траве деревяшки и кочки, так что Гарику пришлось покрепче прижаться к водителю. Он уже изрядно отбил себе задницу, когда мотоцикл, наконец, остановился. Точно, внизу, за перелеском, протекала небольшая речка. Но на мотоцикле добраться до нее было невозможно – поляна с этой стороны была огорожена, да и спускаться к речке лучше пешочком, берег оказался достаточно крутым.

Мужик заглушил мотор и снял шлем: "Я уже несколько раз здесь останавливался, купался, место отличное". На вид ему было лет тридцать пять, примерно ровесник Ильи, но, в отличие от брата, этот был атлетически сложен, никакого намека на пузо. Обветренное красноватое лицо, на котором ярко синели улыбающиеся глаза с глубокими морщинками вокруг. Так бывает, когда человек много времени проводит на солнце, часто сильно жмурится, кожа вокруг морщинок загорает сильнее и получаются как бы лучики вокруг глаз. Волосы под шлемом намокли и теперь темными колечками прилипли ко лбу и вискам.

"Ну что, познакомиться, наверное, надо? – мужик улыбнулся и протянул руку, – Антон". Широкая приветливая улыбка озарила его мужественное лицо, обнажив ряд великолепных белых зубов. Широкая сухая ладонь крепко сжала узкую ладошку паренька. "Гарик? Что это за имя такое?", – спросил Антон, не отпуская руку своего случайного пассажира. Паренек вдруг почувствовал странное волнение и неожиданно охрипшим голосом объяснил, что на самом деле его зовут Игорем. "Понятно, Гарик так Гарик, – мужик наконец, отпустил руку, как показалось пареньку, с сожалением, – ну что, пошли купаться?". И тут же, не дожидаясь ответа, он начал спускаться к речке. Гарик последовал за ним. Только внизу он вспомнил, что купальные плавки лежат в сумке, не будешь же их надевать в дорогу в такую жару, а семейные трусы, которые сейчас на нем, ужасно смешные – розовые в белое сердечко.

Антон быстренько скинул кроссовки, стянул клетчатую фланелевую рубашку, под которой ничего не оказалось. Верхняя часть его великолепного туловища оказалась бронзовой от загара: мощные плечи, накачанная грудь с крупными розовыми сосками, выпуклые квадратики пресса. Но когда он стащил с себя замызганные старенькие джинсы, на белый свет вылезли бледные волосатые ноги. Гарик улыбнулся. Сам – то он был смуглым от природы, к тому же загорал махом, стоило несколько дней побыть на солнце у водоема, как его гибкое тренированное тело приобретало ровный золотисто – шоколадный оттенок.

"Ты чего застыл? Водичка – класс!" – сказал Антон. Гарик поднял глаза и чуть не подавился. Мужчина уже стоял по щиколотку в воде. И он был абсолютно голым! Увидев смущение паренька, он улыбнулся: "Ты чего, голого мужика никогда не видал? Да мы тут совсем одни, кого стесняться? В баню – то ходишь? Давай – давай! Нам еще ехать". С этими словами Антон повернулся и с разбегу бухнулся в речку. Только крепкие круглые ягодицы сверкнули над водой. Гарик судорожно снял с себя одежду, замявшись на секунду, сорвал и трусы. Водичка действительно оказалась прохладной и на удивление чистой. Это было настоящее наслаждение – купаться голышом, каждой клеткой своего измученного жарой тела чувствовать спасительную прохладу. Плавал Гарик хорошо. Лесной, несмотря на название, стоял на берегу большого озера, так что с малых лет вся деревенская ребятня летом из воды не вылезала. Особенно было хорошо купаться вечерами, когда за день вода нагревалась, становилась как парное молоко. Ближе к ночи купалка пустела, над озером начинал тянуться легкий туман. Но тишина наступала еще не скоро, деревня долго не могла успокоиться после жаркого дня – тявкали собаки, мычали коровы...

Один из таких поздних летних вечеров Гарик запомнил надолго. Ему тогда было n лет, он работал на пришкольном участке, где бригада из двух учительниц и стайки ребят занималась выращиванием овощей. На выходные из города приехал Илья, у него, насколько понял Гарик, случилась очередная ссора с женой. Днем брат довольно долго сидел с матерью на летней кухне, обсуждали, разводиться или не разводиться. Потом Илья отправился к приятелям. Вечером, вернувшись с участка, Гарик не обнаружил брата дома. Мать сказала, что он пошел купаться. Мальчик, не долго думая, отправился к озеру. На купалке никого не оказалось. Было уже достаточно темно, Гарик постоял, поглядел на ровную, спокойную водную гладь. Он никогда особо не боялся темноты, и сначала не мог понять, почему это вдруг ему стало как – то не по себе. А потом до мальчика дошло, что его насторожили странные звуки, издающиеся из – за густых зарослей тальника неподалеку. Кто – то стонал. Стараясь ступать как можно тише, Гарик обогнул кусты. То, что он увидел, заставило судорожно вздохнуть и замереть. Брата мальчик узнал сразу. Илья был абсолютно голым, он лежал на спине, запрокинув голову и прикрыв глаза. Верхом на нем сидела продавщица Люська, худая вертлявая девка с постоянно ярко накрашенным ртом и темными пышными кудрями. Люська двигала бедрами и беспрестанно стонала. Гарик видел, как смешно подпрыгивают ее большие сиськи, как она мотает головой и шарит руками по волосатой груди брата. Время от времени она припадала к Илье, и они целовались. Потом Илья что – то сказал, Люська с него слезла и встала на карачки. Гарик увидел, что Илья весь вспотел, но больше всего его поразила писька брата, она стала большой и толстой. Илья на коленях подполз к Люське сзади и, придерживая рукой, засунул свою письку в ее попку. Гарику так показалось. Люська застонала, видимо, от боли, а брат начал качать ее, бить писькой по попке. Какое – то время они делали это, потом Люська легла на постеленный на землю пиджак, а Илья улегся на нее. Стало совсем темно, и Гарик теперь видел только задницу своего брата, которая ходила ходуном, впихивая его письку в Люськину дырочку. Движения становились все быстрее и быстрее, стоны громче и громче. И вот Илья, с силой ударив бедрами, вдруг привстал, изогнувшись в пояснице и замер. Буквально через секунду он приглушенно заорал сквозь стиснутые зубы. И тут же заорала Люська... Гарик всхлипнул от страха и бросился бежать. Два раза он спотыкался и падал, больно ушиб себе локоть. Заскочив домой, он юркнул в свою комнату, бросился на кровать и замер. Мама прибежала следом, она долго пытала его расспросами, но Гарик молчал, закутавшись одеялом...

Утром Илья уехал в город. Гарик днем зашел в магазин, его сердце при этом билось, как попавшая в сети рыба. Он ожидал увидеть Люську избитой, изуродованной или... мальчик боялся, что не увидит Люську вообще. Но девка была на своем рабочем месте, и вид у нее был абсолютно счастливый – она громко смеялась, шутила. Как только увидела Гарика, Люська заорала: "Ой, кого я вижу? Да это же мой красавчик – цыганенок! Иди к тетеньке, тетенька тебя конфеткой угостит!". Гарик залился краской и выскочил из магазина под хохот. Позже он сходил на место, где видел брата с этой девкой, и внимательно его исследовал. В смятой траве, среди жухлых листьев он нашел тонкую раздавленную сережку из желтого металла. Он потом какое – то время следил за Люськой, ожидая, что она наденет точно такую же. Не дождавшись, он пришел к выводу, что сережку потеряла какая – то другая женщина. А вот додуматься, что потерявшую пару серьгу Люська ни за что не наденет, он не смог.

"Ты выходишь?". Гарик вскинул голову и увидел, что Антон уже стоит на берегу и потряхивает волосы рукой, чтобы скорее высохли. На его мускулистом теле поблескивали капельки воды. Мужчина стоял, абсолютно не стесняясь собственной наготы, и с улыбкой смотрел на паренька. Кожа на животе туго обтягивала накачанные квадратики пресса, от пупка к лобку спускалась аккуратная елочка темных от воды волос, в паху же курчавились целые заросли. Внушительных размеров член свободно свисал вниз, у основания он был слегка приподнят, так как покоился на мощной мошонке. Перевитый узлами вен, член имел устрашающий вид и привлекал внимание. Украдкой поглядывая на это чудо природы, Гарик медленно вылез из воды, прикрывая пах руками, и уселся на корточки. Полотенца у него тоже не было, так что придется обсыхать на солнышке. "У, да ты, я гляжу, стыдливый больно", – насмешливо сказал Антон. Он присел рядышком, положил руку на плечо и шепнул: "Не бойся, пацан, я и не такое видал". Его твердая шершавая ладонь слегка сжала плечо. "Худоват ты, братишка. Студент что ли?". Гарик кивнул. "Ничего, скоро мяском обрастешь. Арматура у тебя хорошая, плечи широкие, мышцы – дело наживное. Я вот тоже долго тощим ходил, ребята смеялись. А теперь, смотри! Да ты пощупай, пощупай!" Антон схватил руку паренька и положил себе на живот. "Можешь ударить. Давай – давай, бей!". Гарик несильно надавил живот мужчины, его ладонь почувствовала напрягшиеся мышцы, твердые, бугристые. Он тут же отдернул руку, вскочил и бросился в воду. Вынырнув, еще отфыркиваясь, повернул голову и увидел, что Антон уже поднимается на пригорок – все такой же голый, одежду держит в руках. "Заканчивай, жрать будем!", – услышал он крик. Нырнув для виду еще пару раз, Гарик вышел на берег, и обнаружил, что его одежду Антон тоже забрал с собой. Пришлось лезть наверх в чем мать родила. Когда он собрался схватиться за ветку ивы, растущей на самом краю пригорка, чтобы выбраться, рядом оказался Антон и протянул руку. От сильного рывка Гарик буквально взлетел и с размаху стукнулся о сильное тело мужчины. Антон все еще был голым. Увидев, что паренек глазами ищет свою одежду, он сказал: "Да не спеши одеться, после того, как перекусим, искупаемся еще раз, напоследок". В тенечке под ивой он успел разложить на развернутой газете нехитрую снедь: несколько кусков хлеба с тонко нарезанными кусочками сала, банку рыбных консервов и пару сваренных вкрутую яиц. С едой справились достаточно быстро, запивали прохладным чаем из небольшой металлической фляги. "Эх, выпить бы щас за знакомство!" – сказал Антон. Гарик встретился с ним взглядом и достал из сумки початую бутылку водки. "Блин, тепленькая... Ладно, сойдет", – заявил новый приятель, разливая прозрачную жидкость в одноразовые пластиковые стаканчики. Пить "огненную водичку" Гарику не хотелось совсем, но как отказать Антону он так и не придумал, поэтому взял протянутый ему стаканчик. Как ни странно, пошла водочка вполне сносно. Закусили хлебом. Давай сразу по второй, и все на этом", – предложил мужчина. Пареньку пришлось только принять предложение. "Ну что, в воду?", – Антон вскочил. Гарик попытался вскочить так же бодро, но чуть не упал. Водка в голову вдарила. Стоя на пригорке, он видел, как Антон с разбегу прыгнул в речку, только брызги полетели. Вынырнул мужик довольно быстро, но за это время успел пройти несколько метров под водой. "Ух, хорошо!", – отфыркиваясь, крикнул он. Гарик тоже бросился в реку. Прохладная водичка тут же жадно заключила его в свои освежающие объятия...

"Ладно, уговорил, прикончим бутылочку", – сказал Антон, улыбаясь, и начал разливать. Гарик чуть не подавился с сигаретой. "А ты сможешь сесть за руль?" – с сомнением спросил он. "Не трусь, я родился с мотоциклом между ног, – расхохотался Антон. – И потом, мы же не сейчас поедем. Полежим, поспим часок". Залпом опрокинув стакан, он и в самом деле начал стелить под ивой свою одежду. "Ты что, серьезно собрался поспать?" – спросил Гарик. "А что, ты против? – улыбнулся Антон и похлопал рукой по земле. – Давай, ложись сюда, спать не будем, полежим, поболтаем". Немного поколебавшись, паренек присел рядом с мужиком. Антон лег на спину, руки заложил под голову, обнажив поросшие курчавыми рыжими волосами подмышки: "Йэх, хорошо! Щас бы еще и трахнуть кого – нибудь". Гарик краем глаза увидел, как его рука легла на член. Паренек хотел сделать вид, что ничего не заметил, но тут Антон сел, обнял его за плечо, уткнулся носом за ухо и начал нежно водить им. Гарик почувствовал возбуждение и сжался. Мужчина опрокинул его на спину и легко, закинув ногу, оказался сверху. Несколько мгновений они так и лежали, глядя друг другу в глаза и тяжело дыша. Паренек чувствовал, как крепко его придавил своим тяжелым телом Антон, а самое главное – в его живот упирался быстро твердеющий член мужчины. Внезапно Антон впился своими губами в губы Гарика. Это было очень странно – когда тебя целует такой же мужик, как и ты. Неужели бабы чувствуют себя так же? Блин, дышать же невозможно! Жадный горячий рот мужчины буквально всасывал губы, язык, отрывисто пропутешествовал по шее, не оставил без внимания мочки ушей, потом снова вернулся к губам... Колючий подбородок елозил по коже...

Когда сильная рука Антона, до этого сжимавшая его плечо, скользнула вниз и схватила за ягодицу, Гарик попытался вырваться. Но сделать это оказалось весьма сложно, мужчина был намного сильнее его, железные объятия не выпускали из своих тисков. Уклонившись от губ мужчины, он хрипло прошептал: "Хватит! Слышь, пусти меня, хватит!", и услышал в ответ: "Расслабься, красавчик, щас ты мне заплатишь за проезд". Вскипев от ярости, Гарик напряг все свои силы, и ему удалось перевернуться на живот. Паренек сделал чисто интуитивно, чтобы получить точку опоры для того, чтобы встать. Но, как оказалось, абсолютно зря, потому что тут же оказался придавленным сверху. Теперь окончательно вставший, твердый, как дерево, член мужчины лежал как раз меж ягодиц паренька, все сильнее и сильнее вдавливаясь в них. Сильные волосатые ноги обхватили его ноги и резким рывком раздвинули их. От страха и бессилия Гарик закричал. "Не надрывайся, малыш, все равно никто не услышит, – насмешливо прошептал прямо в ухо Антон. – Лучше действительно расслабься, а то будет очень больно". "Убью, я тебя убью!" – захрипел паренек. "Но сначала я тебя все же выебу!" – сказал мужик. "Не надо, пожалуйста, не надо" – начал умолять Гарик. "Слушай, чего ты выебываешься, никто не узнает, клянусь. Тебе трудно доставить мне удовольствие, а будешь хорошим мальчиком – и сам получишь кайф, это я тебе обещаю". Поняв, что ничего не добьется, Гарик заплакал. И видимо, расслабился, отвлекся. Потому что одним ударом Антон засадил в его дырочку головку своего члена. От дикой боли паренек заорал. Боль была действительно адской, она пронизывала все тело Гарика, тут же покрывшееся испариной и дрожащее. Стиснув зубы, он пытался выползти из – под насильника, царапая землю. А тот постепенно, короткими рывками загонял свою дубинку все глубже и глубже. Девственная дырочка паренька оказалась настолько узкой, что член вошел только наполовину, когда Гарик вырубился от болевого шока.

Почувствовав, что жертва обмякла, Антон вытащил член, скомкал свои джинсы, подложил под паренька так, чтобы его попка приподнялась и раздвинул руками кругленькие крепенькие полушария. Его глазам открылась чудная картинка: между смуглых ягодиц розовела разорванная звездочка аккуратного ануса, откуда по гладкой безволосой промежности стекала тоненькая струйка крови. Дрожа от возбуждения, мужчина помял расслабленные, оттого удивительно мягкие и пышные ягодицы, потом, смочив головку члена слюной, снова вставил ее в восхитительно нежную и узкую дырочку. Обхватив таз паренька своими мощными руками, он слегка надавил корпусом. Затем, держась правой рукой за свой мощный ствол, начал разрабатывать лунку жертвы. Скоро член стал довольно свободно проходить до половины.

Почувствовав, что Гарик начал подавать признаки жизни, Антон изготовился и сильным ударом вогнал член до упора. С криком паренек очнулся, и пока он приходил в себя, мужчина несколькими мощными толчками добился полного слияния с его податливым телом. Давненько его видавший виды дружок не бывал в таких райских уголках, ему было очень уютно и приятно в этой теплой тесноте. Каждая клеточка члена по всей его длине была плотно обхвачена, особенно у основания – и это было божественно. Каждое, даже самое легкое движение бедрами доставляло неземное наслаждение. Антону нестерпимо хотелось броситься вскачь, забыв обо всем, отдавшись сладострастию, но он из последних сил сдерживался. Мужчина понимал, что тогда очень быстро кончит, при этом может искалечить паренька, лежащего под ним, случайно разорвать его внутренности. Он слишком хорошо знал размеры и возможности своего члена. Даже опытные шлюхи стонали под ним от боли, когда огромный дружок Антона без всякой предварительной подготовки проникал в их раздолбанные дырищи и начинал шуровать там. А тут ни разу не ёбаный мальчишка. Поэтому мужчина решил не спешить, дать жертве попривыкнуть. Накрыв его всем телом, тесно прижался своей мощной грудью к слегка выпирающим лопаткам паренька, обхватил волосатыми ногами его ноги. Потом он просунул свои руки под подмышками Гарика, повернул его голову влево и начал нежно целовать открывшееся ухо и щеку. Восхитительный аромат и вкус юного тела приводил его в неистовство, член помимо его воли начал пульсировать, готовый взорваться. Испугавшись, что упустит момент, Антон начал покачивать бедрами...

Гарик сначала не мог понять, что с ним. Почему ему трудно дышать, почему он весь в поту и почему его колотит. Однако, почувствовав жадные губы и язык на своей щеке, паренек все вспомнил. Но он не мог даже рукой шевельнуть, не говоря уже об освобождении. Насколько он мог судить, Антон уже вогнал весь свой член в его попку, так что вырываться и умолять уже не было смысла. Оставалось терпеть и ждать, пока насильник кончит и успокоится. Расслабиться, как советуют в таких случаях, не давала боль, не такая острая как в начале, но все же весьма ощутимая. Правда, к этому примешивались какие – то совершенно новые ощущения, странные, непонятные, неприятные... или приятные? Накрытый буквально с ног до головы тяжелым мокрым от пота телом сильного самца, придавленный им, практически не в состоянии двигаться, Гарик чувствовал, что возбужден. Он вдруг подумал, что примерно так должны себя чувствовать младенцы, завернутые в пеленку. Огромный член мужчины, глубоко проникший в его попку, пульсировал внутри. Какое – то совершенно особое ощущение наполненности пронизало все его тело. Легкие толчки Антона, помимо тупой ноющей боли, приносили еще и наслаждение. Постепенно член Гарика отвердел, уперся в подложенные под чресла джинсы...

Антон потихоньку наращивал темп, он уже полностью отдался власти чувств и ощущений, его член уже беспрепятственно орудовал внутри паренька. Упругая попка как будто слегка пружинила, доставляя истинное наслаждение мужчине. Гарик застонал, и по звуку Антон понял, что его жертва ощущает не только боль, но и удовольствие. Это его подстегнуло, и через мгновенье на земле под ивами началась настоящая животная ебля. Оба – и насильник и его жертва – уже не контролировали себя, свои тела, свои желания. Это были уже не крепкий мужик и стройный паренек, это были сильный самец и красивая самка, обезумевшие от страсти, потерявшие голову, отдавшиеся похоти. Тот, кто сверху, рычал, как разъяренный лев, терзал мощными лапами хрупкие плечи, с силой бил бедрами, вгоняя свой мощный ствол по самые яйца в узкую дырочку ануса своей жертвы. Тот, кто снизу, стиснув зубы и закрыв глаза, извивался под своим самцом, пытаясь то ли увернуться, то ли подмахивать. И ему уже не хотелось, чтобы мужчина быстрее кончил и оставил его в покое. К тому же его собственный член, трущийся об суровую ткань, уже готов был взорваться...

Гарик попытался вытащить из – под себя джинсы, ему даже удалось просунуть руку и схватиться за свалявшиеся в комок штаны, но тут его член действительно взорвался. Паренек вскрикнул от наслаждения, мощнейший оргазм сотряс его тело. С секундным опозданием кончил Антон. Он почувствовал, как судороги пронизали Гарика, понял, что он кончил под ним, нанизанный на его ствол, и это было последнее, о чем он подумал перед тем, как улететь в небеса. Резко, до боли в паху ударив по попке паренька, он заорал благим матом. Где – то внутри его организма взорвалась бомба, ударной волной наслаждение разлилось по всему телу, от паха извилистыми лучиками по венам побежали крошечные искры – к кончикам пальцев, к волосам на голове... Потом еще раз, потом еще раз... Потом они собрались обратно в паху, закрутились там, завертелись, пощипывая и покусывая, и... устремились наружу по одному каналу!

Еще не кончив изливать, Гарик дернулся от острой боли – это Антон резким толчком всадил свой член до упора и застыл на секунду. А потом заорал. Его ствол начал мощно содрогаться внутри мальчишеской попки, а потом стал извергать потоки горячей спермы. Тут же Гарик почувствовал, что снова теряет сознание, что "поплыл". Он инстинктивно сжал кольцо своего ануса, вернее, это анус начал самопроизвольно сокращаться, сжимая и разжимая воткнутый в него член, как будто высасывая его...

Совершенно обессиленный, выжатый, Антон скатился с Гарика на сбившиеся жухлые листья. Прикрыв глаза, он лежал на спине и приходил в себя. Через какое – то время он слегка приподнялся и посмотрел на паренька. Тот лежал, сжавшись в комок, и подрагивал. Схватив за плечо, мужчина развернул Гарика и увидел, что его лицо исказилось в гримасе, а остекленевшие глаза смотрели на небо невидящим взором. "Эй, ты чего?", – Антон легонько толкнул своего юного любовника. Оцепенение прошло, паренек как будто проснулся, помотал головой, попытался присесть и тут же застонал от боли. Антон вскочил, протянул руку, Гарик схватился и поднялся. Секунду они стояли друг против друга, потом Антон порывисто обнял парня, легко сломив слабое сопротивление, впился в его губы своими губами. Гарик судорожно вздохнул, покоряясь, и мужчина почувствовал, что его юный любовник отвечает на поцелуй. С трудом заставив себя оторваться от друга, Антон хрипло сказал: "Придется еще раз искупаться"...

"Блин, мне кажется, что ты там мне все разворотил, до сих пор болит", – пожаловался Гарик, осторожно надевая трусы. "Покажи", – сказал Антон. "Да ну тебя, – ответил пацан, – тоже мне, доктор нашелся". "Ну, доктор не доктор, а осмотреть надо". "Обойдусь". "Иди сюда". "Пошел на фиг, не нравится мне твоя ухмылка, опять, небось, полезешь?". "Да ты что, староват я для подвигов сексуальных, просто целоваться будем". "Ха, так я тебе и поверил". Антон схватил – таки Гарика за руку, притянул и прижал к своей груди. Носом он уткнулся в макушку паренька, с удовольствием вдыхая аромат его чистых волос. Его правая рука скользнула вниз и легла на аппетитную попку, слегка сжала ягодицу. Гарик напрягся: "Хватит, отпусти!". Антон почувствовал, что его прижатый к бедрам юного друга, член снова зашевелился. Почувствовал это и Гарик. "Не надо, слышь меня, я такой боли больше не вынесу". "А может, отсосешь?" – предложил мужчина. "Ты что, охренел? Ты и выебал – то меня силой, блин! Я ж тебе не пидор какой – нибудь!" – вскричал пацан.

"Не какой – нибудь, а самый что ни есть настоящий, проткнутый пидорёнок" – оскалился Антон. "Пошел ты на хуй!" – Гарик с силой оттолкнул мужчину и отскочил от него. "Ладно – ладно, пошутил я, ты что, шуток не понимаешь, ну, иди ко мне, ну, успокойся" – сказал Антон. "Все! Поехали давай". "Ну, ладно – ладно. Мир?". Гарик улыбнулся, ссориться с мужчиной ему не хотелось. И тут же оказался на земле, Антон одним прыжком сшиб его с ног, его жадный рот впился к губам паренька... Через какое – то время Гарик обмяк, он лежал с закрытыми глазами и чувствовал, как сухие горячие губы любовника гуляют по его лицу, шее, груди. Вот они припали к соску, влажный скользкий язык начал облизывать, совершать круговые движения, потом Антон уделил внимание второму соску. Постепенно голова мужчины стала опускаться ниже и ниже, кончиком носа он поводил по пупку и, в конце концов, уткнулся в пах. Гарик, не в силах поверить тому, что творится, замер. Когда горячий язык Антона коснулся головки его возбужденного члена, паренек шумно и глубоко ахнул, по всему его телу пробежала судорога наслаждения. А любовник уже вовсю целовал и облизывал его дружка, потом взял в рот. "Боже!" – вырвалось у Гарика. Сколько раз он предлагал своим девчонкам сделать ему минет, ни одна ни разу не согласилась. А тут... взрослый мужик, такой сильный, такой крутой... То, что он проделывал своим ртом, приводило паренька в экстаз. Запрокинув голову, закрыв глаза, он водил ставшим непослушным языком по своим моментально обсохшим губам и стонал... Кончил Гарик бурно – громко всхлипнул, вытянулся стрункой и забился. Антон сглатывал извергающуюся из его члена густую вязкую жидкость с каким – то упоением, аппетитно причмокивая и урча от удовольствия. Начисто облизав ствол Гарика, он улегся на него и поцеловал, обхватив голову руками. Паренек впервые познал слегка солоноватый вкус собственной спермы и удивился, что ему не стало противно. Какое – то время они полежали, Антон перебирал волосы юного друга, потом сказал: "А теперь твоя очередь, если не хочешь в попку, отсоси у меня", и, скатившись на спину, рукой направил голову Гарика вниз. В нос пацана ударил ядреный запах мужского члена. Он уткнулся в курчавые рыжеватые волосы, обильно покрывающие весь пах мужчины и в нерешительности замер. "Давай же, смелей, я уже изнемогаю", – услышал он и неумело поцеловал вздыбленный член Антона. Потом еще, еще и еще. Взяв рукой за основание этого мощного ствола, он слегка приподнял его и невольно залюбовался. Темный, бугристый, перевитый узлами вен, он вызывал восхищение и внушал страх. Настоящее олицетворение силы и мощи, самое прекрасное из творений природы, этот член притягивал к себе как магнит, от него невозможно было отвести взгляд. Гарик несколько раз провел по нему руку – от основания до обнажившегося сизо – красного набалдашника головки. Этот живой, твердый кусок плоти был поистине великолепен! Увидев, что из дырочки выдавилась капелька матово – блестящей жидкости, он нагнулся и слизнул. Антон застонал. Прикрыв глаза и затаив дыхание, Гарик несмело взял головку в рот...

Когда все кончилось, Гарик устало откинулся на спину, его переполняли странные чувства, паренек был смятен и подавлен. Он только что отсосал у мужика, причем сделал это с большим удовольствием: с наслаждением проглотил всю его обильную сперму, мало того, облизал дочиста огромный член, вспотевшие яйца и промежность. Как будто давно этим занимался, как будто знал, как это делается. Как будто последний пидор. Он боялся, что сейчас Антон с презрением оттолкнет его, не поверит, что никогда не делал никому минет, но больше этого он испугался самого себя, собственных ощущений, того, что ему понравилось. Очень понравилось.

Словно, прочитав его мысли, Антон крепко прижался к нему и прошептал: "Маленький мой, сладенький, ты все сделал правильно, именно так, как я хотел, я давно не испытывал такого наслаждения. Дрожишь... Не бойся, так всегда, когда впервые". "Я действительно впервые... Ни разу... до этого... ". "Знаю... ". Гарик повернулся к другу, прижался к нему еще теснее и поцеловал.

Потом они ехали по ухабистой лесной дороге, Гарик крепко обнимал широкую спину своего любовника, и на его лице играла счастливая улыбка. Они обменялись телефонами, оказалось, что Антон живет в городе, а в деревню едет по заданию своего предприятия, обслуживающего местный маслобойный цех. Сломался какой – то сепаратор, который необходимо отремонтировать. Они уже договорились встретиться сегодня еще раз, ночью, Гарик просто придет в цех, когда все уйдут. Антон сказал, что он уже пару раз приезжал в Лесной, и каждый раз его устраивали на ночь в подсобке маслобойки, там тесновато, зато стоит широкий топчан...

Одной рукой Гарик обнимал мускулистую грудь Антона, вторая лежала на его поджаром животе, а член паренька упирался в крепкие ягодицы друга. Вот уже несколько минут его ствол терся об попку Антона и уже был готов проткнуть суровую ткань джинсов. "Блин, ночью я его обязательно трахну в задницу, в его крепкую незагорелую задницу", – подумал пацан и прикрыл глаза...