Глава 1

В течении последних пяти лет бабушка чувствовала себя все хуже и хуже. Я была на последнем курсе колледжа, когда она умерла. Это известие очень расстроило меня, и я быстро собрала вещи и отпросилась на неделю, чтобы присутствовать на похоронной церемонии.

В соответствии с обычаями, людей, умерших естественной смертью сжигают на костре, где топливом служат сандаловые дрова, а затем прах развеивают над священной рекой. А на седьмой день после смерти проводится особый ритуал воздаяния посмертный почестей усопшему. Готовится еда из риса и оставляется в особом месте, чтобы вороны и другие птицы могли беспрепятственно полакомится ею. Считается, что вороны – это наши далекие предки, и пища приготовленная для них символизирует неразрывную связь между поколениями. Если вороны долго не прилетают к еде – значит, предки за что – то рассержены на нас. И поэтому после того, как еда приготовлена, надо постараться привлечь к ней птиц. Особенно плохим знаком считается, если вороны вообще не показываются в этом месте, – то есть предки вообще отвернулись от нас.

Когда я приехала, то мне вменили в обязанность принимать гостей, которые прибыли, чтобы выразить свое соболезнование. Остановилась я в бабушкином доме, и собиралась пробыть, пока не будут выполнены все соответствующие ритуалы, потому что, только тогда похоронная церемония будет считаться законченной. Кроме меня в небольшом деревенском доме еще была куча родственников, соседей и слуг. Поскольку все происходило в деревне, и никакого газа проведено не было, то еду приходилось готовить при помощи угля и дров. Я к этому не привыкла и скоро обнаружила, что, мягко говоря, не справляюсь с ситуацией. К счастью, мои тетушки и соседки взяли все основные обязанности на себя, а мне осталось лишь помогать им.

По соседству с бабушкой жила женщина лет сорока. У нее было двое детей, а муж работал на нефтяную компанию в Персидском заливе, поэтому в деревне их семья считалась очень зажиточной. Гита (так ее звали) здорово помогла мне, она почти весь день проводила у нас дома, и возвращалась к себе только поздно вечером. Мы очень скоро подружились с ней – она даже велела мне называть ее тетушкой – вместе готовили еду для гостей, подавали им чай, мыли посуду. Гита была очень веселой и всегда отпускала какие – нибудь остроумные шутки по поводу гостей. Еще она постоянно рассказывала мне все деревенские сплетни, так что рядом с ней мне никогда не было скучно.

Через два дня мои родители уехали, пообещав вернуться к началу церемонии. Так что я осталась, как бы, за главную.

Работа на кухне всегда была очень утомительна, но в тот день я особенно выложилась. Мое платье испачкалось и насквозь промокло от пота. За возможность принять ванну, я была готова отдать все, что угодно. Однако самой большой проблемой было то, что деревенские женщины мылись в реке все вместе, и мне, девушке выросшей в городе, даже сама мысль о такой совместной помывке казалась дикой, и я всегда старалась вымыться одной. Но днем это едва ли было возможно – рядом всегда плескалось несколько кумушек, поскольку я считалась первой красавицей в семье, а, кроме того, была городской девушкой (ума не приложу, чем городская девушка в голом виде отличается от деревенской). Поэтому мне приходилось мыться уже поздно вечером. Но сейчас терпеть до темноты не было никаких сил, поэтому я спросила у Гиты, не знает ли она какого – нибудь уединенного местечка, где можно было бы спокойно помыться. Но она, просияв, и пригласила меня к себе домой, поскольку у нее есть самая настоящая ванная, как в городе. При этом Гита добавила, что предпочитает мыться вместе с другими женщина, поскольку сразу же узнаешь самые свежие деревенские новости. Я с облегчением вздохнула и с удовольствием приняла ее приглашение, мечтая о том, что скоро я приму настоящую ванну, а не буду ждать вечера, чтобы по – быстрому обтереться мочалкой в реке.

Дома мы были совершенно одни: муж Гиты, как я уже говорила, работал за границей, дети – в школе. Гита провела меня по своему дому – большому и светлому, особенно по сравнению с бабушкиным. Потом мы пошли в ванную, находившуюся рядом со спальней. В спальне была огромная кровать, застеленная красивым турецким покрывалом, японские телевизор и видеомагнитофон.

Оказавшись в ванной, я тут же открыла кран с горячей водой и вытащила из сумки, принесенные с собой мыло и полотенце. Закончив все приготовления, я стала ждать, когда Гита уйдет, чтобы раздеться. Но она, похоже, и не собиралась уходить, а стояла и болтала о том, о сем. Мне жутко хотелось сбросить с себя одежду и нырнуть в горячую ванну, и я, в конце концов, сказала без всяких обиняков:

– Большое спасибо, тетушка, а теперь можно я приму ванну, – и попыталась закрыть дверь, легонько толкнув, стоящую на пороге Гиту.

Но вдруг она схватила меня за руки:

– Милая, позволь мне вымыть тебя.

Ее слова невероятно шокировали меня, и я застыла на месте даже не зная, что ответить, а Гита продолжала, не отводя просящего взгляда.

– Миленькая моя, ты мне так нравишься. Я сделаю все, что захочешь, только разреши взглянуть на тебя голой. Я умираю, так хочу увидеть твою писечку, пожалуйста, покажи ее.

– Простите, тетушка, но оставьте меня одну, – ответила я.

– Нет, милая, я прошу тебя. Сделаю, все, что захочешь, только разреши вымыть тебя, – она опустилась на колени и стала целовать мне руки

Я не знала что делать, со мной ничего подобного еще не случалось: взрослая женщина, стоя на коленях, целует мне руки и умоляет разрешить ей вымыть меня. И я опять посмотрела на нее – она была похожа на маленького ребенка выпрашивающего конфетку у строгой матери, вот только просьбы у Гиты были совсем даже не детские.

– Пожалуйста, сладкая моя, позволь мне увидеть тебя без одежды. Я полижу тебе писю, и попку тоже. Пожалуйста, пожалуйста.

Услышав, что она мне предлагает, я остолбенела – как, вообще, может одна женщина говорить другой столь грязные вещи. Но поскольку я не произнесла ни слова, то она, скорее всего, приняла мое молчание, как знак согласия, поскольку, не теряя времени, набросилась на меня с поцелуями, не давая возможности, высвободится из ее объятий. Присосавшись к моим губам, Гита одновременно пыталась снять с меня блузку. Наконец ей удалось расстегнуть ее и, ухватив, за рукав стащить с меня. Покончив с блузкой, она успешно сняла с меня брюки. Я осталась стоять перед ней только в лифчике и трусах. День был я сильно вспотела и чувствовала исходящий от меня запах. Моя кожа, должно быть, была соленой и довольно неприятной, но соседка не обращала на это никакого внимания, торжествуя одержанную надо мной победу.

Гита облизала буквально каждый сантиметр моего тела. Повернув меня спиной к себе, она расстегнула лифчик, сняла и бросила его в угол, а потом снова развернула. Она попросила меня сцепить руки за головой, и когда я так сделал, начала вылизывать мне подмышки. Я побрила их месяц назад, и когда ее язык коснулся отросших волосков, мне стало щекотно, а кожа покрылась мурашками. Тщательно высасывая пот из подмышек, она гладила мои грудки, украшенные маленькими розовыми сосками, а потом и вовсе сосредоточила на них все внимание. Гита попеременно сосала то одну, то другую грудь, и скоро мне стало так хорошо, как никогда раньше. Моя соседка была настоящим экспертом в этом деле, и я даже не представляла, что женщина может испытывать такое удовольствие, когда ей ласкают грудь. Где же она выучилась подобным штучкам, недоумевала я.

А когда Гита опустилась на колени, и ее пальцы вцепились в резинку моих трусов, то мне стало ясно, что соседка намеревается сдержать свое обещание. Именно этим она и занялась, как только я избавилась от своего последнего одеяния и предстала перед ней во всей красе. Ее язык вовсю трудился в моей писечке, а два пальчика терли набухшую кнопочку клитора, а затем я почувствовала, как мизинчик Гиты вонзился в мою никем доселе нетронутую попку. О, я не вынесу этого – она настоящая ведьма! Ноги у меня подкосились, и я опустилась на пол ванной. А Гита набросилась на мою щелку, словно дикий зверь на добычу. Схватив женщину за затылок, я еще крепче прижала промежностью к ее лицу. Да, я чувствовала это, да, между ног бушевал настоящий пожар, с каждой секундой становившийся все сильнее и сильнее. У меня даже дыхание перехватило. Нет – нет – этот пожар сам собой не погаснет. О – о – о – о! И:и я потеряла сознание.

Прошло, наверное, несколько минут, прежде чем я пришла в себя. И едва открыв глаза, я увидела завернутую в полотенце Гиту. Она помогла мне подняться. А потом мы вместе вошли в душевую кабинку. Она открыла воду, взяла мыло и стала мыть мне спину, смывая, прочь грязь и пот. Ее волшебные руки заставили меня забыть обо всем. Потом Гита сначала намылила мне одну грудь, потом другую – от ее искуссных пальцев мои соски опять стали торчком – да, она точно знала, как завести женщину! – а потом принялась безжалостно тискать покрытые мыльной пеной сисечки. Я поняла, что еще чуть – чуть и просто умру от удовольствия. Помыв живот, она намылила мне писю, после этого велела повернуться и занялась попой. Намылив ягодицы, Гита провела мыльными пальцами по щели между ними, и один пальчик скользнул в уже знакомую ему дырочку. Ух, а его братишка очутился в писе. Ах, а где один там и два. Терзая обе моих дырочки, Гита не забывала большим пальцем тереть клитор. И скоро я опять кончила.

Она опять пустила воду, и я, зажмурившись, простояла под душем минут пять, ни о чем не думая. А когда открыла глаза, то увидела, что стоит рядом абсолютно голая. Ее груди, увенчанные сосками длиной меньше дюйма, были гораздо больше моих, но совсем не обвисли, а гордо торчали вперед. Она поднесла одну грудь к моему лицу, и я, догадавшись, что это может означать только одно, стала сосать ее словно младенец. И скоро мы уже гладила друг о друга, стоя под сильным душем. Гита опять очутилась позади меня, тиская груди, и потираясь о попу своим волосатым лобком. Затем наступила моя очередь помыть ей спину, большие упругие ягодицы, темную морщинистую дырочку между ними и мягкие волоски, росшие вокруг, конечно не так сильно, как на писе, но тоже довольно густо. Удивительно, что при такой богатой растительности внизу (и спереди, и сзади), Гита брила подмышки – там была совсем маленькая поросль, но я была уверена, что через пару недель они станут такими же волосатыми, как и пися.

Пока я лежала в ванне, Гита вытиралась. Потом она собрала волосы в пучок, обвязала полотенце вокруг живота и вышла из ванной, и через минуту вернулась с пушистым полотенцем.

– Еще не хватало, чтобы ты простудилась, – она стала вытирать меня.

Мне было щекотно, особенно, когда Гита, попросив, чтобы я раздвинула ноги, тщательно протерла щелку. Одежду, в которой я пришла, она бросила в корзину с грязным бельем, сказав, что служанка завтра постирает и высушит ее.

Затем она повела меня голой в спальню. Мне стало очень неловко.

– Ну, тетушка, пожалуйста, вдруг меня кто – нибудь увидит.

– Я закрыла дверь.

– А окна, тетушка!

– На них занавески, пойдем милая.

Гита поставила меня перед большим зеркалом, а я отвернулась, стесняясь смотреть на саму себя голую.

– Посмотри в зеркало, милая. Ты ведь настоящая красавица. Погляди на свою писечку, на эти сладенькие сосочки. Нечего стыдиться.

Робко я подняла взгляд, а "тетушка" причесала меня, попудрила подмышки, попрыскала духами между ног. Затем она легла на кровать, а я стала одеваться. Сперва застегнула на спине лифчик, потом надела трусы, блузку, брюки. А Гита не отрывала от меня горящих глаз, лаская себя. Когда я была полностью одета, в дверь позвонили, – это из школы пришли ее дети.

Гита накормила их, угостила меня чаем, а затем сказала, чтобы я пришла к ней на ночь. Никто ничего не заподозрит, ведь в бабушкином доме полным полно народу, и мне негде нормально поспать. Я согласилась, и мы расстались до вечера.

Глава 2

Когда наступил вечер, Гита пришла в бабушкин дом и помогла мне приготовить ужин. Шел уже пятый день после похорон бабушки, и я с удивлением обнаружила, что настроение у меня совсем соответствует обстановке. Именно из – за приезда на похороны своей любимой бабушки, я получила возможность, как следует узнать о жизни в деревни и познакомиться с кучей родственников, а которых раньше только слышала. После ужина, мы с Гитой пожелав всем спокойной ночи отправились к ней домой.

Ее дети уже легли спать, и мы тихонько прошли в спальню, в которой я уже побывала сегодня днем. Она заперла дверь, потом вставила в видик кассету, и пригласила лечь рядом с ней на постель. На кассете было записано обычное порно: мужчина и женщина трахались – ничего особенного, я такое и раньше видела. Но "тетушке", похоже, это очень нравилось. Она сказала, что муж оставил ей несколько подобных фильмов, чтобы она не скучала в его отсутствие. Тогда я поинтересовалась, у них с мужем секс, такой же бурный, как в кино, или нет.

– Детка, это же всего лишь фильм, в нем снимаются профессионалы. Куда нам простым людям до них. Не один мужчина не смог трахать женщину полчаса так энергично как этот актер.

Затем она достала из шкафчика бутылку французского вина и предложила мне выпить. Я выпила один бокал, но вино было таким сладким и абсолютно не кружило голову, что не отказалась и от второго. "Тетушка" подвинулась ко мне поближе, продолжая смотреть кино. А затем она обняла меня за плечи, поглаживая через блузку лифчик. Затем она легла на спину, подложив под голову подушку и широко раздвинув ноги. Устроившись таким манером, она потянула меня на себя, и я оказалась лежащей на ней сверку, прижавшись спиной к ее огромным грудям. В такой позе Гита сняла с меня блузку и лифчик. Вдруг я почувствовала, что моя спина трется теперь не о ткань, а о голую кожу.

Повернула голову и увидела, что "тетушка" тоже разделась до пояса. Она стала не спеша поглаживать мои груди кончиками пальцев, а ее толстые твердые соски уперлись мне в спину. От ее ласк в сочетании с двумя бокалами вина у меня закружилась голова, было такое ощущение, словно я плыву по небу, лежа на облаке. Но постепенно Гита стала более напористой: она уже не гладила, а тискала, пощипывая и покручивая соски. Черт, даже не тискала, а месила мои бедные сисечки будто тесто.

Лаская грудь левой рукой, правую она сунула мне под юбку и начала гладить писю сквозь трусики. Через несколько минут, я почувствовала, что потекла. Гита вытащила руку наружу и обнюхала пальцы. Я тоже почувствовала легкий запах своей письки. Тогда она снова залезла под юбку, но на этот раз уже запустила руку в трусы, ее ладонь разместилась на моем лобке словно черепашка на густо заросшей лужайке. Гита на какое – то время оставила в покое грудки, и изучая правой рукой мою волосатенькую писю, левой – сняла юбку вместе с трусами. А потом взяла мою правую руку положила поверх своей ладони, лежащей у меня между ног. А затем начала двигай моей же рукой так, будто учит меня мастурбировать. Мне показалось это очень возбуждающим, – обе наших правых руки терли яростно мой клитор. И не прошло и пары минут, как я кончила. Я стонала и вздрагивала всем телом. Но "тетушка" так крепко прижимала меня к себе, что я не сдвинулась ни на дюйм с ее тела. Такое ощущение будто, груди у меня раздулись вдвое. И уж точно – порнуха на экране телевизора больше не интересовала ни меня, ни ее.

Я поняла, что должна сделать ей что – нибудь приятное, и потянулась к ее грудям. Но на уме у Гиты было совсем другое. Она напомнила, что днем обещала полизать мне писю и попку, и намеренна сдержать свое слово. Гита заставила меня подняться и, гладя мою промежность, заявила:

– У тебя здесь очень мягкие волосы, и их очень приятно гладить, но, лапочка, почему такие заросли? Я очень хочу полизать тебя писю, однако вряд ли проберусь к ней, сквозь эти джунгли. Вот, посмотри на мою.

Моя соседка приспустила свои красные атласные трусы, и что же я увидела – у нее между ног не было ни волосинки. Когда же она успела сбрить такой роскошный куст? Уверенна, это случилась сразу же после наших дневных забав. Ее пися была очень большой, но выглядела такой миленькой, когда Гита побрилась.

– Я хочу, чтобы и у тебя, лапочка, была такая же.

– Нет, тетушка, это же неприлично.

– Нет уж, сладенькая моя, сказано – сделано. Я сама тебя побрею!

Она отвела меня в ванную, достала крем для бритья и безопасную бритву. Нанесла крем с помощью мужниного помазка и принялась за дело. Мои заросли начинались прямо от пупка, с них – то Гита и начала. После четырех или пяти движений, она ополоснула бритву, а затем велела мне лечь на спину и раздвинуть ноги пошире. И через пять минуть ни между ног, ни в попе у меня не осталось и волоска. Она сполоснула побритые места водой, а затем протерла лосьоном. Видимо он содержал спирт, потому что у меня сразу немного защипало писечку.

Потом мы вернулись в спальню. Я улеглась на постели, а "тетушки" набросилась на мою выбритую щелку. Она облизывала клитор, словно леденец, дергая при этом меня за соски. Затем Гита устроившись на мне сверху, раздвинула мои ноги еще шире, стиснула обеими руками ягодицы, и, слегка, приподняв меня, вонзила язык в щелку. Ее большие груди покачивались из стороны в сторону и касались моего живота, а между ног у меня было самое настоящее наводнение. "Тетушка" показывала мне все, на что способна. Когда я открыла глаза, то увидела ее пышные ягодицы, нависшие над моим лицом. Губки писи раскрылись, и я не смогла устоять перед искушением лизнуть ее. На вкус она оказалась сладкой словно мед, а от источаемого ею запаха у меня голова пошла кругом. А Гита, тем временем, так усердно сосала и вылизывала мою щелку, что мне на мгновение показалось, вместо ее губ и языка там работает пылесос, включенный на полную мощность. Я попыталась делать все то же самое, что и она, но Гита полностью сосредоточилась, чтобы довести меня до оргазма. "Тетушкины" старания увенчались успехом, и парою минут позже, я уже забыла о ее щелке, паря на крыльях наслаждения. И когда мой полет был прерван мощным оргазмом, то я потеряла сознание.

"Тетушка" дала мне несколько минут передышки, а потом перевернула на живот. Она действительно собиралась теперь полизать мне попку. Я даже не предполагала, что это так здорово. Гита сначала лизнула дырочку кончиком языка, а затем, воткнув туда два пальца, растянула ее, чтобы было удобней, и приступила к делу. Мне было безумно хорошо, я умоляла ее остановиться, но она естественно не послушалась, и опять вознесла меня на седьмое небо удовольствия. Я стонала, вопила, царапал ей плечи, и в конце коцов не сдержалась и пукнула. "Тетушка" засмеялась, когда это случилось. А я чувствовала стыд и удовольствие одновременно, "тетушка" добилась своего – она превратила воспитанную в городе молодую женщину в распутницу, которая пердит, когда ее трахают.

Я могла даже посмотреть ей в лицо, так стыдно мне еще не было. Я закрыла глаза и притворилась, что заснула. Но Гиты были другие планы на мой счет. Она пальцами подняла мне веки, и с улыбкой победительницы уселась мне на лицо. Ее пися снова прижалась к моим губам. Пришло время вернуть "тетушке" долг. Я сделала все возможное, чтобы доставить ей удовольствие. Она скакала на моем лице, словно на лошади, залив его своим соком, и все это время тискала мои грудки. Кончив, Гита чуть – чуть отдохнула, привстала, повернулась ко мне попой, раздвинула ягодицы. Ее темная снаружи дырочка изнутри оказалась розовой и очень – очень миленькой. Я сразу поняла, что она хочет, и хорошенько вылизала ей попу.

Не помню когда и как закончился наш маленький праздник секса, хотя, ощущение такое, будто тетушка так и заснула, прижавшись ртом к моей щелке.

Утром я приняла душ, переоделась в чистую одежду, которую принесла с собой, позавтракала и отправилась в бабушкин дома. Там я встретила родителей, которые приехали утренним поездом. Мама тут же стала охать и ахать, как я тут прожила столько дней без нормальной ванны и туалета. Я рассекала про нашу любезную соседку, опустив, само собой, кое – какие подробности. Мама призналась, что сама была бы не прочь, освежится с дороги, тогда я посоветовала ей сходить к Гите. Мама согласилась, но попросила меня пойти вместе с ней, чтобы представить ее. Однако когда мы подошли к дому "тетушки", я с удивлением увидела, как они кинулись друг другу в объятья. Оказалось, что мама и Гита, когда – то давно учились вместе. Я оставила их и поспешила обратно, чтобы закончить приготовления к первой церемонии.

Глава 3

Когда я принесла отцу чай, он что – то отчаянно искал, роясь в их с матерью вещах. Я спросила, что он потерял, и отец пожаловался, что никак не может найти свой бумажник, и попросил меня, спросить у мамы, может она видела его. Я сказала ему, что мама сейчас у соседки и вернется где – то через час. Но отец настоял, чтобы я прямо сейчас пошла к Гите и выяснила у мамы все про его бумажник.

Делать нечего, пришлось мне возвращаться к "тетушке". Прошел уже час, как мы с ней расстались, и я наделялась, что мама уже вылезла из ванны. Но когда я подошла к дому, то оказалось, что дверь заперта. Тогда я решила пройти в дом через кухню, но оказалось, что черный ход тоже закрыт изнутри. У меня не было другого выхода, кроме как заглянуть в "тетушкину" спальню, которая была рядом с ванной комнатой. Я тихонько подкралась, отодвинула занавеску и заглянула внутрь. И увидела мама, сидящую на резиновом коврике и "тетушку", стоявшую позади нее. Когда Гита отошла в сторону, я смогла рассмотреть маму получше. Она была абсолютно голой, и все ее тело лоснилось от какого – то масла, которым, безусловно, намазала ее Гита. Я никогда раньше не видела маму голой, она была женщиной строгих нравов и никогда не переодевалась на виду у других (естественно, я не знаю, распространялось ли это правило и на моего отца). И мне стало, обнаружив, что она сидит голой в присутствии женщины, которая совсем недавно соблазнила меня. Поэтому я решила воспользоваться случаем и разглядеть маму во всей ее красе.

Когда она встала с пола, я смогла полностью рассмотреть ее. После восхительной ночи проведенной с "тетушкой", мне без труда удалось смотреть на маму, как на еще одну голую женщину. И поэтому, не отрывая от нее взгляда, я сунула руку в трусы.

У нее была пышная попа, которую Гита не преминула потискать, после того, как обильно намазала ягодицы маслом. Маме сейчас было сорок пять лет, и без сомнения в молодости она была настоящей красавицей. Хотя с возрастом она и располнела, но, несмотря на этот избыток плоти – мощные бедра, толстые ляжки, выступающий живот – у многих мужчин при виде ее стало бы тесно в штанах. Ее огромные груди слегка обвисли, но сохранили великолепную форму. Но больше всего мой взгляд привлекли волосы, обильно росшие у нее между ног. Я никогда еще не видела таких зарослей, сомневаюсь, что их можно было бы закрыть тарелкой. Начинались эти джунгли между ягодиц, и наиболее густо росли вокруг щелки, которая была абсолютно неразличима, и доходили до пупка. А на лобке они были, по – моему, дюйма три глубиной. Вьющиеся, шелковистые, блестящие от масла – просто великолепное зрелище.

Теперь – то понятно, почему мама не смогла управиться за час. Они с "тетушкой" очень давно не виделись, но мне было не ясно, как Гита, было видно, что она наслаждается видом голой мамы, смогла убедить столь пуритански воспитанную женщину (маму) раздеться в ее присутствии.

Вдруг я вспомнила, зачем пришла сюда и, вернувшись к парадной двери, нажала кнопку звонка. На пороге появилась Гита, и спросила о причине моего прихода. Я все ей объяснила, она пошла в спальню, и через минуту вышла ко мне, сказав, что мама в ванной и посоветовала поискать бумажник под кроватью. Она была права – бумажник действительно упал за кровать. Я отдала его отцу, и он довольный жизнь отправился с несколькими родственниками в местный бар пить "тодди" – алкогольный напиток из кокоса невероятно популярный в нашем штате. Отец очень любил его, и постоянно говорил, что в городе настоящего "тодди" днем с огнем не достанешь. Завтрашний день обещал быть довольно тяжелым – именно завтра прах бабушки должен был быть развеян над рекой, и завтра же будет первая из двух поминальных церемоний.

Женщины весь ночь собирались готовить рисовую пасту для птиц, и угощения для наших родственников, прибывших на завтрашнюю церемонию. Прах бабушки был собран в глиняную урну, которая завтра будет опущена в реку. Женщинам не разрешается присутствовать при этом, и они могли бы утром спокойно позавтракать и отдохнуть от тяжелой ночи

Но у мамы болела голова, и ей разрешили пойти спать в дом соседки. Меня отпустили вместе с ней, поэтому ночью нам не пришлось много работать. Там и без нас было достаточно женщин лучше, чем мы с мамой разбиравшиеся в подобных делах. Гита, гостеприимно улыбаясь, встретила нас на пороге своего дома.

Она положила нас в комнате рядом с собственной спальней, пожелала спокойной ночи, и, выключив свет, ушла к себе. Мы с мамой быстро заснули, но я проснулась посреди ночи, оттого что мне сильно захотелось пить. Я пошла на кухню, налила себе стакан воды и хотела, было, возвращаться в нашу комнату, но вдруг увидела, что дверь в "тетушкину" спальню слегка приоткрыта и у нее горит свет. Я подумала, что, наверное, они с мамой о чем – нибудь разговаривают, и решила присоединиться. Но, заглянув в спальню Гиты, замерла на месте.

Мама и "тетушка" обнимались на огромной постели, причем мамина голова покоилась на "тетушкиных" грудях – миленькое зрелище. Гита нежно касалась самых чувствительных местечек на теле мамы: подмышек, пупка, живота, внутренней стороны бедер. Избегая, однако, грудей и щелки. Но скоро "тетушка" присосалась к маминым большим сисям. Мне даже стало завидно, что она с такой легкостью распоряжается грудью, принадлежавшей мне в младенчестве.

– О, Гита! – вскрикнула мама, но "тетушка" впилась в ее губы страстным поцелуем, а потом снова занялась грудью.

– У тебя такие славные сосочки! – заявила она, поцеловав их один за других.

Затем Гита остановилась, и я подумала, что меня заметили, и отошла от двери. Но она, обняв маму за плечи левой рукой, опять поцеловала ее в губы, а правую руку опустила на мамину волосатую писю.

– О – о – ой! – чуть ли не взвизгнула ошеломленная мама, и попыталась отодвинуться подальше от "тетушки" и ее шаловливых пальчиков.

Но Гита обрушила на маму град поцелуев, в то время как ее указательный пальчик погрузился в мамину щелку.

– Милая, у тебя такая чудная писечка, но невероятно волосатая. Почему, сладкая моя?

Мама пробормотала в ответ, что муж разозлится, если она побреется.

Тогда "тетушка" с горящими от удовольствия глазами устроилась у мамы между ног и двумя руками раскрыла ее щелку. Затем нежно, но, крепко держа пальцами губки, она еще шире раздвинула мамины ноги. А мама лежала, выставив свою волосатую промежность напоказ, словно шлюха, вздрагивая от каждого прикосновения Гиты. Я даже представить себе не могла, что моя настолько консервативная в вопросах секса мать так легко сдастся "тетушке", которая этот момент настойчиво искала спрятавшийся в этих роскошных зарослях клитор.

Наконец отыскав его, Гита прижалась к раскрытой маминой писе и, не спеша, стала облизывать клитор. Мама с каждым движением бедер пыталась буквально впечатать свою щелку в мокрое от непрерывно текущего оттуда сока лицо Гиты.

– О – о – о – о! – застонала она, кончая.

Однако "тетушка" не остановилась на этом, и довела маму до второго оргазма мощностью двадцать баллов по десятибалльной шкале. Затем она сменила позицию и устроилась на маме сверху, как мужчина на женщину и стала энергично тереться своей выбритой о мамину волосатую. Ее мощные ягодицы так и ходили "туда – сюда". Мама подмахивала ей с той же скоростью. Было видно, что она за всю жизнь не испытывала такого удовольствия, и старалась восполнить этот пробел. Женщины вошли в раж и двигались все быстрее и быстрее, хрипя и подзадоривая друг друга. Кончили они одновременно. Я тоже не смогла удержаться и, сунув руку в трусы, стала ласкать себя, не отрывая взгляда от извивающейся парочки.

– А – А – А – А – А! – не знаю, кто из них кричал громче, но их вопли звучали для меня, как музыка.

Когда женщины обессилившие растянулись на постели, я тоже кончила и, не сумев сдержать чувств, взвизгнула:

– Ой – ой!

Какая же я дура! Они обе посмотрели в сторону двери, и мама быстро прикрылась. Она покраснела от злости и стыда, и не поднимала глаз. Еще бы я поймала ее, занимающуюся любовью с другой женщиной. Гита в отличие от нее сохранила спокойствие, лежа передо мной абсолютно голая, мокрая от пота.

– Иди к нам, милая! – сказала она.

Я медленно вошла в комнату.

– Детка, мы с твоей мамой давние подруги, сейчас делаем то, чем занимались раньше. В этот нет ничего плохого, дорогуша, наслаждение есть наслаждение, неважно с мужчиной ты его испытываешь или с женщиной.

Она ясно давала мне понять, что маме совершенно незачем знать, что мы уже трахались с ней до потери сознания. Я решила подыграть ей:

– Мне ужасно неловко, но я проснулась и, не увидев маму рядом, пошла, искать ее.

– Все нормально, а теперь вы обе – мать и дочка – сядьте возле меня, – скомандовала "тетушка".

Мама, все еще не решаясь, поднять взгляд села рядом с Гитой, которая начала раздевать меня. Когда я осталась совсем голая, она нежно поглаживать все мои чувствительные местечки. И тут я заметила, что мама украдкой смотрит на мое тело – она впервые видела меня обнаженной после того, как я из угловатой девушки – подростка превратилась в молодую женщину.

– Дорогуша, разве тебе не хочется увидеть какая у тебя красивая дочь? – спросила ее "тетушка".

Мама наконец – то смогла посмотреть мне в глаза, но ничего не сказала. Однако я увидела, в ее взгляде гордость – ей было приятно, что ее дочь выросла красавицей.

– Давай вместе посмотрим на нее, – сказала Гита маме, стаскивая с нее простыню, которой та прикрывалась.

Я поднялась с кровати и встала посреди комнат, а они сидели передо мной, причем Гита пощипывала мамины набухшие соски. Осмелев, мама просто пожирала меня глазами.

– Милая моя, а что тебе больше всего нравится в дочери, – спросила "тетушка" маму.

– Ну:ну: та штучка, ниже живота, – она замялась с ответом.

– Нет, как мы это называем.

– Пися.

– Хорошо, а ты заметила, что у нее там нет ни одного волоска.

– Да, мне это так нравится.

– А почему ты сделала это, дорогуша? – поинтересовалась у меня Гита.

Я поняла, что совершенно не нужно отвечать, что это "тетушка" побрила меня:

– Я только вчера побрилась, хотя привыкла делать это каждые две недели.

– Но почему? – удивленно воскликнула мама.

– Таково правила в нашем общежитии, в качестве профилактики кожных заболеваний все девушки должны брить лобок и подмышки.

Немного похоже на правду.

– Разве тебе не хочется потрогать ее миленькую щелочку? – опять спросила Гита маму.

Мама промолчала, но "тетушка" жестом сказала мне встать рядом с ними, и когда я так сделала, она положила дрожащую мамину руку мне на лобок.

– Ну, как?

– Гладко, как мрамор! – воскликнула мама.

– Тогда поцелуй ее, поцелуй, – Гита нагнула ее лицо к моей промежности.

– Ты так приятно там пахнешь. Молодец – следишь за собой, – сказала мама, сделав глубокий вдох. – Но боюсь, что теперь так просто от тебя не отстану.

– Хорошо, а теперь лапочка повернись и покажи нам свою попку, – велела Гита.

– Нравится? – обратилась Гита к маме, когда я выпятила ягодицы прямо им в лицо.

– Конечно. Я обожаю ее тело, ведь это моя дочь. Разве может быть иначе?

Раз так, то почему бы вам обеим не заняться сейчас любовью, прямо у меня на глазах. Вы, разумеется, сможете попрактиковаться дома. Но я хочу сейчас увидеть, как вы любите, друг друга, – "тетушка" хитро улыбнулась.

Больше не было матери и дочери, стесняющихся собственной наготы – мы обнялись, и мама, приподняла свои большие сиси и предложила их мне. Я тут же принялась сосать ее груди, но в этот раз не ради молока, а чтобы доставить ей удовольствие. И мне самой от этой мысли стало так хорошо. Потом я прижалась лицом к месту откуда вышла на этот свет, и которое окружал густой темный лес, но запах, исходивший от ее щелки вскружил мне голову. Мой язык пробирался к цели, словно путешественник через джунгли. Но когда он, наконец, добрался до горшочка с медом, то прошло совсем немного времени, и мама кончила. Отдохнув, она сполна расплатилась со мной за доставленное удовольствие.

Мы всю ночь занимались любовью самыми разными способами. "Тетушка" была ненасытна, и уже под утром опять трахнула маму, как мужчина женщину. За одним исключением – вместо члена у нее был клитор, которым она лихо таранила мамину писю. Гита, вообще, была очень опытной в этих делах, по сравнению со мной и мамой, и знала разные классные штучки.

Утром мы вернулись в бабушкин дом. Мужчины взяли урну с ее прахом и понесли к реке. А потом был устроен большой праздник, и все радовались, будто мы собрались на семейное торжество. Вечером родители уехали домой. Но мама сказала, что я могу остаться в деревне до понедельника, и прямо отсюда поехать в колледж.

Большинство родственников уехало вместе с родителями, и Гита предложила мне переночевать у нее, чтобы не оставаться одной в пустом доме. Когда я пришла к ней с вещами, то встретила очень смуглую пухленькую девушку лет 18. Гита познакомила нас – это была Сантха младшая сестра мужа, которая время от времени навещает ее. Когда Сантха вышла, то "тетушка" попросила меня помочь соблазнить ее, потому что очень хочет трахнуть эту девицу. И если у нее это получится, то она сможет утешаться с ее помощью. Поскольку муж бывает дома всего лишь несколько месяцев в год, а она – женщина горячая ей нужно, как минимум раз в день кончить. Ее золовка, девушка очень застенчивая и совсем не болтливая, но ей самой рискованно делать первый шаг – девушка может устроить скандал, и тогда – конец репутации. А я – человек со стороны, и скоро уезжаю, и поэтому моя помощь просто необходима.

Когда мы поужинали, то уже совсем стемнело. За едой "тетушка" заставила меня и Сантху выпить немного домашнего вина. После ужина она сказала, что у нее в спальне свободной кровати нет, поэтому мне и ее золовке придется спать в одной комнате.

Итак, наступила моя последняя ночь в деревне.

Глава 4

Сантха вошла в нашу с ней комнату, а мы с "тетушкой" сидели на моей кровати и разговаривали, увидев девушку, Гита пожелала нам "спокойной ночи" и удалилась, на прощание, незаметно подмигнув мне. Я завела разговор с "тетушкиной" золовкой о ее доме, учится ли она где – нибудь и так далее. Сантха была не слишком разговорчива, да и к тому же не слишком образованна – она всего лишь закончила курсы машинописи.

Во время разговора я все ближе и ближе придвигалась к ней, пока мы не коснулись друг друга коленками. На мне была блузка и длинная юбка, волосы были собраны в хвост, и специально для Сантхи я не надела лифчик. Я видела, как она нет – нет да поглядывала на мою грудь, мысленно сравнивая ее, со своей – когда бы не встретились две женщины, они даже подсознательно сравнивают сиськи друг дружки. Хотя, конечно, Сантха и не догадывалась, что я собираюсь соблазнить ее и передать "тепленькой" в руки Гиты, которая столько раз дарила мне наслаждение.

Я положила руку ей на плечо и придвинулась еще ближе, и тут же наткнулась на ее удивленный взгляд.

– О, Сантха, ты такая красивая, можно я посмотрю повнимательней на твою прическу.

На ней была коротенькая, до середины бедер, ночная сорочка, которую ей дала Гита. В этой ночнушке пухленькая смуглянка выглядела особенно аппетитно. А когда я посмотрела на ее большие пухлые губы, которые так и просили поцеловать их, то решила не сдерживать своих желаний и поцеловать девушку, чего бы мне это стоило.

– Ты мне очень нравишься, можно я тебя поцелую? – нагло спросила я ее.

Сантха была поражена, но из – за природной застенчивости ничего не сказала, а просто закрыла глаза, думая, наверное, что за бесстыжие девушки живут в городах.

Я, ни секунды не колеблясь, наклонилась вперед и нежно коснулась ее губ своими. Она не отодвинулась, но и не показала, что ей приятно. Я погладила ее черные вьющиеся волосы, а потом уложила на постель, а сама легла на нее сверху, и теперь наши сисечки все время терлись друг о друга.

– Ты такая горячая, моя дорогая, обжечься можно, прошептала я ей на ухо, а потом опять поцеловала в губы.

Но она все так же оставалась безучастной к моим ласкам, – было непонятно нравятся они ей или нет.

Тогда я одной рукой обняла ее за талию, а другую сунула под ночную рубашку. Мои юркие пальчики мигом нашли ее густо заросшую, мокрую от пота подмышку принялась поглаживать волосики. Похоже, что ей это понравилось, и она попыталась остановить меня. Поэтому я еще пару минут щекотала ее подмышку, а затем вытащила руку наружу и понюхала пальцы – запах немного резкий, но не неприятный.

После этого я решила рискнуть и положила руку Сантхе на грудь. Очень – очень нежно я ласкала ее соски через рубашку и лифчик, прошло минут пять, и они набухли и стали длиной с половину моего мизинца. Я зажала соски между пальцами и принялась теперь их, чувствуя, как они ставятся еще тверже, посасывая при этом ее верхнюю губку. И, в конце концов, девушка сдалась и ответила на мой поцелуй. Я сосала и покусывала эти прекрасные губы, пока они не распухли. А потом наши языки переплелись, и я поняла, что победила.

Воодушевленная этим, я стала гладить ее живот и бедра, сначала поверху ночнушки, а затем задрала подол до пояса и обнаружила, что трусов – то на ней не было! Погладив волосатый лобок, я сунула палец в уже намокшую щелку. И скоро комнату наполнила неподражаемая смесь ароматов ее сока и пота. Немного погодя, я совсем стащила с нее ночную рубашку, и она осталась лежать только в лифчике – не слишком изящным – такие обычно только в деревнях и носят. Тут выяснилось, что крючка у него не было, только какой – то узел, с которым мне не удалось справиться. Но я жутко хотела увидеть, каковы ее грудки на самом деле, и девушка сама сняла лифчик и отбросила его в сторону. Я жадно сжала открывшиеся сокровища, и стала ласкать их сначала нежно, затем чуть сильнее, и, наконец, поглаживание превратилось в грубое тисканье. Мне хотелось месить их словно тесто – эти смуглые, почти черные сиськи без лифчика выглядели гораздо больше. А вдобавок к этому у нее была большая волосатая мокрая пизда (упс!). Не в силах устоять, я стала сосать груди, облизывать и покусывать соски.

– О – о – о – о, еще, еще, – упрашивала она.

А я тем временем прочесывала ее промежность в поисках заветной цели, которую из – за густой растительности найти было нелегко, думая о том, что, когда Сантха выйдет замуж, то супруг сначала отведет ее к парикмахеру, а уж только потом трахнет. Наконец мне снова удалось найти щелку, но только когда заставила девушку шире раздвинуть ноги.

Но когда увидела, выглядывающею из густых зарослей красную кнопочку клитора, то, забыв обо все на свете, накинулась на ее писю. Зажав губами клитор, я принялась сосать его словно маленький член. Сантха извивалась на постели, и мне пришлось крепко ухватить ее за попу, чтобы удержать на одном месте. И когда она кончила, ее сок мощной струей хлынул мне в рот.

Немного передохнув, она решила, что нужно не только брать, но и отдавать, поэтому сняла с меня блузку и начала сосать мои сисечки – почти белоснежные по сравнению с ее дыньками. Затем, тщательно вылизав мне подмышки, Сантха сняла юбку, потом сорвала трусы и замерла, увидев мою гладенькую, без единого волоска, писю. Уверенна, ей и в голову такое не могло прийти!

Она легла на меня, и задвигалась, словно мужчина на женщине, но внезапно открылась дверь, и на пороге, кипя от возмущения, появилась "тетушка"

– Сантха, чем это ты занимаешься? – завопила она.

Я просто не могу передать словами, какое выражение лица было у ее золовки в этот момент – она даже не представляла насколько это может быть унизительно, когда тебя ловят, что называется на месте преступления. Похоже, Сантха даже не могла решить, что делать: прикрыться самой, накрыть меня простыней или бежать прочь из дома Гиты. Жена ее старшего брата застала абсолютно голой с другой девушкой, тоже голой. Сантха расплакалась и упала на колени перед Гитой.

– Сестра, пожалуйста, не говорите об этом никому. Это не я – это все она! – Сантха попыталась перенести часть вины на меня, даже не подозревая, что стала жертвой хитроумного плана "тетушки", которой всего – навсего хотелось трахнуть ее.

Гита великолепно сыграла свою роль, ее лицо покраснело, как бы от гнева, но я – то знала, что это – цвет победы.

– Где это ты научилась таким гадостям – раздела бедную девушку, соблазнила ее, а теперь говоришь, что это она во всем виновата. Лгунья!

Я получила истинное удовольствие от этого спектакля – сама судьба уготовила Сантхе место в "тетушкиной" постели. Гита торжественно пообещала, никому не рассказывать про то, чем занимается ее золовка. А остаток ночи она провела с нами, делая со мной и Сантхой все, что захочется.

Для начала, она приказала Сантхе трахнуть меня, и после того как мы обе кончили, сказала, что ей давно хотелось заняться сексом с женщиной, и сейчас она впервые сделает это (кто ж тут лгунья!). Бедная Сантха вылизала Гиту с ног до головы, стараясь так ублажить ее лучше, чем муж. А Гита вовсю пользовалась этим, заставив девушку лизать ей подмышки, щелку, попу. Потом она отвела Сантху в ванную и побрила ее, после чего я попробовала эту свежевыбритую писю на вкус. А за это, Сантхе пришлось почти час лизать мне попу, пока я не кончила.

Утром она уехала, обещав, вернуться в следующее воскресенье. А вечером я тоже должна была отправляться в колледж, поэтому после ленча Гита буквально накинулась на меня. Намазав мое тело маслом, она стала фотографировать меня "полароидом". Я принимала разные позы, а "тетушка" лежала на постели и ласкала себя. Затем она велела встать мне на четвереньки, и трахнула в попу, используя вместо члена свой большой клитор. Кончив несколько раз, мы побежали в ванную. Там она целый час мыла меня, после чего я полизала ее. И на закуску, Гита пописала мне на лицо, после этого я опять помылась.

Поздно вечером, я приехала в общежитие колледжа, и только там поняла, как сильно я устала.

Бедная бабушка. Не думаю, что я вела себя на ее похоронах, как должна себя вести скорбящая внучка, но судя по огромному количеству ворон слетевшихся на угощение ни она, ни другие предки на меня не в обиде.