Как – то жили в Москве, и приезжали на лето в деревню на дачу Катюша,n лет, её брат Вадим, 19 лет, и их родители.

Как – то раз Катюша решила сходить на дискотеку. Она одела красивый атласный топик, чёрные капроновые колготки, и мини – юбку. И отправилась на диско. Она шла, и напевала свою любимую песенку, как вдруг кто – то схватил её и поволок куда – то через лес. Катя была в шоке, ведь она столько раз слышала о всякого рода маньяках... Она начала тихо плакать, глотая горьковатые на вкус слёзы, и молясь Богу, может быть, второй раз в жизни, или третий.

Он приащил её в "однокомнатный" дом, где посередине стояла лавка. Он положил её на лавку, с силой содрав с неё топик, колготки, и юбочку. Она осталась в нижнем белье. Он снял с неё лифчик, а потом и трусики. Катюше было ужасно стыдно и страшно, когда незнакомец поглаживал холодной рукой её нежные груди, похожие на нераспустившиеся бутоны розочек. Потом он проввёл рукой по её писе, дёрнув за одну из половых губок. Катя неволно вскрикнула. Было не очень больно, но так показалось бы тому, кого родители порят ремнём каждый день, а Катюша жила в интелигентной семье, и все её нежно любили, а брат просто носил на руках. Больно ей не делали никогда, за исключением тех случайных пару раз, после чего все ужасно извинялись.

Потом он поставил её в позу раком, и ласково спросил:"Девственница?" Катюша заплакала. "Да... Отпустите, мои родители заплатят, ну пожалу.. "

Она не успела договорить и её истеричные рыдания прекратил звонкий шлепок по губам. "Ой... Больно... " – тихо сказала девочка.

"Будет больней!" – усмехнулся гнусный тип.

Он поставил её раком, и с силой впихнул в её девственные губки.

Катюша почувствовала адскую боль, и начала просить типа вынуть свой член. Он только усмехался и вращал им туда – сюда.

"очень – очень больно, я не вытерплю" – думала бедная Катя. Но она терпела, начитавшись книжек про крестьян, где детей пороли каждый день "В ыелях профилактики". "Они сильные, и я должна терпеть. От того, что я визжу, он сделает мне больнее" – терпела мужественная Катюша.

Он, наконец – то, вынул свой член, пару раз ещё ебанул её, и спрятал его в штаны. Боль Катюши не утихала. Кровь хлынула ручьем.

Потом он положил её на спину, и начал пощипывать ей груди. А потом щипать. С каждым разом щипок становился больнее, и груди

Кати покраснели. Она зажмурилась, но держалась.

Потом он достал большой ремень с пряжкой, и, оголив Катькину нежную, не разу не тронутую ремнём попку, стеганул её с ТАКОЙ СИЛОЙ... Она завыла, терпя. Она подумала, что она сейчас испытыват те муки, что крестьянские дети испытвали каждый день, и это прибавляло ей сил. "Терпеть!" – заорал незнакомец, "Терпеть, терпеть, терпеть.... .... " – повторяла Катенька про себя.

Слёзы катились с её глаз. Но она молчала.

Он бил её с силой, было действительно очень больно. После двухсот ударов он остановился, и сказал:"А теперь я хочу увидить кровь на твоей нежной попке!!!"

И начал бить её плёткой. Бил, бил, бил, и в конце концов попа Катьки превратилась кровавое месиво. Потом он сказал: " А по грудям?!" – с усмешкой на лице, ставя ударение на "я".

Он перевернул её и начал бить плетью по соскам, вызывая неимоерную боль. Они стали красными, но крови ещё не было.

Он взял обычные прищепки, и прицепил к грудям. А потом – к половым губам. Катюша вскрикнула.

Он подвесил её за руки и за ноги к стене, и начал щипать пушок из Катюшиной писи щипцами. "Ой!" – вырвалось из Катюши.

"Ага... Ах ты не терпишь – ну тагда получай, барыня моя!" и он прикусил часть соска щипцами. Нечеловеческий крик вырвался из

Катиной окрававленой грудки. Сосок был весь в крови. То же самое он проделал и со вторым, обреча Катюшу на жуткие муки.

Потом он окатил её, висящую, ледяным ведром солёной воды, и начал громко – громко хохотать.

Затем он потрахал писю, с засохшей кровью, Кати, висящей на стене. Это тоже было неимоверно больно. Потом он дал ей штук десять звонких пощёчин, и остался доволен. Затем он сказал:"Ты будешь гимнасткой. " – жёстко дёрнул верёвку, и Катюша свалилась на холодный пол. Он поставил её на лавку, а потом резко посадил на шпагат, насильно раздвинув ноги, и старательно привязав их к скамейке. Через пятнадцать минут, или около того, он посадил её на поперечный шпагат, а ещё через пять – вместо левой ноги вперёд правой. Бедной девочке было очень больно, но руки были привязаны, и она не могда даже потрогать насилу раздвинутые мышцы. Она выепилась ногтями правой руки ему в руку, оставив небольшую кровавую царапинку. Она не хотела делать этого, просто от боли так вышло.

Он сказал:"Сука, ну всё, блядь ёбаная! Будет тебе настояшщая боль! Вот послушай, что я тебе придумал:" Я отведу тебя к моей машине, и там я вставлю по очереди все твои нежные десять пальчиков на руках в отверстие между дверью, а потом я со всей силы хлопну ей, и потом следующий палец, потом следующий... И я перебью тебе все пальцы, детка!