" – Не мог бы, – признался Пилюлькин.

– Вот видите, а у нас все смогут – хотите белочку, хотите зайчика.

– Ну ладно! – махнул Пилюлькин рукой и принялся напяливать на себя сарафанчик. "

Николай Носов "Приключения Незнайки и его друзей"

Градусники.

Какие все же тонкие извращенцы все детские писатели. Взять хотя бы Астрид, извиняюсь, Линдгрен и ее в меру упитанного педофила с пропеллером. Или того же Николая Носова – в его Незнайке крайне сомнительных моментов более чем достаточно.

Единственным детским писателем, которого я уважал за анти – педофилические настроения, был старый кислотник Корней Иванович Чуковский. Пускай у него там кривые умывальники по дому бегали и раки на хромых собаках смеялись – это творческому человеку простительно. Однако, несколько дней назад, когда я перечитывал "Бармалея", моя вера в человечество сильно пошатнулась.

Знаешь как уважаемый Корней Иванович закончил это стихотворение? Вот как...

Потому что Бармалей

Любит маленьких детей,

Любит, любит, любит, любит,

Любит маленьких детей!

Ну а следующие строки из "Айболита" меня вообще убили...

Десять ночей подряд

Он лечит несчастных зверят

И ставит и ставит им градусники!

"Тёма", – подумал я, прочитав все это, – "А почему бы и тебе не стать детским писателем? Ты ведь тоже извращенец!". И тут же я написал ремейк на знаменитую сказку Носова. Настоятельно рекомендую тебе читать это произведение на ночь своему младшему братику или сестричке, подготавливая их тем самым к жизни в реальном мире.

Новые приключения Незнайки

Незнайка проснулся и тут же застонал от жуткой головной боли. Голова буквально раскалывалась на части, все тело ныло, во рту же вообще творилась полная клоака. Незнайка сморщился и окинул взлядом комнату... обои и кровать были тщательно заблеваны, на полу валялись пустые бутылки из – под водки, а рядом с ним на кровати лежало мертвое тело музыканта Гусли, из окровавленного анального прохода которого торчала длинная флейта. Руки Гусли были связаны за спиной чьим – то бюстгальтером.

"Да уж, нефигово вчера посидели! Попили, блин, пивка... ", – подумал Незнайка, с подозрением прислушиваясь к болезненному зуду в своей собственной заднице. События прошедшей ночи были начисто стерты из его памяти. "Надо идти к Пилюлькину. Пускай какие – нибудь колеса от похмелья прописывает. Да и в КВД провериться не помешало бы, похоже с Гуслей мы не только песни пели" – решил он после недолгого раздумья.

В больнице Незнайка застал Пилюлькина сидящим за большим столом, на котором лежало несколько десятков разноцветных таблеток и капсул. Судя по сумасшедшим, бегающим глазам доктора и его широкой улыбке, он уже успел принять пару – тройку своих пилюлек.

Здесь же тусовался и Винтик, который варил на плите какую – то сомнительную жидкость в железной миске и увлеченно возился с различными химикатами. Картину Репина "Торчки улетели" дополнял лежащий в углу Шпунтик. Его лицо было накрыто грязной, замызганной тряпкой, от которой довольно сильно несло бензином.

– Слышь, Док, у тебя от похмелья транки есть? Ну или хоть спирту плесни поправиться, – нарушил тишину Незнайка.

– Незнаечка, Незнаюшечка, пупсик мой ненаглядный, а у тебя деньги есть? Иди – ка сюда, мы тебя сейчас поправим! – пропел

Пилюлькин и набрав в шприц пять кубиков раствора, сделал внутривенную инъекцию Винтику. Затем любовно погладил его по головке, уложил на пол и накрыл глаза мокрой тряпочкой.

– Главное что? Главное – это йод, – еще раз любовно проворковал он, промывая шприц.

– Пилюлькин, кончай гонять, я Гуслю замоч... то есть я хочу сказать несчастный случай с нашим Гуслей приключился. Лежит теперь там мертвый со спущенными штанами и флейтой в жопе, – раздраженно буркнул Незнайка.

– Как ты говоришь, со спущенными штанами... у тебя дома лежит... и, наверное, тепленький еще совсем, – мечтательно пробормотал

Пилюлькин, вмазавшись в паховую вену. – Надо будет сходить. .. м – мм.. посмотреть.

– Да ну вас, торчков, в баню, пойду к Знайке тогда, может он поможет, – махнул рукой Незнайка.

Путь к Знайке лежал через небольшой парк, который коротышки разбили на берегу Огурцовой реки. В парке имелся маленький театр, где в это воскресенье должно было состояться представление. Поэтому всю неделю музыкант Гусля и поэт Цветик репетировали свои номера, а художник Тюбик рисовал декорации. Однако сегодня по понятным причинам Гусля на репетицию не пришел. Проходя мимо театра, Незнайка заметил Тюбика и Цветика. Они сидели на скамеечке и нежно обнимались.

– Хочешь сказать, ты не изменял мне с этим мужланом Гуслей? – нервно спросил художника Цветик.

– Ну что ты, сладенький мой, я люблю только тебя. И как тебе только такие гадкие мысли в голову приходят, противный! Ну иди же сюда, моя сахарная попка, – ласково сказал Тюбик, расстегивая поэту ширинку и опускаясь перед ним на колени.

– Да, Тюбик, да! А потом возьми меня сзади!!! – застонал Цветик. В этот момент из – за кустов появился бухой в сисю, заблеванный бомжара Сиропчик, одетый в какие – то мерзкие, вонючие лохмотья. Качающейся походкой он подошел к урне, стоявшей рядом со скамейкой, и выудил оттуда бутылку, на дне которой еще оставалось немного пива. Отточенным движением руки Сиропчик опрокинул в себя остатки пенистой жидкости, смачно рыгнул и положил бутылку в авоську.

– Фуууу! Какая мерзость! – закричал наблюдавший эту сцену Цветик, картинно закрыв лицо руками.

– Хуй соси, пидор вонючий! – ответил Сиропчик и еще раз рыгнул.

Незнайка решил не вмешиваться в столкновение богемы с пролетариатом и поспешил к дому Знайки. Тот жил на холме, в стороне от остальных коротышек и целыми днями сидел за компьютером. По его словам, он занимался программированием для высокопроизводительных многопроцессорных систем, но среди малышей ходили слухи, что Знайка – крутой хакер. Дверь дома оказалась не заперта, и Незнайка зашел внутрь. Он поднялся по лестнице на второй этаж и уже собирался было проорать матерное приветствие, как вдруг услышал стоны и громкий шепот. Осторожно заглянув за угол, он увидел Знайку, который стоял перед компьютером без штанишек и яростно мастурбировал, глядя на монитор. Там уже на две трети загрузилась порнографическая картинка, изображавшая привязанного к стулу коротышку в наморднике, на которого мочилась голубоглазая малышка. ("Да это же Синеглазка!", – прошептал сам себе Незнайка, вспомнив свои приключения в борделях Зеленого Города). Синеглазка была одета в кожу и держала в руках семихвостную плетку.

– Да! Да! Унижай меня, издевайся надо мной – стонал Знайка, ожесточенно дергая свой член, – втыкай в меня иголки, корми своими фекалиями, порви мою попку наждаком. Внезапно он прекратил свои манипуляции, поправил на носу очки и, подойдя к шкафу, вытащил оттуда большого полуразложившегося кузнечика. Знайка с трудом затащил его на кровать, пристроился сзади и начал напевать "Представьте себе, представьте себе – никак не ожидал он. Представьте себе, представьте себе – такого вот конца!", совершая при этом возвратно – поступательные движения тазом.

– О – о – о, когда же сбудется моя мечта, и я смогу накакать в красивую голубую шляпу Незнайки! – закричал Знайка во время оргазма. "Да – а – а", – подумал Незнайка осторожно отступая к выходу, – "Лучше к этому фрику не соваться, совсем ему электронами мозги повышибало".

Выйдя из дома, Незнайка тут же наткнулся на Пилюлькина с Винтиком, которые судя по всему уже утрескались по самые бакенбарды. Они сидели в старом мотоцикле с коляской, одетые в нацистскую форму. Расположившийся в коляске невменяемый Винтик к тому же держал в руках немецкий "Шмайсер". Пилюлькин подошел к Незнайке, ткнул в него пальцем и, вращая безумными глазами, сказал на ломанном русском...

– Малшик, ти есть показывать нам, где тут у вас аптек со всякий лекарства. За это ти получивать мнего – мнего живачка! Скосив глаза, Незнайка заметил изуродованные трупы Гусли и Шурупчика, которые были привязаны сзади к мотоциклу. Незнайка мгновенно оценил ситуацию и принял единственно верное решение... он побежал изо всех сил на другую сторону улицы. Вслед ему понеслись длинные очереди из шмайсера и крики...

– Этот мальчишка есть дрянной партизанен. Нас предавать, обер – фюрер! Ми есть ехать на точку к Торопыжка, а потом обратно в больница мучивать и питать маленьких девачик.

Незнайка забежал в подъезд ближайшего дома, спрятался за угол и попытался отдышаться. Сердце бешено колотилось, и его чуть не хватил удар, когда входная дверь скрипнула, и раздались чьи – то шаги. К счастью, это оказалсь Кнопочка. Она не заметила спрятавшегося Незнайку, прошла мимо и стала подниматься по лестнице, звонко цокая каблучками. Незнайка хотел было уже окликнуть ее и напроситься в гости, как вдруг входная дверь снова еле слышно скрипнула, и в парадную вошел Молчун. Это был очень тихий, миролюбивый коротышка, который всегда со всеми соглашался, никогда не дрался и вообще вел себя очень хорошо.

Глаза Незнайки уже привыкли к темноте и он разглядел, что Молчун держит в руках большой окровавленный топор, а лицо его оскалилось в хищной ухмылке. Молчун быстро догнал Кнопочку и со всего маху всадил в ее спину топор. Увидев как малышка упала на заплеванный пол, коротышка гаденько засмеялся, потирая потные ручки, и принялся рвать на Кнопочке платье.

– Ну что, недотрога, позадирай теперь свой носик. Думаете Молчун лузер и никто ему не дает? Сейчас еще посмотрим кто кому не даст! С Незнаечкой, значит, шашни водишь – ну так я и до него еще доберусь. Получит он у меня бензопилой по зубами. – яростно шептал Молчун, расстегивая ремень на штанишках. Незнайка не стал дожидаться, чем закончится страстный монолог Молчуна, и выбежал на улицу.

Во всем Цветочном городе теперь он мог пойти только в два места... к добродушному Пончику или к Ромашке, которая в Незнайке души не чаяла. Отправляться домой было опасно – обсаженный Пилюлькин так крепко вжился в свою нацистскую паранойю, что наверняка наставил там повсюду противопехотных мин и растяжек. Как бы в подтверждение этой мысли откуда – то издалека донеслась стрекочущая очередь из шмайсера, женский крик и шлепок упавшего с большой высоты тела. Незнайка отбросил лишние сомнения и побежал к Пончику.

Накрашенный Пончик стоял перед зеркалом в черных чулках и бюстгальтере, когда к нему домой вломились Знайка с Пилюлькиным.

Нацистскую униформу Пилюлькин сменил на кожанку чекиста. У Знайки же на лице красовался живописный след от кирзового сапога.

– Ты чего, жиртрест, под Цветика косишь, – осведомился Пилюлькин и, не дожидаясь ответа, вырубил Пончика ударом приклада.

– Не бейте его! Он хороший! – закричала незамеченная новоявленными чекистами Ромашка, которая до этого тихо сидела на диване. Знайка бросил на малышку плотоядный взгляд и громко сглотнул, заметив, что к ее поясу пристегнут большой фаллоимитатор. Пилюлькин же сразу взял ситуацию под свой контроль...

– Значит так, Ромашечка, я не знаю чем вы тут с этим недобитым буржуем занимались – это у тебя наш проверенный товарищ Винтик из НКВД в своем гараже выяснит. Он как раз сегодня пропавший паяльник нашел. Нам другое сейчас важно... поступила информация, что сюда направляется враг мировой революции, оранжево – голубая контра Незнайка, и у товарища Знайки по этому поводу есть кое – какие соображения...

– А почему Пончик все время молчит? – спросил Ромашку Незнайка, отхлебнув горячего чая. Вот уже десять минут он пытался обсудить с Пончиком последние события, но тот лишь лежал мешком в кресле и беспрестанно улыбался беззубым окровавленным ртом.

– Да он к стоматологу сегодня ходил, устал очень. Не мешай ему – пойдем лучше в соседнюю комнату, развлечемся немного, – позвала Незнайку Ромашка, которая уже успела облачиться в костюм медсестры. В соседней комнате она уложила его на кровать и достала из шкафа большую клизму – это была их излюбленная игра. Затем Ромашка приковала Незнайку наручниками к спинке кровати, а его ноги связала веревкой.

– Готово! – громко крикнула она после всех этих манипуляций.

– Ну что, товарищи, разберемся с этой белогвардейской контрой. Уничтожим, так сказать, как класс! Мне тут как раз революционно настроенные товарищи из Сайгона экспериментальный препарат презентовали. – ухмыльнулся появившийся из – за угла Пилюлькин. В одной руке он держал раскаленный утюг, а в другой – шприц, наполненный чем – то розовым.

– Товарищ комиссар, а можно я возьму его шляпу? – тихо спросил Знайка и, получив разрешение Пилюлькина, тут же куда – то убежал с этим предметом гардероба.

– Сме – е – ерть! – тихо шипел полуразложившийся, зеленоватый зомби Гусля, размахивая заточенной с одного конца флейтой и постепенно подбираясь все ближе и ближе к Незнайкиной заднице. Но Незнайка не смотрел ни на кого из этой разношерстной компании – его взгляд был намертво прикован к зубьям работающей бензопилы, которую держал в руках улыбающийся Молчун.