Людской поток, утяжеленный чемоданами, колясками, баулами, мешками и жидко разбавленный большими желтыми повозками носильщиков, захлестнул меня, безошибочно определив прибытие очередного поезда. Чуть раздраженный большим количеством народа, метавшегося по перрону довольно – таки бестолково, я оставил попытки пробиться к замершей железной змее состава, и лишь лавировал между кучками радостно вскрикивающих встречающих и вновь прибывших, которые ну никак не могли найти другого места для выражения чувств, кроме как узкий перрон Московского вокзала. Наконец, основная масса схлынула, переполненная впечатлениями, и стало посвободнее. Я ускорил шаг, стараясь не упускать из вида номера вагонов. Пятый, шестой... Надеюсь, они все – таки идут подряд, а не как обычно...

У девятого вагона перрон был уже почти пуст. Юлю я увидел сразу, и сразу узнал – она стояла рядом с двумя чемоданами среднего размера, нервно сомкнув пальцы в замок, и смотрела вдоль поезда, выглядывая встречающих. Вернее, встречающего. Коим и должен был оказаться я.

Я направился прямо к ней, не отрывая от нее глаз – и вот она посмотрела на меня – чуть взволнованно и заинтересованно, все еще боясь ошибиться.

– Юлечка, – сказал я утвердительно, улыбаясь. Мой рот меня почти не слушался – я рад был ее видеть, и улыбка "до ушей" просто – таки прилипла к моей физиономии.

– Андрей, – Юля тоже улыбнулась, чуть привстала на цыпочки и чмокнула меня в щеку. – Привет.

– Ну, пойдем – твои вещи? – Я подхватил чемоданы и зашагал к выходу вокзала. – Как добралась?

– Нормально, – Юля шагала рядом, и видно было, что, хотя старается она держаться непринужденно, она волнуется и все – таки немного скована. Еще бы – я сам чувствовал то же самое, но вот показывать это я права не имел – на правах хозяина и, если уж на то пошло, представителя сильного пола. Столько месяцев переписки, и довольно откровенной – и вот теперь, при личной встрече, ощущалась некоторая неловкость – боязнь признать в своем давнем виртуальном собеседнике живого человека. – Таможенники перерыли все вещи...

– Наркотики, водка, сало? – Улыбнулся я. – Неужели не нашли?

– Дома оставила – в другой раз возьму, – не моргнув глазом, парировала Юля.

– Скорпиончик, – ласково констатировал я.

Мы вышли на Площадь Восстания, перешли два пешеходных перехода – через Лиговский и Невский – Юлечка не обошла вниманием фаллическую "стамеску" в центре площади, а также с видимым интересом устремила взгляд вдоль Невского – к возвышавшемуся в конце шпилю Адмиралтейства.

– Куда мы?

– На автобус, – объяснил я. – На метро нам до меня с вещами не добраться – а я думаю, сначала надо кинуть вещи ко мне – и там уже разберемся...

– А кто у тебя дома?

– Никого – мать уехала в отпуск к подруге на дачу, а отца я сплавил – тоже на дачу – к бабушке с дедушкой...

– Здорово...

– Не волнуйся, все еще успеешь рассмотреть, – успокоил я Юлю, заметив, как она голодным взглядом крутит головой по сторонам. – Зайдем ко мне и пойдем гулять... Хоть до утра – если ты не очень устала, конечно...

– Нет, мне очень интересно, – ответила Юля.

– Тебе повезло, – доверительно сообщил я. – Сейчас у нас белые ночи... Если ты сможешь – я бы хотел прогуляться с тобой по Неве, это очень красиво в начале лета...

Автобус пришел на удивление быстро, и мы, погрузившись со всеми вещами на заднюю площадку, поехали ко мне домой. Юлечка стояла, держась за задний горизонтальный поручень – и смотрела через большое заднее стекло, как здания Невского уплывают назад, и только крепче сжимала пальцы, когда площадку подбрасывало от движения тихо фырчащего автобуса...

Мы миновали Литейный проспект, затем Аничков мост с его лошадьми, Гостиный двор... Я старался, как мог, вкратце называть места, которые мы проезжали... Юлечка послушно моим указаниям задрала голову к шпилю Дома Книги, но глобус был покрыт лесами – зато маковки Спаса на крови чуть поодаль сверкали на солнце, и я сам залюбовался знакомым пейзажем...

За кинотеатром "Баррикада" автобус свернул на Малую Морскую, покидая шумный Невский. Юля вздохнула с чуть заметным сожалением, а я только тихо улыбнулся – я – то знал, что это еще не все достопримечательности по нашему маршруту. Через две остановки мы выехали между гостиницей Англетер и Исакием на Исаакиевскую площадь, и Юлечка снова прижалась носом к стеклу, пытаясь окинуть громадный собор взглядом...

– Ничего, – сказал я ей. – На Исакий надо смотреть издали – мы пойдем гулять – и обязательно все увидим...

В подтверждение своих слов я автоматически положил руку на ее плечо – и напрягся, почувствовав теплоту ее кожи под тонким платьем... Она тоже улыбнулась и чуть теснее прижалась ко мне... А может быть, мне показалось.

Мы миновали Манеж, проехали Конногвардейский бульвар, а на площади Труда я не удержался и показал Юле здание своего Института – пусть и с задней стороны. Проехав вдоль Крюкова канала, мы выехали на маленький зигзаг и оказались... Ну конечно... На Поцелуевом мосту. Я сразу принялся взахлеб рассказывать истории об этом замечательном месте, но конечно, мы его проехали очень быстро – но я еще успел с улыбкой процитировать песенку про то, что "все мосты разводятся, а Поцелуев, извините, нет"...

Но и это еще был не конец – не сбавляя скорости, автобус эффектно вынес нас на Театральную площадь, развернувшись так, что как раз перед нами предстали стоящие друг напротив друга Консерватория и Мариинский театр.

Еще две остановки, поворот на Английский проспект, и я буркнул:

– Приехали.

Десять минут от остановки до моего дома я не умолкал ни на минуту, описывая свои детские впечатления от родного района. Наконец, мы свернули в парадную, и поднялись на третий этаж...

Три мохнатых безобразия, оставленных на мое попечение, конечно же, сразу рванули на звук открываемой двери. Пока я возился с вещами, Юлечка сказала "ой", присела – и для моих кошек наступила сладкая пора чесания ушек, за ушками и под горлом...

Улыбнувшись этой кошачьей идиллии, я прошел на кухню и поставил чайник.

– Юль, ты есть хочешь?

– А ты умеешь готовить? – раздался голос их прихожей.

– Э – э... – почесал в затылке я. – Ну конечно, умею, а то как бы я кормился...

– Может, ты на диете, – предположила Юля, заходя на кухню. Уже влюбленные в нее кошки толкались, оспаривая право потереться о ее ноги... Скользнув взглядом по ножкам Юлечки и ее красивым коленочкам, выглядывавшим из – под не очень длинной юбки, я искренне пожалел, что я не кот – за такое право я бы и сам поборолся с удовольствием...

Юля, очевидно, оценила мои героические усилия не пялиться на нее так уж откровенно, чему свидетельством была приятная улыбка.

– Ну, что тут у нас есть? – спросила она, подходя ближе. – Обедать я не хочу.

– Есть чай, кофе могу сварить, мята, – демонстрируя истинность своих слов, я приоткрыл дверцы шкафчика. Юлечка подошла вплотную и, поднявшись на цыпочки, заглянула внутрь. Не выдержав, я положил руки на ее талию, помогая сохранить равновесие.

– Чай, – вынесла она вердикт, снова опускаясь на пяточки и... чуть толкнув меня попкой в бедра... Я мигом вспотел и покраснел – не только от своих приятных ощущений от ее прикосновения, но и потому, что был уверен, что и она почувствовала мою реакцию – в том числе и чисто физическую... А меня, как всякого, на мой взгляд, порядочного молодого человека, находящегося первый раз в компании с хорошенькой девушкой, подобные вещи жутко смущали...

Однако Юлечка то ли ничего не почувствовала, то ли сделала вид, что ничего не заметила.

– Солнышко – сядь на стульчик и отдыхай, я все приготовлю. – Как всегда, я взял на себя интонации заботливого дядюшки...

Юлечка, поколебавшись, все – таки села на стул и вытянула ножки... Я снова провел по ней взглядом, поймал себя на этом, и, запретив себе в ближайшие десять минут думать о чем бы то ни было, кроме чайника, пошел в ванную набирать воду.

А после чая мы пошли гулять.

Программа у нас была сокращенная – во – первых, я помнил, что она с дороги и должна быть уставшей – а во – вторых – Петербург – большой город, и в нем легко можно уходиться так, что пропустишь много интересного, поэтому лучше растянуть это удовольствие на несколько дней, которые у нас, тем более, были.

В первый день мы ограничились тем, что посидели в садике напротив Исакия, погуляли по Неве, перешли на Васильевский остров, немножко погуляли там, а потом снова вернулись на набережную. Время летело быстро, я рассказывал Юле то, что знал об окружавших меня вещах, а она слушала и иногда говорила мне о своих впечатлениях...

– Знаешь, что... – наконец сказал я.

– Что? – Юлечка обернулась, посмотрев на меня снизу вверх – и у меня перехватило дыхание... Я вдруг поймал себя на мысли, что смотрю на ее приоткрытые губки – и не могу оторвать от них взгляда, и меня тянет к ним, тянет все ближе, ближе...

– Знаешь, – встряхнулся я. – Давай прогуляемся к Финляндскому вокзалу.

– А где это? – Юлечка завела руки за голову, поправляя волосы, и я снова залюбовался ею – ее красивыми руками и мягкими движениями.

– Дальше по набережной... Мы ведь еще не видели Зимний Дворец, Стрелку, Петропавловку... Конечно, подробное посещение сих мест отложим на потом – но сейчас можно просто прогуляться и посмотреть на них... Классический питерский пейзаж...

– Ну пойдем... – Юлечка улыбнулась, беря меня под руку.

Солнце уже садилось, небо темнело, и мы замерли напротив Эрмитажа. Под нами тихо плескалась вода, за нашими спинами возвышался Зимний, а прямо перед нами на фоне темного неба ослепительно сиял золотом шпиль Петропавловки. Чуть левее полукругом рассекала Неву Стрелка, и были видны обе Ростральные колонны.

Юлечка чуть нагнулась, опираясь о гранитную набережную, а я стоял сзади, положив руки ей на талию...

– Как красиво, – после некоторого молчания тихо сказала Юля.

– Красиво, – согласился я. Мое сердце бешено колотилось, а руки дрожали – но я надеялся, она этого не замечает. Меня будоражил ее запах, ее открытая кожа и ее волосы перед моим лицом... – А на праздники на Ростральных колоннах горят огни, а с Петропавловки дают залпы салюта...

Я говорил тихо, очень тихо, так, что последние слова уже шептал ей на ухо – и не мог уже оторваться, чуть коснувшись губами ее волос... Я затаил дыхание, чуть прикрыв глаза – и стоял так, легко – легко прикасаясь щекой к ее затылку – так, что она могла этого и не чувствовать...

Но она почувствовала – и чуть подавшись назад, прижалась ко мне. Я положил руки ей на плечи, она обхватила мои руки поверх своими, и еще какое – то время мы так стояли, и я ласково потирался щекой о ее мягкие темные волосы. Наконец, она обернулась. Глаза ее были закрыты, а голова чуть запрокинута – она снова прильнула ко мне, я скользнул губами по ее лбу, носику, щекам – и, наконец, нашел ее губы... Ее ротик приоткрылся, и я нежно поцеловал ее, обхватывая ее теплую верхнюю губу своими губами и чуть пожимая... Она ответила, обхватила мою шею руками, и я прижал ее к себе, уже не стесняясь того, что так смутило меня тогда на кухне, прижал и продолжал ее целовать, все так же нежно, но уже чуть более страстно и настойчиво.

Наконец, она чуть отодвинулась и открыла глаза. И я увидел на ее лице улыбку – и мне вдруг стало так тепло и хорошо... Я игриво чмокнул ее в кончик носа, и мы вместе засмеялись.

– Пойдем? – Я взял ее теплую ладонь, и мы пошли вдоль набережной.

Вокруг были приятные сумерки, скорее светлые, как будто был день, но вот только солнце не светило – и тихий плеск темной воды был единственным окружающим звуком... Людей на набережной было очень мало, машины тоже не ездили, а мы все шли и шли, уже приближаясь к Летнему саду.

– Сколько сейчас времени? – спросила Юля.

– Без десяти двенадцать, – ответил я.

– Ой... А у нас в такое время уже темно – ночь...

– Это белые ночи, – улыбнулся я. – Давай чуть вернемся назад и посидим немножко у спуска?

У Зимней канавки мы спустились к самой воде, и присели на ступеньки... Какое – то время мы смотрели на такую близкую теперь воду, потом Юлечка придвинулась теснее, прижимаясь ко мне плечом, и мы снова долго целовались. Я гладил ее волосы и плечи, и хотелось закрыть глаза, уткнуться ей в ушко и тихо мурлыкать.

Чмокнув ее в ухо, я украдкой глянул на часы.

– Сейчас начнется, – сообщил я.

– Что? – удивилась Юлечка.

– А ты сама смотри.

Мы сидели между Дворцовым и Литейным мостами, напротив Петропавловки и Стрелки, и уже горели огни, подсвечивающие пролеты мостов и набережные...

– Ой, – воскликнула Юлечка, а я только улыбнулся, глядя, как створки Дворцового дрогнули, сначала незаметно, потом выгнутость, неестественность линии дуги стала уже очевидной, разрыв в середине моста начал увеличиваться – и огромные створки среднего пролета, увенчанные красными сигнальными огоньками, начали свое движение к небесам...

– Это развод мостов, – тихо сказал я. – Странно – всю жизнь живу в Питере, а был на разводе всего несколько раз... Это ведь считается романтическим времяпрепровождением... Знаешь, я года два как не встречал белые ночи на Неве...

Юля промолчала. Она знала, что было два года назад – и кто тогда был со мной. Это было за полгода до того, как мы начали с ней переписываться. Я тряхнул головой, обнял девушку за плечи и снова крепко и страстно поцеловал, играя ее сладкими губами и иногда проводя по ним своим языком...

– Замерзнешь – пошли еще погуляем, – я легонько потянул Юлю за руку.

– Тепло, – ответила она, но поднялась, и мы снова пошли по набережной...

Мы шли около часа, нога за ногу, в основном молчали – только останавливались на каждом углу и подолгу целовались. Наконец, мы забрели в самый дальний конец набережной – уже за Смольным, где совсем никого не было – только все та же набережная и все та же тихая вода Невы.

Юлечка снова оперлась локтями о гранит, а я обнял ее сзади, прижимая к себе... Мы стояли так какое – то время, я закрыл глаза, уткнулся лицом сзади в ее плечо, а мои ладони лежали на ее животе... Она нежно поглаживала мои пальцы, а я прижимался к ней сзади своими бедрами... Чуть поводя ими, надавливая то сильнее, то легче, но так, чтобы она чувствовала меня, чувствовала, как я напряжен... Вначале я делал это не задумываясь, скорее непроизвольно, но потом я почувствовал в этом наслаждение – и это стало не просто движением, а лаской – потираться о нее сзади...

Я не знаю, произошло бы это в любом случае или нет, форсировал бы я сам события или все – таки через какое – то время мы бы смогли друг от друга оторваться – но Юля не выдержала – и, к моему удивлению, провела руку назад и положила ладошку мне на живот, ведя ее чуть ниже... Я вздрогнул, прижимаясь к ее руке. Ее пальцы сжимали, поглаживали, отпускали и снова сжимали... Мое дыхание стало прерывистым, и я застонал... Тихо, в самое ее ушко... Она убрала руку и теперь опиралась на обе руки, прижимаясь ко мне своей попкой. Мои руки скользнули ей на бедра, я снова прижал ее к себе, постанывая от желания... Сами собой мои пальцы нащупали молнию на моих джинсах, и пока одна рука придерживала пояс, вторая скользнула по горячей ноге Юлечки вверх, чуть приподнимая ей платье, скользнула вперед, обхватывая ее бедро...

Я почувствовал кончиками пальцев горячее и мокрое – и это стало для меня последней каплей. Знать умом, что ты нравишься девушке, что она хочет быть с тобой, и чувствовать ее желание на подушечках своих пальцев – это совершенно разные вещи... Я чуть приподнял ее за попку, рукой направил себя – она чуть помогла мне, насаживаясь – и мой напряженный член медленно стал входить во влажное и горячее, Юлечка со стоном выдохнула, выгибаясь, и я тоже застонал, скользя в нее, пока не прижался тесно – тесно, как только мог.

Мы застыли так – было так хорошо, что менять ничего не хотелось – наверное, со стороны это казалось, будто просто молодой человек стоит, обняв сзади девушку, и ничего больше... Наши движения были не обычными движениями бедер, а скорее пожиманиями, надавливаниями, едва заметными нам самим – но в этот момент ничего больше и не было нужно... Я снова закрыл глаза, прижимаясь губами к ее плечу поверх платья... Мне было так хорошо и ласково в ней... Я только поймал себя на мысли – только бы не заснуть – и почему – то меня это развеселило. Я хмыкнул, а Юлечка в ответ снова чуть двинулась, прижимаясь сильнее...

Она нагнулась чуть больше, опустив голову, а мои пальцы крепко держали ее за бедра – и вот я начал едва – едва двигаться, чуть заметней, скользить, насаживать ее на себя, прижиматься к ее теплой сладкой попке, чувствовать ее внутри каждым миллиметром...

Послышался стон, еще один – Юлечка закусила губу и начала сама помогать мне бедрами...

– Тише, тише, – прошептал я...

Но сдерживаться мы уже не могли... Движения оставались мягкими, но мои пальчики скользнули ей спереди под юбку, нащупали лобок, скользнули чуть ниже... Юлечка застонала громче, когда я раздвинул ее губки и стал нащупывать чувствительное место... Прислушавшись, сквозь ее стоны я расслышал слова...

– Андрюша... Так... Так... – Она выдыхала это в такт своим движениям – и по тому, как напрягся мой член внутри нее – она поняла, что я услышал ее слова – и как они меня возбуждают. – Как же хорошо, давай еще... Еще...

Я двигал ее за бедра на своем члене, он был весь мокрый, скользил в ней, и я начал дрожать, слыша, как он раздвигает ее губки и входит, и чувствуя, как я прижимаюсь к ее попке...

Юлечка чуть оттолкнулась от парапета, застонала в такт, ее движения стали требовательнее и резче.

– Так... Давай, трахни меня, трахни меня, Андрюша, милый, я так хочу тебя... – У меня кружилась голова от ее слов – она чувствовала мое дыхание на своем ушке – и иногда я тоже не сдерживался и стонал...

– Крепче... А... – Она схватила мои пальцы на своем бедре, сжала их, надвинулась сильнее, задрожала... – Ах... Сейчас... Еще...

Я почувствовал, как она забилась – и меня от этого пронзило – теплое щекочущее ощущение в яичках, такое ласковое и приятное, стало накатывать, подниматься вверх, по стволу, к головке, стало острее и нестерпимее...

– Сейчас, – выдохнул я.

– А – а... – Она запрокинула голову – и я почувствовал, как первая горячая струя хлынула ей внутрь. Она постанывала, чуть двигаясь на члене, уже успокаиваясь, а он сокращался, выбрасывая в нее сперму, все, что накопилось, и это было так здорово...

Мы замерли, тяжело дыша, и стояли так некоторое время. Наконец, я вышел из нее, поправил на ней юбку сзади... Она обернулась, и я посмотрел на нее чуть смущенно. Но она не обратила на мое смущение внимания, а просто обняла и нежно поцеловала. Я гладил ее по затылку, прижимая к себе, и шептал ей на ушко:

– Как с тобой хорошо...

Она открыла глазки, посмотрела на меня и засмеялась.

– Ты что? – хотел удивиться я, но у меня не очень получилось – взгляд расплывался, а на моем лице, должно быть, гуляла блаженная улыбка...

– Ничего, – ответила она, ткнув пальчиком мне в кончик носа.

– Пойдем домой? – Не то спросил, не то просто сказал я.

– Конечно, пойдем, – она прижалась ко мне. – Как хорошо начинается наша встреча.

Я обнял ее.

– А у нас еще столько времени впереди.

И мы побежали ловить попутную машину – потому что уже снова с трудом сдерживались, и хотелось в ванную, а потом в теплую мягкую постель. Конечно же, вместе. И конечно же, не чтобы спать – ведь белые ночи – это такое время в жизни, когда можно увидеть прекрасные вещи – но для этого обязательно надо смотреть вдвоем... И у меня были определенные намерения на эту ночь.

Но это уже была совсем другая история.

С. Петербург.

23:00 – 01:40, 15 – 16 декабря 2001 г.