В армии онанировать было сложнее – я всё время боялся, что сослуживцы заметят и будут смеяться. Приходилось удовлетворяться реже, и впечатления от этого были ещё ярче. Ночью, потихоньку под одеялом водя рукой по члену, я видел перед собой маму, как живую. Вернее, сидящую на себе. А ещё вернее, скачущую на моем члене.

Во время собрания я не думал о сексе. Не думал, даже когда остался с мамой наедине в комнате. Но вот когда она расстегнула рубашку – я уже не смог думать ни о чем другом.

Мама выглядела превосходно. Она всегда была очень красивой. Высокая, даже чуть выше меня. Кудрявые рыжие волосы до плеч. Озорные зелёные глаза. Мамина фигура была просто идеальной. Маму нельзя было назвать худой, но тем более её нельзя было назвать толстой – ни в одном месте маминого тела не было даже намека ни на один грамм лишнего веса. Её грудь была небольшой, но зато совершенной формы. Я ещё раз пробежал взглядом по ней, потом ещё... потом поерзал на кровати, стараясь спрятать эрекцию.

– Пока доехала, вся вспотела. Думала, в комнате прохладней – а тут ещё жарче.

Мама сняла рубашку совсем. Одета она была в эту самую рубашку, черную юбку выше колен, и босоножки. В этой одежде она выглядела очень сексуально.

– Ты тоже раздевайся – я смотрю, ты весь мокрый. – Сказала она мне.

Я не торопился, так как гимнастерка моей хэбэшки замечательно скрывала стоящий член.

– Раздевайся, раздевайся! – мама улыбнулась и сама расстегнула пуговицы на гимнастерке. Боясь, что сейчас мама всё увидит и поймёт, я впал в ступор и не успел сообразить, что бы возразить ей. И мама стащила гимнастёрку с меня. Я чуть – чуть наклонился и рукой, засунутой в карман, повернул член, прижав его к животу. Мама ничего не заметила.

– Какой ты здесь мускулистый стал! – сказала она, восхищённо глядя на меня.

– У нас каждый день физическая подготовка.

Мама провела рукой по моим плечам, рукам.

– Здорово! Прямо как киногерой какой – нибудь.

Я улыбнулся.

– А мокрый – то весь! – мама посмотрела на свою руку, тоже ставшую мокрой от пота. – И чего же ты не хотел раздеваться? Я вот рубашку сняла, а всё равно жарко невыносимо... пожалуй, и юбку тоже сниму, если ты не возражаешь.

Естественно, я не возражал. Мама встала, сняла юбку и повесила её на спинку кровати, оставшись в трусиках и в лифчике. Для неё в этом не было ничего необычного – дома она постоянно ходила так в жаркие дни. Да и на пляже я тоже часто её видел в таком наряде. Но сейчас это ещё больше усилило моё возбуждение. Член повернулся и встал бугром в брюках. Я согнулся, чтобы мама не заметила этого. Она забеспокоилась:

– У тебя что, живот заболел? Я смотрю, ты стал какой – то напряженный.

Мама нежно взяла меня за плечи и распрямила. Я густо покраснел. Мамин взгляд, не дойдя до моего живота, остановился на огромном возвышении на моих брюках. Мама сказала:

– А, вот оно что...

И отвернулась. Её щеки тоже залил румянец. Я испугался, что она обидится, и сделал неуклюжую попытку успокоить её:

– Мам, не обижайся пожалуйста! Просто... с сексом у нас здесь проблемы...

– Да я и не обижаюсь. – Сказала мама, обняла меня и поцеловала в щеку. – Я понимаю.

Я тоже обнял её. Некоторое время мы сидели молча. Мой испуг прошёл, а возбуждение стало ещё больше.

И в это время я вдруг услышал тихое ритмичное поскрипывание пружин в соседней комнате! Сначала я подумал, что мне это кажется от возбуждения. Но поскрипывание не проходило – напротив, стало громче и чаще. Я вспомнил, как в соседнюю комнату заходил один из моих сослуживцев вместе с приехавшей его навестить подругой.

Фанерные стены общежития замечательно пропускали звук. Вскоре из – за стены послышался тихий стон девушки...

– Кому – то из ваших повезло. – Сказала мама.

– Это к Илюхе Зайцеву подружка приехала. – ответил я.

Мы всё также сидели обнявшись.

Стон повторился. Потом ещё раз. Возбуждение вытеснило у меня из головы все мои страхи. Я тихо спросил:

– Мам, а можно, я поглажу твои груди?

Мама, чуть наклонив голову, искоса глядя на меня и улыбаясь, шёпотом спросила:

– Хочешь, чтобы сегодня я побыла твоей подружкой?

– Очень хочу, мама!

– Хорошо...

Я положил свои ладони на мамины груди и начал осторожно поглаживать и мять их сквозь лифчик. Мама не возражала. Я уже не стеснялся эрекции. Мама сквозь штаны погладила член.

– Да, не маленький у тебя.

Потом она завела руки за спину, расстегнула лифчик и сняла его. Встала с кровати, подошла к двери и заперла её. Шепнула:

– Снимай брюки.

Я снял сапоги, потом брюки. В одних трусах сел на кровать. Молнией пронеслась мысль: сейчас сбудутся все мои мечты, сейчас я займусь сексом с родной матерью.

Мама села ко мне на колени. Обняла меня. Мы поцеловались. Она гладила мои плечи, волосы, руки. Я тоже начал ласкать маму. Погладил её по спине, по бедрам. Потом положил руки на её груди, почувствовал под ладонями маленькие твёрдые соски. Мама прижала меня к себе, и мы снова поцеловались. Мамин язык гулял у меня во рту. Сквозь два слоя тонкой ткани я чувствовал, как мой член упирается в мамину щёлочку. И ещё чувствовал, что она мокрая. Поцелуй длился долго. Оторвавшись от моих губ, мама прошептала:

– Мне нравится быть твоей подружкой.

Поёрзала у меня на коленях, двигая киской по члену.

– У тебя такой твёрдый член... я так хочу его в себя...

Мамина рука скользнула в мои трусы, мама стала нежно ласкать мой член. Я просунул руку ей в трусики. Она чуть привстала, пропуская меня к своей тайне. Мамина киска была совсем мокрой. Глядя друг другу в глаза, мы некоторое время ласкали друг друга по самым интимным местам.

Вчера ночью я долго онанировал, мечтая, как сегодня увижу маму. Да ещё сегодня утром повторил это, запершись в туалете. И теперь наслаждался, не опасаясь слишком быстро кончить.

Мама сжимала мой член, поглаживала его, нежно гладила мошонку. Я одной рукой ласкал её соски, а моя вторая рука так и оставалась у неё под трусиками. Сначала я гладил мамины губки, потом нащупал бугорок клитора и кончиком пальца осторожно погладил его. Мама тихо ахнула и выгнула спину. Я нащупал её дырочку и медленно ввёл палец маме внутрь.

– Озорник, – хихикнула она, – ты так родную маму до оргазма доведешь. А я хочу, чтобы в этот момент твой член был у меня внутри...

Я стал стягивать с мамы трусики. Это было неудобно, пока она сидела у меня на коленях. Мама встала и сняла трусики, оставшись передо мной в одних босоножках. Я тоже снял трусы.

– Давай на полу... – тихо сказала мама. – А то кровать будет скрипеть.

– Давай, мама! – казалось, одними губами произнёс я.