1. Голубые трусы.

Жил был один мальчик. Он был такой хороший и добрый. Звали его Павел. От роду было Павлуше n лет. Учась, учился он в 7 "б" классе обычной средней школы. Учился хорошо, добротно, старательный такой был. Умом и пронырством он отличался от своих туповатых одноклассничков. Из – за своей глупости они этого не понимали, но подсознательно чувствовали, что тот хитрый. И над книгами он больно не сидел, а успехи в школе имел превосходные: там спишет, тут к преподавателю подлижется, доносничеством не чурался, а главное никогда Павлик ни с кем не спорил. Скажет ему преподаватель: "Вы списали". Он и раскается, а то и слезу пустит, притворившись глупым и маленьким. Впрочем, если человек слаб и его можно было не бояться, то Павлик особо не церемонился, пошлет куда подальше и смотреть не станет. Но в целом был он тихинекий да послушненький, как и подобает добропорядочному мальчику.

Вот однажды зашел Павлушеченька в школьный туалет пописать. Туалет здесь, как и в любой другой школе, был грязный, обшарпанный и вонючий. Сначала одна дверь – за ней неработающий умывальник, потом другая – за ней сам туалет. Состоял он не из кабинок, а из четырех унитазов, вмонтированных в пол так, что сидеть на них нельзя было. Потому писали и какали мальчики вместе (как устроены туалеты у девочек Павел, по невинности своей, не знал). Еще на входе в умывальню он услышал голоса. Не любил Павка с кем – нибудь вместе писать, боялся, скромный, что его членчик меньше, чем у других парней. Хотел уйти, но его уже заметили, так что нельзя было. "Ладно, поссым вместе", – подумал он и двинул вперед. Когда Паша зашел, то увидел, что там два подростка, Женя и Вадик, курили и нахально ржали. Не понравилось ему это, да уходить – то глупо.

– Смотри, блядь, кто пришел. Педрила ебанный! – заржал Женя.

Паша аккуратно расстегнул ширинку, снял семейные трусы. Пися была холодная да маленькая от страха. Попытался, было, открыть головку, но потом решил, что и так сойдет. Не писалось бедному Паше под наглыми взглядами.

– Твою мать, да он импотент! Ему ссать не из чего, – ухахатывался темный Вадик.

Стоял Паша, стоял, да не шло ничего. Вот уже звонок на урок прозвенел. Да этим и на урок опоздать ничего не стоит. Но вот он заметил, что Вадик ушёл, а значит и второй за ним – радовался Паша. Женя и, правда, собирался уже идти. Подошел к двери, открыл ее, потом обернулся на Пашу и говорит:

– Чё, блядь, встал, ноги растопырил, как пидор? Выебть тебя чтоль?

– Я не пидор, – испуганно сказал мальчик.

Страх юнца раззадорил десятиклассника.

Женя быстро закрыл дверь туалета на откуда – то взявшуюся ржавую защелку. "Стой, блядь ", – сказал он пытавшемуся выйти Паше. Чтобы показать ему серьезность своих намерений, сильно ударил его в лицо, Паша даже упал.

– Только пикни, придурок, я тебя переебу!

Паша вдруг начал очень хорошо соображать. Вместо паники к нему пришел хладнокровный расчет: справиться со здоровым парнем он не мог; кричать бесполезно – кто придёт? ; можно потянуть время, а можно поступить так, как учат американских полицейских – женщин в таких случаях – расслабиться и получить удовольствие, конечно, этот урод потом разболтает всё, но с этим потом можно разобраться, благо вывертливости Пашке не занимать.

Закрыв дверь и пизданув мальчика, Женя сказал:

– Не будешь орать, все будет хорошо. Так что не ссы. Вставай, будешь сегодня моей шлюхой. А шлюхи должны работать. Давай, давай, вставай, раздевайся.

– Не надо, заскулил Паша и даже пустил слезу – неискреннюю, конечно, а по своей лицемерной привычке.

– Тебя чтоль отпиздить? Ты, блядь, трансвестит ебанный! Че не понял? Раздевайся!

Паша, в душе смирившись со своей участью, стал медленно раздеваться. Сначала снял новенький свитер. Женя нагло смотрел на лежащего, на грязном, обоссаном полу мальчика, раздевающегося для удовлетворения его похотных и запретных желаний.

– Давай – давай, – самодовольно ухмыльнулся.

Паша тем временем начал медленно расстегивать желтую рубашку, стараясь тянуть время. Несмотря на то, что ситуация была экстремальной, он сообразил, что не стоит портить новую дорогую одежду, потому переложил свитер на подоконник, который был все – таки менее обосанный и не такой обхарканный. Расстегнув все пуговицы, он нерешительно снял рубашку, исподлобья поглядывая на своего соблазнителя. Худощавый был Паша, кожа белая, нежная, соски на детской еще груди были так удивительно симметричны. А какой соблазнительный пупочек! И у самого добропорядочного гражданина грешные мысли пришли бы сами собой.

– А теперь, дрищ, снимай штаны.

Паша тут должен был поныть, посопротивляться для приличия, Женя даже этого и ждал. Но он уже не сопротивлялся, смирившись с неизбежным. Паша встал, потихоньку расстегнул ремень, не спеша, но уверенно расстегнул пуговицу и ширинку, джинсы как – то сами по себе упали, оставив на Паше одни только голубые семейные трусы.

– Снимай штаны полностью, придурочек, и ботинки с носками.

Покорно выполнив приказание, он встал перед ним, все – таки побаиваясь и обдумывая пути отхода.

Паша в одних трусах стоял на обосанном полу. Он был на голову ниже своего обидчика. Его белые ноги слегка только обросли несмелыми волосками. Женя быстро снял толстовку, обнажив, свою подростковую, но достаточно упругую грудь с грубыми сосками. Оказавшись полуголым, он как – будто освирепел. Похотливый бесенок сладострастия вселился в него.

– Ну, давай Пашок, снимай трусы, сейчас будешь пидором. Уже не мальчик, но еще не девочка, – заржал насильник.

Паша машинально снял свои голубые трусики и так же аккуратно оставил их на подоконнике. Теперь он был совершенно нагим и соблазнительным. Бурые волоски вокруг его лобка, синеватые яички и разбухший, но все равно маленький член позабавили Женька.

– Вставай раком. Да не, лицом ко мне, прямо над унитазом. Вот, молодец.

Женя расстегнул ширинку, достал свой член и: начал писать прямо в пашино лицо. Тот уворачивался, да Женя все – таки своего добился. Его горячая желтая моча лилась в пашкин рот, лицо, волосы, по всему телу. Вкус мочи был отвратительный, бедного мальчика чуть не вырвало, он отплевывался, отхаркивался, но выделения шестнадцатилетнего подростка все лились и лились на него. "Как потом с мокрой головой идти", – Паше эта процедура явно не пришлась по вкусу.

– Ща будешь сосать мой хуй.

Женя грубо взял Пашу за волосы, а второй рукой засунул в его девственный рот свой вставший член. Он водил залупой по его лицу, засовывал в глаза, нос, уши. Паша стал сам лизать отросток. Облизал волосатые яйца, а потом Женя начал в буквальном смысле стал ебать Пашку в рот. Он засовывал свой хуек по самые гланды, а тот старался работать языком.

– Соси, бля, пидорас хуев, лучше соси! – рычал в изнеможении.

Потные яйца стукались о мальчишеский подбородок. Женя с такой силой работал тазом, что у Паши уже заболел рот и язык, он начал постанывать, Женька подумал, что тому нравится сосать, и стал толкать ему в рот еще сильнее.

– Ща кончу!!! – почти кричал.

И вот из дырочки в его красной залупе рывками полилась густая белая масса. Спермы было много, Паша не успевал ее глотать, давился. Выделения молодого хуя были на лице, в глазах, и даже в волосах трахнутого юнца. "Можно будет сказать, что жвачка в волосах застряла", – обдумывал Паша пути отхода. Сам процесс, за исключениями, Пашке понравился, но показывать этого он не собирался.

– Не надо, мне больно, – заскулил.

– Ничего, терпи, ты же мужик. – Последние частички спермы капали в его рот. – Ну вот, а теперь я тебя, действительно, выебу.

Недетская похоть вдруг охватила его. Он развернул Пашу к себе задом. Потом взял его светлую голову и засунул ее в унитаз, сначала макнул в воде, потом оставил в воде лишь подбородок, дав возможность дышать. Такой поворот событий Паше совершенно не понравился. Он начал было сопротивляться, но тут же получил мощный удар по попе, так что решил молчать. Тем временем Женя раздвинул ноги своей шлюхи пошире, начал мять жопу мальчишки руками. Его узкая дырочка так и дышала порочностью, этот магнетизм передался пареньку. Он плюнул в розовую дырочку и растер, а голова Пашки все ещё торчала в унитазе.

– Жопу расслабь, а то больно будет.

Паша попытался расслабиться, боясь, как всегда боли, дырочка в его попе чуть расширилась и округлела. Женя раскрыл головку своего хуя и потихоньку приставил ее к заднему проходу пиздюка. Паша почувствовал, как что – то теплое и приятное коснулось его попы. Потом Женя резко и сильно двинул корпусом и, его бешеный член вошел, наполовину, в жопу Павки. Тот вскрикнул от резкой боли. Член Жени был не длинный, но толстый. Такой большой посторонний предмет в попе доставлял двенадцатилетнему мальчику нестерпимую боль, понадобилось некоторое время, чтобы прийти в себя. Чтобы не было так больно, школьник расслабился и начал двигаться в такт. А разбушевавшийся Евгений как сумасшедший трахал бедного Пашу. Паша стонал, а Женя материл и ругал того, как грязную уличную шлюху, забыв, что перед ним семиклассник, отличник, на хорошем счету у преподавателей и любимец родителей. Женя вдруг стал еще резче трахать молодчика и скоро Паша почувствовал, как что – то теплое било у него в животе. Сперма лилась из его заднего прохода.

– Только пикни кому – нибудь, – сказал Женька, застегивая ширинку.

"Главное уйти незаметно", – думал растленный Паша, потихоньку сооружая план дальнейших действий. Расчетливый очень был.