Я сорву твои губы на свою кожу, которую ты будешь вдыхать ноздрями своих воспоминаний. : Каждый участок моей бледноватой розоватости будет наливаться ароматом человеческой животворящей, задыхающейся плоти; распускающийся аромат нежности зальется парами глинтвейна, и ты опустишься вместе со мной на дно бокала, в котором будет плескаться моя разбухающая, наливающаяся солоноватость и твоя терпкая сладковатая наглость:

Прислонись к моим губам, охвати их своей повелительной мышцей, прочной, прямолинейной, не терпящей успокоения ни на минуту:

Врезай в мою задыхающуюся, сопротивляющуюся, но желающую захлебнуться истонченную полость, четкими движениями свой напор. Не останавливайся перед моим нетерпением, раздвигай мои поры, которые будут жадно лопаться, с восхищением ощущая барьер, который ты, как истинный самец, будешь преодолевать.

Всаживайся, накатывайся на густоту моего возбуждения, отнимая последнее рациональное видение.

Затми себя своим фаллосом.

Я обсосу его медленным увлажняющимся язычком, охватывая его как фруктовую мякоть. Высасывая из него все твое переполненное электричеством тело, я буду заряжаться от твоих разрядов сладострастия, я буду наполняться энергией твоего топлива.

Я отниму твой, уже не принадлежащий тебе член. И всажу его беспардонно, вживая в себя твое бесстыдство, обретая над тобой высоту своего хрупкого организма. Овладевая твоей мужской статью, твоим мужским достоинством, я переполнюсь сознанием античной величавости, и ты, мой мощный гигагерц, станешь жалкой мегабайтной мощностью, неспособной воспроизводить Разум. Ты будешь долбиться о мои щеки в ожидании того, как ты размякнешь хлебной мягкостью на мои алчные губы:

Я, перед тобой на коленях, в бесстыдной, изумительной разнузданности, я раскатываю твой основной инстинкт на своем языке, я вкатываю его в свое беззвездное пространство, я оглушаю тебя смачным пируэтом своего проворного язычка.

Он проникает во все флюиды твоего напряженного бессознания. Я, медленно продлевая путь на твоем основании, лижу на твоем стволе танец, пролизываю каждое движение, обкусывая немного твое фигеющее блядство, твое осамевшее распутство, я двигаю поршень, я завожу его. Я скачу на нем в твоих мыслях к водопаду секса, я творю секс на глазах у тебя. И ты, даже не замечаешь, что стал моим беззащитным павианом, слабым в своем таранящем господстве.

Протарань мою обжигающую внутренность своим стальным томагавком. Раздери меня на кусочки расколотых похотей.

Всади в меня, не спрашивая моих слов.

Сделай меня немой негой, хватающей уходящее совершенство.

Приближайся каждый раз, пугая меня.

Бери мое раздавленное превосходство.

Уничтожь мою гордость своим довлеющим небом.

Брось меня на кровать, сорви с меня одежду на свои сильные мускулы, играющие на моих пальцах, заиндевевшие на моих губах, застывшие на моем восхищенном взгляде. Разорви каждую нитку моей ткани на свое жадное налитое тело, расстегни мою пуговку, обжигая меня крепким коньяком твоего глазного любопытства, расстегни защиту моей сопротивляющейся, но желающей тебя телесности, и вдохни в свою сетчатку каждый участок моих белоснежных обелисков... .

Посмотри на эти две округленные легким овалом, ровненькие статуэтки: Они возвышаются над линией тончайшего шелка моей оболочки, растекаются благодатной виноградностью, по твоим блуждающим пальцам. Раскрываются нарывом на твоем порывистом ощущении, раздвигаются под ласкающей симфонией твоей счастливой ладони:

Они, мои нежнейшие коралловые мраморности, распахивают свои твердеющие ворота для тебя, наездника моих снов, создателя моего эротического впечатления, портного моего сексуального волшебства:

Сотки меня из паутинок своего хищных пут, опутай меня коконом своего похабного узла, завяжи меня, не отпуская, но каждый раз, когда я захочу застонать от твоего искусства, отпусти немного веревки своих рук, положи свои руки покрывалом на мою грудь, сожми в своих руках мою утомленную материнскую жизнь:

Ты чувствуешь запах молока, молока, которым когда – то кормили тебя, молока с которым ты впитывал в себя свою мужскую уверенность, свое мужское самолюбие. Молоко, на котором укреплялся твой плот, находящийся сейчас между твоих ног:

Я мечтаю плыть на этом плоту, я мечтаю держаться за него как за спасительное лекарство от моих страхов, от убегающей тоски к приближающейся нирване моего бесконечного:

Ощущая твой фаллос между моих, обласканных тобой персей, я сжимаю их вокруг твоего порабощающего меня Господина. Чувствую, как через сердце проходит эта могучая сталь, лезвие которой раскалено от огненной дьяволиады, пляшущей между моих ножек, разрезающая парчу моей кожи, словно мякоть черешни:

Я ощущаю эту твердь, которая сжимается моей здоровой чувственностью, моей распаханной равниной...

Я медленно растираю твое беспамятство между своих миров, подаренных тебе. Это самые большие миры, два шара, в которых сплетается твое прерывистое дыхание и моя уходящая в никуда сладкая боль. Боль, которая как натянутая тетива ждет своего часа, чтобы уйти ввысь к безразмерному пространству...

Мне не хватает воздуха, твои пальцы ветвистым роскошеством, нежно спускаются к животу, в котором уже растревожена моя спокойная уверенность в своей властности, ты обретаешь, ты перехватываешь мою женственность, мое изящество, мое царство:

Ты обжигаешь свои кисти на раскаленных углях моих бедер, ты раздвигаешь ноги, в которых судорожно трепещется моя разломанная, растревоженная тобой целостность, ты вкапываешься в мои зовущие бедра своим, охваченным туманным восходом, лицом, ты срываешь свои губы на линию берега моей суши, которая ниточкой тонкой ткани опоясывает то, что называется: Водой:

Твои распухающие губы срывают последнюю мачту с моей мечты о власти, ты срываешь трусики с запаха моего нагого желания, которое устремляется к твоему Эху, эху твоего тела...

Это наше эхо среди Тишины.

Я нагая перед тобой, перед твоим земным началом, я рождаюсь в твоих приспущенных веках, из – под которых блеск светлого сплава, в мерцании и жаре которого я плавлюсь, плавлюсь невыносимой жаждой:

Ты переворачиваешь меня, жадно заламывая мои руки, которые возвращаются в твои разгоряченные пальцы, которые не сопротивляются твоему Ветру:

Я чувствую, как блуждает раздвоенность, растроенность, размноженность в моем мозгу. Облучая меня радиоактивным нашествием:

Ты нашествие, которое ищет горизонт:

Лежать перед тобой горизонтом и ощущать твой горячий стяг на своей охваченной смятением задиристой попке, :

Я изгибаюсь, чтобы ближе вплотную приблизиться к нему, я уже ощущаю, как он стремится проникнуть между разделительной линии моих ягодиц, но я не поддаюсь твоим попыткам, я лишь пытаюсь быть волейбольным мячом, который отталкивается от твоей ладони.

Прижмись ко мне еще ближе, я хочу запомнить ощущение твоего члена на поверхности моей смолы:

Твои губы будят спящие клетки на моей спине. Они всасывают мои стоны, которые эхом бьются о твои скалу, о мои ущелья, о твой шторм, о мой бриз, сплетаясь в плотскую мозаику разнозвучья:

Ты выдавливаешь из меня бессвязную речь, стекающую талой водой на влагу твоих захватывающих мою кожу губ, они, слова, бегут струйкой речного ключа к ключу моей тайны. Ты вдохнул в мою шею сон своего языка, распластывая на ней свои губы, которые нежно обволакивают меня медузами, оставляющими на мне следы беспамятства:

Если мои бедра смогут взять твои дрожащее распятие в свои замутненные недра, то я останусь наедине с собой, наедине со своей борющейся половиной, которая в борьбе, умирая, рождается вновь, и так в бесконечном калейдоскопе времен будет вечно.

Твои волосы, в которые я не могу запустить свои дрожащие фаланги, зарылись в моей пушистой дельте, в пути к отражению наших зеркал, разбивающихся о трение своих поверхностей:

Ты чувствуешь, как отмирают трещинки на суховатой целине, как раскалываются комья моей земли под прозрачной пеной твоих губ, как размокает пудра моей безупречности о фонтан моего Ощущения Тебя.

Я больше не слышу Тебя. Ты на моем склоне творишь фристайл, обворожительный фристайл. На моей горе. Ты лыжник – акробат, творящий то, что Я не могу предугадать...

Возьми то, что я не могу тебе отдать, но обязательно отдам.

Возьми то, что сплетается из шести органов чувств в гармонию совершенной пасторали:

Возьми то, что не будет моим. Но будет твоим:

Я крадусь, видишь, плутоватыми лапками по твоим плечам, царапая мускусную сандальность твоего мужества. Мои бедра уже на твоих плечах, испытывающие меня своей завораживающей дикостью.

Я дикая, безумная, безумная, безумная. Я огромная планета, разбивающаяся о метеориты, астероиды, кометы твоего космоса. Похищенная, Размытая. Развернутая. Распадающаяся. Разласканная. Разбередившаяся. Разламывающаяся, Распростертая.

Тобой. От тебя. С тобой.

Я сжимаю твои бедра, твою спину, я сжимаю пергамент твоей кожи, на котором мне не писать странных иероглифов, потому что я оказалась папирусом, на котором ты сложишь меня в причудливую смесь похотливых движений, слитых в унисон нашего Сердца:

Я хотела бы сорвать твою кожу, когда я, распластанная, не прикрытая своим смешным целомудрием, вбираю в себя твою ускоряющуюся бессмысленность, твою рассекающую первобытность, твое хаотическое начало, приближающее меня к концу

Ты Рикша, для которого я носилки, вечно бегущие вперед, вперед:

Бобслеист, со скоростью дрожащих секунд разрезающий мой желоб, не останавливайся в раздумьях:

На пересохших губах съедаю вкус твоего дыхания, колыхающегося на холодной полноте моей животной грации.

Я скольжу на твоих глазах, измученных кричащим эхом моего ритма.

Я возвращаюсь к тебе навстречу слепком из своих бедер, слепнем своих рук, карандашом своей линии, которая преломляется о твой свет.

Ты молчишь в моем голосе, который вернется в твою плоть последним штрихом к освобождению, освобождению от мимолетного плена наших тел, разгоряченных страстным титаном.

Я лишена инертности, и ты пользуешься этим, разливаясь сургучом по моему письму, в котором распечатаешь мой оргазм, мой апофеоз, который в ослепительном блике снежного Эвереста сольется с солнцем, ветром, небом, оказавшись той стихией, что неистребима.

Если я больше не увижу твоего лица, то я еще много раз приду к твоей плоти.

Если ты не запомнишь моих мыслей, ты будешь всегда искать мою плоть.

Если ты мужчина, ищущий меня.

То я женщина, найдущая тебя.