Наскоро закончив омовение и одев Надю в мой банный халат, а меня обернув вокруг бедер махровым полотенцем, мы счастливые вышли из ванной. За время нашего отсутствия жизнь в квартире возобновилась: На кухне уже никого не было, зато все гости сидели в зале вокруг журнального столика, и с новыми силами поглощали водку и закусывали пельменями из общего блюда, салатом и бутербродами, музычка, опять же играет. Войдя в зал, я обратил внимание на стрелявших блестящими глазками Олю и Таню. По их виду было понятно, что они довольны тесным общением со своими партнерами. Оля сидела на диване, сверкая белыми бедрами из – под скорее расстегнутой, чем застегнутой, форменной Юркиной рубашки, полы которой едва скрывали её ягодицы и промежность. Справа от неё сидел Иван, одетый в одни семейный трусы. Татьяна сидела слева от Ольги завернутая в простыню, которую она, видимо, нашла в шифоньере в спальной. Юрка с голым торсом и в выходных солдатских брюках сидел напротив дивана на табуретке, прихва! ченной им из кухни, слева от него в кресле, придвинутом к столику, располагался проснувшийся Михаил. Я, оценив обстановку, метнулся на кухню, притащил еще одну табуретку, и поставив её напротив Михаила, усадил на неё Надю. Сам же, протиснувшись, сел между Олей и Таней, наведя легкий переполох в их одеяниях и успев заметить, что кроме рубашки на Ольге больше ничего не надето. Татьяна со словами: "Наконец – то, я в душ, без меня не пейте, я скоро", скользнула с дивана и смылась в ванную. Ждать не стали, налили, Иван поднялся на нетвердых ногах, поднял рюмку и произнес тост: – За приятное знакомство с прекрасными, чудесными девушками на гостеприимной К... ской земле. Выпил залпом, все поддержали, тоже выпили, закусили. До возвращения Татьяны успели разлить по второй, тут и она вернулась, свеженькая вся такая, с мокрыми кончиками волос, налипшими на плечи. Уселась на прежнее место, рядом со мной, после чего было предложено выпить, как и положено, за любовь и обязательно на брудерш! афт. М – дааа, тостующий, видимо еще не нацеловался, да и судя п! о единог ласному одобрению, остальные тоже не скоро собирались укладываться спать. Что же, "пить так пить, сказала кошка, когда начали топить". Беру рюмку в левую руку, поворачиваюсь к Татьяне, у которой в глазах уже знакомые чертики пляшут, заворачиваем руки в морской узел, выпиваем. Выдохнув в сторону, поворачиваю голову к Татьяне и влепляюсь носом в уже сложенные трубочкой Танины губы. Какие, к черту, трубочки, дежурным "чмоком" ты от меня не отделаешься, Танюша, – проносится в голове мысль. Рукой за затылок притягиваю, чтоб не вырвалась – и затяжным французским поцелуем впиваюсь в манящие губы. Да, несколько часов приёма алкоголя, пусть даже и с неплохой закуской, сделали свое дело – не стала вырываться Танюша, а очень даже страстно отвечатт начала, руку мне на грудь положила, мизинцем на сосок надавливает. Намекивает, что – ли? Попробую...

Ложу ладонь на бочок поверх простыни, двигаю вверх, упираюсь в подмышку, передвигаю на грудь – не возражает. Помял сквозь простынь, блин, мешает, грудь – то небольшая, не то что у Надюхи. А под простыню лезть опасаюсь, еще обидится Иван по пьяной лавочке. Оторвался от Тани, оглядываюсь. Бааа! Да тут никому до меня и дела нет. Иван сосется с Олей и под рубашкой у неё руками шарит вовсю, а она ему ручонку в трусы уже запустила. Юрчик, сука, тоже мне лучший друг называется, Наденьку мою к себе на колени усадил, ко мне спиной, правда, и коленки ей сквозь распахнутые полы халата гладит. Где – то в глубине кольнула ревность – ведь говорила, что ни с кем так хорошо не было. Ну, раз мне такой карт – бланш выдали, грех не воспользоваться. Возвращаюсь к Танюше, она уже тоже успела оглядеться, и начинаю с её груди простынь стягивать. Хоп! Ткань практически и без моего участия соскользнула вниз, и моему взору открылись две чудные грудки с припухшими ареолами, нацеленные в меня острыми сосочка! ми. С благоговейным трепетом накрываю эти холмики ладонями, наблюдая, как Танина рука тянется к полотенцу на моих бедрах, откидывает нижний край, оголяя начинающий наливаться кровью член, перебирает пальчиками яички, проводит ими по стволу, слегка сжимая.

Ха! Ну теперь – то я первым займу спальную комнату с ее просторной кроватью и фиг кто меня заставит трахаться в тесной ванне!!! Хватаю Татьяну за руку и показав глазами на дверь, тащу ее в спальню, по пути теряя Танину простынь и мое полотенце. Врываемся, закрываю дверь, валимся на кровать, я на спину, Татьяна на меня, впивается в мои губы поцелуем, царапая кожу острыми и твердыми сосками, трется лобком о мой каменный член. Не выдерживая, переворачиваю её на спину, начинаю целовать лицо, шею, чувствую пульсацию крови в артерии, спускаюсь чуть ниже, проводя языком по ямочке возле ключицы. Веду языком дальше, медленно подымаясь по склону холма, оставляя широкую мокрую дорожку. Добравшись почти до самой ареолы, мой язык начинает описывать вокруг темного кружка концентрические круги, медленно, приближаясь к торчащему, как обелиск на кургане, соску. Не касаясь языком, накрываю сосок широко открытым ртом, всасываю чуть ли не пол груди, и только тогда начинаю нежно теребить торчащий сосочек языком, слегка прикусывая нежную плоть груди зубами. Другую грудку тоже не оставляю без внимания, то сильно сжимая её! ладонью, то порхая, еле касаясь, по ней пальцами, то зажимая пальцами и покручивая сосок.

– Да, да! Оооох... Еще!. .. – шепчет и прижимает мою голову к своей груди Таня, извиваясь подо мной и с силой трясь лобком о мое бедро. Не прекращая рукой ласкать вздымающуюся грудь, переношу поцелуи ниже, спускаюсь к животику, проникаю языком в пупок, вылизываю его. Ах вот где неслабая эрогенная зона! Аж подбросило её, животик напрягся, ножки согнула в коленях и поджала, руками зашарила по моим плечам и голове. Опускаюсь еще ниже – совершенно гладкий лобок, даже без намека на щетину, как будто только что тщательно побрила. Изумительные ощущения, вот только мешает развернуться бедро согнутой ноги. Приподнимаю ножку и выпрямляю, укладывая на постель. Сам перемещаюсь и удобно устраиваюсь между её раздвинутых ног. Подсовываю руки под бедра и приподняв их, раздвигаю пошире. Все! Танюша лежит передо мной, распахнув свои длинные ноги, её руки поглаживают вздымающиеся в такт дыханию груди, поблескивая влажным лобком в отсветах уличного фонаря.

Я начал целовать ее набухшие губки и лобок. Слегка посасывая клитор, я беспокоил его легкими прикосновениями языка, стараясь прикасаться к нему со всех сторон. Танино дыхание уже сменилось на более шумное, одной рукой она гладила меня по голове, время от времени надавливая немного на затылок и подаваясь лобком мне навстречу, стараясь притиснуть мои язык и губы сильнее к своим прелестям, другой рукой теребила сосок груди. Быстро – быстро работая языком в окончательно намокшем влагалище, чувствуя вкус Таниных соков, я все втискивался, все вжимался в нее языком, губами, и даже чуть – чуть, очень аккуратно, покусывал клитор. Мои старания не оказались напрасными. Татьяна часто – часто задышала, активнее задвигала попкой, сильно сжала мою голову своими бедрами, отпустила, и простонала: – Димочка, миленький, войди в меня, я сейчас кончу! Мне уже и самому не терпелось оказаться внутри Татьяны. Я начал подниматься с поцелуями все выше и выше, от лобка к пупку, от пупка к груди, где, разумеется, задержался на пару секунд, работая над сосками. Таня сама дотянулась до моего члена, обхватила его ствол пальчиками, и, раскинув ноги, направила головку между своих губок. Повинуясь движению моих будер, член как по маслу на всю свою длину вошел в горячее влажное нутро, уперевшись головкой в шейку матки. Танечка, заахав тоненьким голоском, начала кончать, двумя руками схватившись за мои ягодицы и вжимая меня в свою промежность. Её голова заметалась по постели, тело выгнулось дугой, по нему пошли судороги, сопровождающиеся сильными сокращениями влагалища, плотно охватившего мой член. Танин оргазм оказался последней каплей в переполненной чаше терпения моего перевозбужденного сознания. Я мгновенно увеличил темп, и, больше ни капли не сдерживаясь, начал самозабвенно добивать Таню, долбя головкой члена по входу в её маточку. ! Пожирая глазами выгибающееся подо мной тело, я чувствовал, как член где – то у основания налился сладкой болью... и забился в конвульсиях внутри Таниной пещерки, выстреливая струями горячей спермы, казалось, в самую матку. Двигаясь какое – то время по инерции внутри Тани, я лежал на ней и крепко сжимал её в объятиях, слушая её стоны, ощущая всем телом, и особенно членом, как ей хорошо. Судорожные подергивания постепенно становились все реже и слабее, и наконец, дернувшись последний раз, она замерла, полностью расслабленная. Я сполз с Тани и лег на кровать, обняв и прижав её к себе, а она, примостившись рядышком и положив голову мне на плечо, и, натянув на нас простыню, затихла и удовлетворенно засопела, уткнувшись мне носом в шею. Я, довольный, тоже задремал с устатку.