Так уж получилось, что под конец жизни мне довелось жить в стране с непрекращающимися военными столкновениями и конфликтами. Ситуация, когда на улицах беспрестанно взрываются пассажирские автобусы, а за окнами рвутся снаряды и знаменитые российские ракеты "катюша", – рутина. Люди постепенно привыкли жить в этих условиях. Хотя в это трудно поверить тем, кто живёт вне всего этого. Но для нас слово "миклат" (на иврите – "бомбоубежище") – столь же обыденное, как, к примеру, "магазин" или "кинотеатр". Везёт тем, у кого этот самый миклат – непосредственно в доме, и при объявлении тревоги к нему не нужно бежать по простреливаемым улицам, а достаточно спуститься в подвал...

Но это я так, в порядке вступления.

Итак, нам повезло: в нашем доме миклат есть. Когда не стреляют, он заперт на замок. Но ключи есть у всех жильцов, и любой может туда войти, когда захочет. Там есть водопроводный кран, туалет, двухъярусные железные койки. Было время, когда мы все проводили там по две – три недели, спасаясь от снарядов наших "друзей". Но запирать миклат нужно, иначе из него могут похитить, к примеру, матрасы, либо он сделается пристанищем наркоманов или других тёмных личностей (они водятся и здесь).

В нашем блоке 8 квартир, в трёх из которых живут русскоязычные граждане. Собственно, русскоязычными их можно называть условно, ибо родившиеся здесь дети уже почти не владеют русским языком, а предпочитают иврит, хотя дома с родителями им всё – таки приходится говорить по – русски, особенно если живы ещё бабушка или дедушка, для которых иврит зачастую – китайская грамота. Вот и на нашей лестничной площадке живёт такая семья, в которой сейчас уже двое детей – сабр ("сабра" – уроженец страны). Старшей девочке Алине, когда мы въехали в этот дом, было 2 года, а младшая родилась уже при нас, и сейчас ей уже 5. За теn лет, что мы живём вместе, Алина заметно выросла, и в своиn лет выглядит почти взрослой девушкой, у неё уже есть небольшие и вполне заметные грудки. А когда – то (мне это приятно вспоминать) родители частенько оставляли нам свою малышку и уходили по делам, а нам приходилось сажать её на горшочек, вытирать попочку и подмывать письку. "Какая она теперь у неё?" – думалось иногда мне, при взгляде на теперь уже почти офомившуюся барышню. (Секс видео ЧАТ! Выбери девушку и заставь ее раздеться для тебя! – добрый совет)

И вот как – то раз в нашем городке в очередной раз объявили тревогу. Мы привычно спустились в миклат, расположились на нижних полках кроватей, а Алина с книжкой полезла наверх. Я невольно засмотрелся на её оголившиеся стройные ножки и девственной белизны светлые трусики. Алина легла вдоль лежанки и принялась читать, накрывшись пледом. Через какое – то время я взглянул на неё вновь и уже не в силах был отвести взор: Алина согнула ноги в коленях, и под приподнявшимся краем пледа стала видна тонкая полосочка трусиков между её слегка разведёнными бёдрами. Мне вдруг показалось, что Алина заметила мой взгляд, и я быстро отвернулся – мне стало неудобно. Но через несколько минут я вновь на неё посмотрел и увидел ещё более впечатляющую картину – ножки оказались разведенными ещё шире, и полосочка, обтягивавшая письку, казалась ещё более выпуклой. Мало того: Алина этим вовсе не была смущена и почти вызывающе смотрела мне прямо в глаза. "Вот бесстыдница!" – подумал я и больше уже не смотрел в эту сторону.

Через 3 или 4 часа прозвучал отбой тревоги, и все разошлись по своим квартирам. Утром на стене бетонной автобусной остановки (здесь такие строят специально, чтобы люди могли при случае укрыться от осколков) я прочитал написанную на иврите фразу: "Алина+Андрей=любовь". Когда – то ещё в России мы тоже писали что – то подобное на заборах но по – русски. А здесь даже русскоязычные дети по – русски не только не пишут, но очень редко кто – то из них может по – русски читать. "Жаль!" – подумалось мне. Какой великолепный источник культуры и литературы пропадает! И это при том, что, владея языком, дети без особого труда могли бы освоить письменность. Не хотят!.. Кстати, кто такой этот Андрей – уж не Баумштейн ли? Ну, нет, не может быть – он же года на 4 старше Алинки. А впрочем... И тут подошёл автобус.

Вечером, войдя в "кнису" (вход) на базовый этаж (здесь нижний этаж не считается первым, счёт "1" начинается почему – то со следующего; наш 5 – этажный дом числится 4 – этажным), откуда лестница идёт не только вверх, но и вниз, к миклату, я вдруг услышал со стороны убежища лёгкие женкие стоны. Я прислушался, а потом на цыпочках спустился на несколько ступенек вниз и увидел, что дверь в миклат приоткрыта, света внутри нет, но оттуда доносятся какие – то не совсем понятные звуки, похожие на стон. Внезапно эти звуки прекратились и я услышал не очень различимый шёпот. Говорили на иврите. Мне, в общем – то, давно безразлично на каком языке говорят – иногда я и сам, говоря, не замечаю, на каком языке разговариваю. Но на сей раз слов я просто – напросто не слышал.

Поднявшись на пару маршей вверх, я остановился и стал ждать. Что мною двигало, я бы и сам не смог объяснить. Скорее всего, любопытство. И я был вознаграждён: через пару минут из миклата, стараясь ступать неслышно, поднялся и вышел на улицу... сын моего приятеля Андрюша Баумштейн (!), а ещё через минуту – Алина с ключами в руках. Я быстро вошёл в свою квартиру и неслышно прикрыл за собою дверь. А ещё через несколько секунд захлопнулась дверь у соседей. Тайна была раскрыта.

Через два дня я встретился с Алиной на улице. Она со мной поздоровалась и хотела пройти мимо, но я её остановил:

– Алиночка!

– Что, дядя Игорь?

– Как бы тебе сказать... Я видел вас с Андрюшей в миклате.

Она покраснела. Потом спросила: (Красивые еврейские девушки дрочат мужчинам члены! – прим. ред. )

– И... что?..

– Я хотел бы с тобой поговорить. Я ведь тебе как отец. Так?..

– Да.

– Можешь ко мне зайти? Поговорим спокойно.

– Сейчас?

– Не обязательно сейчас. Когда хочешь. Я вечером дома. А, если хочешь, приходи завтра утром, когда отведёшь сестрёнку в садик. У вас ведь каникулы?

– Хорошо, завтра.

На следущий раз часов в 11 утра в мою дверь позвонили (забыл сказать, что моя жена была в отъезде).

– Здравствуйте, дядя Игорь!

– Здравствуй, Алиночка.

Мы сели в гостиной на диван.

– Давай, рассказывай, что у вас там с Андрюхой.

– Вы прямо, как прокурор, дядя Игорь! Что бывает у мальчика с девочкой, если они лежат вместе при потушенном свете? У вас не было что – ли?

– Но тебе только 11!

– А сколько другим девчонкам из нашего класса? Начинать всё равно надо! Или вы думаете по – другому? Это НОРМАЛЬНО. Вот и всё. Честно говоря, это меня Офра всему научила. Знаете Офру? Нет? Ну, ладно, это неважно. Она моя подружка, а папа её врач. Однажды они с её мамой позвали Офру и сказали, что им надо побеседовать с ней на ОЧЕНЬ важную тему. Мама ей говорит: "Офра, мы давно знаем, что ты по вечерам делаешь под одеялом. Не волнуйся, дочка, все через это проходят – это нормально. Ты повзрослела, ты уже не ребёнок, у тебя появились нормальные женские потребности. Если ты не станешь получать то, что тебе требуется, ты можешь наделать глупостей, свяжешься с каким – нибудь мальчишкой, и это может плохо для тебя закончиться. Мы с папой посовещались и решили вот что. Папа – врач, и он плохого тебе не сделает. Я, твоя мама, – тоже хочу для тебя только хорошего. Послушай, что тебе предложит папа, сделай то, что он тебе скажет, и у тебя всё будет так, как того требует твой растущий женский организм. Не удивляйся, если что – то тебе покажется странным или необычным. Мы с папой хотим тебе только добра". После этого папа Офры отвёл её в другую комнату, уложил на кровать, снял с неё трусы и вставил ей в письку какой – то гладкий, предварительно продезинфицированный и тщательно смазанный стержень. "Потерпи, дочка, сейчас будет немного больно... " – и сильно надавил. Стержень вошёл до упора, было немножко крови, но особенно больно не было, даже немножко приятно. "Надень вот эту стерильную прокладку, – сказал папа. – Надо недельку потерпеть. А через неделю мы с тобой начнём" – "Что начнём?" – спросила Офра. "Ничего плохого, вот увидишь. Ты теперь не девочка, а женщина. И будешь жить половой жизнью женщины". Офра ничего не поняла, и только через неделю ей стало ясно, что её папа имел ввиду: с согласия мамы он стал для дочери не только отцом, но ещё и её мужчиной. "Это лучше, чем какой – нибудь пацан, который думает только о своих удовольствиях, " – сказали ей мама и папа. "Ну и как это было?" – спросила я Офру. "Знаешь, в первый раз папа сделал это так больно, что у меня прямо слёзы из глаз полились" – "Что сделал?" – спросила я. "Ты что – совсем ничего не знаешь?.. " – "Нет. Расскажи!" – "Ты не знаешь, что твой папа делает с мамой? Ну, ты даёшь! Он ей в письку вставляет на всю глубину свой толстенный член. Вот и мне папа свой засунул. Правда, он постарался потихоньку и медленно, смазал хорошенько, но было просто ужасно больно. Он даже кончать не стал – это я потом уже узнала, что и он, и я должны всякий раз кончать. А тогда я просто заплакала и всё. Он сказал: "Хорошо, дочка, на сегодня хватит. Пусть писька немножко подживёт. Продолжим послезавтра. Хорошо?" – "Я больше не хочу, " – плача сказала я. "Не плачь, не надо. Вот посмотри, что ты будешь всякий раз чувствовать!" – и он принялся лизать языком мою письку. Да так приятно, что я ужасно возбудилась и через две – три минуты бурно кончила. Папа засмеялся и ушёл к маме. Видимо, он ей всё рассказал, потому что она тоже смеялась. Думаю, что и он, и она даром времени не теряли – ей ведь не было так больно, как мне! Ну, я не знаю, что ещё рассказывать" – "Так ничего у вас и не вышло?" – "Дура что ли? Я же сказала тебе, что с тех пор живу со своим папой как с мужем. Мама не возражает – у него раз в неделю я, а остальные дни – мама. Такой класс, ты просто себе не представляешь! Папа – просто супер! Умелец "высший класс", как говорится. Не было ещё случая, чтобы мы оба не кончили" – "А как же боль?" – "Нет никакой боли! Уже со следующего раза не было – одно сплошное наслаждение. Вдобавок он врач, знает дни, когда можно без презерватива, чтобы моя матка получала сперму. Я эти дни просто обожаю – всегда письку себе ваткой затыкаю, чтобы ничего не вытекло. Посмотри на меня: когда я начала, мне было n, сейчас (через год) у меня груди раза в три увеличились, все пацаны пялятся. И всё из – за него – из – за папы. Только мне никто больше не нужен. Может, потом, когда состарится... А сейчас – лучше него никого нет!" Вот такое мне Офра рассказала. Но я, конечно, своему папе и особенно маме никогда ничего не скажу – сами знаете, какие они у меня!..

– А как ты решилась на свой первый раз с Андреем?

– Офра же и надоумила! У нас в классе уже давно все парами. Кроме двух – трёх дурёх. Но наши девчонки делают это с нашими же мальчишками. Офра мне сказала, что надо найти кого – нибудь постарше, тогда будет по – настоящему, а не детская забава. Я с Андреем давно дружу и откровенно сама ему себя и предложила: он – то тоже давно онанизмом занимается и никого пока себе не нашёл! Офра мне всё объяснила, что и как надо делать, что нужен обязательно презерватив, вазелин, что лечь надо вот так, ну и так далее. Мы в первый раз всё по – правильному сделали у Андрея дома. Мне, честно говоря, и больно – то не было – Андрей почти моментально кончил, и я ничего не почувствовала. Я вообще почти никогда не кончаю, только если сама себя возбуждаю, а под Андрюхой – всего – то пару раз за всё время. Но мне приятен сам процесс и то, что он кончает в меня – условно, конечно: всё это он потом из меня вместе с презервативом извлекает.

Алина вдруг замолчала и посмотрела мне прямо в глаза:

– Дядя Игорь, а вы меня хотите?

– Что с тобой, девочка?..

– Я ведь видела, как вы в миклате на меня смотрели!

– Алина, я тебя не для этого позвал. Я хотел предложить вам с Андреем делать ЭТО не в миклате, а у меня дома. Там вас, во – первых, и застукать могут, и вообще... Тут – тепло, светло, душ есть...

– Ну, в миклате мы вообще – то очень редко. Мы чаще всего выбираем время, когда взрослых нет у меня или у него дома. Спасибо. Но я не об этом. Офра мне так всё расписала про своего папу, что мне захотелось попробовать с кем – то взрослым: как это, когда член большой. У вас он большой, дядя Игорь? Или... он у вас на меня не встанет?

Я рассмеялся. Потому что у меня всё время разговора член торчал, как деревянный.

– Алина, ты уверена, что хочешь этого?

– А вы, дядя Игорь? Зачем вы меня позвали? Только поговорить?

Она протянула руку и коснулась моих брюк:

– Ого! Всё в порядке, оказывается!.. Только чур: трусы с меня снимете вы, мне нравится, когда Андрюха их с меня стягивает.

Она встала с дивана и подняла подол юбочки.

– Презерватив, надеюсь, у вас есть?..

Писька у неё оказалась совсем детская, лишь слегка покрытая светлым пушком. Я обильно смазал облачённый в презерватив член вазелином и с наслаждением ввёл навазелиненный палец в письку Алины. Она напряжённо молчала. Я пристроился между широко разведенных девичьих ног и попытался засунуть член в письку. Член вошёл лишь чуть – чуть, и Алина, застонав, упёрлась в мою грудь руками.

– Нет, дядя Игорь! Лучше не надо! Я... я не могу...

Я встал с кровати и отошёл в сторону. Алина продолжала лежать с раздвинутыми ногами.

– Извините меня, дядя Игорь.

Она помолчала. Потом взяла со стула трусики.

– Видимо, я – не Офра. Я вдруг представила себе, что вы – это не вы, а мой папа... И... у вас ОН очень уж большой, мне больно. Да и вообще – ну как можно со своим папой?.. Пусть он лучше маме это делает, ей не больно, в неё можно сперму спускать и вообще это нормально и естественно. Вы на меня не обижаетесь?..

Наши с Алиной отношения после этого ничуть не изменились. Мы с ней встречаемся, здороваемся и делаем вид, что ничего не произошло. С Андреем они ко мне так ни разу и не пришли. А когда мы во время очередной тревоги вдруг снова оказываемся в миклате и Алина по привычке лезет с книжкой на верхнюю полку, я стараюсь на неё не смотреть. Да у неё после того случая ничего и видно – то не бывает...