Пока я шел до его дома меня трясло так, что клацали зубы. От мысли, что опять он сделает со мной это, от воспоминаний, что было в прошлый раз меня просто колотило. Я охотнее лег бы под трамвай, чем под него, но – без аттестата с нужными оценками меня не возьмут даже в ПТУ, не говоря уж о таком престижном ВУЗе, про который мать пропилила весь мозг.

И мне ясно дали понять, как именно я могу это заработать:

Директор моей школы, Войтов, человек резкий и даже неприятный. Придирался он ко мне давно, и мог испортить жизнь еще больше, – школу не меняют перед самым выпускным. Но на сколько именно он может быть "резким", я убедился, когда он трахнул меня прямо в своем кабинете, заткнув рот моими же трусами, разъяснив напоследок: "Раз не умеешь работать головой, работай задницей!". (Не останавливайся, пока она не попросит! Лучшие дженерики по лучшим ценам. )

Я не стал никому жаловаться: кому охота рассказывать, что тебя отпидарасили? А сейчас я шел к нему, убеждая себя, что терять мне уже нечего.

К моему удивлению, когда он провел меня в гостиную, там было приготовлено все для романтического вечера: играла расслабляющая музыка, на столике стояли фрукты и бокалы, вместо люстры горел бра, разложенный диван представлял собой огромное ложе.

Меня заранее затошнило, и поэтому когда Войтов разлил коньяк, я стал глотать стопку за стопкой, что бы хоть так отрешиться от того, что сейчас случится. Смирившись с неизбежным, я откинулся, опрокидывая махом очередную стопку. В голове уже приятно шумело.

– Вот так, правильно, – Войтов сел рядом, – Расслабься. Я умею быть нежным.

Он придвинулся еще ближе, обнимая за плечи, его рука скользнула под футболку и стала гладить меня по груди, иногда не сильно прихватывая соски. Он и правда отвел мне со лба волосы довольно ласково, и прижался к губам уверенным и властным поцелуем. Мои губы оставались плотно сомкнуты, и я ощутил, как он обводит их языком. (Директор школы трахает ученика! – прим. ред. )

– Не упрямься. Сегодня я не хочу делать тебе больно, – в его шепоте прозвучала ясная угроза, и я позволил его языку войти в мой рот.

Так и не добившись ответа, Войтов переключился на мое ухо: он посасывал и тянул мочку, играя с ней,

– Сними одежду, – распорядился он, жадно целуя мою шею.

Я отстранился и послушно стянул носки, футболку и джинсы, бросив их прямо на пол.

– Всю?

– Нет, – он остановил мою руку, – трусики пока оставь.

Когда я хотел сесть обратно, он опять остановил меня, разглядывая с удовольствием. От стыда я покраснел под этим откровенным жадным взглядом.

– У тебя очень красивая фигура, – сказал он, – Ты ведь занимаешься спортивными танцами?

Я безразлично кивнул.

– Иди сюда, малыш.

Я сел рядом, но он придвинулся ближе и опрокинул меня навзничь, продолжая гладить мне грудь, живот, плечи. Несколько раз его ладонь прошлась по бедру, но ни плавок, ни того, что в них он пока не касался.

– Какой ты беленький, совсем не загорел. И гладенький – даже не бреешься наверно... Я давно на тебя смотрю, ты такой красивый... маленький принц... Мой ледяной принц.

Я уже почти совсем перестал соображать от коньяка, и расслабляющих ласк, растворившись в этом жарком шепоте, и не пошевелился, когда Войтов аккуратно стянул с меня плавки.

– Они тебе больше не понадобятся, – сказал он, отшвыривая их куда – то далеко, – Я куплю тебе другие, достойные твоей попки.

"Попки!" я нервно хихикнул: у меня теперь не задница, не жопа, а попка, – сладенькая попка для папиков, которые покупают для нее трусики.

– Твоя попка... такая кругленькая, крепенькая... маленькая попка... – Войтов повернул меня практически укладывая на себя и я был вынужден обхватить его за плечи, пока он гладил мои ягодицы. Его пальцы скользнули чуть дальше, дотрагиваясь до мошонки, и я дернулся, но он только крепче прижал меня к себе, так что я ощутил его напряженный член сквозь ткань брюк.

– Расслабься, малыш. Сегодня твой вечер. Считай, что я извиняюсь.

Войтов перевернул меня на спину, покрывая все тело мелкими жалящими поцелуями, а его пальцы добрались до моего вялого пениса.

– Раздвинь ножки, – сказал он, слегка прикусывая сосок.

О боже, еще никто не ласкал меня там, и тем более так! С удивленным смущением я осознал, что мой член тоже начинает возбужденно вставать. Когда его губы коснулись внутренней стороны бедра, я вскрикнул от неожиданности, и тут же почувствовал как головку охватывает влажное горячее кольцо. Я выгнулся со всхлипом, но он меня удержал.

Конечно, я подрачивал, как наверное все ребята, но что это такое по сравнению с минетом в исполнении мастера, – а Войтов был мастером. Он посасывал, заглатывал, менял глубину и темп, нажим, его язык порхал по моему девственному стволу и яичкам, пока он придерживал меня за бедра. Крышу у меня унесло полностью, я стонал и извивался, выкрикивая в ответ, когда он останавливался, что бы растянуть эту изумительную муку:

– Да!

– Тебе хорошо, малыш?

– Да!

– Как тебе хорошо?

– Очень хорошо...

– Хм... слабенько, на троечку...

И через несколько мгновений я кричал:

– Невероятно... потрясающе... охуенно!

– Так – то лучше, твердая четверка.

Какая – то часть меня осознавала что происходит: мне отсасывает мужик, мой директор, а я визжу от удовольствия, и вот – вот спущу ему в рот. В момент оргазма я бурно разрыдался.

– Ну что ты, малыш, – вобрав последние капли спермы, он приблизился, подбирая губами и слезы с пылающих щек, и продолжая ласкать рукой мой член, не давая ему опасть, – Что страшного, что тебе было хорошо? А тебе ведь было "охуенно"!

Войтов поднялся, оставив меня лежать с бесстыдно раскинутыми ногами, и быстро разделся сам. Я содрогнулся, – а я – то уже начал надеяться, что сегодня он ограничится только ласками. Заметив мою реакцию, он поднял меня, усадив себе на колени, и мы опять выпили по стопке коньяку. Я ерзал ощущая голыми ягодицами его возбужденно стоящее "достоинство", готовое снова в меня ворваться.

Войтов успокаивающе поглаживал мои плечи и спину, опять начал ласкать член. Я оказался сидящим перед ним на корточках с широко разведенными коленями, и опирающимся спиной на его грудь. Когда его большой палец уперся мне в анус, я невольно напрягся, плотно сжимая сфинктер.

– Не бойся, малыш, сегодня не будет боли.

Оказалось, что у него все продумано и приготовлено. Он вставил палец не глубоко, меньше чем фаланги на две, и терпеливо массировал мускульное кольцо, одновременно обильно смазывая канал. Я почти расслабился, хотя все равно потряхивало. Подчиняясь его руке, я совсем опустился на колени и прогнул спину, подставляя разработанную готовую дырочку.

Больно все – таки было, хотя он и правда входил осторожно, а двигался плавно, не торопясь. Видно, у меня там еще не зажило до конца. Я против воли прижимался к нему, и постанывал, закусив губу. И все же должен был признать, что это было не сравнить с грубым жестоким надругательством, через которое я прошел по его милости. Я расслабился вслушиваясь в накатывающие на меня волны возбуждения. Это был профи – когда он стал стимулировать простату, я весь свернулся в пульсирующий комок наслаждения, и почти не ощутил, как в меня горячей струйкой выплескивается его семя. Несколько движений опытной руки, и я кончаю сам, просто растекаясь по его груди.

Войтов выпустил меня из цепких объятий и опять поцеловал в губы, нависнув сверху.

– Вот видишь, как это может быть приятно! А ты упрямишься, глупый.

Я лежал под ним в состоянии тряпочки, не было ни мыслей, ни сил. Он поднял меня сам:

– Тебе надо умыться.

Я кивнул и пошатываясь двинулся в ванную. Отрицать очевидное не имело смысла, и тут уже не отговоришься мол, меня бедного изнасиловали. Вот так: вn лет не узнав девушку, я сам уже стал заправской "девочкой".

Кажется, аттестат я все – таки получил, хотя и не совсем тот, что имелось в виду сначала. Вряд ли эта встреча была последней, и хорошо, если я сам не буду умолять его о свидании.