1

Шел 1963 год. У кого – то там, на западе были благородные речи темнокожего Кинга, хиппи, улыбка Кеннеди и миф о свободной и счастливой любви, у кого – то здесь в союзе, Бэла Ахмадулина, поголовное увлечение кукурузой и первый космонавт, как ответ. А у этого парня в потертых, рабочих штанинах ничего из этого не было. Единственное, что тогда у него при себе было, так это кораблик с травкой, который хоть и соприкасался с его задом, по причине нахождения в заднем кармане брюк, однако непосредственно грел именно душу. Улыбаясь как кретин всему окружающему миру, стремясь обнять каждого встречного на пути, он шел, или точнее плыл в невесомости по Сталинскому проспекту, вдоль главной городской трассы, одного прославленного курорта.

Мимо него изредка проносились автомобили, машин тогда было не много, не те были времена, а о НЛО и слыхать, ни кто не слыхивал, и когда вдруг на фоне пазиков, Москвичей и Побед замаячило нечто необыкновенное, он, разумеется, обалдел. Здесь надо сразу остановится и кое – что пояснить, до того момента молодой человек ни разу не видел автомобилей Чайка. Поблескивая на солнце воронеными бортами, этот изумительный аппарат на четырех колесах, подъехал к нему совсем близко, и встал, от него в нескольких шагах у парапета; его иллюминаторы открылись, и в освобожденном пространстве всплыло сразу шесть личиков сексапильных инопланетянок. Здесь надо также взять не которую паузу и пояснить: на тот момент молодой человек также ни разу ни видел, не солнечных очков, ни дочек парт элиты. Девушки смотрели на него такими же удивлено – округлыми глазами, какими и он смотрел на них. Было хорошо слышно, что они о чем – то оживлено, спорят друг с дружкой. Но вот, наконец, одна из них обратилась непосредственно к нему:

– Скажите молодой человек вы случайно не Юрий Гагарин? Вот Ирочка говорит что точно Гагарин... Лера, что только похожи... Саша, что возможно близнец... Нона, что точно не он... Эли по фигу, но если честно, Эли всегда по фигу... А я лично, что если вы не первый космонавт, то я не Машенька, а мы не в Сочи. Так вы Юрий Гагарин или просто на него очень похожи?

– Ну, вообще – то меня действительно зовут Юрий, – почесав затылок, ответил молодой человек, – и меня называют космонавтом, даже тогда когда бы мне самому этого не очень хотелось.

Секунда, другая и из салона автомобиля вырвалась настоящая овация.

– Ну, если вы действительно Юрий Гагарин, то позвольте мы вас похитим, – восторженно воскликнула очаровательная инопланетянка.

– Позволю, – даже не сомневаясь, ответил Юрий и двинул в сторону автомобиля.

Через минуту он уже сидел в кожаном салоне роскошного авто или вернее лежал в нем, ведь все посадочные места были уже заняты. И в самом деле, не жаться же самому Юрию Гагарину по углам. Причем лежал во все не на полу, как с ним частенько в этой жизни случалось, а прямо на ногах трех инопланетянок. И пусть это скамья была жестка и до определенной степени не удобна, к примеру, что бы не упасть девушкам под ноги ему приходилось держаться за ножку одной из них, все же надо признать эта была самая божественная скамейка в его жизни. К тому же отсюда открывалась замечательная панорама, а любовь к замечательным панорамам, как известно у всех космонавтов в крови.

– Расскажите нам о себе Юрий. Ведь я могу вас так называть? – Обратилась одна из девушек к молодому человеку.

– Конечно, можете, но боюсь рассказывать мне о себе особенно нечего ведь я всего лишь один из многих космонавтов этого необъятного мира, – не слишком то и, задумываясь над вопросом, отвечал молодой человек, захваченный в тоже время созерцанием, белых, столь невинно смотревшихся трусиков, что открывались ему в разрезе двух стройных и загорелых ног.

– Один из многих? Вы шутите! Вы наш первый... вы наш единственный... вы наш ответ!

– Да, да, да.

– И все же, какой он из себя этот космос?

– Космос это иллюзия, это мечта, он слишком идеален, чтобы быть правдой. Мы смотрим на эти мириады звезд мы думаем о... Но помимо удивительных миров и новых откровений его просторы скрывают и опасности.

– Опасности?

– Ну да, былые пятна, черные дыры, а в них живут монстры, чудовища.

– Чудовища?

– Алчные, покрытые шерсткой с высунутыми язычками они прячутся за иллюзиями как за тканью ширмы, но стоит ее только приоткрыть...

– Вы открывали?

– И не раз.

– Представляю, – раздался еще один миленький голосок, – возвращаюсь в Москву, подхожу к папе, говорю папе, не поверишь, но на мне в Сочи лежал сам Юрий Гагарин, вот папенька удивится.

На это молодой человек, справедливо предпочел промолчать.

На поворотах, ножки девицы, что сжимали его руки и с чьей коленкой он имел счастье лапаться щекой, то чуть сжимались, то раздвигались обратно, и в этом бесконечном мельтешении, то в появление, то в пропадание вновь, как в желаемом и невозможном, жили целые океаны человеческих фантазий. И он смотрел на эту удивительную игру, тени и света, плоти и ткани, сначала с умилением, похожим на дыхание первой весны. Потом с юношеским азартом. А после, судя по не которым колебаниям в его штанинах, в нем уже просыпался кураж. Впрочем, до определенного момента молодой человек вел себя вполне благоразумно, занимаясь исключительно тем, чем занимаются художники перед своей натурой, созерцанием.

– И все же, как вы им стали этим счастливчиком, ведь наверняка у вас была огромная конкуренция? – Подала голос еще одна из девушек.

– Да старший брат, козел, пристрастил.

– Как, ваш старший брат тоже был космонавтом?

– И брат, и дядька, и отец, и отец отца, все по не многу космонавтили.

– А мы думали вы первый.

– Ну да, в этой стране четверть мужского населения космонавты, но только космонавты скрытые, а я явный, потому наверно и первый.

– Однако какой же вы все тки интересный человек, сразу видно, что не из простых. Но все же, как к этому можно пристраститься, ведь космос ни опера, ни кино, ни балет.

– Пристрастится можно ко всему, чему угодно, особенно к плохому. Сначала ты думаешь, что все хорошо, потом что все хорошо, но чего – то не хватает, а после все хорошее куда – то внезапно улетучивается, и ты уже сам не знаешь, как от всего этого избавится. А так вообще я очень пристрастен.

– И к чему же еще.

– Ну...

На одном из резких поворотов голову Юрия (он, между прочим, не солгал) сильно подкинуло верх, и мой герой, пользуясь удобной ситуацией, обхватив талию ближайшей девушки, в мгновенья ока, со скоростью ракеты устремившийся в даль, своим собственным лицом, или вернее своим любопытным носом, вошел в предел своей порнографической неизбежности: белые пятна, черные дыры, зной прекрасного тела, ели уловимый запах самки, – в одночасье поглотили его.

Некоторое время салон автомобиля напоминал курятник, заберись в него хитрый и наглый лис. Юрий, извиваясь как угорь на сковородке, выкрикивал на всю глотку не что невообразимое, ну что – то вроде: я вас всех сейчас от косманавчу; девушки естественно возражали; в самых красноречивых фразах выказывая свое неудовольствие; отвешивая мировой звезде подзатыльники, больно пихаясь коленками, громко стуча ножками и прочие. В какой – то момент Юрий отчетливо осознал, что совершил большую ошибку, просто переоценил свои возможности – но было уже поздно. Нежданно – негаданно в его левом ухе раздался хлопок, напоминающий звук лопнувшего пузыря жвачки, затем звуки затихли, краски поблекли, в глаза хлынула ночь, и вот он уже видел то, что наверно и должен был видеть первый космонавт, выходя на орбиту, – а именно мириады, мириады звезд.

2

Сколько времени прошло с момента потери Юрием сознания история умалчивает, однако точно известно, что очнулся он уже к вечеру в спальне незнакомого ему дома. Голова его после знакомством с острым каблуком женской туфли была неловко перемотана полотенцем. Прежняя одежда куда – то подевалась, а вместо нее его голое тело покрывал женский халатик. Имей он возможность, видеть себя в этот момент в зеркале, он наверняка на манер нарциссов влюбился сам в себя. Выглядел он в нем и впрямь великолепно! Голова болела как после столкновения с астероидом. Наркотическое опьянение полностью сошло на нет. Прошедший день пудовой гирей всплывал в его, не слишком обремененном интеллектом сознанье. Испуганный незнакомой обстановкой молодой человек растеряно озирался по сторонам. Но вот он вскочил на ноги, и как загнанный зверь прыгнул в одну сторону, затем в другую, но вдруг замер на месте, только теперь хорошо видя, где собственно находится. Эта элитная по тем временам дача, располагавшаяся у самого черного моря, показалась Юрию самым настоящим дворцом из тысячи и одной ночи. И в этом не было ничего удивительного. Одна только спальня, в которой он очутился в ходе почти, что фантастических обстоятельств, была размером в треть его старого дома, где помимо его ютилось также еще несколько семейств; таких полов крытых роскошным дубовым паркетом, такой мебели, видимо некогда вывезенной из оккупированной Германии и потолка глядевшего вниз огромной бронзовой люстрой и не типично искусной лепниной, доселе ему видеть просто не приходилось. Единственное же, что он мог видеть раньше, из общего интерьера помещения, и что наверно видеть не хотел, был лик отца всех народов, что смотрел на него сверху вниз с одной из стен помещения в обрамление тонкой, деревянной рамки. Вся мелочная и трусоватая натура Юрия проснулась в нем от этого гневного взгляда, ибо не надо было быть великим математиком, чтобы счесть про себя, сколько ему грозила и за девиц, и за травку, и худшее из всех совершенных им зол посрамление чести первого космонавта. И пусть шел 1963 год время так называемой оттепели, все же, ужасы прошлого из колымских рассказов брата, живо проснулись в памяти этого шарлатана по не воле; волосы на голове зашевелились, а душа сровнялась с плоскостью полированного пола. Не мешкая ни мгновенья молодой человек решительно бросился к окну, но увы оно оказалась зарешечено с внешней стороны, тогда он схватился за ручку двери ведущей на балкон, – да разрази того гром кто додумался первым закрывать на ключ туда двери. Молодой человек в ужасе снова огляделся по сторонам.

Дверь, ведущая вглубь дома, оказалась чуть приоткрыта, за ней тускло мерцал, чем – то, – видимо плафоном приглушенный свет, играла музыка, по полу блуждали мягкие тени. Молодой человек сглотнул, сделал глубокий вдох и на цыпочках, тихо, тихо двинулся по направлению спасительного выхода.

Прошло уже прилично времени с того момента как Юрий опершись об дверной косяк и скрестив на груди руки, наблюдал за происходящим. А посмотреть было на что, в подернутом поволокой дымки пространстве гостиной прорисовывались силуэты; тлетворный запах анаши, мешался с тонкими ароматами духов; тихое постанывание с музыкой патефона; в то время как свет играл с мраком, плоть забавлялась со своими потаенными желаниями. Все как одна, одна как все, на всем протяжение пространства, – довольно оригинальная трактовка социализма, материализма и женской солидарности.

Две девушки обрели приют на небольшом кожаном диванчике, одна в полном неглиже лежала на нем, другая еще не до конца избавившаяся от одежды верхом сидела на ней, – властно вдавив ее хрупкое тело в податливую мякоть дивана, третья же девушка из этой вне сомнений общей, композиции располагалась в это время на полу, и обхватывая руками ножку лежавшей игралась с ее точеной коленкой. Розовый язычок и фас и в профиль скользил по плоскости длиной ноги. Строгий силуэт дивана, – живость любовной игры, черный фон обшивки и белизна девичьих тел: извивающихся на нем как лепестки пламени, удачно контрастировали друг с другом. В этой сцене эстетика как бы граничила с порнаграфичностью, а та в свою очередь как бы поглядывала в строну утонченности.

Чуть в отдаленье, от них, прямо на расстеленном ковре, покоилось еще два обнаженных тела, – как две извивающихся, словно сросшихся друг с другом змеи. Я не читал Камасутры, не знаю, какой номер был у этой затейливой позы, но судя по счастливому выражению лиц девушек я бы назвал ее, – хорошо! Две нежных киски, два ласковых рта, – немного оральной и мокрой любви. Последняя, шестая по счету девушка, оставалась все это время в одиночестве; сидела на деревянном стуле, с резными несколько короткими ножками, совсем близко, спиной к созерцателю, и, потягивая косячок, в тоже время игралась с пальчиком, в кошки – мышки. Иногда она вытягивала увлажненный мизинчик наружу, жадно обсасывала его, и вновь погружала в скрытый от взгляда влажный проем.

Вырвавшийся из под палов халата, мерзавец, молодого человека, мог бы рассказать целую историю, а том, что секс в Союзе все таки был, а след, от губной помады, выступавший на его неровном и длинном стволе, а том, что он, – этот мистер пресловутый, даже в те времена мог принимать довольно таки либеральные черты. Захваченный в плен искушений, молодой человек уже не думал о бегстве, нет мысль о том, еще не до конца выветрилась из его сознанья, но все же податливо уступала место другой, куда более для него актуальней: как же теперь привлечь внимание девушек к своей позабытой персоне, дабы самому окунутся в этот безбрежный и манящий океан лизбийской любви. Не правда ли, все мужчины так предсказуемы?!

Для начала он решил кашлянуть, – но это не очень помогло, потом свиснуть, – но девушки были слишком увлечены процессом, наконец, молодой человек был простаки вынужден, громко, вслух, произнести буквально следующее.

– Товарищи, девушки, можно секунду вашего внимания!

Нет, Сталин, конечно, не ожил, небо не разверзлось, музыка не заглохла, но своего молодой человек все же добился. Шесть пар заинтересованных глаз устремились на него в этот момент.

– Ах, наконец – то Юрий вы и проснулись, а мы – то думали, что до самого утра изволите почивать. Притворялись хорошим мальчиком, так простодушно, так по – русски, дарили миру свою знаменитую улыбку, а на самом деле оказались кем, – большим шалунишкой. Как же, это, все тки не хорошо!

Говоря это одна из девиц, та самая, что оставалась все это время в одиночестве, и чья губная помада по удивительному совпаденью имела тот же оттенок, что и та, чей след, как улика на месте преступленья зиял, на уже упомянутом возбужденном органе Юрия, поднялась с места и двинулась прямиком к нему. Остальные девушки тут же последовали ее примеру, – как шесть голодных волчиц, обступающих свою несчастную жертву. Они приближались к нему медленно, тихо, жутковато. Молодой человек, не ждавший от судьбы такого подвоха, попятился было назад и отступал до тех пор, пока не споткнулся об уже хорошо знакомую ему койку. Но вдруг неожиданно, возможно даже для самого себя, гордо выпрямился, его зрачки игриво блеснули, а по губам скользнула улыбка.

– А я ведь могу, я действительно могу это сделать! – Произнес он, обведя красоток покоряющим сердца взглядом.

– А кто бы сомневался, конечно, можете, – откликнулась симпатичная брюнетка и потерлась щекой об его плечо, – вы же Юрий Гагарин – первый космонавт, вы должны, это ваша обязанность, – вы рождены, чтобы быть великим.

– Да я такой и он, между прочим, тоже, – ухмыльнулся мошенник, указывая взглядом вниз.

– Да, это факт! Но было бы конечно хорошо, чтобы вашим словам и его внешнему виду соответствовала и ваша совместная работоспособность.

С этими словами инопланетянка жестко сжала предмет своего нескрываемого восхищенья, а после, всем телом навалилась на Юрия, а за ней другая, а после следующая, и так все.

Как можно описать то, что описать практически невозможно. Фантастика, которая стала реальностью, – реальность перешедшая фантастику! Шесть против одного, один против шести, в войне, в которой плен не брали. На чей стороне был численный перевес понятно и без того, но как сказал бы один персонаж, одного голливудского фильма кручи тот, у кого кручи ствол. А у кого, из них, всех, он был?! О да! И он стрелял им так часто и так метко, что даже первый ковбой Техаса был бы вынужден снять свою шляпу перед его несомненным талантом. Белые струйки семени не раз и ни два с головой покрывали тела неприятельниц, а трудолюбивые хоботки последних лишь только усиливали эффекта от этих точных попаданий, не упуская возможности сбирать все до капли, с тел друг дружки, этого известного нектара. Он победил, – они проиграли, а после двух часов этой беспрерывной и томительной порно – новеллы, спокойно уснули все вместе на одной кровати. Он покоился в окружение поверженных и прекрасных тел, как император между своих бесчисленных наложниц. О, счастливчик!

3

Проснулся же герой, не кому, неизвестной войны, утром следующего дня и обнаружил себя в полном одиночестве. А прошедшей бурной ночи свидетельствовали лишь только скомканная простыня и аромат духов оставшийся на ней. Довольно улыбнувшись лучам взошедшего солнца, сочившимся внутрь сквозь занавеси на окнах, парень натянул на ступни тапочки, а на голое тело, халат, и по – хозяйски подбочившись, потопал искать своих инопланетянок. Не найдя их на втором этаже здания, он спустился вниз по винтовой, деревянной лестнице, на первый этаж, где вскоре и обнаружил их всех в холе уютно расположившихся перед футуристичным экраном работавшего телевизора. Они сидели на диванчике все шестерым, молчали, уйдя с головой виртуальный мир черно белого телеэкрана. Одного брошенного взгляда на девушек было достаточно, чтобы определить, что что – то случилось. Впрочем, это было только мимолетное ощущение, к которому Юрий, как и наверно большинство молодых людей оказавшихся на его месте должного внимания не придал. Он, хотел было поцеловать в щечку первую, попавшуюся ему под руку голубку, но неожиданно получил жесткий отпор. Девушка просто грубо оттолкнула того, для которого вчера ночью была готово исполнить любое, даже самое смелое его пожеланье, а сделав это, вновь мечтательно окунулась в мир черно – белого экрана. Отверженный бедолага был вынужден последовать ее примеру и, о ужас, обнаружить в нем, того кем он конечно не был, но в которого уже успел поверить как в самого себя. Герой, космонавт, пример всякому мужчине, кумир и секс символ девушек по обе стороны океана, улыбаясь своей знаменитой улыбкой, пожимал руку некому бородатому мужику. А приятный баритон сокрытого от глаз диктора в тоже время вещал: а некой зарубежной командировке, а гостеприимной встречи дружественных лиц, а... Да, какая собственно разница о чем именно. Да, вот так, тоже иногда случается. Мир, который только что казалось, был у тебя в руках, вдруг неожиданно выскальзывает из них и разлетается на мелкие осколки, которые уже не собрать.

– Я же говорила это не он, даже не похож ни капельки, Гагарин он вон какой высокий, под два метра, небось, а этот глядеть, жалко, – коротышка, – рассерженным голоском пролепетала одна из девушек и бросила на Юрия гневный взгляд.

– Пошел вон, – тут же добавила вторая.

– Давай, шуруй отсюда космонавт, пока скафандр не набили, – зло прицедила третья.

– Но... – было хотел протестовать молодой человек, перед этой неоспоримой жестокостью, но запнулся.

И в самом деле, кем был он, а кем был Юрий Гагарин: Давид и Голиаф, червь, чей удел копошится в земле и прекрасный дракон перед кем разверзлось само небо, обыкновенный неудачник и гордость и краса всей нации. Вот так.

Вскоре молодой человек с потухшим, и уставившимся куда – то вниз, под ноги, взглядом, выходил из дверей чудесной обители.

Отдаляясь от фасада здания, и приближаясь к огибавшему участок со всех сторон высокому, крашеному, металлическому забору, с гранеными пиками венчавшими прутья, он все же прежде, чем преодолеть эту последнюю на своем пути преграду, оглянулся назад, дабы раз и навсегда запечатлеть в памяти то место, где он провел пожалуй самые лучшие часы в своей жизни. На балкончике, том самом, на который, он вечером, прошлого дня так и не смог попасть, собрались все его сексапильные инопланетянки. Он помахал им было ручкой, рассчитывая конечно на взаимность, но, увы, ушибся, услышав от них всю туже фразу, которую и без того, так часто слышал в своей жизни. Пошел вон, – неслось по воздуху вслед за ним следом. Причем девушки повторяли ее с какой – то маниакальной настойчивостью, все громче и громче словно были ни где – то там далеко, на балконе, а совсем близко и уже не просто говорили, пусть зло и громко, а буквально таки орали ему в самое ухо. Это было так странно, и сюрреалистично, что молодой человек словно не веря своим глазам протер их. И в этот момент краски окружающего мира потекли, словно этот мир был вовсе не миром, а белым листом, а они сами красками акварели. В левом ухе раздался хлопок, напоминающий звук лопнувшего пузыря жвачки. В глаза хлынул яркий и мучительный свет, и вот Юрий уже видел через осадок беспамятства то, что и наверно должен был видеть бродяга в своей не обласканной счастьем жизни, а именно, – расплывчато – зубастое, угрожающе нависшее лицо, старой уборщицы.

– Пошел отсюда вон, – все повторяла она, тряся его за руку. – Нашел, где завалится, тут Юрий Гагарин дерево некогда посадил, а ты здесь лежбище устроил, наркоман чертов. Вот пойду сейчас скажу, кому следует, так они тебя быстренько в чувство приведут, здесь у нас в парке знаешь, какие порядки стоят. Это нельзя, – женщина с театральной выучкой затрясла перед его лицом указательным пальцем.

Он приподнялся, уселся на скамейку, на которой все это время лежал, и, протерев уже прилично обросший щетиной подбородок, еще сонными глазами огляделся по сторонам: рядом с ним по левую сторону действительно возвышалась дерево посаженое много лет назад первым космонавтом, а чем свидетельствовала и металлическая табличка зиждущаяся на металлическом колышке, и всаженная рядом в землю, по правую же высоко в воздухе меж специальных столбов был растянут плакат: Выставка ностальгия 50 – летний юбилей легендарной Чайки, а напротив, точно на такой же лавки на какой сидел он сам, сидела девушка, и, раскинув по сторонам как штабеля упитанные ножки, не без сарказма разглядывала его персону. Из ее непрерывно работавшего рта то и дело показывался розовый кончик жвачки. Иной раз он раздувался в целый пузырь, иной раз и хлопал.

– Говорят тебе, давай шуруй отсюда, – не унималась уборщица.

Молодой человек бросил на нее безразличный взгляд. Молча, поднялся с места, сделал несколько вялых шагов по направлению к девице.

– Что? – холодно уставилась на него та.

Но молодой человек вместо ответа выкинул фокус, который будь он по старше, закончился наверняка бы походом к Ревматологу. Он резко и неожиданно согнулся. На секунду его лицо поравнялось с открывающимся проемом раскинутых по сторонам ног. Створки, толи рая, толи ада, стремительно захлопнулись перед этим наглым взглядом.

Он уже шел по пешеходной дорожке, прочь, а за его спиной только тогда начинали раздаваться чудовищные проклятья. В общем, то он их заслужил.

Вскоре Юрий уже бесцельно как собственно и всегда в своей бесцельной жизни, брел по Курортному проспекту, вдоль главной городской трассы, одного прославленного курорта. Мимо него проносились НОНДЫ, МЕРСЕДЕСЫ, и ЛЕКСУСЫ. Сверху, тысячами квадратных глаз и рекламных вывесок с заманчивыми предложениями постоянно падающих на квадрат цен, смотрели комплексы высотных новостроек.

Дело было в Сочи. Дело было летом. Шел 2008 год.