Одной рукой продолжая удерживать щиколотки девушки, другой Мишка вытер свой опавший член Таниной юбкой, и довольно ухмыляясь, спросил:

– Как там, на нижнем ярусе? Справляетесь?

Судя по удовлетворённому мычанию, ребята справлялись.

Чиж размеренно двигал бёдрами то, погружая свой член в ротик Татьяны, то вынимая его совсем. Генка же, ухватив Алису за уши, яростно нахлобучивал её на свой дрын так, что его яйца шлёпали по лбу девушки. Загнав член на всю глубину, он с протяжным стоном выплескивал сперму с таким напором, что проглотить её у Алисы не было никакой возможности, и жидкость стекала по подбородку девушки, капая на поверхность стола. Женька тоже был готов кончить и, вынув член из ротика бывшей училки, махнул мне рукой:

– Отпускай Алиску, хочу ей в письку кончить.

Я незамедлительно исполнил его просьбу, усадив библиотекаршу на краешек стола. Женька тут же пошире раздвинул ножки девушки и одним движением вошел в неё. Пока он догонял оргазм я водил своим членом по залитому Генкиной спермой личику Алисы, а затем приказал ей вылизать мой инструмент. В то время, что мы были заняты Алисой, Мишка поставил Таньку раком и старательно размазывал свою сперму по её попке, не упуская при этом возможности лапать её грудь и пизду. Ротиком Танечки воспользовался Генка, пристроив туда свой натруженный орган. Чиж замычал, откинув голову и подавшись бёдрами вперёд. По его искажённому гримасой лицу я понял, что парень на вершине блаженства. А Мишка между тем, войдя в раж, терзал письку Татьяны, загнав в её щель четыре пальца, он в бешеном темпе трахал мою соседку, успевая свободной рукой с силой шлёпать по её ягодицам. Девушка, свесив голову со стола и высоко задрав попку, кричала, что – то неразборчивое. Её голова моталась из стороны в сторону, а из глаз текли слёзы. Алиса безвольно лежала на спине, свесив со стола широко раздвинутые ноги. Её личико было залито нашими выделениями, из пиздёнки тоже текло, но она, казалось, уже не обращала на это внимания. Когда Таня забилась в судорогах оргазма, а по Мишкиной руке потекло, он быстро схватил за волосы Алису и уткнул её лицом в промежность подруги.

– Вылизывай её, сучка, – Заорал он, – глубже языком.

Он удерживал библиотекаршу в таком положении, пока та не вылизала письку Татьяны, которую он тоже держал за волосы другой рукой, что бы та не свалилась на пол. Я спрыгнул со стола и плюхнулся на софу рядом с Женькой и Генкой. Сидя мы наблюдали за Мишкиными манипуляциями, отдыхая от трудов праведных. Вскоре и он присоединился к нам, оставив девушек лежащими на столе с задранными юбками и раскинутыми в стороны ногами. Пока мы негромко переговаривались, обсуждая свои подвиги, девицы не подавали признаков жизни, и я уже забеспокоился, в сознании ли они.

– Вставайте, чего разлеглись, – прикрикнул Генка. И рабыни зашевелились. Татьяна сползла со стола и стояла на коленях, держась за его ножку, а её подруга встала на четвереньки и смотрела на нас затуманенным взглядом. Женька встал с дивана и помог ей спуститься на пол. Обе теперь стояли на коленях, держа руки сплетёнными за спиной.

– У вас есть пять минут, привести себя в порядок и переодеться. Время пошло, – гаркнул я. И девушки поспешили наверх. Инструкции по поводу формы одежды они получили заранее и через пять минут появились в белых ажурных трусиках и пристёгнутых к ним белых чулочках. Мужская часть компании тоже осталась в одних плавках и ждала своих рабынь сидя за столом.

Девушки хотели принять уже привычную для них позу послушания, но я жестом их остановил. Уж очень они хорошо смотрелись в туфельках на высоких каблуках, почти полностью нагие и послушные.

– Вам, наверное, стыдно стоять перед нами голышом? – начал я светскую беседу, – вы ведь уже большие девочки. Вон, какие сиськи отрастили. А приходится перед пацанами ими трясти. И лапать себя позволять. И, даже страшно подумать, вас – взрослых тётенек, мальчишки ебут. Стыдно? Ну, что молчите? Татьяна Олеговна, стыдно тебе передо мной голяком стоять?

– Это вам стыдно должно быть, – проснулась в Танюше педагогиня, – за что вы нас мучаете?

– Мучаем? Это как? Вас бьют или голодом морят? Может быть, пытают электричеством? Подумаешь, писюн в рот сунули, сиськи – письки пощупали. Так ведь все ваши прелести для того и предназначены, что бы с ними мальчики игрались. Кроме того всё на добровольной основе. Никакого принуждения. Вот я сейчас, к примеру, вежливо тебя прошу подойти ко мне и нагнуться пониже, что бы я мог твоё вымя пощупать. А уж выполнить мою просьбу или проигнорировать – тебе решать.

– И что же будет, если я откажусь?

– Сама знаешь, что будет. Но выбор исключительно за тобой.

– Какой же это выбор? Это издевательство.

– Ты же у нас девушка образованная. Небось, слышала "Свобода или смерть".

Почему бы не спросить "Свобода или жизнь?" Вы с Алиской выбрали "жизнь", а нам предоставили свободу. Напоминаю – сами выбрали.

– Я бы назвала этот выбор шантажом, но боюсь, что обидитесь.

– Как не назови – это всё равно выбор. И сейчас ты сама выбираешь – либо подойти и подставить мне сиськи, либо развернуться и уйти. Я жду.

Пунцовея от стыда, Танюша подошла к столу и наклонилась передо мной, уперев руки в свои колени. Я, откинувшись на спинку стула, взял в ладони её грудки.

– Вот видишь, ты сделала свой выбор. И я его очень даже одобряю.

Обе девичьи грудки лежали в моих ладонях, и я с удовольствием потискивал их.

– Скажи, разве тебе самой не нравится когда тебя лапают?

– Ты не поверишь, но мне действительно не нравится.

– Ты права, не поверю. Но ведь это всегда можно проверить. Повернись ко мне попкой. Нет, нет, не разгибайся и ножки раздвинь чуть – чуть.

Я потихоньку стал водить пальцем по её щелке прикрытой трусиками.

– И почему же у тебя трусики мокрые? Может быть, ты уписалась? Или всё же тебе нравится и твоя пиздёнка пустила слюнки, предвкушая удовольствие?

– Ты не понимаешь. Это физиологическая реакция организма. Но мне не нравится, когда меня унижают и принуждают к сексу.

– Неужели? Тебе значит, не нравится, а организму – в кайф. Странно получается. Не дружишь ты со своим организмом. А скорее всего попросту врёшь. Вот уже и попкой двигаешь вполне самостоятельно. Нравится тебе писечку подставлять. Хочешь на мой член присесть?

– Нееет! – а сама уже ножки сдвинула, что бы палец мой не отпускать.

– Опять обманываешь. И чему только подрастающее поколение учишь? Придется тебя наказать за враньё.

Я собрал трусики на попке в кулак и потянул вверх, так что они врезались в её щель. Встав со стула, я держал Таню за трусы, вынуждая её высоко задрать попку.

– Не надо, мне же больно, – пискнула девушка.

– Плохих девочек нужно наказывать, а ты плохая.

– Я не буду больше.

– Чего ты не будешь? – я сильнее потянул за трусы.

– Ой! – она снова вскрикнула. – Не буду обманывать.

– Ладно, посмотрим. – Я ослабил хватку и снова сел на стул. – Тогда продолжим нашу беседу. Но если ты будешь врать, твоей писе будет больно. – Я чуть усилил натяжку и снова отпустил.

– Да, да. Хорошо.

– Ну, вот и договорились. – Я совсем разжал пальцы, отпуская трусики.

– Можешь повернуться ко мне лицом, а то я как будто с задницей твоей разговариваю. И трусишки не поправляй, так твоя киска очень симпатично выглядит.

Я сидел, откинувшись на спинку стула, широко раздвинув ноги. Так как член мой давно стоял как оглобля, плавки я снял, оставшись голым. Девушка стояла передо мной, изо всех сил стараясь не смотреть на мой член, что, впрочем, плохо ей удавалось. Белые трусики врезались меж её половых губ, и я легонько водил пальцами по лобку Татьяны.

– Алиса! – позвал я, – иди тоже сюда. Становись рядом с подругой.

Теперь девушки стояли рядышком, опустив глаза в пол.

– Начнём сначала. Не стыдно вам перед нами голыми стоять?

– Конечно же, стыдно, – вспыхнула Алиса, – и противно.

– Это хорошо, что стыдно. Скромность девушку украшает. А я люблю стыдливых. Особенно краснеющих блондинок. Ты трусики приспусти, только что бы волосики видны были, совсем не снимай. Вот видишь, ушки уже у тебя горят. Стыдно тебе. Но разве не приятно, что нам нравится ваша красота, что нам хочется рассмотреть ваши прелести, пощупать их?

– Это было бы приятно с любимым человеком. А вы просто похотливые юные самцы, испорченные мальчишки, которым нравится унижать женщину.

– Возможно, ты и права, Алиса. Мы – самцы, вы самки. Но мы, в отличие от вас, не скрываем своих желаний. И то, что ты стоишь полуголой, никого не унижает. Я тоже сижу голый перед вами и не страдаю.

– Ты разделся по собственному желанию, – вступила Татьяна, – а мы – по принуждению.

– Даже если так, что это меняет? У каждого есть выбор. Плохой или хороший, но есть. Ты умная девочка и прекрасно понимаешь, что за всё приходится платить. Может быть, нам тоже не захочется платить за свой счастливый случай, но ничего не поделаешь. Таковы правила игры. Согласны?