Начало.

В связи с быстрым распространением свиного гриппа, а также фильтрующегося вируса ящура все медсестры нашей районной больницы, как поется в песне, были "по глазки в марлевой повязке". "Медсестра по глазки, тим – тим – тим, в марлевой повязке, там – там – там, и считай – внедрился, тим – тим – тим, по уши в нее:". Ну, или влюбился, а не внедрился, что – то в этом роде. Тоже еще, придумал, "внедрился", ха! В живую женщину #уй засунуть, ужас какой, бля! И медбратья у нас тоже ходят в марлевых. Подгузниках. Чтобы не обоссаться, глядя на этих "Гюльчатай", на девочек в повязках. Лучше б себе марлевые повязки на бедрах повязали. И больше под халатом ничего! Между прочим, автор повествования, тоже еще, хорош гусь, размечтался! Так до конца рассказа можно и оргазм получить. В смысле, пока напишешь, кончишь!

Гена Козодоев, как медбрат, тоже вынужден был придерживаться. Ну, правил, конечно. Хотя иногда любил придержаться, а вернее, подержаться за чью – нибудь упругую (другие варианты: мягкую, красивую, маленькую, большую, горячую, сытенькую, спортивную, округлую, пухлую, крепкую, девичью, женскую) попу (другие варианты: жопу, попку, задок, зад, булки, ягодицы, задницу, тыл, филей). Или же за грудь (другие варианты: перси, вымя, вымечко, доечки, дойки, сисечки, сиськи, груди, грудя, титьки). В особо интимные моменты – за передок (другие варианты: 3. 14зду, манду, письку, киску, нефритовые врата, бутон лотоса, вагину, влагалище, или, как вариант, влагалишшо, девочку). Особенно он любил подержаться за сладкие, укромные женские места, когда никто не видит. Медсестрам нравился Гена. Красивый такой, элегантный, высокий. Прямо как Крымский мост. И еще он умел так интеллигентно за попу взять, или за груди белые. Впрочем, в стажерки больницы попадали и негритянки, и азиатки. Так что груди бывали не только белые, но и черные, и желтые. И попы тоже, соответственно. А уж 3. 14зды какие разнообразные! Бритые под ноль, стриженые, поросшие мягкой шерсткой, жесткой шерстью, заросшие буйной растительностью. Восточноевропейские, кавказские, немецкие, южнорусские, шотландские. Или это уже собаки – овчарки, а вовсе не 3. 14зды? Откуда в нашей больнице шотландские и немецкие монды? Или, правильнее, манды? Скорее, у нас в больнице есть азиатские и негритянские, русские, украинские, белорусские, еврейские и, даже, кажется две таджикские peace – ды. Гена так щупать умел все медсестринские выпуклости (и впуклости тоже!), как будто извинялся. Мол, нет у меня другого выхода, а у Вас такие сладкие местечки, что рука сама тянется погладить, приласкать, потрепать, ущипнуть, бля! А потом уже сунуть Вам, мадам, в какое – нить отверстиё болт (ваньку – встаньку, ваучер, двадцать первый палец, достоинство, елду, елдак, елдык, конец, мальчика).

Анекдот.

"Доктор пациентке: Раздевайтесь.

Пациентка: Я стесняюсь, доктор.

Доктор: Я профессиональный врач. Мне нет никакого дела до Вашего горячего, пышного, сладкого тела:"

Гена говорил обычно что – то незначительное, всякую ерунду, но горячие, пышные и сладкие тела, и все их дела, обычно скрытые трусами, бюстгальтерами, брючками, юбками, кофтами и прочей одеждой, таяли в его опытных руках. Девушки, сопротивляясь только для вида, освобождались от бельишка и подставляли: Только фамилия у нашего героя подкачала. Сами понимаете, как эту фамилию произносили. Зато Геша был полным тезкой (по фамилии, и по имени), с героем фильма "Бриллиантовая рука". Да мало ли какие имена и фамилии бывают! Знавал я почтенного человека по имени Иов Абрамович. Юные девушки в отделе звали его, разумеется, Ёб Абрамыч.

Так вот, наступал праздник 8 Марта, и на дежурстве Гена остался как раз в ночь этого радостного праздника с многоопытной Зоей (по кличке Зая) и новенькой Соней (по кличке Целлофан). То есть, подозревали, судя по кличке, что она целка! Это в медицинском учреждении! Стыд и позор! Весь персонал отделения проктологии (где трудился наш герой) поставил перед Геной, как перед молодым, подающим надежды специалистом, задачу: лишить Целлофан ненужных для современной девушки иллюзий. А Зая, как полномочный представитель трудового коллектива, должна была засвидетельствовать сам факт лишения... Кстати, о названии отделения. Вы знаете, дорогие читатели, что обычно врача – специалиста в народе называют привычнее, по – русски. Например, офтальмолога называют глазником, отоларинголога – ушником (именно так, а не горловиком, или носовиком). Гинеколога, сами понимаете, называют гинекологом, хотя следовало бы по логике ###дюком. Проктолог, ясен пень, это – жопник (не попник, или задовик, или ягодист, а именно жопник!). Таким образом, проктологическая больница называется жопной, а проктологическое отделение, в свою очередь, жопным. Но не подумайте, что врачи и медсестры, учитывая свою специализацию, любят только анальный секс! Они, как все нормальные дорогие (и не слишком) россияне любят и традиционный секс, и оральный, и анальный, и в подмышку, и в ладошку, и в подколенный сгиб!

Когда настал вечер, медбрат остался наедине со своими милыми сердцу медсестричками. Пациенты не в счет. Ну их нах:, то есть, учитывая специализацию отделения, ну их в жопу! Гена залез к каждой из подружек под халаты и, к своему глубокому возмущению, обнаружил, что они все еще, несмотря на сгустившиеся за окном сумерки, в трусах!

– Вот что, девки! Бог вам судья. Вы можете носить маски для защиты от нового гриппа, но трусики – это уж слишком. Идем в перевязочную, я сам с вас исподнее сниму. Не замерзнете, сейчас даже в коридорах тепло.

Девушки охотно покорились. По правде сказать, в больнице, действительно, было на редкость жарко, так что интимные места дам начали преть в штанишках (Прошу прощения, дорогие читатели! Если вы, читая этот текст, принимаете пищу, то не обращайте внимания на мелкие подробности). Это было ни к чему, так как peace – ды могли потерять товарный вид. Гена снял с обеих трусы и бюстгальтеры (больше под халатами все равно ничего не было), сложил их в пакет и оставил в перевязочной. Застегнув халатики, девчонки пошли обходить палаты. Гена – с ними. Решили сделать, кому нужно, уколы, поставить клизмы, проконтролировать прием лекарств, предложить измерить температуру, давление. Конечно, среди ночи могли обратиться, но это редко бывало. Так что, хоть и говорилось, что в жопу пациентов, но не совсем. Нажалуются еще, падлы!

Все процедуры заняли часа полтора. Потом "развратники" попили чаю. Гена отнес ширму, заготовленную именно для таких целей, в перевязочную, и вернулся за подружками.

– Идемте, я там две кушетки поставил, для каждой из вас, отгородил их от двери ширмой. Дверь закрывать нельзя. Вдруг кому – нибудь плохо сделается, начнут по коридору нас искать: За запертой дверью можем не услышать. Конечно, прерываться в сексе не по кайфу, но придется, если что. Пошли, красавицы?

Целлофан заерзала:

– Идите вы вперед. Начинайте. А я сейчас приду, только пописаю, подмоюсь и приду.

– Можешь даже покакать. Только сильно не увлекайся.

– И подмывайся тщательно.

Хихикая, Зая и Гена пошли в перевязочную. Свет не включили, так как было полнолуние, а шторы на окнах оставались раздвинутыми. Гена с выражением произнес:

– Хочу, чтобы ты светила мне всю ночь, как эта луна. А ноги твои пусть будут ночь напролет раздвинутыми, как эти шторы.

– Всю ночь не могу. Тебе нужно еще Целлофан отцеллофанить как следует. И потом, с раздвинутыми ногами всю ночь тяжело!

– Откуда знаешь, подруга?

– На практике убедилась. Было дело. Всю ночь мне раздвигали. Даже, можно сказать, не давали сдвигать.

Гена расстегнул свой халат, снял брюки и трусы, марлевую повязку со своей физиономии, затем снял халат и повязку с Заи. Кушетки уже были застелены простынями. Мужчина уложил девушку навзничь на кушетку, придвинутую к окну, раздвинул ее ноги, и впился в девичий бутон долгим поцелуем. Зая стонала и ерзала в истоме по кушетке. Когда она получила первый за долгую ночь оргазм, Гена поставил ее спиной к себе, коленками на кушетку так, что руками Зая держалась за подоконник. Он начал пальцами одной руки ласкать ее промежность, окуная указательный в жаркое, влажное лоно. Другая рука принялась оглаживать груди девушки. Зая, носившая очки, попросила:

– Сними с меня стекла. Что – то я от ожидания секса завелась быстро, а теперь вся вспотела почему – то, даже очки с носа соскальзывают. Фу, наверно противно потную женщину тискать?

– Откуда тебе знать, дэвушка, что ощущает самец, когда пальцами влезает в потную киску к потной самке? Может, у него только шишка крепнет? Дай палец глубже засунуть!

В это время скрипнула дверь в перевязочную, заглушая стоны Заи, возбудившейся от такого диалога.

– Эй, где вы тут?

– Целлофан, это ты? Иди к дальнему от двери окну. Мы за ширмой.

В это время Гена, перестав ласкать грудь Заи, хотел слегка сдвинуть ширму. Другой рукой он снимал очки с партнерши, чтобы положить их на подоконник. Ширма грохнулась об пол, а металлическая оправа и стекла, или, проще говоря, очки, бывшие в руках Гены, зловеще, как говорится, блеснули в свете луны. Впечатлительной Целлофан почудилось, что мужчина занес булатную сталь над голой, беззащитной девушкой, тело которой в предсмертном ужасе корчится на кушетке. Девушка испуганно вскрикнула:

– Ай! Что ты делаешь с Заей?! Что у тебя блестит в руке? Нож?! Не надо! Брось, а то уронишь!

Тревога Сони передалась подруге. Та решила, что долго маскировавшийся маньяк Гена за ее спиной достал нож – выкидушку и готовится "нэмножко рэзать" ее нежные прелести.

– Ой! Не надо! Не режь меня! Что ты хочешь? Я все сделаю.

Надо сказать, что Гена от таких криков ну просто о#уел.

– Слушайте, девки, поменьше смотрите ужастики! Какой нож? У девушки от возбуждения очки с носа соскальзывают, вот их я и пытаюсь убрать! Ну, вот еще новости! У меня член упал от стресса. Зая, помоги!

Зая села на кушетку, заставила Гену подойти к ней и взяла его член в рот. Через две минуты она прервалась и сказала:

– Хорош! Я встаю на кушетку раком, а ты втыкай!

Гену не нужно было упрашивать, он воткнул. Целлофан подошла к ним, удостоверившись, что мужчина вовсе не собирается кромсать партнершу ножом, а всего лишь делает ей приятное. Соня стала поглаживать подруге грудь, прихватывая пальцами соски. Указательный палец второй руки Целлофан вложила в рот Заи. Сося палец подруги, как воображаемы член, Зоя чувствовала, как ее "киску" атакует Гена. Вскоре она забилась в оргазме, Гена тоже кончил. Соня достала из кармана небольшое полотенце, протерла член мужчины, уложила его навзничь на вторую кушетку (на первой в истоме, закатив от кайфа глаза, лежала Зоя), и, сдвинув свою маску вниз, принялась делать ему минет. Гена оторопел:

– Послушай, Зая! Зая, ты меня слышишь?!

– Слышу, слышу:

Этот диалог напомнил им знаменитый мультик, они оба хохотнули.

– Зая! Ведь говорили, что Соня – девственница. Разве девственницы делают минет мужчинам?

Зая в это время палец правой руки ввела меж своих ног, а пальцами левой ласкала свою грудь. Ей было томно, но нужно было что – то отвечать на вопрос. И она не долго думая, ответила:

– Ну: Да, конечно. Девственницы, охраняя свое сокровище, с удовольствием делают знакомым мужчинам (а иногда и незнакомым тоже) минет. Им главное – чтобы целку не поломали.

– Да – а – а? Странно: