Как не странно, удовольствие она получила. Бугор не был садистом и всегда бережно относился к женщинам, отдававшим ласку своего тела. Когда он стал покусывать сосок, Параша начала сучить ножками и прижала рукой к своей киске пальцы, перебиравшие малые губки. Широко разведенные ляжки, тяжесть навалившегося тела, горячее мужское естество, касающееся влажного женского входа. "Насадили тебя, подруженька, на толстый член" – это была последняя здравая мысль, после которой Параша могла только обнять мужчину и робко двигать тазом навстречу его толчкам.

"Вот тебя и выебли... какие впечатления? – положив голову на плечо мужчины, Параша продолжала молчаливую беседу сама с собой. – Не так уж плохо, подруженька, но что муженек скажет? Не в нем дело, вопрос в том, была это случайная прихоть или тебя, подруженька, и впредь будут вызывать в эту спальню. А сейчас я полна спермой, как бы чего не вышло".

– Мне бы подмыться: – робко попросила она.

– Лежи. – Бугор продолжал руками изучать географию живота и роскошных холмов горничной.

– А если я: – Параша неожиданно всхлипнула и обрисовала руками большой живот.

– Рожать будешь, как любая баба рожает. Сейчас уходи. Мажордому скажешь, пороть тебя запрещаю. Если провинишься, сам высеку.

"По крайней мере, оградила свою попу от порки. Представляю удивленную рожу мажордома". – Подумала горничная, покидая спальню.

На том и закончился первый день пребывания в усадьбе новых крепостников.

Володя

Апартаменты Володи на третьем этаже особняка состояли из трех жилых комнат, ванны и санузла. Прибывшие раньше барчука вещи уже разложены по полкам, одежда весит в шкафу. Осталось только разобрать чемодан с любимыми книгами, привезенными из Швейцарии. От размещения книг его отвлек женский голос:

– Можно войти?

В дверях стояла симпатичная горничная Маришка. Когда – то она звалась Марией Петровной и работала учительницей французского языка в местной школе. Переход в крепостное сословие двадцатипятилетней Марии Петровне дался тяжелее, чем другим. Мажордом лично выбивал дурь из строптивицы. Беда с этими грамотеями! День ото дня в ней оставалось все меньше от Марии Петровны и появлялось все больше от горничной Маришки. Теперь ее назначили убирать в покоях молодого барчука.

Мальчику в 18 лет все девушки кажутся красавицами, но Маришка с тонкими чертами лица, стройными ножками, одетая в совсем уж короткую мини – юбочку и полупрозрачную кофточку действительно была куда как хороша! Под его взглядом Маришка засмущалась, залилась краской и попыталась одернуть, опустить пониже подол мини – юбки.

– Простите, мне бы еще немного убрать у вас – пролепетала она. Бывшая учительница все не могла освоиться со своим положением подневольной прислуги.

Барчук молча кивнул и занялся книгами, но украдкой поглядывал на Маришку. Когда она нагибалась, юбочка сползала вверх и открывала белые трусики. Поглядывая на орудующую пылесосом Маришку, Володя вспоминал позавчерашнюю прогулку.

В тот день от скуки он приказал оседлать лошадей и в сопровождении телохранителя и наперсника Михаила отправился в ближнюю деревню. Там пришла фантазия напиться молока, и они завернули к крайнему в селе дому. Во дворе хозяин пытался колоть дрова и мучился от похмелья.

– Хозяин, – окликнул телохранитель – ваш барчук желает молока свежего, мы заплатим.

Всклокоченный мужик с отечным лицом разогнулся.

– Заходите в дом, будет молоко и барчуку и тебе, офицер.

– Как догадался, что я офицер – удивился охранник.

– Сам служил действительную, знаю, что к чему, ума то не пропьешь. Даша, – крикнул он кому – то – достань холодного молока барчуку.

В избе дочь хозяина налила им молока из запотевшей кринки и стояла у стола в ожидании, не потребуется добавить. Девушка с удивительно свежим миловидным лицом была ровесницей Володи. Он с наслаждением пил и посматривал на Дашу. Мужик с женой стояли у печи. От них не укрылись заинтересованные взгляды, которые барчук бросал на их дочь. Телохранитель протянул хозяину крупную купюру.

– Держи, здесь хватит и на опохмел, и на закуску.

Хозяин взял деньги, долго чесал в затылке, вздыхал и, наконец, заговорил:

– Тут, значит, еще брательник мой мается с похмелья и старосте надо ведро выставить, чтобы не порол нас следующей субботой. Прямо беда: Ты, офицер, дай еще на два ведра и пускай барчук Дашку использует, вот как он на нее смотрит – ровно кот на сметану. – Испугавшись, что гости откажутся, мужик начал нахваливать свое чадо – Она хочь не очень сисястая, а гладенькая, чистенькая ровно репка.

Охранник – искуситель вынул из кармана пачку денег в банковской упаковке и улыбнулся густо покрасневшему Володе.

– Вперед, Владимир Викторович, держи удачу за хвост.

Девушка залилась краской и закричала:

– Тятя! Чего срамишь, меня же Колька прибьет!

Мать неожиданно ловко сгребла пачку денег и взорвалась криком:

– Все к Кольке бегаешь, а деньги в дом кто принесет? Вот вспорют тебя розгами у правления, выставят голую, дак, Колька больше на тебя и не посмотрит. Да еще и мы вожжами добавим. – Кончив кричать, баба кинулась расстилать не совсем чистую постель на широкой кровати. – Вот тута вам, барчук, удобно будет, не смотрите, что Дашка кобенится, она девка послушная, все исполнит, что пожелаете.

"Послушная девка" растерянно стояла у застеленного клеенкой стола и все еще не выпускала из рук молочной кринки. Только что родители в обмен на обильный выпивон отдали ее тело в кратковременное пользование красивому, как картинка, барчуку.

У Володи горели уши. "Им видно, как оттопырились мои штаны. Только бы они перестали суетиться, и ушли:" – подумал Володя.

– Не надо постели, мы у стола – сказал он.

Мужик сгреб со стола стаканы, баба начала протирать столешницу своим фартуком, но охранник подхватил хозяев по руки и повел к двери. По дороге послал еще одну мефистофельскую улыбку:

– Главное, не спеши, во всем надо получать удовольствие: – и исчез с хозяевами за дверью.

Сердце стучало в ребра, когда Володя подошел сзади к Даше и обнял ее за талию. "Она знает, что сейчас будет, чувствует мой член, упирающийся в ее попку". – подумал он. Одна рука поднялась на грудь (лифчика на ней нет!), другая опустилась на холмик внизу живота. Руки сами сминали платье, задирая подол все выше и выше. Даша подняла руки и позволила совсем освободить ее от платья. Под пальцами Володи грудочки стали твердыми, выставили напряженные соски. Обеими руками он проник под резинку трикотажных панталон, погладил мохнатый холмик. И вот под пальцами складочка, уходящая ТУДА, между плотно сжатых ног. Все было, как у той проститутки, и, в то же время, совсем не так – загадочно и приятно. А Даша часто дышала и сжимала ножки.

– Ложись животом на стол – тихо сказал Володя и надавил ей на спинку.

Даша прошептала "нет, пожалуйста, не надо" и легла, повернув голову на бок и прикусив зубами палец.

Перед его глазами обтянутые трикотажем полушария, сквозь ткань проступает ложбина между половинками. Володя долго гладил ее попку, потом подцепил пальцами резинку и спустил эти безобразные панталоны вниз. Кожа на ягодицах была прохладная и слегка шершавая, Проститутка спешила угодить клиенту, а эта крестьяночка покорно подставляла себя под его руки и не проявляла никакой инициативы. И власть над ней приятно волновало!

Руки погладили голенькую попку, опустились вниз по ляжкам и сами пришли к заветной мокренькой щелочке. Даша начала всхлипывать и опять шептать "пожалуйста, не надо", когда вжикнула молния и джинсы упали на пол вместе с трусами. Горячий колышек паренька уткнулся между складочек: Нажим, и Володя проник в глубину девичьего лона. Впрочем, она не была девушкой, видимо Колька давно ее распечатал. Разочарования не было. Руки сжимали тело в том месте, где ляжки перестают быть ляжками и становятся попкой. Он наслаждался властью над девушкой, натягивая ее на свой член и отталкивая от себя: то проникал на полную глубину, то щекотал самый вход. Это было прекрасно!

Удовлетворенный барчук отодвинулся от Даши и надел штаны. Девушка продолжала лежать на столе, сверкая белизной ягодиц. Володя еще раз погладил их и молча вышел во двор, где его дожидался охранник с лошадями.

Перебрав в памяти это приключение и еще раз полюбовавшись на трусики Маришки, Володя решил проведать сестру.

Машенька не теряла времени, она рисовала на большом листе картона, используя в качестве натурщицы свою телохранительницу Иришку. Та долго упиралась, не хотела раздеваться, но теперь сидела голая на столе и сжимала в руках автомат. Картина была впечатляющая. Приход Володи сильно смутил натурщицу. Она попыталась прикрыться и Машенька подняла крик:

– Сиди, раба, не вертись! Вот пошлю тебя на скамейку под розги, там и навертишься вдоволь. Сдвинулась с места, теперь тень на сиськи иначе падает. – Передохнула и сказала с презрением – Нет, я тебя сама выпорю. Надо постоянно розги держать в студии.

Любимая сестричка Машенька всегда была злой стервой и с наслаждением наказывала прислугу. Володя разглядывал натурщицу, ее небольшие сиськи, тонкую талию и видную сбоку округлость попки. И мысленно представлял, как вертится под розгами ее зад. "Будут ее Маша пороть, обязательно приду посмотреть – подумал он – но и сейчас на нее приятно взглянуть. Ох, опять встал, надо носить тугие плавки".

Переполненный сексуальными эмоциями Володя добрался до своих комнат. Возбуждение не помешало ему заметить беспорядок в расставленных книгах. Некоторые были сняты с полки и лежали теперь на столе. В письме, которое он писал по – французски в Швейцарию своему другу, незнакомой рукой (но явно женским почерком) исправлено несколько ошибок. Возмутительно!

– Кто был в моей комнате, кто копался в моих бумагах? – Володя устроил допрос горничным, кастелянше – все отвечали: в комнату барчука никто кроме горничной Маришки не заходил.

Как из под земли вынырнул Серый, сразу схватил ситуацию. Отвел Володю в сторонку и выдал наставление:

– Горничная провинилась, вот и высеки ее по голому. Не к Живодерке посылай, а непременно сам, в своей спальне. Она из учительского сословия, а тебя еще за малолетку держит, будет ей не только больно, но и стыдно, что ее ребенок высек. В другой раз накажи легонько, просто отшлепай, пускай твою руку на ягодицах почувствует и как наказание, и как ласку. Ты мог бы и сейчас ее трахнуть, но у нее обида останется, посчитает себя изнасилованной. Тебе это надо? А после ласки – шлепанья она готова будет во всем тебе подчиниться. Ждать будет с нетерпением, когда, наконец, ты ее разложишь и целку сломаешь. Станет тебе любовницей покорной, преданной, считающей тебя своим властелином – раскладывай и пользуй в любое место. Ты скоро хозяином станешь. Быдлом управлять не просто, не силой, а умением нужно действовать: вначале строго наказывать, а потом легонько, с лаской. Все лохи посчитают тебя очень добрым, из кожи вон полезут, чтобы угодить и понравиться. Вот и учись, осваивай на горничной психологию победителя.