Летом мы опять поехали в Палангу. Я хотел встретиться с Юргисом и показать ему свои достижения: головка открывается, теперь я тоже могу дрочить. И хотел еще выяснить у него, почему это называется онанизмом и почему это вредно? Но когда я стал стучать в Юркину калитку, соседи сказали, что они все уехали куда – то на месяц. Я пошел к женскому пляжу, надеясь залезть на нашу сосну и понаблюдать за тетками, пусть даже без бинокля. Вдруг снова увижу своих Златовласок? Но забора не было, и пляж просматривался насквозь. Там загорали и купались и женщины, и мужчины, и дети – и все в купальниках. Я спросил у какого – то дядьки по – литовски, чтобы вызвать больше доверия:

– Здесь раньше был женский пляж?

– Перевели, – ответил он. – В другое место. А что ты хотел?

Я пожал плечами. Дядька ехидно прищурился, погрозил пальцем и сказал по – русски:

– Ишь ты, плутишка!

Я покраснел и пошел дальше. Я брел через сосновый бор. Слева от меня шумело море, справа шумели сосны. Море слегка волновалось, волны выбрасывали на берег пену. Я шагал по песку вдоль кромки морской травы, выброшенной волнами, и забрел далеко, на совсем безлюдный берег. Внезапно со стороны моря я услышал девичий голос:

– Эй, отвернись, не смотри на меня!

От неожиданности я наоборот повернулся и посмотрел. И остолбенел, меня словно ударило током. В морских волнах к берегу шла младшая Златовласка. Пенистые гребешки волн то закрывали ее до плеч, по которым были разбросаны ее мокрые волосы, то обнажали по пояс, открывая маленькую, но прекрасную до обалдения девичью грудку. Она прикрыла ее скрещенными руками и еще раз крикнула:

– Я кому сказала, отвернись!

Я стал оглядываться по сторонам, высматривая, кому она сказала.

– Тебе, тебе я говорю! Что головой крутишь?

– А можно я глаза закрою? – я прикрыл глаза ладонями, демонстрируя, как это будет выглядеть, оставляя щелочку между пальцев.

– Можно. А теперь – отвернись.

Я отвернулся, но, услышав шлепанье босых ног по песку, не удержался и повернулся снова. Моя Златовласка в это время шла спиной ко мне в сторону валуна, на котором лежало полотенце и ее платье. Она положила что – то на камень, не глядя на меня взяла полотенце, вытерла волосы. Я любовался ее стройной фигуркой, не в силах оторвать взгляда. Девочка завязала узлом длинное полотенце над своей грудкой, прикрыв при этом ноги почти до колен.

– Можешь повернуться, – сказала она и повернулась сама.

Наши взгляды встретились. Она смотрела на меня широко раскрытыми васильковыми глазами, А мое сердце при этом колотилось так, что готово было выпрыгнуть. Ни одна девчонка еще так не смотрела на меня. И я смотрел не нее, потому что прекрасней существа я в жизни никогда не видел.

– Ну что пялишься? Иди, куда шел, – произнесла она, отводя взгляд.

– Как тебя зовут?

– Какое тебе дело?

– Нет, ну правда?

– Злата, а что?

– Просто. Красивое имя. А я тебя искал.

– Искал? А ты что, меня знаешь?

– Я видел тебя. Во сне.

Девочка улыбнулась, видимо, сочла это за банальный комплимент. Было видно, что она стала добрее, ей даже захотелось пообщаться.

– Смотри, что у меня есть, – она подошла к камню, сгребла в кулачок то, что лежало на ее платье, подошла ко мне и разжала ладонь. На ней было несколько мелких камушков янтаря. – Я хочу насобирать себе на бусы. Только очень мелкие попадаются. А после шторма бывают и покрупнее.

Я взял один камушек и покрутил его в солнечном свете. Он отсвечивал золотым блеском, таким же, как волосы моей Златы.

– Я сейчас погреюсь немножко и опять полезу в море. Хочешь мне помогать?

– Хочу. Только у меня плавок нет.

– Плавки? Зачем тебе плавки? Вот я, например, голой купаюсь. И моя сестра говорит, что купаться надо только голышом. Так полезнее. Так что, раздевайся и пощли!

Я повернулся к ней задом, снял шорты и майку. Немного помявшись, стянул трусы. Моя писька торчала вперед как деревянный кол. Сейчас она увидит ее, будет смеяться, и мне станет стыдно.

– Ну что, ты идешь? – спросила Злата.

– Ага. Только ты иди первая.

Злата фыркнула, но пошла вперед. А я шел следом, любовался ее попкой, и мне страшно хотелось заняться этим самым запретным онанизмом. Интересно, а что такое "трахаться"?

Мы зашли в море по грудь, и Злата поплыла. Я поплыл следом. Вода в Балтийском море не такая уж теплая. Моя пиписька остыла и немного сжалась. Потом Злата нырнула. И я тоже. Я больше смотрел на нее, чем на камни, а она нашла в гальке желто – коричневый камушек и всплыла наверх. Глубина здесь была ей по шейку, поэтому она встала на ноги. А я, все еще сдерживая дыхание, мог полюбоваться ею. Так близко я писю девочки еще никогда не видел. Мне хотелось потрогать ее и полизать, я даже проделал это мысленно, при этом моя пиписька опять надулась. Вдруг около Златиной стопы я увидел довольно крупный янтарь. Я схватил его и вынырнул, потому что уже сильно хотелось дышать.

– Смотри! – протянул я Злате камень.

– Уй, какой большой! – обрадовалась девочка и чмокнула меня в губы.

Мы еще раза три нырнули, и я вновь мог любоваться под водой телом моей Афродиты, так внезапно появившейся из морской пены. Потом мы оба замерзли и поплыли на берег. Когда мы выходили из воды, моя писька совсем сморщилась и втянулась чуть ли не вовнутрь. И яички втянулись. Злата мельком глянула и чуть не прыснула от смеха.

– Хи! Какая у тебя маленькая! Почти как моя.

Мне даже стало обидно. Я стеснялся показать ей, когда она была большая, а ее рассмешило то, что она теперь маленькая.

– Это от холодной воды. Сейчас она отогреется и снова станет большой.

– А совсем большой она у тебя делается?

– Делается. Только для этого мне надо на твою посмотреть.

– Ну, посмотри, – лукаво стрельнула глазками Злата и повернулась ко мне.

Я опустился на коленки и даже протянул пальчик, чтобы потрогать, но Злата отстранила мою руку.

– А вот этого не надо.

– Почему?

– Моя сестра говорит, что давать трогать можно только самому любимому человеку. А ты еще не мой любимый.

Тогда я, глядя на Златину писю, стал теребить свою. И она надулась до предела.

– Вот, смотри, – с гордостью произнес я, поднимаясь с колен.

– Ух ты! Вот это да! Здорово, я и не знала, что она так может увеличиться! Ты не обижайся, я не дразнилась, я просто поехидничала. Не обижаешься? Ну, пошли загорать.

Мы легли прямо на нагретый солнцем песок, потому что подстилки не было. Мы лежали рядом, оба на спине и искоса поглядывали друг на друга. У нее торчали вверх два соска, а у меня – моя палка. Конечно, это была еще не палка, еще не член взрослого мужчины, но уже и не детская писюлька.

– Мы раньше с сестрой там, на женском пляже купались, – говорила Злата. – Там можно было спокойно купаться голышом. Потом женский пляж перенесли на другое место, туда далеко ходить стало. Я пробовала купаться рядом со старым, но там противно – мальчишки все время подглядывают. Тогда я выбрала это место. Тут никогда никого не бывает. Лес кончается, начинаются дюны, пустыня, одним словом. А ты что, раньше не купался голышом?

– Не – а.

– А почему? Стеснялся?

– Не знаю.

– А моя сестра, ее Рита зовут, я тебя с ней познакомлю. Так вот, Рита говорит, что не надо стесняться. Все естественно. Неестественно, только когда подглядывают или пристально пялятся. Тогда противно. А так, ну что, мальчики – одни, девочки – другие, чего из этого секреты делать! Ну ладно, мне пора домой. Придешь завтра?

– Конечно, приду.

Ночью я ворочался и не мог уснуть. Я все видел перед собой Злату. Пиписька торчала, зудела и не давала мне заснуть. Я хотел, хоть это и вредно, позаниматься онанизмом, но как только я начинал теребить писю, кровать скрипела, а мы все спали в одной комнате. Поэтому я бросил это занятие. Зато ночью мне опять приснилась Злата, и опять все мои трусы стали мокрыми.

Я прискакал на наше место сразу после завтрака. Все – таки я влюбился, потому что ни минуты не мог прожить, не думая о Злате. Я ждал ее больше часа. Она пришла в коротком сарафанчике, такая милая, такая красивая. Мне страстно хотелось задушить ее в объятиях и расцеловать всю, от кончиков волос на голове до кончиков пальцев на ногах.

– Привет, – поздоровалась она. – Не купался еще?

– Нет, тебя ждал.

– Ну, пошли. Помоги мне расстегнуть сзади пуговку.

Я расстегнул пуговку и помог снять сарафанчик, под которым, естественно, ничего не было. Потом я сбросил с себя свою нехитрую одежду, и мы побежали в море. Сегодня оно было спокойное – спокойное, просто как Москва – река. Мы ныряли и искали янтарь. Я нашел два камушка с горошину, Злата обрадовалась. Потом мы бегали вдоль берега, гонялись друг за другом, и я ее поймал. И прижал к себе. И поцеловал в губы. Вернее чмокнул, по – настоящему целовать я не умел. Злата смотрела на меня каким – то удивленно – испуганным взглядом, широко раскрыв свои васильковые глаза.

– Я тебя люблю, – вдруг вырвалось у меня.

– А я – тебя, – услышал я из ее уст неожиданно для себя.