Адажио. Часть 2

Уже подмывается? – засмеялась Нинель.

– Почему подмывается? Просто ванну принимает.

– Да, она у тебя барышня чистоплотная, – констатировала Нинель. – Ну, скажи ей, чтобы она мне перезвонила, когда подмоется.

– А ты чего хотела – то? – поинтересовался Мишель. – Может, я передам?

После небольшой паузы он услышал:

– Понимаешь, двоюродный брат ко мне из Владимира приехал. Мы тут уже с семи часов разлагаемся. Но ещё не всё выпито и не всё съедено. Хотела в гости вас пригласить.

– Ты в своём уме? Какие гости на ночь глядя? – удивился Мишель. – Уже десять скоро...

– Счастливые часов не наблюдают. Завтра же выходной... Понимаешь, моему братику женщину захотелось. Он как выпьет, его на баб тянет. Вот я и подумала о твоей благоверной. Ты как на это смотришь?

После паузы Мишель хмуро пробормотал:

– Я даже не знаю, что тебе ответить...

– Можешь ничего не отвечать, – холодновато молвила Нинель. – Скажи своей благоверной, чтобы она мне позвонила, когда подмоется...

Мишель хотел было положить трубку, но увидел, что из ванной вышла Ирина. Она появилась в комнате в полупрозрачном голубоватом розовом пеньюаре. Голова её была обмотана полотенцем, как тюрбаном.

– Да вот она уже вышла, – сказал Мишель и протянул жене трубку.

Ирина, прикрыв микрофон, спросила:

– Кто это?

– Подруга твоя чумная, – проворчал Мишель. Он вытащив сигарету из пачки, которая лежала на журнальном столике, где стоял телефон, и двинулся на балкон покурить. Дверь оставил полуоткрытой и слышал доносившиеся до него реплики жены.

– Ты с ума сошла?.. – вопрошала Ирина. – У меня волосы мокрые. Мне одеваться надо, краситься... Я после дачи устала...

Луну затянули тёмные облака, и крупные капли дождя с шелестом посыпались на два высоких тополя, росших в метрах пяти от балкона, на линявшую осеннюю траву.

Нинель, очевидно, что – то по телефону внушала Ирине. Мишель, смотря на прохудившееся небо, затягивался сигаретой, стряхивая пепел вниз. Он ещё её не докурил, как в проёме балконной двери появилась смущённая Ирина и, кивнув на журнальный столик, где у них стоял телефон, глухо сказала:

– Тебя она просит...

Взяв фен, супруга удалилась на кухню.

Мишель поднёс к уху телефонную трубку:

– Да! – с раздражением сказал он.

– Миловидов, слушай меня сюда, – решительным тоном говорила Нинель. – Пусть твоя благоверная сушит волосы и чтоб через пятнадцать – двадцать минут вы были у меня! Понял?

– Но она же не одета, ей краситься надо, – стал бубнить Мишель.

– Макияж делать не надо, – решительно заявила Нинель. – У неё и так мордочка миловидная. Она у тебя в чём? В пеньюаре?

– Да, – удивился Мишель догадливости Нинель.

– Нет, пеньюар не пойдёт, он слишком длинный. Скажи ей, чтобы она на себя домашний халатик накинула – ну, такой у неё есть фиолетовый с белыми розочками. Он ей идёт. И пусть под халатиком на ней ничего не будет – ни трусиков, ни лифчика. Так будет пикантнее. Не находишь?

– Там, кажется, дождик накрапывает, – глухо пробурчал Мишель.

– Ну, пусть плащ сверху набросит, – подсказала Нинель. – Зонтик возьми. И яблок не забудьте захватить.

– А если она не согласится? – спросил Мишель.

– Миловидов, не будь мямлей! – начинала злиться Нинель. – Как это не согласится? Кто в доме хозяин?.. Сколько я тебя учить должна, как с твоей дражайшей половиной следует обращаться? Учти, если ты сейчас спасуешь, я Серёжу к вам пришлю. Мой муженёк твою благоверную, как козу на верёвочке к нам приведёт. А ты можешь оставаться дома. Если, конечно, тебе не интересно, как твою дражайшую супружницу два мужика кувыркать будут!.. Тебе что: всё по херу?.. Короче, чтобы через четверть часа вы были у меня. Всё, конец связи.

В трубке раздались гудки. Мишель в задумчивости машинально положил её на рычаги.

Капитан Сергей Колмогоров служил в медвытрезвителе. Сутки – служба, двое – дома. Они были с Миловидовым приятелями, и конфликтовать с ним Мишель не хотел. Неблагодарнее это дело – конфликтовать с ментами.

4

Мишель прошёл на кухню. На стульчике за кухонным столиком сидела в голубоватом кружевном пеньюаре Ирина. На столике лежали её очки. Жужжал фен, которым Ирина сушила волосы со склонённой к нему головой. Полотенце, из которого ранее был сделан тюрбан, изогнутым колечком тоже лежало на кухонном столике.

Мишель взял фен и приподнял его над затылком супруги. Струя тёплого воздуха шевелила её светлые и ещё влажные волосы.

– Ну что? – спросил Мишель. – Пойдём в гости или как?

– А стоит ли? – нерешительно сказала Ирина.

– Ты решай, – ответил Мишель, перемещая воздушную струю над головой супруги. – Нинель твоя подруга.

– Мне что – то не хочется. Одеваться надо, краситься...

– Нинель сказала, чтобы ты в домашний халатик облачилась – тот, что с розочками. И чтоб под халатиком ни трусов, ли лифчика не было, – хмыкнул Мишель. – Так, мол, будет пикантнее... Голову нагни ниже!

– Вечно она что – то несуразное придумает, – пробормотала Ирина, нагибая голову. Возникла пауза. Оба выразительно молчали. Лишь жужжал фен, и волосы Ирины под ним трепыхались.

– Нинель сказала, что если мы не явимся, – продолжил Мишель, – то она Сержа за тобой пришлёт.

Ирина, испустив глубокий вздох, продолжала молчать. Пауза затягивалась. Мишель поставил фен на стол и двумя руками погрузился под пеньюар супруги. Полушария её крупных грудей оказались в его ладонях. Он стал неторопливо их мять, нащупывая соски, которые под его игривыми пальчиками скоро стали увеличиваться.

– Что ты делаешь? – дыхание Ирины становилось более глубоким и прерывистым. Мишель знал, что прикосновение к соскам заводит супругу.

– Ничего, – сказал он как можно спокойнее. – Играю погремушками твоих грудей. – Теперь он уже зажимал между пальцами её соски. – Мне нравится, когда ты мычишь как тёлочка...

– А что тебе ещё нравится? – потяжелевшим голосом спросила супруга.

– Когда ты не задаёшь глупых вопросов. Когда ты так дышишь... – Мишель стянул с плеч супруги рукава пеньюара. Её торс оказался голым. Но этого ему показалось мало. Они сзади приподнял Ирину за локти, она встала, и пеньюар оказался внизу, у её ног. Он нагнулся, поднял пеньюар и положил его на стул. Затем отвёл супругу от стола, передвинул к окну, за которым трепетали от порывов ветерка мокрые листья тополя. Ему нравилось ставить обнажённую супругу перед окном, не выключая в кухне света. Мишелю казалось, что любопытствующие зеваки из противоположного дома из своих окон или балкона могли наблюдать как он, словно на обозрение, выставляет свою суженую.

Ирина стояла к мужу спиной. Левой рукой он повернул голову супруги за подбородок и впился в её манящие губы, а правая рука уже блуждала по ворсистому лобку, нащупывая расщелину между половыми губками.

Мишель почувствовал, что Ирина обмякла и отвечает на его поцелуй. Два его пальчика правой руки углублялась в её лоно, пытаясь нащупать бугорок клитора, а пальчики левой руки блуждали по груди, вдавливали с неё затвердевший сосок.

– Что ты от меня хочешь? – дрогнувшим голосом спросила Ирина.

– Чтобы ты была послушной девочкой, – прошептал Мишель.

– Хочешь отвести меня к Нине?

– Да, – глухо подтвердил Мишель.

Ирина выскользнула из его объятий. Подобрала со стула пеньюар и, держа его в руке, решительно подалась в комнату.

Переведя дух, Мишель пошёл за ней, но она уже была в другой комнате, где находился шкаф для одежды и белья. Вскоре Ирина появилась в фиолетовом халатике с белыми розочками.

– Ну, веди! – с отчаянным вызовом произнесла она. – На лице её проявилась хитроватая лисья улыбка. Ирина приподняла полы халата, демонстрируя, что трусиков под ним нет.

– Ты прелесть, – ответил ей супруг и поцеловал её в губы. Обычно Ирина выглядела смущённой дамой, медленно тающей от его мужских ласк. Иногда она капризничала, не желая его поцелуев и прикосновений. Но сейчас она выглядела волевой и на всё готовой дерзкой барышней.

5

Они двигались по асфальтовой дорожке тёмной аллее, обходя лужицы. Мишель в правой руке держал над собой и супругой зонтик, а в левой нёс целлофановый пакет с яблоками. Капли дождя барабанили по асфальту, по листве деревьев, росших вдоль аллеи. Ирина приникла к нему, держа супруга под руку. На ней был плащ, а на ногах – туфельки на невысоких каблуках.

– Ты, как сучку ведёшь меня на случку, – констатировала она.

Мишель в ответ хмыкнул.

– Но согласись, что в этом есть некая романтика, – сказал усвоивший уроки Нинель супруг. – Одно дело, когда мы трахаемся дома в надоевшей обыденной обстановке и совсем другое, когда флирт развивается в компании, когда на тебя смотрят другие. Это как – то щекочет нервы, обостряет чувства...

– Флирт? Ты это называешь флиртом? – вспыхнула Ирина. – Неужели тебе нравится глазеть на то, как на твоих глазах дрючат твою жену?

– А ты хочешь сказать, что тебе это не нравится? – заводился Мишель.

– Разве это может нравиться нормальной женщине? – укоряла его Ирина. – Миша, иногда мне кажется, что ты – больной человек, раз это тебе нравится. И я иногда жалею, что вышла за тебя замуж... Знаешь, я бы даже от тебя ушла, если бы мне было куда уйти...

– Вот вечно всё ты отравляешь своими дурацкими рассуждениями, – стал заводиться Мишель. – Если бы было кому куда уйти, то, наверное, девяносто процентов браков распались бы, – сделал он неоднозначный вывод. – Ириша, тебе же скоро тридцать. Жизнь коротка и надо успеть испытать как можно больше, включая приятные интимные ощущения. Да плевать мне на понятия убогой и ханжеской морали. А ты рассуждаешь, извини, как старомодная и неразумная дама. Будет тебе за пятьдесят и на тебя уже никто не позарится. А сейчас надо брать от жизни всё, что она может предоставить. Будь проще, мать, и люди к тебе потянутся...

– Да не хочу я, чтобы они ко мне тянулись! – повысила голос супруга. – И ты всё – таки странный, – сделала она вывод.

Они подошли к подъезду девятиэтажного дома, в котором жили Нинель и Серж. Мишель нажал на кнопку домофона.

– Да – а? – раздался томный голос Нинель.

– Нинель, это мы! – бодро отрапортовал Мишель.

– Открываю, – нараспев произнесла Нинель.

2716   1 10012    +6.44 [9]