6.

У Нинель был друг Вадик, служивший прапорщиком в военной части возле села Воскресенское. Она с ним договорилась. Вадик заехал за ними. Вчетвером они ехали к нему в часть на военном газоне. Нинель взяла с собой цифровой фотоаппарат и сказала Мишелю, что он будет снимать пикантные сценки из предстоящего спектакля.

– Классные фотки могут получиться! – смеялась она. – Семейный альбом оформите... Сайт в Интернете заведёте!.. Посетителей будет!

Мишель и Ирина сидели на заднем сидении. Сквозь матовые стёкла очков с минусовыми диоптриями Ирина изредка бросала на мужа полупрезрительный потемневший взор и с брезгливостью отводила взгляд в сторону. Протерев линзы кружевным платочком, она смотрела, как за окном автомобиля мельтешат тронутые осенней позолотой деревья. Выглядела она сумрачной. Вероятно, догадывалась, что ей снова предстоит нелёгкое испытание.

Нинель на переднем сидении весело болтала с Вадиком.

– Ну, чего, подруга, приуныла? – обернулась она к Ирине. – Радуйся,

сегодня в части банный день... Настраивайся на кайф. Голодные солдаты тебя так оттрахают, что мало не покажется. У них спермы много. Наглотаешься!.. Правда, Вадик?

– Это точно! – ощерился прапор за рулём.

Мишель с потаённым восторгом наблюдал, как Нинель, словно куклу,

раздевала в предбаннике Ирину, и щёлкал кадры. Его скромная супруга снова не могла скрыть застенчивости, и её лицо заливала алая краска.

– Я умру от стыда! – поёживаясь, шептала она, закусив нижнюю губу.

– Не боись, – успокаивала её Нинель. – От стыда ещё никто не умирал.

Чай не первый раз замужем. Очки сними, – предупредила она. – Они тебе не понадобятся. Оставь их в шкафчике.

Нинель заранее надела купальник, а Ирину голышом повела под локоток в гулкий банный зал.

– Вперёд, подруга! Больше жизни! – Нинель с размаха ударила ладонью

по заднице Ирины так, что полногрудая жена Мишеля невольно пробежала вперед по мокрому кафелю пола, поскользнулась, и, вибрируя телом и руками, едва устояла на ногах...

Ребята ошарашено глазели на двух женщин, неведомым образом оказавшихся в мужской бане. От неожиданного видения у некоторых открылись рты. От беспомощного вида голой блондинки у многих жадно заискрились глаза, от нахлынувшего возбуждения поднялись в боевую позицию члены. Ребята оторвались от мочалок и тазиков, и застывали в изумлении. Некоторые из них, хихикая, стали подтягиваться к парилке, куда Нинель впихнула Ирину. Но старослужащие шуганули от входа в парилку солдат – салажат.

7

В парилке негустой и сыроватый пар клубился. Ирина пугливо

озиралась по сторонам.

– Что мнёшься, как коза недоенная? – спросила её Нинель. – Сейчас

тебя ребятишки отдоят. Становись раком!

Ирина косо таращилась на подругу и супруга близорукими глазами.

– Где становится? – тихо спросила она.

– Вот здесь становись, – показала Нинель на место в центре парильного зала.

Ирина покорно приняла ракообразную позицию.

– Хорошая девочка. Умница, – похвалила её Нинель. – Я кобелей к тебе запускаю.

Первым зашёл прапор Вадик. Не рассуждая, он хотел вставить свой

крупный член в рот Ирине, но её губы были сомкнуты. Вадик головкой пениса похлопал Ирину по щекам.

– Нинель, в чём дело? – чопорно спросил он. – Тёлка кочевряжется?

Нинель взяла Ирину за волосы и приподняла её голову:

– Рот раскрой, сука! – прошипела она.

– Я не сука, – промямлила Ирина.

– Все мужики – кобели, а бабы – суки! – отрезала Нинель. – Рот раскрой!

Мишель то подходил к супруге, то отходил, то приседал, меняя место

съёмки и ракурс.

В парилку, прикрыв за собой дверь, зашли трое. Видя, как молодая женщина сосёт у прапора, и какой – то мужик её фотографирует, сообразительный хохол приблизился сзади к шикарной заднице Ирины. Позируя фотографу, он показал обмылок хозяйственного мыла и, улыбаясь, стал втирать его в анальную щель блондинки. Затем он взял её двумя руками за бёдра и резко вдул Ирине в зад. Она натурально взвыла и изогнулась, но прапор крепко держал её голову за волосы. Отсос, видимо, его не устраивал, и он стал всаживать член ей в горло на глубину. Ирина с расширенными зрачками тяжёло дышала носом.

Мишель крупным планом снимал лицо супруги. Оно было похоже на неведомую ему ранее живую маску с неподдельной гримасой боли. Сзади, жёстко шлёпая ладонью по желеобразным ягодицам Ирины, её смачно харил в анальное отверстие плотный украинец. Он щерился от животного удовольствия, и, оттягиваясь, чтобы у фотографа получился эффектный кадр, с размаху всаживал свой член на возможную глубину прямой кишки в доступной заднице Ирины.

Третий низкорослый солдат согнулся и пальцами шарил по влагалищу блондинки, пытаясь нащупать её клитор. Четвертый худощавый шалун подлез к ней на пятой точке и стал ловить ртом колыхающиеся женские груди. Но крупные соски из его рта выскальзывали, так как Ирина качалась из – за того, что её крепко пендюрил в зад нагловатый украинец. На мочках её ушей забавно болтались золотистые кольца серёжек.

Прапор с хохлом поменялись местами. Вскоре с торжествующим видом хохол кончил Ирине в рот.

Мишель снимал, как по губам и подбородку супруги текла густая сперма, которую она неудачно пыталась сплюнуть. Хохол закатил ей звонкую пощёчину и назидательно молвил:

– Плевать нехорошо, тварь кацаповская. Глотать мой нектар надо.

Но, похоже, Ирина в этот момент уже мало что соображала. Её близорукие и будто оловянные глаза где – то блуждали, и она словно не видела нацеленную на неё камеру.

– Хватит с её сиськами цацкаться, – прервав движения, просипел прапор парнишке, который ловил ртом набухшие соски Ирины. – Меняем позицию, – приказал он. – Завали её на себя. Работаем в два смычка.

– А я? – обиженно спросил паренёк, массировавший Ирине клитор.

– А ты жди, пока я ей в задницу кончу, – отреагировал прапор. – В очередь, сукины дети, в очередь! – скомандовал он протиснувшимся в парилку возбуждённым старослужащим, жадно глазевшим за процедурой бесцеремонного траха молодой женщины.

Толкаясь, те действительно стали сбиваться в очередь, и вытягивали шеи, стараясь не упустить из вида деталей беспардонного трахания.

8.

С тех пор Вадик стал раз в месяц возить Ирину в военную часть.

Она оказалась там востребованной.

Нинель решила Мишеля с собой не брать, дабы не травмировать его нежную психику. Вместо него она стала прихватывать Сержа, которому понравилось наказывать Ирину за то, что она изменяет его другу Мишелю. Серж предложил брать с сержантов и старослужащих денежную мзду за трахание Ирины. Времена, мол, сейчас коммерческие и скромные интимные шалости должны оплачиваться.

Нинель с Сержем стали думать о том, как эффективнее использовать Ирину, получая от этого материальный результат. Нинель придумывала пикантные шалости, которые можно будет творить с Ириной, определяла их почасовой прейскурант, но не исключала и возможную импровизацию.

После того, как Нинель перестала приглашать Мишеля на интимные спектакли с его супругой, он по – чёрному запил и быстро стал опускаться. И в час дурной в петлю влез.

Нинель и Серж помогли Ирине при организации похорон мужа, на поминках вспоминая Мишеля добрыми словами. Он, дескать, так любил жену, что ради её блага мог пойти на любые жертвы. В чёрных лакированных туфельках на каблуках, в тёмных ажурных колготках, в чёрной юбке и чёрной водолазке, в чёрном шёлковом платочке, обтянутым вокруг шеи, и в затемнённых очках молодая вдова всем казалась такой сексапильной и притягательной, что многие пришедшие на похороны мужики бросали на Ирину нескромные взгляды.

Нинель оказалась милосердна и до сороковин не трогала Ирину, давая ей передохнуть в период траура. Она ходила с ней на кладбище к могиле Мишеля и, как могла, утешала Ирину.

– А вообще – то ты была права, – призналась она Ирине. – Твой Мишель был полным ничтожеством. Ни рыба, ни мясо. Слизняк...