Открутив колпачок, Андрей выдавил вазелин из тюбика на головку своего члена и, отложив тюбик в сторону – глядя Никите в глаза, стал медленно втирать пальцами правой руки вазелин в кожу головки, – Никита, лежа перед Андреем – сжимая в кулаке свой напряженно твёрдый член, молча смотрел на Андреевы приготовления... "Ну, Никита... давай? Я тебя первый... " – проговорил Андрей, вытирая пальцы салфеткой, принесённой вместе с вазелином. "Мне, бля, как... раком становиться надо?" – деловито и вместе с тем возбужденно – нетерпеливо отозвался Никита, делая попытку приподняться. "Не раком... поднимай ноги... – Андрей, поддев ноги Никиты ладонями, сам уверенно поднял их вверх, разводя – раздвигая – колени в стороны.

– Вот так, Никита... для начала – так!" Ноги Никиты оказались запрокинутыми назад – коленями к плечам, и Никита, тут же обхватив ноги руками, зафиксировал их в таком положении, – ягодицы распахнулись, широко разъехались в стороны, а сам Никита словно сложился пополам, прижимая колени к подушке... туго стиснутое девственное очко, окаймлённое по кругу редкими волосами, было как на ладони! Оставалось подвести к сжатому входу вазелином смазанную головку члена – и... "Давай, бля, Андрюха... еби!" – возбуждённо выдохнул Никита, нетерпеливо двигая бёдрами снизу вверх – навстречу члену. "Никита... что за слова! – глухо рассмеялся Андрей, вновь потянувшись за тюбиком с вазелином. – Я не ебать тебя буду, а буду тебя любить... я любить тебя буду, Никита!"

Туго стиснутое – девственно сжатое – очко Никиты, заблаговременно подмытое Андреем в ванной, представляло собой небольшой бледно – коричневый кружок с узелком плотно сомкнутого входа... и у Андрея на миг появилась мысль, что он не сможет вставить свой толстый член в отверстие Никитиного зада, но мысль эта была совершенно неконструктивная – непродуктивная, и Андрей, выдавив немного вазелина на подушечку указательного пальца, прикоснулся пальцем к коричневому кружку, почувствовав, как от прикосновения пальца у Никиты непроизвольно сократились мышцы сфинктера... "Андрюха... – засмеялся Никита, дёрнув бёдрами, – щекотно, бля... хватит смазывать!

Всовывай, бля... еби меня в жопу, Андрюха!" Никита, никогда не имевший анального секса, проговорил это так легко и так естественно, как если бы не Андрей был старше его, а он был старше и опытнее Андрея, – и то, что Никита отдавался Андрею без малейшего сомнения, и то, что его, Никиту, абсолютно не напрягла мысль, что первым трахать будет Андрей, со всей очевидностью свидетельствовало лишь об одном – о том, что для Никиты не было никакой разницы между ролью пассивной и ролью активной, поскольку и то и другое в его представлении о сексе были частями одного целого, имя которому было "секс"... как не меняется сумма от перестановки слагаемых, так точно не менялась для Никиты суть от того, кто кого будет первый, – персональная Никитина "надстройка" была явно не отягощена уголовными представлениями о роли пассивной и роли активной...

Андрей, круговым движением пальца равномерно размазав вазелин по очку, смазанным пальцем плавно вошел вовнутрь, почувствовав, как мышцы сфинктера, эластично разжавшись, тут же сомкнулись вокруг пальца туго обхватившим кольцом. "Ой, бля! – дёрнулся от неожиданности Никита. – Андрюха... ты чего, бля... палец мне в жопу... больно, бля!" "Ещё не больно, Никита... ещё не больно, – рассмеялся Андрей, круговыми движениями пальца медленно массируя вход – смазывая внутренние стенки сфинктера. – Больно, Никита, будет, когда сейчас я введу член... но эта боль, которую вытерпеть способен каждый – абсолютно каждый... это – боль наслаждения, Никита... и ты её тоже вытерпишь, сладкую боль мужского проникновения... " – Андрей, вытащив легко выскользнувший палец из Никитиного входа, вытер палец салфеткой, придвинулся к Никите ближе, правой рукой направил несгибаемо твёрдый член в центр распахнутых ягодиц – приставил смазанную головку члена к хорошо смазанному отверстию Никитиного зада... осталось лишь плавно надавить, и... и – Андрей, двинув бёдрами вперёд, сделал это во всех смыслах восхитительное движение...

Можно по – разному вставлять член в зад, и дело здесь вовсе не в технике введения члена в анал, а дело в том, с каким внутренним смыслом выполняется это действие; у Андрея были все основания полагать – думать, что Никита является анальным девственником, и, исходя из этого, можно было бы совершить дефлорацию анала постепенно, проникая членом в желанную глубь по миллиметру, тем самым давая возможность анальному отверстию адаптироваться к первым болезненным ощущениям, но Андрей всё это сделал по – другому: приставив головку члена у туго сжатому отверстию входа, Андрей плавно надавил – и, на давая Никите возможность осознать мгновенно опалившую боль, так же плавно, ни на миг не останавливаясь, одним движением ввёл весь член полностью...

До самого основания Андрей ввёл свой несгибаемо твёрдый член в очко Никиты, вжавшись пахом в Никитину промежность – навалившись животом на Никитину мошонку с рельефно крупными, тонкой кожей обтянутыми яйцами! Никита, не ожидавший такого раздирающего напора, непроизвольно округлил глаза, приоткрыл вмиг искривившийся рот, одновременно пытаясь вырваться, вывернуться из – под Андрея, но было уже поздно – длинный и толстый Андреев член был введён в эластично округлившееся очко Никиты полностью, до самой мошонки... "Андрюха... вытащи! Вытащи, бля... вытащи хуй из меня... больно! Больно, бля... больно, Андрюха! – прерывисто простонал Никита, пытаясь столкнуть Андрея с себя. – Вытащи... вытащи хуй, Андрюха!"

"Тихо, Никита, тихо... " – обдавая лицо Никиты жарким шепотом – содрогаясь от наслаждения, Андрей приблизил губы к губам Никиты, страстно вобрал их в свой жадно открывшийся рот... давая Никите возможность привыкнуть к ощущению члена в анальном отверстии – не делая никаких движений членом в туго растянувшемся отверстии зада, Андрей какое – то время страстно сосал Никиту в губы... затем, оторвавшись от Никитиных губ – глядя в лицо Никиты опьяневшими от кайфа глазами, Андрей медленно, ритмично задвигал задом, постепенно наращивая темп: чувствуя нестерпимую сладость в промежности, в мышцах сфинктера, в самом члене, Андрей заскользил членом вверх – вниз – взад – вперёд... и Никита, пьяно смирившийся с болью, которая стала казаться ему уже не такой тупо – нестерпимо – раздирающей, как в первые мгновения, закрыл глаза, повторяя, словно в бреду, одно – единственное слово: "Андрюха... Андрюха... "

А Андрюха, между тем, был на седьмом небе... ах, какой это был упоительный, ни с чем не сравнимый кайф – трахать в туго обжимающее очко симпатичного шестнадцатилетнего одиннадцатиклассника! Это было античное – классическое, ни с чем не сравнимое – наслаждение... наслаждение, издревле известное всем народам на всех континентах – знакомое представителям самых разных сословий... наслаждение, воспетое и оболганное, запрещаемое рабам и рекомендуемое – в античные времена – свободному юношеству... наслаждение несомненное, упоительное, и Андрей, задыхаясь от ощущения абсолютного удовольствия, неутомимо скользил залупающимся членом в глубине Никитиного тела, то и дело наклоняясь над Никитой – сладострастно целуя Никиту в губы... оргазм был подобен взрыву: содрогнувшись от полыхнувшего между ног огня – конвульсивно стиснув мышцы собственного сфинктера, Андрей разрядился в Никиту мощным выбросом спермы, и эта сладость, сильная, почти болезненная, отозвалась мгновенной ломотой в облегченных от семени яйцах; тяжело дыша – не извлекая из Никиты член, Андрей грудью припал к груди Никиты, вжался губами в Никитину шею, закрыл глаза... "Андрюха... ты меня выебал... да?

Выебал меня... писец! – Никита зашевелился, пытаясь столкнуть Андрея с себя. – Давай, бля... я тебя тоже... так же... в жопу, Андрюха... в жопу, бля! Давай... " "Никита... – Андрей, благодарно целуя Никиту в губы, рывком извлек из Никитиного зада потемневший опухший член и, оторвав своё тело от тела Никиты, тут же потянулся рукой за салфеткой. – Ты меня тоже... так же, Никита... обязательно!" Андрей извлёк из Никитиного зада член, и мышцы Никитиного сфинктера тут же сомкнулись, как если бы вообще ничего не было... и только изрядная порция Андреевой спермы, оставшейся в теле Никиты после извлечения члена, теперь могла бы со всей неоспоримой очевидностью подтвердить – засвидетельствовать только что произошедшее анальное сношение с Никитой в пассивной роли, – опуская ноги, трахнутый в зад Никита с чувством блаженного облегчения вытянулся на постели в полный рост...

И хотя Андрей, как всякий другой индивид мужского пола, сразу после оргазма почувствовал телесную опустошенность и внутреннюю апатию, тем не менее он вновь потянулся за вазелином, видя, как Никита, движимый естественным стремлением удовлетворить собственное сексуальное желание, тут же стал нетерпеливо приподниматься, чтобы занять место Андрея; "Давай, Андрюха... я тебя в жопу!" – пьяный Никита, шестнадцатилетний школьник – одиннадцатиклассник, никогда не думавший до этой ночи о какой – либо "голубизне", хотел удовлетворить с Андреем свое сексуальное желание точно так же, как это только что сделал Андрей с ним...

"Давай, Никита... давай! Я разве против? Долг платежом красен!" – рассмеялся Андрей, меняясь с Никитой местами... ему, Никите, было плевать, какими словами обзывают анальное траханье между парнями разномастные штатные моралисты и прочие самодеятельные энтузиасты, с подозрительной озабоченностью обличающие однополый секс на всяких – разных интернет – форумах и прочих площадках публичной коммуникации, – шестнадцатилетний Никита, не голубой и не гей, хотел кайфовать – трахаться, справедливо полагая, что секс с парнем может быть ничем не хуже секса с какой – нибудь девчонкой; собственно, он даже не думал об этом – он, будучи пьяным, это понимал – чувствовал интуитивно, без какого – либо анализа всех "за" и "против", – "надстройка" у Никиты была нейтрализована алкоголем, а потому возбуждённый Никита руководствовался исключительно "базисом" – желанием, напрочь лишённым умозрительного истолкования.