Все описываемые в данном рассказе лица достигли 18 – летия. Если кому – то мерещатся несовершеннолетние – то это их личные половые проблемы. )

Однажды, погожим декабрьским утром я проснулся раньше обычного. За окном беззвучно падал пушистый снег, и редкие машины где – то там, за домами, на проспекте совсем не мешали мне спать. До будильника был ещё почти целый час, но мне, тем не менее, не захотелось зарываться носом в подушку и досыпать под тёплым одеялом. В последнее время мне стало казаться, что я научился в какой – то мере предугадывать некоторые приближающиеся события. Вот и сейчас я интуитивно чувствовал, что сегодня со мной снова произойдёт нечто не совсем обычное.

И действительно, вскоре дверь в мою комнату открылась, и на пороге появился отец.

– Сыночек, – негромко проговорил он, – ты не спишь?

– Нет, – так же тихо ответил я.

Папа не торопясь, молча подошёл ко мне, и присел рядом на край кровати.

Мы жили с ним в двухкомнатной квартире вдвоём. Мама, как говорилось в одном старом фильме, "бросила нас в младенческом возрасте", а если серьёзно – то когда мне было восемь лет. С тех пор отец периодически встречался с какими – то женщинами, двоих даже приводил в дом и пытался со мной знакомить. Но я, сам не понимая почему, всегда реагировал на это очень болезненно – так что примерно через год после развода папа вообще перестал посвящать меня в подробности своей личной жизни.

– Ну что, я смотрю, опять не спится тебе? – отец положил руку мне на живот, медленно провёл ею по одеялу и нащупал под ним мой торчащий, как штык, член. Я слегка вздрогнул и напрягся.

– Давай посмотрим, – папа стянул с меня одеяло, и вытащил из трусов мой готовый взорваться от натуги орган. Потом включил настенный светильник и немного пощупал пенис. Дело в том, что с некоторых пор мой родитель сам определял, когда мне можно, а когда нельзя дрочить – он говорил, что разряжаться мальчикам, конечно, надо, но делать это слишком часто не следует.

– Так. – отец внимательно посмотрел на член, а потом мне в глаза, от чего я ещё сильнее смутился. – Ну ладно, я вижу тебе не терпится уже? Когда мы в последний раз спускали? Дней пять назад? Или ты без меня после этого шалил ещё? А? Признавайся. (папа улыбнулся)

– Не, не шалил! – честно ответил я.

– Так, я как учил отвечать тебя? Нужно говорить: "Нет, папа"! – лицо отца стало чуть более серьёзным и он, наклонившись, влепил мне несильную пощёчину.

– Извини, пап, я забыл.

– "Забыл" он! Сколько ты уже запомнить не можешь? Ну ладно, – отец снова подобрел, нагнулся и поцеловал меня в грудь. Потом медленно обласкал орально соски, опустился ниже, поласкал губами живот, залез языком в пупок. Я напрягся всем телом и почувствовал, что краснею. Несмотря на то, что папа проделывал со мной такое далеко не в первый раз, я всегда при этом испытывал не только возбуждение, но и смущение.

– Расслабься, Валечка, не напрягайся. Ну сколько тебя учить? Ты глупенькая моя маленькая девочка... Та – ак. Животик мягкий у нас? – родитель пощупал мой живот пальцами и слегка надавил на него. – Не понятно что – то. Вроде мягкий. Но клизмочку, наверно, всё равно нужно будет сделать сегодня – давно не делали.

С этими словами папа наклонился и немного поласкал ртом мой пенис. Он никогда по – настоящему не сосал у меня, но и не боялся оральных ласк – однако предпочитал доводить меня до оргазма руками. И надо признаться, что долго ему работать руками обычно не приходилось.

Вот и сейчас он, сжав моего "дружка" в кулаке, быстро заставил меня задёргаться в сладких судорогах.

– Ты моя сладенькая. – папа улыбнулся и, вытерев об одеяло испачканную спермой руку, глубоко поцеловал меня в губы. – Опять сразу спустила! Ну ничего, я тебе говорил – с возрастом это пройдёт постепенно. Да и потом, ты ж терпела долго.

– Да, я когда второй раз подряд – не сразу спускаю! – напомнил я, так как подтрунивания отца над моими половыми способностями немного меня напрягали.

– Конечно, маленькая моя, – папа снова нагнулся и поцеловал меня в рот, – я помню, ты и пять, и десять минут можешь. Так, ну сейчас мне некогда уже. Так что – ты генеральную уборку мне на каникулах обещал, не забыл ещё? Вот, так что давай, хорош сочковать уже. Чтобы к обеду квартира блестела у нас! И не шали тут без меня.

С этими словами отец, чмокнув меня в щёчку, вышел из комнаты и направился в ванную...

Когда минут через пятнадцать за папой захлопнулась входная дверь, я вылез, наконец, из постели и тоже пошёл в сан – узел, чтобы помыться и сделать другие делишки.

После того, как утренние процедуры были окончены, я остановился, обнажённый, в нерешительности перед зеркалом и внимательно осмотрел себя с головы до ног. Странно – симпатичный, даже красивый парень, всё вроде на месте. Красивые плечи, талия, грудь. Конечно, "верх" у меня немного худенький, но зато попа плотная и упругая, и ноги крепкие и стройные, в меру длинные. И член вроде нормальный – 16 сантиметров. Папа говорит, что это средний размер, у него у самого только чуть – чуть подлиннее. А спускаю я почти всегда быстро! В чём проблема? Нет, тут надо разобраться!

Сбегав в комнату, я принёс в ванную часы, положил их перед собой на полку и, встав над раковиной, решил засечь время. Две минуты, четыре, пять... Ну вот! Я радостно выдохнул. Почти шесть минут! Просто всё дело в том, что я долго терплю, а когда я буду встречаться с девушкой или парнем – то всё будет нормально.

Хотя, вообще – то, я уже встречался с двумя девушками, но время наших "встреч" с ними не превышало двух – трёх минут. И хотя они вроде бы не жаловались – я сам как – то плавно прекратил отношения с обеими, решив, что ничего страшного со мной не происходит, но мне просто надо ещё немножко повзрослеть.

А с парнями и мужчинами я пока не встречался – только с папой.

Впрочем, долго размышлять обо всём этом было некогда, и я, натянув стринги, принялся за уборку квартиры. С одной стороны, мне конечно было лень работать тряпкой, но с другой – даже как – то нравилось ощущать себя в некотором роде служанкой, женой, хозяйкой, которая обслуживает вкалывающего на работе мужчину – добытчика. Полы я обычно мыл, ползая на четвереньках и сильно оттопыривая при этом попу – так было интереснее.

И чтобы не скучать во время исполнения своих домашних обязанностей, я нередко вспоминал при этом случаи из нашей с папой совместной жизни.

В детстве отец меня никогда не порол, даже не шлёпал и не давал подзатыльников – только читал нотации, лишал карманных денег и т. п. В подростковом возрасте ситуация с этим тоже не изменилась. Однако взрослея, я всё чаще стал задумываться – а почему папа не наказывает меня физически? Конечно, я не был хулиганом, но не был и пай – мальчиком: приносил иногда из школы двойки, прогуливал занятия, даже пробовал курить, возвращался домой позже обычного. Но отец всё равно только ругал меня и не давал денег.

Иногда мне казалось даже, что папа меня не любит, что если другие родители порют своих детей, а он меня нет – значит ему на меня всё равно, что он только изображает из себя заботливого, правильного отца, а на самом деле... Всё это привело к тому, что я – иногда нарочно, а иногда даже как бы и не специально, начал всё чаще и чаще косячить. И однажды довёл – таки папика до того, что он поставил меня перед выбором: домашний арест или порка. Помню, папа тогда сказал мне: "Я вижу, по – хорошему ты не понимаешь на словах, и деньги тебе не нужны особенно?

Ну ладно, тогда давай так сделаем: или ты все выходные дома сидишь без компа и телевизора, или... Не знаю, или я тебя выпорю наверно. У нас демократия будет, я насильно не хочу пороть тебя – так что выбирай сам". Я чуть ни поперхнулся тогда от неожиданности. Конечно, я сам долго на это напрашивался, но всё – таки делал это как – то не вполне осознанно. А когда пришёл час расплаты – довольно сильно перепугался. Но вместе с тем почувствовал, что по всему моему телу прокатилась волна какого – то странного, незнакомого мне до сих пор возбуждения. И я не своим от испуга голосом, запинаясь, согласился на порку.

Подумав немного, отец приказал мне раздеться до майки и трусов, лечь на кровать лицом вниз и раздвинуть пошире ноги. Во рту у меня пересохло, руки дрожали, но я молча, без возражений сделал всё, как говорил папа. Несмотря на то, что отец тогда не спускал с меня трусы и стегал мою попку ремнём несильно и недолго, я сильно возбудился. Член у меня встал, и я лежал, краснея, попой кверху, пока папа не вышел из комнаты. Подрочить в тот раз после порки я не догадался, эта привычка появилась у меня уже потом, когда я регулярно стал выбирать для себя такие наказания в ходе "демократических выборов".