Я повторил процедуру. Павлуша напряг живот и слегка выгнул спинку.

– Что? Хватит?

– Да, хватит, наверно, – тихонько проговорил мальчик.

– Ну давай последнюю, и всё, головой в диванчик уткнись, – сказал я.

Павлик выполнил моё распоряжение, и я закачал в него ещё грамм двести мыльной воды. Потом заткнул ему попу пальцем и приказал постоять так несколько минут. Затем велел моему проказнику встать на ноги и попрыгать на одном месте, чтобы вода у него внутри получше всё промыла.

– Ну ладно, иди просирайся.

Проводив взглядом своего красавчика в туалет, я взял за руку Дашу и подтянул её поближе к себе.

– Так, ну что, принцеска?

– Эй, это я принцеска! – шутя обиделась Слава.

– Вы обе мои принцески любимые, – улыбнулся я, – но по попе сейчас вот эта вот принцеска у меня получит.

Разложив Дашку у себя на коленях, я положил ладонь на её попу, и принялся не торопясь, медленно разминать, разогревать нежные ягодички дочки. Потом слегка пошлёпал по ним ладошкой. Затем начал шлёпать сильнее.

– Э, это что, разогрев? Или порка уже? – недовольно проговорила Дашка.

– Да порка, порка уже. – улыбнулся я. – Не бойся, я засёк время.

С этими словами я принялся с силой лупить непослушную девчонку ладонью по заднице, от чего Дашка заёрзала и начала извиваться. Минуты через две я решил сменить позу – положил её лобком к себе на бедро так, что обе дочкины ножки оказались по разные стороны от моего колена. Взяв в руку заранее приготовленный деревянный паддл, я не торопясь, смачно стал охаживать им раскрасневшуюся жопу 18 – летней школьницы. Терпевшая до этого момента Дарья начала, наконец, попискивать, а потом и заголосила:

– Ай! А! Пап, не надо!

Время экзекуции уже почти подходило к концу, и поэтому я, отложив паддл в сторону, решил немного успокоить дочку перед финальным аккордом (под конец я собирался дать ей хорошего ремня).

– Тихо – тихо – тихо, маленькая моя, – я погладил дочурку по попке и медленно, осторожно, полез пальцами к её пипиське. Девочка начала всхлипывать:

– Всё уже?

– Нет, не всё. Сейчас Павлик придёт, и я ремешка ещё дам тебе.

– Ну па – а! – чуть ли не рыдая, заныла Дашка.

– Что "па"? Пять минут не кончились ещё, – я слегка раздвинул пальцами губки моей девочки и немного пощекотал там.

– Ай, ну пап! Ну не надо ремня, пожалуйста! Я осознала уже!

– Ты и месяц назад "осознала уже", и до этого "осознавала". – я улыбнулся. – Всё, хватит ныть. Сейчас уже Павлик придёт. Становись пока на диван, на коленки.

Я помог дочке принять нужную позу на диване – поставив её на колени, велел Даше раздвинуть пошире ноги и опереться руками о стену. Приказал оттопырить как можно сильнее попу. Потом засунул ей туда небольшой наконечник от клизмы.

– Ну па, не надо!

– Не бойся, я не собираюсь трахать тебя туда. А кстати, почему не надо? – поинтересовался я. – Попка болит?

– Нет, – всхлипнула дочка, – я просто не хочу часто, чтоб дырка у меня раздолбанная была.

– А, ну ладно.

Вскоре к нам присоединился вернувшийся из туалета Пашка.

– Попу помыл? – спросил я.

– Да.

– Ну становись тогда рядом с Дашкой, точно так же.

Сынишка послушно встал рядом с сестрой на диване, ближе ко мне.

Слегка помяв и похлопав оттопыренную попку сына, я взял в руки тяжёлый виниловый ремень. И, замахнувшись, хряснул им для начала по жопе Дашки. Доча дёрнулась и заныла, Павлик тоже испуганно вздрогнул – прикол заключался в том, что мои нашкодившие котята не знали, на кого из них ремень приземлится в следующий раз. Я с наслаждением, с расстановочкой принялся охаживать молодые упругие задницы. Детки дёргались, извивались всем телом и то и дело тихонько вскрикивали.

– Ай, пап, ну хватит уже! – не выдержала, наконец, Дашка. – Что, пять минут не кончились что ль?

Дочка принялась усиленно, одной рукой, растирать свою исполосованную задницу, и я заметил, что по раскрасневшимся щекам у неё катятся слёзки.

– Ну ладно, маленькая моя, – я сжалился над Дашунькой, хотя её пять минут ещё не закончились, – сейчас я ещё раз пять тебе всыплю, и всё. Приготовься.

Даша убрала руку от попы.

– Считай, – приказал я.

– Раз! Аааа! – девушка задёргалась в конвульсиях и сильно, как кошка, выгнула спину.

– Попу оттопырь. Считай дальше.

– Папочка, не надо так силь... АААААЙ!! Два – а – а! – доча начала судорожно хватать ртом воздух, обливаясь слезами.

Ремень с силой опустился на её попу в третий раз.

– Три! Ааааа! Четыр – ре!! – Дашка уже почти визжала, то пытаясь прикрыть зад рукой, то отдёргивая её обратно.

– Пять! ААААААА!!! – от последнего удара моя маленькая двоечница свалилась с дивана, свернулась калачиком и принялась, хватаясь за задницу, кататься по полу.

– Так, ну хватит уже. Отползай к стенке, – скомандовал я.

Продолжая рыдать, Дашка отползла к шведской стенке и встала лицом к ней на коленки, заложив руки за голову – как и положено делать в таких случаях непослушным выпоротым шлюшкам. )

Настала очередь Павлика. Взглянув на часы, я смачно влепил ему пару раз ремнём по жопе, отчего пацан прерывисто задышал и даже слегка пискнул. Потом я начал обрабатывать его задницу не очень сильными, но всё же весьма болезненными частыми ударами – сынульке ничего не оставалось, кроме как извиваться, вертеть попой и шипеть полушёпотом: "Аа! Аа – а! Ай больно! Ааа!".

Поласкав немного пашкину попку свободно висящим в воздухе ремнём, я посмотрел на сидевшую в кресле Славку. Оказывается моя старшенькая, похоже, уже давно залезла себе рукой под юбку и вовсю там наяривала, закусив нижнюю губу и лаская себе свободной рукой сиськи.

– Вот сучка блин, – улыбнулся я, – сейчас ты получишь всё – таки у меня!

– За что?! – улыбнувшись и не отрывая полуприкрытых глаз от брата, простонала Мирка.

– За развратное поведение, – я подошёл к Славке и глубоко засосал её в губы. Естественно, я шутил – я никогда не наказывал детей за подобные вещи и не собирался этого делать.

– Ну ладно, сейчас я с этим закончу...

Вернувшись к Пашке, я задвинул ему в попу маленький вибратор, включил его на среднюю скорость и снова принялся стегать ремнём раскрасневшуюся задницу сына.

Через минуту мальчишка постанывал уже в голос, а под конец отведённого ему времени вообще заскулил, как девчонка. Влепив ему напоследок несколько раз со всей дури паддлом, я оставил паренька кайфовать в той же позе, и подозвал к себе слегка успокоившуюся уже Дашку.

Девочка подползла ко мне на коленях.

– Ну что, всё? Успокоилась уже немножко, маленькая моя? – сев на диван, я поставил дочку у себя между ног и, нежно обняв её, прижал к себе. – Ну всё, всё, зайка моя, не плачь, успокаивайся давай. Хватит хныкать, успокаивайся. Ты ж заслужила это?

– Да, папочка, я заслужила, я постараюсь никогда больше так не делать! – всё ещё всхлипывая, проговорила, как я её учил, девочка. – Прости меня, пожалуйста.

– Я и не обижался на тебя, и не злился, не плачь. – говоря это, я ласково гладил дочку по волосам, по спине, по попке. – Ну что? Всё? Успокоилась уже? Ну давай тогда, сделай то, что ты папочке своему обещала.

Дашенька послушно наклонилась, вытащила из штанов мой давно уже вставший член и взяла его в ротик.

– Вот, умничка. Соси давай, шлюшка моя маленькая, возьми поглубже...

"Мириться" таким образом, при помощи секса мы начали однажды совершенно спонтанно – причём инициаторам этого выступила именно Дашенька. Когда – то, стоя вот так же передо мной после порки на коленях и извиняясь, она вдруг неожиданно поцеловала через штаны мой член и предложила: "Папочка, давай я пососу у тебя, чтоб ты на меня не обижался!". Идея всем понравилась, и с тех пор мы нередко заканчивали физические наказания такими вот "примирениями" – но, естественно, только если этого хотели сами дети, я никогда не использовал секс в качестве наказания.

Бурно кончив в рот Дашке, я велел ей обсосать и облизать мой член, и разрешил немножко подрочить перед тем, как сесть на меня сверху. Славка в кресле тоже вскоре кончила, сразу же принялась мастурбировать по новой, и я подумал про себя, что отшлёпать её за такое "развратное" поведение всё – таки не помешало бы. )