– Петр Иванович, тут щекотливое дело – с –, заглянул приказчик Артамошка с густо напомаженным пробором.

– Сколько ей? – оторвался от бумаг Петр Иванович, снимая пенсне и потирая переносицу.

– Лет восемнадцати барышня – с, – подобострастно хихикинул Артамошка, преданно глядя в глаза хозяину. – Колье заложили – с, а выкупить не могут – с... Просят об отсрочке. Дело обычное – с. Я бы Вас не потревожил, но уж больно просят – с. – Лицо Парамошки, и без того подобострастное, стало еще более угодливым и появился похотливый блеск в глазах.

– Хорошо, – сделав не довольное лицо, сказал Петр Иванович. – Передай, что сейчас подойду.

Парамошка испарился.

Петр Иванович встал, потянулся. Был он одет в светлый костюм – тройку, ладно подогнанном на его слегка кряжистом, но все еще подтянутом 50 – летнем теле. На костюмы он денег не жалел и всегда заказывал у самых лучших портных города. Да и выглядеть он должен был соответственно – владелец ювелирного магазина Санкт – Петербурга, куда захаживали весьма важные особы. Считался довольно состоятельным человеком. Магазин его находился на одной из главных улиц и выглядел очень презентабельно. Но мало кто знал, что со двора находился ломбард, который соединялся с магазином квартирой. Ломбард так же принадлежал Петру Ивановичу, но не афишировался. Формально он был оформлен на совсем другого человека, чтобы не терять репутации. Именно через ломбард Петр Иванович скупал ювелирные и прочие изделия, что то пускал на лом, из которого в ювелирной мастерской изготавливали новые изделия, что то реставрировали, переделывали и затем продавали в ювелирном магазине. Дело было очень прибыльное.

Ломбардом заведовал Парамошка, верный слуга, не знающий жалости к должникам, когда подходил срок выкупа залога. Но в исключительных случаях он звал хозяина. И Петр Иванович знал, что просто так его отвлекать не будут. Значит, дело было действительно стоящее.

Петр Иванович из кабинета через секретную дверь, встроенную в шкаф, прошел в гостиную квартиры. Она была обставлено мягкой изящной мебелью, на низком столике как всегда стояла ваза со свежими фруктами. Фрукты менялись каждый день. Сел на софу, нажал встроенную в подлокотник кнопку. Эта кнопка зажегшейся лампочкой в ломбарде сообщила, что хозяин ждет и готов принять посетителей. Петр Иванович очень гордился своим изобретением, экономившем ему время и дававшем, до определенного времени, оставаться инкогнито.

Через минуту отворилась другая дверь в гостиную, и Парамошка проводил в нее девицу лет 18. Бросив на нее полусекундный взгляд, хозяину квартиры уже была известна ее биография вкратце: из обедневших дворян, благородна, недавно приехала в С – Петербург из провинции.

Девушка была в простом платье, не лишенном изящества, без каких либо украшений, на голове шляпка, которая была в моде 3 года назад. В руках она нервно теребила потертые перчатки. Петр Иванович перевел более внимательный взгляд на лицо – бледное личико, обрамленное русыми локонами, под глазами еще свежие следы слёз. А глаза! Глаза были просто огромными, ярко голубыми, как небо после дождя.

Чресла начали приятно наливаться кровью.

– Здравствуйте, сударыня! Чем могу Вам помочь? – Петр Иванович пружинящее встал с софы и двинулся на встречу девушке.

Добрый день, сударь. – Девушка покраснела. – Понимаете, у меня не большое затруднение сейчас. Конечно, временное... – поспешила она добавить.

– И в чем же оно заключается? Если в моих силах, то постараюсь помочь Вам. – Петр Иванович излучал бездну обаяния и с искренним дружелюбием смотрел на девушку.

– М – м – м... У меня сейчас временные финансовые затруднения, мне на днях должны прислать деньги, а я в ломбарде оставила нашу семейную реликвию – маменькино колье. Обещали прислать еще на прошлой неделе, да видно не успели...

Та – так... – поддержал ее еще шире улыбаясь мужчина.

Так вот, – уже осмелев, продолжала девушка, – я заложила колье, надеясь на этот перевод, а срок выкупа уже подошел и приказчик ни в какую не соглашается подождать, говорит, что продаст его.

– Ну, это его право. Ведь вы договаривались о сроках, когда его выкупите?

– Да, но ведь можно же немного подождать и войти в мое положение?

– Сейчас узнаем, чес смогу, тем обязательно Вам помогу, – ободрил Петр Иванович, незаметно нажав опять на заветную кнопку. Дверь через несколько секунд отворилась, как будто Парамошка стоял за дверью и тот вошел держа в руке закладную и футляр с кольцом.

– Парамон, что там за проблемы у барышни? Неужели нельзя никак ей помочь? – спросил хозяин.

– Никак – с нет, сударь. – Парамошка положил на столик футляр и документ.

– Так – так, – сказал Петр Иванович, свою любимую присказку, – посмотрим что здесь. Подгородецкая Софья Николаевна, колье в залог... 120 рублей... срок погашения – сегодня. .

– Софья Николаевна, все верно. Сегодня вы или выкупаете вашу вещь, или она остается в собственности ломбарда.

– Но разве нельзя подождать?! – заломила руки девушка. – Буквально несколько дней!!! Я выкуплю, обязательно выкуплю. Мне никак нельзя терять эту вещь, ведь это память о моей покойной маменьке! – Из глаз девушки, как она не старалась сдержаться, покатились слезы.

– Правила есть правила, – чуть нахмурился Петр Иванович, – если мы каждый залог будем прощать, то заведение быстро обанкротится. Благотворительностью мы заниматься не можем. Хотя, на каждое правило бывают и исключения. Парамон, ты свободен.

После того как приказчик затворил за собой дверь, Петр Иванович заговорил более жестко:

– Давайте так, сударыня, Вы рассказываете мне все начистоту и я подумаю, что можно сделать для Вас. Ведь никакого перевода Вы не ждете, верно? Или Вы говорите правду, или мы прощаемся с Вами. – И Петр Иванович сделал вид, что собирается встать.

– О нет, нет. Я Вам сейчас все расскажу! – вскричала Соня. – Понимаете, у меня есть братец Петенька, он студент, учится на доктора. Матушка наша умерла 2 года назад, она так мечтала, чтобы Петенька закончил Университет! Полгода назад Петенька прислал письмо, что проиграл 4 000 рублей в карты, что это долг чести и если он его не погасит, то застрелится. Я заложила тогда наше имение в банк и выслала ему необходимую сумму. Думала, что с дохода, которое приносит имение, выплачу постепенно долг.

Однако был неурожай, да и Петенька постоянно просил выслать ему денег. В общем, имение забрали за долги. А сейчас Петенька снова проигрался... – девушка уже не скрывая разрыдалась. – Я продала все что можно, оставила только маменькино колье. Я выкупила его расписки у кредиторов. Мне ничего для него не жалко, но вот память о матушке... Если бы Вы еще не много подождали. Я устроилась на работу, даю уроки частные. Мне бы один – два месяца, я возьму аванс.

Петр Иванович смотрел на девушку без выражения. Сколько он уже переслушал подобных историй! Он прекрасно все знал наперед: Петенька никогда не бросит играть в карты, все больше вгоняя сестру в кабалу, не окончит университета, рано или поздно пустит себе пулю в лоб из – за долгов... А Соня... без приданого, положения – вряд ли выйдет замуж... скорее всего ей обеспечен желтый билет.

– Месяц мы ждать никак не можем. Убытки – с, – развел руками, как бы сожалея, мужчина. Мне очень жаль, но...

– Но может быть можно что то сделать? Вы ведь благородный человек!!! Я готова на все, чтобы сохранить эту семейную реликвию!

– На все? – С этими словами Петр Иванович подошел к столику, открыл футляр и достал колье. – Да, колье действительно хорошее, 17 век. Жалко с таким расставаться.

– Сударыня, не знаю, поймете ли Вы меня правильно, но есть только один способ дать Вам отсрочку, – начал осторожно Петр Иваныч.

– Какую? – встрепенулась барышня. – Скажите, я готова на все!

– Я хочу на Вас посмотреть в этом колье. Без ничего, из одежды – только это колье! – он внимательно посмотрел на нее. Вы согласны?

– Да как Вы смеете!!! – вспыхнула девушка, на щеках ее загорелся румянец! – Я – дворянка, а не какая – нибудь Вам...

– Как хотите, не смею задерживать. Всего доброго, – сухо молвил в ответ хозяин ломбарда, закрывая футляр.

Девушка, опустив плечи, направилась к дверям. Петр Иванович с интересом смотрел ей в спину. "Неужели я в этот раз ошибся?", – подумал он. – "Нет, вряд ли, до двери еще 4 шага".

Перед дверью девушка остановилась, нерешительно взялась за ручку, но не потянула ее на себя, словно ожидая чего то. Повисло гнетущее молчание. Мужчина нарочно выдерживал паузу, прекрасно понимая, что творится сейчас в душе у Сони и заранее зная уже ее решение, тихо посмеиваясь себе под нос.

Барышня обернулась. – Хорошо, я согласна. Сколько времени Вы мне даете отсрочки?

– Месяц, – сухо сказал Петр Иванович, – ровно месяц!

Соня вернулась к центру комнаты. – Но я даже не представляю, как это будет выглядеть! Где я могу раздеться?

– Прямо здесь. Не стесняйтесь. Сюда абсолютно никто не войдет. – Мужчина даже слегка улыбнулся. Вот этот – то момент он и любил, когда в женщине борются чувство порядочности и стыда, на лице отражается буря эмоций, такой игры не увидишь ни в одном театре!!! И он – единственный зритель и режиссер одновременно.

Он сел обратно на софу, откинувшись на спинку, взял из вазы ароматную анисовку и громко хрустнул им, брызгая соком. – Ну же?!

Соня не решительно взялась за ворот платья. Казалось, что она сейчас все же передумает, гордо повернет голову и хлопнет на прощание дверью. Но она стала расстегивать платье. Справившись с застежками и завязками, она взялась за подол платья и вдруг робко попросила: – Отвернитесь, пожалуйста, у меня белье не красивое!

Улыбнувшись этой неожиданной просьбе, Петр Иванович отвернулся к висевшему на стене огромному зеркалу, в котором девушка отражалась в полный рост, но та не заметив этой уловки, стала судорожно раздеваться, стараясь, видимо побыстрее покончить с этой процедурой.