Генка Скворцов, крепкий сорокалетний бомж, возвратился в Москву с юга, куда ездил с компанией таких же как сам, – отверженных, по своим бродяжьим делам. В столице он обычно обитал в районе Марьиной Рощи, в новостройках. Приехал он в белокаменную – как передвигаются обычно по стране все российские бродяги – на электричках, пересаживаясь с одной на другую. Был уже вечер и он пошёл пешком с Курского вокзала в облюбованный район. Спешить всё равно было некуда. В Марьиной Роще пришлось долго разыскивать в темноте знакомую пятиэтажку, в подвале которой как – то перекантовался всю зиму. Зима была не в пример предыдущей – вьюжная и холодная, а в подвале царил Ташкент! К тому же подобралась весёлая компания, и Генке скучать не приходилось.

Он не без труда нашёл сейчас этот дом, через узкое отверстие окна проник в подвал. Там было темно – хоть глаз выколи, под ногами шмыгали, попискивая, крысы, ноги то и дело натыкались на какие – то дребезжащие вёдра, поломанные стулья и прочий подвальный хлам. Воздух был сырой и затхлый. Остро воняло гнилью, сыростью, человеческими испражнениями... Генке подобные запахи были не в диковинку, они сопровождали его во всех подвалах и подземельях южных городов, где ему приходилось обитать в последнее время. Настораживало только отсутствие людей и темнота.

Генка пробрался в самый дальний конец подвала, в так называемое спальное помещение, осторожно посветил вокруг зажигалкой. Слабый, бледный язычок пламени осветил горы грязного, полусгнившего, смердящего тряпья, устилавшего весь пол помещения. Вокруг было по прежнему тихо, ничто не выдавало присутствия здесь людей.

– Эгей, есть тут кто? Отзовись! – вполголоса позвал Генка Скворцов. Снова чиркнул зажигалкой.

Тряпьё в углу зашевелилось, и оттуда выглянула взлохмаченная голова то ли парня, то ли девчонки. Обитатель подвала был испуган и с тревогой, во все глаза смотрел на таинственного пришельца.

– Я здеся, дяденька, – сказал он.

Скворцов, приглядевшись, понял, что это всё – таки парень, несмотря на длинные, до плеч, волосы и нежные, утончённые черты лица.

– Свечка есть? – спросил Генка, присаживаясь рядом с пареньком.

– Есть, дяденька, – тот подал ему выуженный из тряпья огарок.

Генка Скворцов, засветил свечку, прикрепил её к выступу в стене над их головами. В подвале стало повеселее, на стенах заплясали кривые тени, мрачная темнота спряталась в затхлые, заплесневелые углы. Генка вынул из кармана кожаной куртки принесённую с собой бутылку, пластиковый стаканчик. Поставил на деревянный ящик. Спросил у хозяина:

– Пожевать что – нибудь есть, малой?. . Да ты не бойся, я такой же как и ты, бродяга бездомный. Позапрошлую зиму здесь обитал, только компания тогда была побольше... Не знаешь, куда они все подевались?

– Кто где, – принялся объяснять юнец, вынимая из сломанной, трёхногой тумбочки в углу нехитрую закуску. – Кто на Тишинский рынок подался, кто в область, кто дальше на юга, на море... Коську Беспалого, – он за старшего здесь был, – наркоманы месяц назад камнями забили. Любку – алкашку сожитель по пьяной лавочке ножом пыранул... Так я один здесь и остался. Ничего, холода настанут, – снова все соберутся. Это сейчас тепло, можно и на улице, на лавочке переночевать, или в роще.

Пареньку с виду было лет во18 лет, он был красив, не смотря на свой неопрятный, запущенный вид и грязную, давно не стиранную одежду.

– Зовут – то тебя как? – спросил Генка.

– Женькой, – сказал парнишка.

– Водку пьёшь, Женька?

– Если нальёте... – замялся тот.

– Конечно, налью, о чём разговор. Обмоем встречу, – проговорил Генка, откручивая пробку на бутылке. – Посуда есть? Давай, а то у меня всего один стаканчик.

Женька достал из тумбочки гранёный стакан. Генка налил в него водки.

– Ну что, друг Женька, поднимем бокалы?

Новые приятели, чокнувшись, выпили, принялись торопливо закусывать тем, что приготовил по быстрому хозяин ночлежки. Выпили ещё. Генка быстро забалдел, закурил, всё чаще с интересом поглядывал на парнишку. Женька тоже опьянел, доверительно признался Генке, что боится оставаться ночью один в подвале.

– Дяденька Геша, ты теперь со мной будешь жить? – простодушно спросил он.

– С тобой, с тобой и даже спать будем вместе, – пошутил Скворцов.

– Правда?! – обрадовался юнец.

– Ну, а что ж тут такого?. . Конечно, правда.

Генка выпил ещё водки, предложил Женьке, но тот отказался.

– Ну, тогда будем спать, – объявил Генка и задул свечку.

Женька подвинулся в своей постели, освобождая место для нового товарища. Некоторое время лежали молча. Паренёк ворочался, умащиваясь, никак не мог уснуть. Неожиданно тихо прошептал:

– Дяденька Геша, а можно мне раздеться? Что – то парит нынче весь день: Никак к дождю.

– А мне что? Раздевайся, если хочешь, – равнодушно буркнул Скворцов.

Женька моментально посбрасывал с себя рваное тряпьё и остался голым. Генка чувствовал возле себя горячее обнажённое тело юнца, и это его стало немного волновать, как будто рядом лежала девочка. Тем более, что в таком возрасте они мало чем отличаются друг от друга, разве что гениталиями.

– А у вас девчонка есть, дяденька Гена? – спросил паренёк.

– Была: жена.

– Значит, – сейчас нету? – обрадовался чему – то Женька.

– Сейчас нету, – согласился Генка. – А что ты спрашиваешь? Небось, только о девчонках и думаешь?

– А я о них и не думаю, – с намёком признался парнишка.

– Ну и правильно. Придёт ещё твоё время:

– А мне говорят, что я сам здорово на девчонку похож, правда? – задал неожиданно вопрос Женька.

– Что – то есть, – вынужден был признаться Скворцов, ещё не понимая, к чему тот клонит.

Паренёк вдруг горячо обвил его голой рукой за крепкую шею, потянулся губами к лицу.

– Дяденька Гена, а можно я тебя поцелую? – свистящим шёпотом спросил юнец в темноте. Скворцова передёрнуло.

– Зачем, Женька?

– Ну просто... Я так хочу!

Парень нашёл в темноте своими мягкими губами его заскорузлые, обветренные губы и принялся целовать. Просунул ему в рот свой маленький горячий язычок. Генка тоже обнял Женьку и, крепко прижав к своему телу, принялся ответно целовать. Член его напрягся и начал стремительно увеличиваться в размерах. Женька это почувствовал, засунул руку ему в штаны и принялся мять и гладить член, щупать крупные, поросшие жёстким волосом, яйца.

– Женька, блин, прекрати, паршивец, я сейчас кончу, – приглушённо простонал Генка.

Но тот не прекращал своих манипуляций с его членом, а наоборот увеличил скорость. Привстав с постели, он расстегнул ремень на бёдрах Генки, стащил с него джинсы вместе с трусами, рубашку.

Генка, уже не владея собой, повернул обнажённого юнца задом, смочив слюной пальцы, стал разминать и увлажнять его по детски крохотный анус. Когда отверстие расширилось настолько, что в него свободно входило три пальца, Генка стал осторожно вводить туда свой член. Женька задёргался, забился в его руках. Застонал, жадно целуя его пальцы. Генка погрузил в него член до основания. Вынимая и вновь проталкивая член в маленький анус, ощутил прилив небывалого наслаждения, как будто находился в раю... Такого он ещё не испытывал ни с одной женщиной.

Женька, подмахивая ему задом, стонал всё громче и громче, так что Генка, испугавшись как бы кто не услышал, зажал ему ладонью рот. Паренёк продолжал целовать и покусывать его пальцы. На Генку нахлынула наиболее острая, последняя волна сладострастия и блаженства, ему показалось, что он оторвался от земли и улетает. За спиной как будто выросли крылья. Он тоже закричал, задрожал всем телом, повернул к себе Женькино лицо и впился губами в жаднораскрытый рот юнца. Они кончили почти одновременно, крича в два голоса, извиваясь в сладких конвульсиях. Генка – внутрь паренька, Женька – себе на коленки. В изнеможении оба упали на скомканное, вонючее тряпьё. Тяжело дыша, продолжали друг друга ласкать руками, благодарные за полученное удовольствие.

– Дяденька Геша, дай мне ещё водки, – сладко потягиваясь и улыбаясь, попросил Женька.

Генка, не одеваясь, поднялся на ноги, сходил к сломанной тумбочке за бутылкой, налил в стаканы.

– Давай, Жека, за нашу брачную ночь, блин... Вот не ожидал никогда такого!

Паренёк взял стакан с водкой, выпил одним духом, даже не закусывая. Подполз на четвереньках к Генке.

– Я теперь ваша жена, дяденька, ведь правда? – наивно проговорил юноша.

– Выходит, что так, – простодушно кивнул Генка. – Коль переспал я с тобой, значит, – вроде жены: чёрт! Надо же такому: Никогда б не подумал.

– А вам со мной было хорошо? – продолжал допытываться Женька.

– Ещё как! – показал большой палец Скворцов. – С девками так хорошо не было, как с тобой, Жека.

– А вы меня будете любить?

– Уже люблю, родной мой:

– А трусики, как у девчонок, купите? И платье? Я буду в подвале как девчонка одеваться, чтобы вам приятно было, – с восторгом тараторил Женька.

– Куплю, конечно, дурочка моя малая, – пошутил Генка, потрепав свою "девочку" по взлохмаченным вихрам. – И лифчик куплю тебе нулевого размера, и туфельки на шпильках, и косметику.

– А это ещё зачем, косметику? – простодушно спросил Женька.

– Ну как же без этого, – улыбнулся Скворцов. – Так все девчата делают: красятся, мажутся всякими кремами, чтобы приятно пахло от них: От тебя тоже должно хорошо пахнуть. Не то я тебя больше трахать не буду, другую бабу найду.

– Я тогда с моста в реку Москву брошусь! – пригрозил паренёк, прижимаясь всем телом к обнажённому телу мужчины. Потрогал пальчиком завявший, скукоженный член. Робко попросил: – Можно мне его поцеловать?

Генка утвердительно кивнул головой, сел, прислонившись спиной к шершавой, бетонной стене подвала, широко расставил белые волосатые ноги. Женька устроился у него между ног, принялся облизывать его обмякший, не реагирующий ни на что член. Генка был уже пьян и вскоре заснул. Юнец ещё некоторое время занимался его членом, вскоре движения его стали вялыми, он устал, откинулся на кучу тряпья и тоже уснул. Только крысы продолжали суетливо сновать по подвалу, догрызая остатки их ночной трапезы: