Дренейка порозовела.

– Ну... в очень редких случаях дренеи пьют ниалу, из – за вынужденной необходимости. Но потом ни за что в этом не признаются, потому что стыдно. Со мной так же было – я сильно заболела. Обычно когда мы болеем, мы идём к шаману. Издревле они – духовные наставники нашего народа, мудрые и сочувствующие. Они сохранили и практикуют такие древние обряды, которые существовали ещё в нашу бытность на Аргусе. Даже те, которые сейчас считаются непотребными. И я сильно заболела, моё тело горело, я еле могла ходить. И шаманка, которая приютила меня, предложила... – дренейка запнулась, – исцеление лечебной ниалой.

И замолчала, опустив глаза. Похоже, она стеснялась рассказывать дальше, и подруга поторопила её:

– И как проходил обряд?

Изель`Муни отпила ещё вина (видимо, для храбрости) и продолжила:

– Шаманка приготовила сильный травяной настой, но сказала, что моё тело отторгнет его, что одних трав для выздоровления мало, и мне необходимо принять энергию живого тела. Я тогда ничего не понимала, я лежала в горячке, и согласилась, – как бы оправдываясь, сказала дренейка.

Прия одобрительно кивнула, и дренейка, разомлев от вина, погрузилась в воспоминания.

Вот она снова, как тогда, лежит в вигваме шаманки на скудной соломенной подстилке, изнемогая от лихорадки. Шаманка уже выпила несколько кубков травяного настоя и ждала, пока он пройдёт через её тело. Примерно час она заботливо ухаживала за обессиленной девушкой, растирала по её телу какие – то масла и нашёптывала заклинания. А потом сказала просто – "пора". Над головой раздался тяжёлый стук копыт, и голова Изель`Муни находится между ногами шаманки, она даже смутно может разглядеть возвышающуюся над нею промежность. Шаманка полностью обнажена, если не считать костяных украшений, позвякивающих на её шее, руках и поясе. Она опускается на корточки и просит девушку закрыть глаза и расслабиться. Что та с радостью и делает, смущённая такой близостью женского полового органа к своему лицу. Ласковые пальцы шаманки обхватывают и заботливо приподнимают голову девушки, а бёдра плотно прижимаются к её ушам.

(На этом моменте Изель`Муни часто – часто задышала, казалось, воспоминания так нахлынули на неё, что она не успевает подбирать слова, торопясь поделиться ими с Прией, которая от таких подробностей краснела не хуже подруги, однако жадно ловила каждое слово. )

Носик дренейки защекотали жёсткие короткие волоски, она сквозь закрытые глаза, одной кожей чувствует, как к её лицу прикасается кое – что невыразимо нежное, состоящее как будто из лепесточков. Тело шаманки слегка пульсирует где – то в глубине, передавая пульсацию и девушке, она вздрагивает в такт её сердцу. (А может это пульсировал её переполненный ниальный пузырь, – задумчиво произнесла дренейка, – не могу сказать точно. ). Жар мягкой киски опаляет её чувствительную кожу, а ноздри заполняются лёгким застоявшимся запахом ниалы. (Она ведь... оттуда писала, – густо покраснев, пояснила Изель`Муни, – а шаманки ведь не подтираются, как мы, благородные девушки. Она и трусов – то не носила, поэтому могла не беспокоиться, как мы, о чистоте белья. )

Она просит девушку открыть рот. Делая это, Изель`Муни скользнула губами по её нежным половым губкам и клитору, отчего шаманка задрожала. И тут девушке в горло полилась горячая ниала... Пересохшие и растрескавшиеся губы девушки быстро увлажняются; поток такой сильный, что девушка боится захлебнуться и, присосавшись к половой щели шаманки, как младенец к груди матери, начинает лихорадочно глотать, но шаманка, видимо, совладав со своим желанием быстрее облегчиться, ослабляет струю. (И я так ей благодарна, ведь она терпела ради меня, мучилась, чтобы дать мне этот целебный напиток... – потупившись, пробормотала Изель)

Но она всё равно не может сдерживаться, ведь её распирает от переполняющей её ниалы... Пару секунд пописав тонкой, ровной струйкой, шаманка снова не сдерживается, издаёт тихий сдавленный стон, и дренейку тотчас оглушает шипением. На этот раз струя мощная, несдерживаемая, ниала разбрызгивается по лицу девушки; та часть, что попадает ей в рот, обладает сладковатым, пряно – травяным привкусом. (На этом моменте Изель подлила в кубок вина и залпом выпила, словно этот привкус до сих пор заполнял её рот, и она хотела его перебить. ) Ниалы так много, и она с такой силой льётся, что девушка не успевает её глотать, она ручьями стекает по щекам, глаза слегка щиплет от разрозненных капель, многие из которых попадают в нос, отчего девушка начинает захлёбываться, сильно кашлять и выплёвывать лечебную настойку.

– Я не представляю, каких мучений ей стоило это сделать, – сказала Изель`Муни, – но она остановила этот поток, что рвался из неё, погладила мой лоб и сказала (её голос немного дрожал) :

– Прости, моя милая, я виновата, что не могла сдержаться. Я так сильно хотела излить ниалу, что забылась и поддалась дурманящему чувству облегчения. Я писала, как измученная долгим ожиданием женщина, а не исцеляла, как шаманка. Да простят Наару мою слабость! Открой ротик, моя девочка.

– Мне кажется, она совладала с собой, потому что уже выписала из себя большую часть жидкости, и ей было гораздо легче нести эту ношу, – задумчиво произнесла дренейка, прежде чем снова погрузиться в воспоминания.

Ниала потекла вновь, и на этот раз ровной струйкой. Время от времени она пытается сорваться на прежний сильный поток, начинает расширяться и разбрызгиваться, и в эти моменты Изуль`Муни губами чувствует, как напрягается киска шаманки, пытаясь сдержаться, и вот – струя прерывается, но через секунду снова начинает литься, но уже ровней и спокойней.

Наконец, струйка брызгает в последний раз, шаманка облегчённо вздыхает, опускает голову девушки и просит полежать смирно. Но, хоть она и закончила писанье, она не может удержать мелкие капельки, которые продолжают просачиваться из её щели и, пока она встаёт, редким дождиком окропляют лицо девушки.

– Она сказала, что настойка выведет болезнь из моего тела, и что я должна ждать. Через какое – то время мне захотелось писать, – при этих словах Изель`Муни закинула ногу на ногу и слегка наклонилась вперёд, – но я всё ещё не могла пошевелиться, язык не ворочался и не позволял обратиться к шаманке за помощью. Я была слишком слаба, чтобы сопротивляться зову природы, поэтому я напрудила под себя (дренейка постыдилась упомянуть, что ей было непередаваемо приятно лежать в горячей луже собственной ниалы, ласково обволакивающей её бёдра и попу) и, как и говорила шаманка, почти сразу почувствовала себя лучше.

Прия, заворожённая рассказом, поднесла флягу к губам, сделала большой глоток и поморщилась – питьё оказалось уже холодным и невыносимо горьким.

– Чем дольше ниала настаивается в теле, тем слаще она на выходе. Но вне дренейского тела она быстро портится и начинает горчить, – пояснила дренейка, довольная тем, что подруга больше не будет пить её ниалу у неё на глазах.

– Значит, чем дольше ты терпишь, тем вкуснее твоя ниала? И как долго ты можешь терпеть?

Дренейка мило улыбнулась.

– Мы, дренейки, совсем не умеем терпеть. У нас это не принято. Если девушка хочет пописать, она сразу идёт в писальную. Даже если дренейка согласится для кого – то потерпеть, она будет сдерживаться от силы час, а потом просто описается. Мы очень изнеженные... – грустно добавила она.

– Как же часто, получается, вы бегаете в туалет? – ошеломлённо спросила Прия.

– Не так часто, как вы, – улыбнулась Изель`Муни. – Дренеи ведь крупнее людей. И то чувство, распирающее низ живота, проявляется у нас гораздо позже, чем у вас. Так что если поставить рядышком дренейку и человеческую девушку, то когда вторая будет уже писаться, дренейка только – только почувствует первые позывы.

– Ну уж, – обиженно произнесла Прия.

– Да – да, – самодовольно улыбнулась дренейка.

– Я не сомневаюсь, что твой мочевой пузырь больше моего и вместительней, но ты, как сама призналась, изнежена, а мне приходилось часто и подолгу терпеть. Я бы перетерпела тебя!

– Хочешь поспорить? – хихикнула дренейка.

– Да, – с вызовом воскликнула Прия. – Хочешь, начнём прямо сейчас? – в девушке зажёгся соревновательный огонёк. Она была обижена на дренейку за её уверенность в хрупкости человеческих девушек, и была готова доказать обратное.

– Ой, милая, так не честно, – сказала Изель`Муни, поменяла местами перекрещенные ноги и заёрзала. – Я за последний час так много выпила, что теперь довольно сильно хочу облегчиться. Давай сначала сходим в писальную, а потом начнём испытывать наши пузыри, хорошо?

– И ты ещё говоришь, что у дренеек мочевой пузырь выносливее? – с сомнением заметила Прия. – Ты всего – то через час после посещения туалета снова хочешь писать!

– Я просто... ссс – ссс – ссс, – дренейка потянулась было к промежности, но тут же одёрнула руки (воспитание не позволяло притрагиваться к постыдным местам на людях), – сильно – пресильно переборщила с вином! Ой – ёй – ёй... Побежали скорей, а то я под себя сейчас написаю!

У двери туалета стояли две ночные эльфийки и о чём – то щебетали, ожидая своей очереди. Изель`Муни по – дарнасски попросила эльфиек пропустить её и Прию без очереди. Эльфийки, с сочувствием посмотрев на пританцовывающую дренейку, кивнули и расступились, хотя сами уже слегка пританцовывали от нетерпения. Едва из туалета вышли двое мужчин, облегчительную комнатку сразу заняли девушки. Не дождавшись даже, пока Прия как следует прикроет дверь, Изель`Муни рывком вздёрнула платье, одновременно присев над дыркой. Прия, спустив штаны, уселась над соседней дыркой и добавила к оглушительному шипению струи подруги своё тихое журчание.