Утро красит нежным светом стены древнего Кремля... То есть Акрополя! Как здорово проснуться в первый день мая в Афинах! Наконец – то окончился полуторамесячный кошмар занятий на дневном и заочном отделениях, и начинаются необъятные майские праздники! Мы это заслужили! Одна незадача – Первомай греки празднуют по всем правилам – ни музеи, ни супермаркеты не работают, народ отдыхает или митингует. Это мы еще год назад на Крите прочувствовали... . Ну и ладно! Еще дома мы прочитали о чудесном родоновом озере Вулогмини рядом с Афинами, и решили на Первомай проехаться туда. Узнали у портье, что туда нужно ехать трамваем №5 от Синтагмы – центральной площади Афин – до конечной и чуть – чуть доехать на автобусе или такси.

Ну, пора! Солнышко, теплынь... Значит, белье можно и не нужно... Надеваю легкую цветастую блузку, минишортики, что бы такое обуть... Ладно, сегодня праздник, а мы будем то сидеть в метро, то трамвае, то плавать... Можно и новые туфли на танкеточке со шпилькой. И сверху легкую замшевую ветровочку. Бежевенькую... Купальник и полотенчико в сумку, солнечные очки на нос – я готова! Милый давно готов, ждет – с...

На улице, несмотря на солнышко, свежо... Особенно на входе в метро, что у них тут за тайфун постоянный? А в метро – новая радость: куча объявлений по – гречески и по – английски: в связи с митингом станция метро "Синтагма" закрыта... Блин, мы в Афинах или в Москве лет тридцать назад? Митинг первомайский, надо же... И не работает ни фига... Ладно, выходим не доезжая остановку, возле изумительных по красоте корпусов Университета, Национальной Академии и Библиотеки, идем к Синтагме. Там, и правда, огромная толпа, флаги... Мамочки, "Интернационал" по – гречески запели... . Дааа... И толпой полностью занята остановка... Стоим... Ждем... Нет трамвая... Может, надо пройти остановочку вперед? Бредём... А зря я нацепила эти шпильки, ножки – то устают. Вот мы уже и у руин храма Зевса Олимпийского, справа вдали холм Акрополя...

Тут стоят на приколе троллейбусы, а трамвая нет... С гулом проезжает вереница байкеров в оранжевых жилетах дорожников... Ах, у транспортников сегодня забастовка! А какая – то почтенная пара соотечественников, которые, оказывается, тоже устремились на чудо – озеро, сообщают о том, что трамвая сегодня может и не быть: они уже копа опросили. Ну вот, съездили на озеро... Остается только гулять! Но не в этих проклятых шпильках! Да и утеплиться надо, что – то я легко оделась, ветерок тут вполне ощутим, то – то все женщины и девушки тут в брюках и либо в кедах, либо даже в сапогах... Решаем, что я отправлюсь в отель переобуться и переодеться, может – подремлю, а милый начнет обследование окрестностей Акрополя. Посмотрит, где что, найдет нам харчевню поуютнее. Потом созвонимся, и он меня встретит...

И я отправляюсь назад. Не спешу. Все – таки день чудесный. Прохожу все еще бурлящую Синтагму, выхожу на широкую улицу, которая ведет к площади Омония, там есть метро, оттуда я могу доехать до отеля... Правда, и в первое наше, и в нынешнее посещение Афин туроператоры не рекомендовали появляться в районе Омонии, там несколько криминогенно... Но предупреждения относились к вечеру и ночи, а сейчас начало двенадцатого, да и все Афины сейчас, похоже, на Синтагме... Решено, иду! И правильно сделала – площадь просто пуста, только возле какого – то ресторанчика народ кублится, но мне туда не надо. А не пойти ли мне и дальше пешком? Ведь уже половину дороги я проползла и даже не заметила. А тут, хоть и прохладно, так чудесно... И с этой забастовкой транспортников неизвестно – доеду или нет... Ладно, решено, пойду пешком дальше, кажется, мне туда, вперед и направо! Уверенно сворачиваю в проулок и планомерно двигаюсь в направлении отеля. Проулок узкий, затенен домами. Кое где лужи на тротуаре... странно, дождя не было... ах, так это от кондиционеров.

– Калимэра!

Чуть не вздрагиваю от неожиданности, чего – то я задумалась... Так что приветствие нагнавшего меня аборигена и его достаточно тактичное прикосновение к моему локтю несколько выбивает из колеи

– Калимэра! ("калимэра" – доброе утро, как и "ясас" – обычное приветствие здесь).

Абориген откровенно пялится на меня и что – то вопрошает. Ему лет сорок, невысок, коренаст, полноват, под носом седоватые усы, небрит, одет в куртку, серый костюм, пожеванную рубаху без галстука. На голове шляпа. Вполне приличный джентльмен, которому в жизни не совсем повезло... А мои познания в эллинском только на уровне "здравствуйте", "да", "нет" и "спасибо"...

– I don t understand! Don t speak Greece!

Осознав мою лингвистическую неполноценность, грек мгновенно перекоммутируется:

– Poland? Ukrainian? Hungary?

– Russian!

– Oooo? Russian! Natasha! How much?

Так вот где собака порылась! Он меня снять собирается... Ну да, все порядочные дамы тут в джинсах, куртках, сапогах, понимаешь и кедах, а я – минишорты, шпильки... И опять в блондинку перекрасилась... И район соответствующий...

А пока весь этот логический поток проносится сквозь мой процессор, губы уже инстинктивно выдают в эфир:

– Fifty!

Проклятые инстинкты... Ведь уже сколько сама себе обещала, что завяжу с этим, так нет...

А грек задумывается, потом еще раз оценивающе оглядывает меня, что – то про себя соображает и решительно кивает в сторону ближайшей двери с запыленным стеклом. Прохожу в небольшой вестибюль со стойкой, за которой в полуанабиозе пребывает не то налысо выбритый, не то просто лысый портье того же неопределенного возраста. При нашем появлении он, не торопясь, поднимает глаза, также оценивающе оглядывает меня, моего спутника. Тот что – то каркает портье, тот в ответ. Далее портье получает смятую купюру, а мы – ключ.

Поднимаемся по узкой темной лестнице на первый этаж, причем мой джентльмен как – то ненавязчиво пробует мою попку на упругость. Кажется, он доволен, потому что перед дверью в темном коридоре он сует руку в карман, и вручает мне две помятые двадцатки и десятку. Приятно, когда тебя ценят. Причем столь быстро и откровенно. Эх, надо было больше заломить... Тихо, только откуда – то из за одной из закрытых дверей слышатся характерный скрип и страстные постанывания. Кому – то уже хорошо!

Номер, как и следовало ожидать, невелик. Кровать – полутороспалка, тумбочка, стул, в углу выгорожен санузел – душ с клеенчатой занавесочкой и унитаз. Похоже, его и как биде можно использовать – шланга душа как раз хватит. Единственное окон прикрывают жалюзи, сквозь которые пробивается хоть какой – то свет. И до боли знакомый непередаваемый запашок борделя...

Скидываю курточку, целую моего усача в щечку, прижимаюсь к нему, ага, фиксируется некое оживление в районе ширинки... Сейчас я тебя еще расшевелю. Пристально слегка исподлобья смотрю в глаза моему визави и медленно расстегиваю молнию шортиков... отпускаю... переступаю и откидываю их левой ногой на стул... Ага, попала! Теперь эллину открывается мое, как говорится, гостеприимное лоно. Которое я только пару часов назад подбрила. Ну что смотришь – можно! И он с масляным блеском в глазах тянется к моей писечке, потрогать.

Трогай, трогай, а я, томно откинув головку, зажмурившись, начинаю задумчиво расстегивать блузку. Снизу вверх, вот так... И восхищенному взору клиента открывается аккуратный животик, а потом и пара аккуратных крепких сисечек, которыми их счастливая обладательница так гордится... Да трогай, трогай, своё, не силиконовое... Трогает... Что? Нравится? Вижу, что доволен. И нечего так пялиться на собственный палец, которым только что гладил мою писю, да он влажный. Да, подтекаю... Теперь эти проклятые шпильки, из за которых все и произошло – долой!

Ой, он хочет меня в душе помыть... Точно! Помогаю разоблачиться, попутно прижимаясь самыми привлекательными частями моего организма, ооооо!!!! Вот это орган! И в каких кущах! Ой, только душ не холоооооодный!!!! ! Уффф... Это пойдет! Тёплышко! Как он меня лапает... дорвался... И как это возбуждает! Ну, я тебе тоже сейчас помогу, Котик! Сначала разными частями своего б... ского тела, а потом, уже отключив душ, губками и ручками начинаю доводить его агрегат до окончательной кондиции. Он в это время заботливо промакивает меня и себя здешним (ух ты, еще и приличным!) полотенцем. Готово! А агрегат – очень даже ничего... . Жалко, пресноват, из за того, что вымыт. Зато чистый! И без видимых болячек!