С третьей женщиной у меня была самая продолжительная связь. Уже в столице, в институте встретил девушку, которая своим взглядом приманивала меня к себе. Её веселый смех звучал у меня в голове всё время, пока мы находились врозь. С ней я забыл про любимую Таню.

Пионерское воспитание не позволило мне завалить ее на кровать в первый удобный момент. Поцеловал ее первый раз только через месяц знакомства. А в сердце у меня созревала любовь. Я уже не мог терпеть разлуки, на ночь, на час. Учеба пошла с трудом.

Выявились наши общие интересы в литературе, живописи. Мила (так она представилась в первую встречу) сочиняла стихи. Естественно романтические. Мне нравилось в ней всё: душевный настрой каждый день, фигура, овальное лицо с розовыми щечками.

Однажды я зашел за ней, чтобы пойти то ли в кино, то ли еще куда, точно не помню. Она с подружками снимала комнату у бабули. Подружки открыли мне дверь и умчались истерически хихикая. Мила стояла у окна и махала им рукой. Яркое солнце освещало её. Контуры тела явно вырисовывались сквозь одежду. В первый момент мне показалось, что она стоит нагая, приглашая меня к соитию.

Я подошел, положил ладони на ее плечи. Прижался телом к ней. Бесконтрольно оставшийся орган, вздыбился. Мила почувствовала его попкой, которую видимо тоже оставила без внимания. Попка плотнее прижалась ко мне. Телепатически связываясь, мы не могли сдержать желаний.

Пришлось самому раздеться и раздеть ее. Она сама попросила этого, так как страсть сковала её тело. Я с нежностью выполнил ее просьбу. Со смущением, она прикрывала наготу руками. Взяв ее на руки, как пушинку, отнес на кровать. Более опытный в сексуальных утехах, я поглаживал ее для возбуждения.

– Я хочу тебя почувствовать, войди в меня, – прошептала Мила.

При большой разнице в весе и росте, я покрыл ее. Из – под меня можно было увидеть только ее раздвинутые ноги. Руками она упиралась мне в грудь, боясь быть раздавленной. Ещё ни разу мне не приходилось иметь дело с девственницей, коей оказалась Мила. Но напряжённый фалдус, обильно смазанный моей влагой, легко порвал плевру.

Легкий стон, затем продолжительная задержка дыхания слегка испугали меня. Однако закусанная губа и блеск глаз, говорили о том, что партнерша жива.

– Вот такой первый секс с Милой. Затем были другие соития с ней, но больше запомнил этот. Потом мы поженились, у нас появились дети. И сейчас она лежит с открытым ртом, слушает мои байки.

– Я не Мила! Я не писала стихи! Наврал?

– Ты Людмила. Хотя всегда представлялась Людой, но можно сказать и Мила. Про стихи, каюсь, солгал, чтобы ты не догадалась сразу.

– Как я благодарна Татьяне, что дефлорация моей плевры была такая нежная и приятная! А другие женщины, как же? Про них, почему не рассказываешь? Давай продолжай.

– Другие связи были чисто интрижками. Для удовлетворения моего мужского эгоизма. Ни чего примечательного в них нет. Наиболее яркие эротические впечатления я тебе уже рассказал. Давай лучше вспомним наше лето в деревне.

– Давай! Сравним твои виденья этого приключения с моими.

Воспоминания.

Лето 1965 года. Студенческий стройотряд прибыл в Маковку на строительство животноводческого комплекса. Студентов расселили в палатках. Нас как единственную супружескую пару, поселили в домике Ефросиньи Петровны. Очень древней старушки, ещё прошлого века рождения. Вообще – то мы только спали в ее жилище. А так все время с ребятами в отряде. Пищу принимали со всеми студентами. Горланили песни тоже с ними.

Баба Фима уступила нам свою кровать. Сама же перебралась на печь.

– Кровать у меня единственная, так что я полезу на печку. Там тепло и уютно. А вы вот тут ложитесь, раз вы муж и жена.

Пока мышцы привыкали к физическому труду, я спал как убитый. И ты тоже, свернувшись калачиком у меня подмышкой. Однако утренние эрекции всё чаще напоминали о необходимости разрядки. Однажды утром, когда ты первая побежала в уличный туалет, я пошел за тобой. Дождался твоего появления и указал на проблему.

– Не знаю, бывают ли у женщин утренние "стояки", но чувствую – у меня он точно есть. Вон соседская банька. Может туда? Или в бурьяне? Смотри, какая высокая трава.

– В траве надо стелить, что либо. А у нас только одежда. Не брать же вещи у Фимы. Пошли в баню.

В бане было прохладно, так как не топлено давно и по ночам не очень жарко. Но нам хватило, чтобы разрядить напряжение в органах. Я как смог сдерживал свой оргазм, чтобы ты смогла насладиться соитием.

– Мой оргазм наступил буквально после входа пениса в меня. Ты разве не почувствовал? Ах, да. Ты же сам был напряжен. Мускулатура влагалища сжалась от напряжения, одновременно парализуя остальные мышцы. Даже пальцы на ногах свело судорогой. Фалдус, преодолевая давление на него, тёр стенки вагины. Я пришла в себя буквально через десяток секунд. Мне хотелось ощутить тепло твоего тела. Но мы не снимали всю одежду, боясь быть "застуканными" хозяевами.

– Грудки твои я всё же усердно мял. Ягодицы тоже не пропускал. Сидел я на узкой лавке, хотелось откинуться, чтобы улучшить проникновение. Но боялся упасть. Пяти минут нам хватило для услад. Благо в баньке была вода и ковшик. Ты подмылась. Я тоже ополоснул пенис.

Я побрился, ты подкрасила и так алые юные губы. И мы побежали завтракать. Утренняя разрядка, следующей ночью, разбудила во мне желание повторить половой акт – кол стоял ещё сильнее. Нежно лаская твой животик, целуя мягкие губы, принялся возбуждать тебя. Мне было всё равно, что буквально через три метра спит чужая бабка.

Тебя же не составило труда "завести". Не переставая лобзаться, снял твои трусы, а ты мои. Спрятавшись под простынею, мы начали миловаться. О – о, как приятно было мне накрыть твое маленькое тело! Кровать предательски скрипела и мне пришлось умерить пыл и так неактивных фрикций.

– А я сначала боялась этих скрипов, но потом сознание переключилось на действо. В какой – то момент меня стало возбуждать мысль, что нас может слышать баба Фима.

– Меня наоборот такая мысль сдерживала, я не мог настроиться на нужный лад. Полученный оргазм можно было сравнить с мастурбацией. Облегчение в яйцах наступило, в душе же, ни какой услады.

– Уснули мы крепко и чуть не проспали. Благо бабушка разбудила нас.

– Сынок, – обратилась ко мне старушка, – дровишки из дрóвника поднеси к печке в баньке. И воды долей из колодца в бак на печи. Я вам к вечеру баньку истоплю, что ж вы толком не мытые спите!?

Вечером мы не стали засиживаться у костра. Нас ждала баня. Фима выделила нам полотенец больших. Слегка ополоснувшись, мы сошлись в поцелуях и взаимных ласках.

– Да банька была тесная. Тебе высокому приходилось сильно нагибаться, чтобы пройти в дверях. Но какая нега охватила меня после бани. Вот ты запомнил соития, а я негу от сброшенного пота и пыли. Хоть мы и ходили на озеро после работы, но это было не то. Во – первых, на озере, ни какого интима, а нам девушкам очень не хватало тогда закрытого участка, чтобы отмыть пыль. Ополоснуть гениталии. Вам парням легко отряхнуть остатки мочи, помотав пенисом. Девушкам надо как минимум промокнуть последние капли.

А мокрые трусы? Которые мы стирали прямо в озере. Благо, что я взяла несколько штук. Уходя на работу, брала с собой "сменку". Поношенное белье стирала. И тайком от тебя сушила их. Стеснялась раньше такой интимной стороны.

– Наиболее приемлемая поза была "по собачи", так как лежать на деревянных полках было больно и тебе и мне. В позе – ты, сидя на моем члене, я, на полке, был минус в неполном введении фалдуса, а так хотелось окунуть по самые помидоры.

– Фима угостила нас чаем. После баньки так не хватало влаги в организме. Мы сидели и слушали рассказ о её жизни.

– Да – а – а, тяжёлая судьба досталась этой хрупкой женщине. К четырнадцатому году она уже имела двоих детей и еще одного в чреве. Считай, всю жизнь прожила в том доме, который построил ее первый муж. Дом самый простой – стены и печь посередине. Небольшие сени, сохраняли тепло зимой. Обещанный пятистенок, супруг не построил – первая мировая забрала его жизнь.