1. Проданная
Меня продала моя лучшая подруга.
Мы сговорились пойти к гадалке, но Наташка опоздала, я уже пятнадцать минут стояла на остановке, когда она соизволила:
— Извини, Алёна, дело такое, я задержусь на полчасика.
— Ну мы же договорись, Натка! – возмутилась я.
— Я же извинилась! Знаешь, ты иди, у неё встретимся. Всё равно она по одному принимает.
Что делать, я пошла одна. Нашла нужный дом и нужную квартиру, позвонила. Отрыла мне невысокая пол¬нова¬тая женщина лет пятидесяти. Оглядела меня и, ласково улыбнувшись, при¬гласила проходить. Я прошла, с любо¬пытством осматриваясь. Другая женщина в каштановом парике, одетая в цветастый халат, усадила меня в кресло и угостила чаем. Ми¬нут че¬рез десять меня повело, я не могла ни на чём сосредоточить взгляд, меня охватило полное равнодушие ко все¬му на свете. Кто-то мне сказал допить чай. Я допила.
— Кто знает, что ты здесь?
— Только Наташка, - с трудом ответила я, - мы договорились, что будем в тайне держать наш визит, чтоб не засмеяли.
— А ещё кому-нибудь ты говорила? – продолжался допрос.
— Нет, больше никому, - еле ответила я.
— Подними голову и посмотри на меня! – прозвучало надо мной.
C огромным трудом я приподняла голову, ещё труднее было сфокусировать взгляд, но я всё-таки справи-лась с этим. И аж отшатнулась: пронзительные чёрные глаза смотрели на меня, казалось, просвечивая мою ду¬шу насквозь. Я пыталась отвести взгляд и не могла, эти глаза держали и не отпускали меня. Внезапно у меня закружилась голова и провалилась в какую-то чёрную яму…
Разбудил меня звонок. Я вскочила абсолютно голая и встала на колени, заложив руки за спину, возле ку-шетки, на которой спало. Не знаю почему это надо было делать, но я точно знала, что это было правильно. На мне не бы¬ло совсем ничего, с меня сняли даже серьги и пару колечек, что я носила. Послышались шаги, и вошла та самая пожилая женщина с доброй улыбкой. Она и сейчас улыбнулась так же и спросила:
— Ты кто?
— Ваша рабыня, госпожа, - вырвалось у меня к моему удивлению.
— Как тебя зовут? – продолжила женщина.
— У меня нет имени, - сказала я, уже не изумляясь, а ужасаясь тому, что я говорю.
— Теперь тебя зовут Мадлен, - улыбка женщины стала ещё добрей.
Я несколько раз поцеловала ноги женщины, сказав:
— Благодарю вас госпожа!
— Хорошо, Мадлен, - погладила меня по голове женщина и протянула ошейник с поводком. – Одевай и пошли. Тебя хотят видеть.
Я покорно застегнула на шее ошейник и отдала поводок женщине. Мы вышли из комнаты и прошли по коридору и вошли в ту самую комнату. Я не удивилась, что вместе с той женщиной в парике и халате увидела и Наташку. Войдя, я опустилась на колени. С непонятным торжеством она посмотрела на меня и спросила женщи¬ну в парике:
— Вы её уже обработали?
— Не совсем, - улыбнулась та. – Это просто внушение вместе с наркотиком. Для полной обработки этого не-достаточно, но на несколько дней его хватает. Давайте, милочка, чуть позже об этом. – И приказала мне: - При-неси чай!
— Вторая дверь справа, - добавила пожилая. – Там тележка.
Я встала и отправилась за чаем. Опустившись на четвереньки, я вставила в рот специальную штуку и пота¬щила это в комнату. Чёрт возьми, опять бессознательное действие! Глаза у Наташки сияли, как два прожектора, когда она увидела меня в таком положении, и радость растекалась по всему её веснушчатому личику. Дождав¬шись, пока я поставлю тележку, пожилая женщина вручила Наташке и хозяйке по чашке и спросила:
— Вам какой чай? – и пояснила: - У нас натуральные: розовый, малиновый, с мятой…
— Розовый чай если можно, - кокетливо улыбнулась Наташка.
— Мне, как всегда, мятный, - попросила дама в парике.
Я стояла на коленях у дверей, заложив руки за спину, и смотрела в пол, но всё-таки ухитрялась смотреть на происходящее. Если бы я могла, я бы ржала во всё горло. Похоже, Парик действовала по одному шаблону: уго¬щала чем-либо гостью, а угощение уже было «заряжено». Я обратила внимание, что наливают Парику заварку из чайника с розами. И вспомнила, что и тогда тоже ей из того же чайника наливали, но черничный. Дальней¬шее было уже не интересно.
— Иди сюда! – позвала меня Наташка, довольная, как хряк, сожравший ведро помоев.
Я на четвереньках подползла к ней, отметив, что чашка уже на половину пустая. Парик перехватила мой взгляд и подмигнула. А Наташка стала лапать меня за сиськи, крутить и больно щипать соски. Было больно, не¬при¬ятно, но я терпела. Она вроде бы хо¬тела опустить руку ещё ниже, но вдруг её хватка ослабла и она обмякла в кресле. Подействовало!!!
— Кому ты сказала, что едешь сюда? – спросила Парик.
— Никому! – сердито ответила Наташка. – Что я дура?!
— Чай допей, - сказала пожилая, - чего добру пропадать!
Уже с трудом Наташка подняла руку с чашкой и допила чай. Пожилая заботливо приняла чашку и поста-ви¬ла на тележку, жестом приказав отвезти назад. Я прилежно исполнила приказ. Когда я вернулась, Наташка уже спала, а пожилая снимала с неё одежду.
— Помоги ей! – бросила Парик.
Через пару минут Наташка лежала голенькая.
— убирайся в свою комнату и будь там, пока не позовут! – приказала Парик.
Я вернулась в свою комнату. За мой подошла пожилая и закрыла задвижку. Видимо, они здраво рассуди-ли: внушение внушением, но хладный металл надёжнее. Поскольку никаких команд не было, и подсознание мол¬чало, я легла на кушетку. Очень похоже, Наташка меня продала в рабыни. Только вот не учла сучка, что мо-жет сама в такое же положение попасть. Что теперь будет? Этот ответ знают эти две бабы, только вот мне и На-ташке вряд ли сообщат. Мы теперь не люди, вещи, а мнение вещей интересует владельцев в последнюю оче-редь. После собачек, кошечек, попугайчиков и прочей живности. Размышляя об этом, я постепенно задремала.
На ноги меня поднял всё тот же звонок. Я вскочила и опять встала на колени, заложив руки за спину. От-крылась соседняя дверь, послышался вопрос: «Ты кто такая?» «Ваша рабыня, госпожа!» И так далее. Окрестили сучку Оливией. Потом открылась дверь, и прозвучал приказ:
— Выходи, Мадлен!
Я выползла на коленях и отдала пожилой свой поводок. Та отвела меня и Наташку-Оливию в ванную. Там мы по очереди сбрили с друг дружки все волосы, остались лишь брови и ресницы. После этого мы убрали ван¬ную, обмылись под душем и нас развели по своим комнатам. За всё это время мы с Наташкой не обменялись и словом. Во-первых, рабыням запрещено разговаривать между собой, а во-вторых, что мне эта гадина могла сказать? Что, начиная со знакомства в школе, дико завидовала своей подруге?
Я опять настроилась на долгое ожидание, но очень скоро меня вывели в комнату к Парику. Там сидела не¬знакомая высокая девушка, лет на семь-восемь старше меня. Меня осмотрели и ощупали, как племенную кобы¬лу: я повертелась в разных позах, раздвинула ягодицы, залезли в рот. Впрочем, как самокритично подума¬ла я, кобылу выбирают тщательней.
— Танцами занималась? – спросила новая госпожа, глядя, как я задираю ногу к уху.
— Пару лет балетом, госпожа, - ответила я. – Потом надоели все эти па-де-де и я пошла на айкидо.
— Вот оно как! – удивилась девушка. – Чтож, та неплоха, но эта явно лучше. Беру Мадлен! Оплата как обыч¬но. Четверть сейчас, четверть после вылета и оставшуюся сумму после прибытия на место.
— Да, мы согласны, - кивнула Парик.
— Я бы взяла обоих, - развела руками девушка, - но так как вы не рекомендуете…
— Это, конечно, не моё дело, - сказала Парик, - у вас там высококлассные спецы, но лучше, если их ничего не отвлекает от процесса воспитания. А тут момент отвлечения будет очень сильный.
-Ну, не нужно скромничать, вы тоже специалист, каких почти и нет, - ответила девушка. – И наше руково¬дство вам вполне доверяет.
Девушка подняла крышку ноутбука, нажала несколько клавиш.
— Первый транш прошёл, - улыбнулась она, - готовьте клиентку к выезду.
Меня стали готовить: надели парик, наложили макияж, надели платье с туфлями. Увидев себя в зеркало, я обомлела: там была не я, а особа почти на пять лет старше. Видать, у Парика с пожилой была большая практика: управились они всего за полчаса.
— Чтож, до свидания, - сказала девушка. – Надеюсь, следующие экземпляры будут не хуже.
На улице девушка поймала такси, мы поехали в аэропорт. Наш рейс до Парижа уже объявили. Из вещей у нас был один чемодан, ничего запрещённого не было, так что таможня дала добро. Мне досталось место у ок-на. Когда самолёт взлетел, я увидела свой город. Покидала я, его очень надолго, если не навсегда…
2. Академия. Первый день
В Париже со мной поступили просто: связали так, что я не могла пошевелиться, уложили в ящик и усыпи-ли. Куда ящик отправили – бог его весть. Не знаю, сколько пролежала в ящике, только когда разбудили меня, я была развязана, опять голая и опять в небольшой комнате и опять на кушетке.
Надо мной стояла высокая невероятно красивая мулатка в красных сапогах по колено, красном корсете, со стеком в руках, которым теребила мою грудь. Увидев, что я проснулась, она сказала по-русски:
— Вставай! – Когда я встала, она легонько стукнула меня по плечу стеком: - На колени!
Начинать жизнь со скандала мне не хотелось. Поэтому я опустилась на колени перед девушкой. Та наобо¬рот села на кровать, широко разведя ноги, так что хорошо стала видна её голенькая пиписька. Я считала себя на¬туралкой, о близости с другой женщиной в мыслях не было, и дальше поцелуйчиков в щёчку не шла. Но при ви¬де киски блондинки, что-то шевельнулось в груди, впрочем, немедленно подавленное. Однако мулатка это «не¬что» всё-таки углядела в моих глазах, и понимающе усмехнулась.
— Итак, - начала она, - твоё имя Мадлен, возраст двадцать лет и четыре месяца с тремя днями. Рост 152 сан¬тиметра с половиной, волосы белокурые (были), глаза зелёные, размер груди второй. Натуралка. Правильно?
— Да…
— Госпожа Сильвия, - строго сказала блондинка. – Когда обращаешься ко мне, ты обязана добавлять «госпо¬жа Сильвия». Итак: правильно?
— Да, госпожа Сильвия, - сказала я, - только…
— Ты о том, что было до того? – усмехнулась Сильвия. – Забудь, это уже никогда не вернётся. Ты теперь ра-быня Мадлен 20-ти лет, и всё. Отныне мы будем создавать тебя заново. – Она вынула из корсета ошейник: - Оде¬вай и пойдём.
Я взяла в руки эту узкую красную полоску кожи с заклёпками и помедлила. Мне нестерпимо захотелось броситься на эту суку и затолкать ошейник ей в задницу. Тут госпожа Сильвия хлеста¬нула по плечу стеком:
— Быстрей, сука!
Наверное, сработало внушение, которое заложила в меня ещё Парик. А может быть то, что госпожа Сильвия была зна¬чительно выше и сильнее, а за дверью явно кто-то был. Я одела ошейник. Госпожа Сильвия погладила меня стеком по щеке:
— Умная девочка! Встань, повернись, руки за спину!
Я выполнила команду. На моих руках защёлкнулись наручники. Госпожа Сильвия начала гладить спину и мять попку. Не скажу, что это было неприятно. Нет, приятно, но и только. Развернув меня к себе лицом, госпожа Силь¬вия не¬понятно усмехнулась, пристегнула поводок и куда-то повела к дверям. За дверью и правда стояли две накаченные тётки. Не знаю, как с одной, но с двумя я бы точно не справилась. Отослав их, мулатка пошла по коридору, поднялась по лестнице. Мы очутились на длинной галерее, куда выходили мно¬жество дверей. Спра¬ва были дере¬вья, явно тропические, постепенно спускавшиеся по склону холма, а за ними вда-леке синело море.
Мы миновали восемь или девять дверей, когда госпожа Сильвия открыла очередную. Там оказалась гро-мадная кровать, трюмо, сплошь заставленное косметикой и ванна с туалетом.
— Здесь мы и будем жить, - сказала мулатка, падая на кровать.
— Мы? – не поняла я.
— Да, я отвечаю за твоё воспитание, в том числе и сексуально, - усмехнулась мулатка, - а потому буду с то-бой и днём, и ночью. Ты должна будешь многому научиться, в том числе и как всячески ублажать женщину.
— Женщину?! – изумилась я.
— Именно, Мадлен, именно! – заулыбалась мулатка.
— Но я никогда в жизни… - начала я.
— А теперь будешь! – оборвала меня Сильвия. – И начнёшь прямо сегодня на мне.
Она подтянула меня за ошейник, поставила на колени перед собой и раздвинула ноги – приступай. Так как я медлила, на мои плечи обрушался град ударов. И поделать ничего не могла: за поводок Сильвия удерживала меня на месте, а руки были скованы за спиной. Не знаю, сколько я вытерпела ударов, но всё-таки сдалась и ткнулась лицом в промежность мулатки. Робко лизнула раз, другой, третий. Видимо, Сильвия давно ждала это¬го момента, потому что её пиписька была мокрёхонькая. Вкус её соков мне неожиданно понравился, терп¬кий и солёный, я принялась лизать активнее, проникая языком в каждую складочку. Наконец, добралась до кли¬тора, обхватила губами и принялась сосать, изредка покусывая зубками. А надо мной изнывала госпожа Силь¬вия, тер¬зая свои сиськи, теребя соски, чуть ли не визжа от удовольствия. В конце концов, я добралась до её ды¬рочки и вставила язычок. Тут госпожу Сильвию сотряс сильнейший оргазм. Боже, она мне бёдрами чуть голову не разда¬вила! И тут я сама поплыла по сладким волнам! Проклятье, я сама не заметила, как возбудилась!
В изнеможении я упала на пол. Мулатка нависла надо мной:
— А говоришь, никогда женщин не ласкала…
— Это действительно было первый раз, госпожа Сильвия!
— Да? Похоже, у тебя талант прирождённой лизуньи! Так удовлетворить только языком! – усмехнулась Силь¬вия и сняла наручники. – Хорошо, сейчас раздень меня.
Я стащила один сапог, потом второй, потом расстегнула корсет. Госпожа Сильвия притянула меня к себе, поцеловала глубоко, играясь языком у меня во рту. Я замерла, впитывая новые ощущения. И вдруг Сильвия бросила меня на пол:
— Ползи за мной, сучка!
В большой ванной было несколько колец. Я встала на четвереньки, а Сильвия привязала мои руки и ноги к этим кольцам и принялась мыть. Она тщательно намыливала жёсткой мочалкой моё тело, потом сильной струёй воды обмывала его, уделив особое внимание грудям и попке. Мне было очень стыдно, что меня моют, словно собаку и дико возбуждало, в киске был настоя¬щий потоп! Внезапно мытьё остановилось. Я оглянулась и обомлела: госпожа Сильвия надевала страпон.
— Ты меня возбудила, сучка! – обвиняющим тоном сказала она.
Я хотела что-то ответить, но мулатка ловко вставила мне в рот кляп: - шарик на ремешке и застегнула его на затылке. Я едва челюсть не вывихнула, разевая рот, едрить его растак!
— Мне очень нравится, Мадлен, когда ты стонешь, - сказала Сильвия, похлопав меня по заднице, - но когда ты говоришь, ты начинаешь нести чушь. Так что лучше помолчи, милая.
Страпон, который был на мулатке, казался мне просто чудовищным: шесть-семь сантиметров толщиной и не менее двадцати пяти длиной. Сильвия провела пальчиками по моей киске, собирая мои соки, и облизала их:
— Ммм! Какая вкуснотища!
Проведя несколько раз страпоном по моим губкам, она вошла в меня одним ударом. И начала ритмично трахать. Я уже давным-давно не была девственницей, и любовников у меня было достаточно, но правила дик-товала всегда я сама и следила, чтобы мне было всегда комфортно. Но вторжение этого гиганта едва не разо-рвало меня напополам, причинив дикую боль. Я замычала и попыталась как-то уклониться, но ноги и руки были надёжно привязаны, а Сильвия, к тому же, держала меня за бёдра, продолжая сношать. И мне осталось лишь покориться. Постепенно сквозь боль стало пробиваться удовольствие, я стала подмахивать, стараясь насадиться поглубже, принять в себя больше. Страдальческие стоны сменились страстными. И в конце получила такой ор¬газм, какого не имела никогда в жизни.
Я обессилено упала на дно ванны. Мулатка свалилась сверху и принялась целовать и гладить спину, одной рукой играясь с моими грудками и сосочками. Немного отдохнув, она закончила меня мыть, тщательно вытерла во всех местах, разлеглась на кровати и приказала ласкать себя, начиная с ног.
Я немного помедлила, разглядывая её ноги. Мне они понравились: ступни красивой формы, узкие лодыж¬ки. Для начала я стала сосать и ласкать языком пальчики сначала на одной ноге, потом на другой. Потом тща¬тельно вылизала все ступни от пальчиков до подошвы и перешла к лодыжкам.
— Госпожа, - спросила я, - а куда я попала?
— Сегодня я прощаю тебе эту вольность, - сказала, млея под моим язычком Сильвия, - но в следующий раз, если осмелишься открыть рот без разрешения, будешь жестоко наказана, - она приподнялась и сжала пальцами мои щёки. – Тебе ясно, сучка?!
— Да, госпожа, - сказала я.
— Продолжай! – отпустила она меня.
Я опять начала вылизывать её ножки, а мулатка опять стала млеть.
— Ладно, немного расскажу тебе про это заведение, - сказала Сильвия. – Называется оно: «Академия высо¬ких искусств». Но занимается воспитанием рабов и рабынь для хозяев. Как сюда попадают? Некоторых похища¬ют, как тебя. Некоторые приходят сами, по объявлению. Да-да, - усмехнулась Сильвия, - они думают, что это особые курсы для горничных, официантов и прочей обслуги. Но берут, само собой, далеко не всех. Академии не нужно лиш¬них проблем. А некоторых сдают сами клиентки. Например, незадолго до тебя одна дама сдала свою племян¬ни¬цу. Девушка осталась наследницей громадного состояния после гибели родителей. Тётушка решила его заха¬пать, ей подсказали. Чем убивать её, лучше сделать своей рабыней… Ммм, киску потом… С шейки начни. Так вот. Воспитывают рабов и рабынь разной направленности и склонности. Гей, лесбо, гетеро, садо-мазо и прочее.
Я вылизывала мулатку и слушала. Похоже, попала я серьёзно, хозяева этой жуткого заведения, похоже, пользуются поддержкой влиятельных лиц по всему миру и могут не бояться полиции. Госпожа Сильвия под-твердила это:
— Покупают рабов и рабынь люди богатые и влиятельные. И, само собой, хотят это делать и впредь. А зна-чит, Академия будет продолжать работать, чтобы не произошло. Хорошо, ручку тщательно облизывай… - прика¬зала она.
Для меня это было впервые: лизать другого человека, вылизывать его с ног до головы. Признаюсь, что чувства это вызывало неоднозначные. Стыдно было, но лишь чуть-чуть, ничего противоестественного в этом же не было, просто я это делала не добровольно, а по приказу, этого я и стыдилась. А так мне нравилось вылизы¬вать это изумительное тело, его запах и вкус. Не знаю, встреться мне эта девушка в России, смогла бы я устоять перед ней, не поддаться её чарам? Сомневаюсь. Но случилась, что случилась, и я с восторгом предавалась это¬му занятию.
Покончив с ручками госпожи Сильвии, облизав и обсосав каждый пальчик, я перешла к её грудям. Стоило мне кос¬нуться её сосочков, как мулатка бурно кончила. Оказывается, она была давно на пределе и держалась из последних сил. Чуть отойдя, госпожа Сильвия перевернула меня, и мы принялись вылизывать друг друга. Заснули мы не скоро: сначала Сильвия ещё раз оттрахала меня, потом я её, потом опять мы лизали друг друга.
3. Академия. Обучение
После Парижа я потеряла счёт времени: не знала ни какой сейчас месяц, день недели, число. Мне не давали смотреть телевизор, читать газеты и книги. Единственное исключение – можно было смотреть порнофильмы, дисками с которыми был забита пара полок, но и те исключительно лесбийские. И само собой каждый просмотр заканчивался сексом с госпожой Оливией. Ни один фильм мне ни разу не удалось просмотреть до конца, мулатка жала на «стоп» и спешила повторить увиденное.
Кормили довольно своеобразно: две рабыни везли тележку с кастрюлями по галерее и стучали в двери. Обитательницы комнат выходили, получали свою порцию. Через двадцать минут отдавали пустую посуду. Так делалось, как я поняла, для ограничения общения между рабынями. Надсмотрщицы могли свободно заходить и общаться, а так же пользоваться рабынями, с согласия хозяек, само собой. Иногда, в качестве поощрения, надсмотрщица заказывала обед или ужин на господской кухне, но такое случалось очень редко, за всё время госпожа Сильвия это сделала всего два раза.
День начинался с зарядки: полчаса энергичных физических упражнений. Как ни мало было времени для знакомства, как ни заняты были рабыни, как ни бдительны надсмотрщицы, обмен взглядов всё равно был. И иногда дело кончалось удачей. Мне до жути понравилась желтокожая узкоглазая не то японка, не то корейка, а может китаянка или вьетнамка. И я ей тоже. Не суть важно. Она жила комнате через пять дверей от моей. В один из редчайших дней госпожа Сильвия отправилась на какую-то вечеринку, приказав не выходить из комнаты. Я включила очередную лесбийскую порнуху и начала мастурбировать. Вдруг дверь открылась и вошла та самая азиатка. Приложив пальчик к губам, она подошла и, обняв, жарко поцеловала. Кратки были наши объятья и ласки, вскоре она исчезла. А спустя пять дней моя азиаточка куда-то пропала, видно, отправили к клиенту, её и ещё несколько девушек…
Должна заметить, что все рабыни, многие надзирательницы и охранницы ходили голыми. Разные чулки, корсеты и боди я одеждой не считаю. В одежде ходили только начальницы да учителя. В начале меня это шокировало, мне было стыдно, что любой мог видеть мои прелести, но потом я привыкла, мне даже понравилось это. В Академии я так привыкла ходить голой, что и теперь при первой возможности стараюсь раздеться.
Очень серьёзно походили к сексуальному обучению. Обучали доставлять быстрое удовлетворение, и растягивать до не возможности, держа партнёршу часами на пределе. Показывали, как возбуждать и успокаивать. Обучали пользоваться всякими сексуальными игрушками, комбинациями их, или просто подручными предметами. Пожалуй, после этого обучения могла сама работать лесбийской сексинструктором.
Методы обучения были эффективными. Например, меня вводили в комнату, где лежали пять женщин, с заданием за час довести каждую до оргазма. На сколько минут превышу время, столько ударов кнутом и получу. Первый раз я управилась за полтора часа. Одна из охранниц культтуристок отвесила тридцать три полновесных ударов, я потом неделю не могла сесть на задницу. В следующий раз я справилась лучше, но свои двадцать два удара всё-таки получила. Боль была – не описать! Я и обоссалась, извиняюсь, за такие подробности, и обгадилась, и обрыгалась. Меня пороли ещё дважды, один раз десять, второй раз три удара. Лишь на пятый раз я справилась, уложилась в отведённое время.
Однажды госпожа Сильвия после очередных занятий пристегнула, как обычно поводок, но повела не назад в комнату, а в поликлинику. Я там уже была в начале обучения: мне сделала прививки, обследовали и вынесли вердикт: здоровая кобылица! Меня усадили в кресло, пристегнули руки и ноги. Врачиха сделал обезболивающие уколы в губки и груди, проколола и вставила кольца. Зачем это было сделано, мне не объяснили, а спросить я не осмелилась: рабынь, задающих вопросы, жестоко пороли и насиловали местные охранницы.
Эти охранницы были особой местной кастой, беспощадной ко всем, попадающим в их накаченные руки. Наказывали жестоко, даже с перебором. Как-то днём собрали всех обитателей Академии, около двухсот человек. В специальное углубление вставили столб, к нему охранница выволокла и привязала симпатичного парня, одетого в женские тряпки. Женщина лет шестидесяти, видимо, главная, я её часто видела вечерком у галереи, объявила, что он пытался предать Академию. Чтобы другие запомнили, чем это может окончиться для них, если задумают сделать тоже самое, виновник будет публично казнён. Все должны смотреть до конца. И парня засекли до смерти. Каждые десять ударов охранницы менялись. Как орал этот парень, как орал! А потом замолк и обвис. Последние двадцать с лишним ударов получил, похоже, уже труп. На лицах охранниц явственно читалось наслаждение происходящим. Мы молча разошлись. Не знаю, как у кого там было, но у нас с госпожой Сильвией был особенно бурный секс. Охранниц после этого больше любить никто не стал.
Раньше мне казалось, что я хорошо разбираюсь в косметике. Ни черта, оказалось, я не разбиралась. Особый мастер обучал рабынь правильно выбирать, наносить, косметику, чтобы выглядеть красивой, сексуальной и желанной, но без вызова и вульгарности. Впрочем, мастер показал, как накраситься, чтобы выглядеть стопроцентной шлюхой. Старый педик был без сомнений большим мастером, и с большим огорчением назначал порку, если я ошибалась или перебарщивала.
— Я огорчён вами, Мадлен, я очень огорчён! – вещал этот старый хрен. – Моё искусство предназначено для того, чтобы делать людей прекрасными! А вы! Что делаете вы?! Ну зачем вы выбрали такую яркую помаду?! У вас замечательные губки!! Вам нужно лишь подчеркнуть их красоту и чувствительность! А вы, Мадлен, выглядите словно вампир, оторвавшийся от шеи жертвы!! Такая талантливая девочка! Очень жаль, Мадлен. Десять ударов!
И я получала десять полновесных ударов кнутом. Кстати, госпожа Сильвия, которая терпеть не могла старого хрыча, «случайно» обмолвилась, что его разыскивает полиция добрых десятка стран за педофилию. Поэтому он и сидит безвылазно в Академии и учит рабынь и рабов искусству макияжа. Но надо отдать должное престарелому гомику: он таки научил меня выбирать парфюрм и краситься.
Ещё одним значительным курсом стало обучение одеваться. Одеваться неброско, но эффектно, чтобы даже в тюремной робе выглядеть сексуальной и желанной, и, в то же время, не отодвигать госпожу на задний план, подыгрывать ей. Королевой бала должна выглядеть и чувствовать госпожа, а не её рабыня. В специальных гардеробных я подбирала наряд за нарядом по заданию учительницы. При мне она сказала госпоже Сильвии: «У Мадлен безупречный вкус, она отлично понимает свою роль и подбирает к этой роли одежду». Учили нас так же правильно двигаться. Госпожа Анна учила ходить в туфлях на шпильках и грубых ботинках, чтобы выглядеть как сексуальной и желанной, так и полной дурочкой, которая ничего, кроме отвращения не вызывает.
Как ни странно, учили меня и самообороне. Коли я законченная лесбиянка, я обязана была уметь защищаться от мужских домогательств, как словесно, так и физически. Для начала надо попытаться объяснить, что я не из «этих», потом продемонстрировать свою непригодность, как объект для занятия сексом, но если этого было недостаточно, в ход шли кулаки. Очень помогло, что я немного занималась айкидо. Мастер по самообороне госпожа Тесс очень хвалила моё умение использовать силу противника против него же.
А потом пошли практические занятия. Не знаю, где они таких кадров набирали, может быть из местной тюрьмы? Меня одели в юбку и блузку и приказали ждать чего-то в приёмной начальницы. Спустя несколько минут в приёмную вошёл здоровенный бугай с исключительно тупой мордой. Он сел недалеко от меня и принялся буравить взглядом. Я его демонстративно игнорировала. Но, похоже, на это ему было наплевать, Он подсел ко мне и начал лапать. Я отсела от него. Но бугай уже не мог остановиться. Он снова подсел и расстегнул ширинку, демонстрируя свой агрегат, и правда весьма внушительных размеров. Не знаю, может быть тогда, когда я ещё была натуралкой… Хотя нет, такие самцы никогда мне не нравились. Тот же Паша-Бык, близнец этого громилы, сколько на меня облизывался. Но теперь тем более на меня такие штуки не действовали.
Поняв, что демонстрацией своего «достоинства» ничего не добьёшься, Бугай перешёл к насилию. Сопротивления от девушки втрое меньше и вчетверо легче он не ожидал. Бугай ухватил меня за волосы и попытался заставить взять в рот своё орудие. Обычная женщина стала бы биться и, в конце концов, зверски избитая, уступила насильнику, но меня учили. Я просто кулачком врезала ему по яйцам. Эффект превзошёл все ожидания. Верзила скорчился, выпучил глаза и прижал руки к паху. Отступив на шаг, я подпрыгнула и стукнула пяткой по затылку. Бугай упал, дёрнулся и затих.
Следующий соблазнитель был из завзятых серцеедов, коллекционирующих женщин, как другие марки. Я с удовольствием выпила вина, (боже, сколько я не пила спиртного, даже пива?!), смеялась его шуткам, но когда он полез ко мне под юбку, я сломала ему несколько пальцев. Он разозлился, схватил столовый нож, но получил от меня бутылкой по голове. Его нокаутировало, но бутылка не разбилась. Тогда я спустила ему штаны и засунула бутылку ему в задницу. За последнее меня поругали, но чуть-чуть.
Но главное, со мной ежедневно по нескольку часов работали психологи. Из всего срока пребывания в Академии, всего пять или шесть раз не было бесед. Мне внушали стойкое, можно даже сказать, абсолютное неприятие секса с мужчинами в любом виде. В меня вложили неприятие даже простой ласки. Я с удивлением обнаружила, что просто от мысли о сексе с мужчинами у меня появляются рвотные спазмы. Преображение довершило изнасилование. Один раз, когда госпожу Сильвию куда-то услали, пара охранниц отвели в какой-то домик, привязали к кровати и ушли. Через несколько минут в комнату вошли трое звероподобных громил. Ох, и поглумились же они надо мной, сволочи. Ни одной женщине не пожелаю подобного! Я конечно понимала, что далеко не все мужчины такие мрази, однако на уровне подсознания засело навсегда, что секс с мужчинами – это очень, очень, очень и ещё сто раз очень плохо.
В одну из ночей, когда мы с Сильвией спали в обнимку, в комнату ворвались аж четверо охранниц. Одна из них схватила меня за волосы и отшвырнула в сторону, а другие скрутили госпожу Сильвию. Затем в комнату вошли начальница охранниц госпожа Таня и глава Академии госпожа Мария. За ними виднелась бледная лисья мордочка госпожи Софии – старшей лесбийского отделения, подруги Сильвии, которая понимала, что ничем хорошим это происшествие для неё не кончится. Охранницы надели Сильвии на руки и ноги наручники и поставили девушку на колени. Я сжалась в углу, моля бога, чтобы обо мне забыли.
— Так-с, - госпожа Мария, похлопала кончиком стека Сильвию по щеке. – Такое, пожалуй, у нас впервые! Нет, что влюблялись в рабынь – это бывает постоянно, всё-таки девки красивые. Но чтобы готовить побег с рабыней – это действительно впервые.
Я посмотрела на Сильвию. Она любит меня?! Она собиралась со мной бежать отсюда?! Мама родная…
— Милая, - продолжала тем временем госпожа Мария, - мы всякого навидались. В том числе и попыток побега. И о твоих гнусных планах узнали ещё тогда, когда ты начала их намечать. А то, что раньше их не пресекли, так просто хотели узнать, как далеко ты зайдёшь. Вот и узнали.
Я встретилась глазами с Сильвией и едва не застонала: такую там любовь и нежность прочла. И некстати вспомнила, как она меня выхаживала после наказаний и того изнасилования…
— Всё! – подвела итог госпожа Мария. – Софию за беспечность и близорукость перевести в надсмотрщицы… пока, там посмотрим. – Мне показалось или нет, что в глазах Сильвии я прочла огромное облегчение? – Охрану за бдительность поощрить: на три дня отдаю вам на развлечение провинившуюся. – На лицах охранниц – восторг и предвкушение. Но госпожа Мария тут их осадила: - Но чтобы без порчи внешнего вида! У меня на неё большие планы.
Сильвию тут же уволокли.
— А с этой что делать? – спросила одна из охранниц, ухватив меня за волосы.
— Ничего, - пожала плечами госпожа Мария. – Пусть сидит в комнате и никуда не выходит. Всё равно послезавтра за ней приедут. – И вышла.
Так вот почему Сильвия собиралась бежать! Послезавтра я должна была покинуть Академию!
4. Первая хозяйка
Надсмотрщица вошла в комнату ещё до звонка:
— Пошли!
Оказывается, я тоже успела полюбить мулатку. Как ни горько это было сознавать, но я сумела понять это, только лишившись её. Я вспоминала её лицо, хрипловатый голос – все малейшие подробности. Плакать я не смела: одна из надсмотрщиц пообещала порку мокрой плетью: боль очень сильная, но следов не остаётся. Лишь на следующий вечер я сумела заснуть. И вот пришли.
Меня привели на склад. Опять же связали, уложили в ящик и усыпили. Засыпая, я почувствовала, как меня чем-то засыпали, затем заколотили крышку.
Проснулась я до того, как ящик открыли. Толи дозу снотворного не рассчитали, толи ящик в пути задержался. Но я слышала, как его снимали с машины и заменяли другим. Вот заскрипели отдираемые гвозди, чьи-то руки вытащили меня из ящика и положили на сидение в машине. Машина долго ехала и куда-то, наконец, приехала. Меня вынесли из машины, развязали, и какая-то женщина растёрла меня, снимая онемение в теле из-за долгой неподвижности. Мы оказались в каком-то доме. Меня помыли, уложили волосы, нанесли макияж, накормили, дали надеть блузку с юбкой и дешёвые туфли. Потом посадили в машину и куда-то повезли. Ехали долго, кажись, специально петляли, чтобы запутать меня. Но вот машина остановилась, меня высадили и повели в дом. Нас встретила пожилая леди лет шестидесяти пяти. Женщина, сопровождавшая меня, сказала:
— Ваш заказ, миссис Партер! – и толкнула меня к ней.
Я сделала шаг вперёд и опустилась на колени. А женщина пожелала всего хорошего и вышла.
Леди подошла ко мне и протянула руку, которую я поцеловала.
— Очень хорошо, - захихикала старушка. – Вовремя! – и пояснила мне: - Завтра у дочери день рождения, я хотела сделать ей необычный подарок. Думаю, ты будешь идеальным вариантом.
Наверное, мне надо было сбежать, пытаться найти возможность вернуться домой. Но психологи хорошо поработали надо мной. Мысли о побеге даже не возникло. Поднявшись с колен, я прошла за миссис в мою комнату. Скинув одежду, я растерянно сделала несколько шагов туда-сюда. Только что я видела календарь, на котором было отмечено сегодняшнее число. Со дня моего похищения прошло почти одиннадцать месяцев.
С ума сойти!
А с другой стороны – что такого? Ну прошло столько времени, и что? Собственно, я думала, что меньше. Успокоившись, я легла на постель. И начала мастурбировать, вспоминая Сильвию. Зашла бабулька, покраснела от негодования, приказала немедленно одеться, а потом идти кушать. За столом миссис Партер с интересом посматривала на меня. Потом не удержалась и спросила:
— Ты действительно рабыня?
— Да, госпожа, - склонила я голову.
— А что ты умеешь делать? – интересовалась бабушка.
— Что прикажите, - ответила я.
— То есть? – не поняла леди.
— Что прикажите, то я и буду делать, - ответила я.
— Всё-всё? – недоверчиво спросила женщина.
— Всё, что пожелает госпожа, - я встала из-за стола и опустилась на колени.
— Нет-нет, не нужно, - испугалась миссис Партер, - иди в свою комнату и будь там!
— Госпожа разрешит мне выходить в туалет? – на всякий случай уточнила, хоть и не сомневалась в ответе.
В Академии требовали буквального исполнения приказа от и до. Раз не выходить из комнаты, значит нельзя порог нельзя переступать. Старуха странно посмотрела на меня и сказала:
— Ну разумеется!
Я вернулась в свою комнату и опять разделась. Похоже, желание сделать дочери экстравагантный подарок сыграла с женщиной злую шутку. Непонятно о чём она думала, делая заказ, но она действительно не ждала, что это будет настоящая рабыня, и сейчас просто испугалась последствий своего поступка. Я легла на кровать. Тут опять заглянула бабулька:
— Ко мне сейчас придут подруги, ты не выходи, пожалуйста!
— Госпожа запретила мне покидать комнату, - напомнила я.
— Я на всякий случай, - ответила, как бы оправдываясь бабулька.
Я встала на колени:
— Позволит ли мне госпожа смотреть телевизор?
— Да пожалуйста! – испугалась миссис Партер и закрыла дверь.
Похоже, затея с подарком нравилась ей всё меньше и меньше. Она уже жалела, что связалась со мной, но отыграть назад было уже невозможно. Для меня по любому пустяку спрашивать разрешение было нормально и естественным, для этой леди же такое поведение было странным и диким.
Я включила телевизор и пощёлкала каналы, но ничто не привлекло моего внимания. Остановившись на канале CNN, я стала смотреть в окно, на дома, где жили обычные люди, не подозревающие о существовании зловещей Академии и творимых ею делах. Счастливцы!
За дверью послышались голоса. Наверное, подруги старушки пришли, решила я. Выключив телевизор, я выключила свет и снова начала вспоминать дорогую Сильвию. Представив её лицо, фигуру, такие сильные и ласковые руки… мне нестерпимо захотелось завыть, подобно волку, пожаловаться Луне на жестокость этого мира. С усилием обуздав себя, я села на квадрат лунного света на полу и стала медитировать, в тоже время оставаясь настороже. Так меня учили в Академии, чтоб не прозевать приказа хозяина.
Когда я окончила медитацию, луна давно ушла, и в комнате стало темно. Приоткрыв дверь, я убедилась, что в доме тихо, видно подруги хозяйки уже разошлись. Чтоб не беспокоить госпожу, я выскользнула в коридор и пошла принять душ перед сном, заодно и поласкать себя, а то напряжение накопилось.
Внезапно я уловила какое-то движение справа сзади и упала назад влево. Какая-то фигура провалилась в пустоту, едва удержавшись от падения. Я изогнулась и ударила его в пах. Мужик взвыл и всё-таки свалился, прижав руки к раздавленным яйцам. Следующим ударом по затылку я отправила его в нокаут. Я быстро обыскала неизвестного. Документов, естественно, не нашла, зато нашла верёвку и кляп, которыми и воспользовалась.
— Что такое? – из спальни вышла миссис Партер с небольшим пистолетом и ахнула, увидев пленника: - Том?! Как он здесь оказался?!
В ответ он мог лишь мычать из-за кляпа.
— Ну, в общем, можешь и не говорить, - подвела итог женщина. – И так всё ясно. Сейчас…
Она ушла, но сразу вернулась с фотоаппаратом и сделала несколько снимков.
— Всё, отпусти его, Мадлен. И запомни, что если ты вернёшься, все увидят, кто ты есть, Том Коттор!
Я развязала ему ноги и выпроводила. Взгляды, которыми он награждал меня, были убийственные. Только мне было наплевать на него. Миссис Партер обмяла меня:
— Ты молодец, девочка! Как ты решилась сопротивляться такому сильному мужчине?!
— Я лесбийская рабыня, госпожа, - объяснила я, - и должна удовлетворять только женщин. К сексу с мужчинами в меня вложили полное неприятие, госпожа.
Моё лесбийское естество заговорило, я начала ласки, но госпожа отстранилась.
— Думается, этот негодяй вряд ли вернётся, - сказала она, - так что можно продолжить отдыхать.
И ушла. Я с улыбкой проводила её взглядом. Всё-таки не зря меня учили…
Утром миссис Партер со мной поехала по магазином. Нужно было чуть приодеть меня, нельзя же было вручать дорогой подарок, - меня, то есть, - в дешёвой упаковке. Мы посетили магазин женской одежды, где я выбрала не очень дорогую, но довольно стильный костюмчик, потом заглянули в обувной магазин, где я взяла туфли, идеально подходящие под общий стиль. Научили-таки. Потом госпожа Партер заглянула в сексшоп и купила там ошейник и поводок, а так же наручники.
После этого госпожа позвонила дочери и известила, что едет с подарком. Настроение у неё было весёлое, мне показалось, что его повышала перспектива избавиться от меня и всех сложностей со мной связанных. Дочь её жила за городом в большом двухэтажном доме. Большая стена с воротами ограждала хозяйку от любопытных взглядов случайных людей. Машина миссис Партер остановилась у ворот. Видимо, в видеокамеру её узнали и впустили, открыв ворота. Однако подъехала она не к центральному входу, а к боковому. Перед тем, как выйти бабка приказала надеть ошейник, пристегнула поводок и защёлкнула на руках наручники. В таком виде и повела к дочери.
