Когда мне было n, я, как и все, учился в 10 классе. Но закончить его, а уж тем более перевестись в 11 мне была не судьба. Школа-то – черт с ней. Но история, из-за которой я её бросил, до сих пор вспоминается мне как какой-то кошмар. Особенно родителей было жалко. Короче, в школе узнали, что я голубой. Я сам виноват: имел глупость запасть на одного старшеклассника, полез к нему, а он мало того, что избил – ещё и разболтал всей школе. На меня пальцами показывали.
Почти все друзья здороваться перестали. Даже девчонки хихикали за спиной. Но самое поганое началось, когда дошло до директора, и он вызвал моих родителей в школу. У отца был шок, мама меня защищала, хотя ночами тоже плакала в подушку. Никогда не забуду вечер после их визита к директору. Отец сидел в кресле, мрачно уставившись в одну точку и не удостаивая меня взглядом. А мама плакала и всё повторяла: "Женечка, как же так, как же так?". Короче, устроил я и себе, и своей семье именины сердца – ничего не скажешь.
Из школы я ушёл – пошли они все на хрен! Хватит с меня аттестата о неоконченном среднем образовании. На работу возьмут – и ладно. Мать меня устроила на наш городской химкомбинат (у нее там знакомая в отделе кадров, вот меня и взяли младшим лаборантом, благо оценки по химии у меня всегда были отличные).
Вот тогда-то я и повстречался с ними.
Денис, Митя и Андрей. Эта троица повсюду появлялась вместе. Они втроём ходили на комбинатовские дискотеки, ездили вместе на какие-то рок-концерты, ходили в походы, даже девок клеили вместе (надеюсь, хоть спали с ними потом по отдельности). При этом работали они в разных лабораториях, но частенько забегали друг к другу в гости. Так случилось, что в лаборатории, куда меня направили, работал один из них – Митя. И в нашей лаборатории они тусовались чаще всего – у нас начальник был адекватный. Митя (или Митяй, как его называли друзья) был уже старшим научным сотрудником и, говорят, подавал большие надежды. А я всего лишь младший помощник старшего дворника, я и заговорить-то с ним боялся. Для меня он был Дмитрий Сергеевич. И никаких плоских мыслей на его счет, как и на счет его друзей, у меня не было. Я просто любил на них смотреть.
Они были старше меня – им было уже лет по 25, если не больше, а мне только 16. Спортивные, сильные, видно, качались где-то. Красивые все. Особенно Андрей. Красив, как бог: глаза миндалевидные, зелёные – обалдеть! – и волосы золотые, почти до плеч. Всегда завидовал людям с длинными волосами – мне-то самому только чёлку до глаз удалось отстоять, ничего более радикального в школе не допускалось. Короче, от Андрея невозможно было глаз отвести. Остальные немногим ему уступали. Я ни о чем не думал тогда, просто любовался ими и завидовал.
Завидовал тому, какие они красивые, умные, а главное – завидовал их дружбе. Как бы мне хотелось хоть на денёк оказаться на месте любого их них! Просто ощутить себя частью такой компании, быть рядом с этими полубогами… Но я не смел об этом и мечтать. Просто пялился на них украдкой, а если встречался с кем-нибудь из них взглядом – сразу краснел и отводил глаза. Постепенно это моё желание смотреть на них стало навязчивым. Я стал таскаться на дискотеки вслед за ними (я не танцевал, а просто усаживался в углу и любовался на них). Я садился поближе к ним в столовой, тихонько ходил за ними по коридорам комбината и т.д., и т.п.. Короче, вел себя как последний идиот. Самое интересное – я был уверен, что они меня не замечают. А с чего им меня замечать? Чтобы тебя заметили, нужно быть кем-то. А я – ноль, пустое место. Для таких, как они, я – невидимка. А то, что они часто на меня оборачиваться стали, так это случайность.
***
Шёл самый обычный рабочий день, когда я возился с горой грязных пробирок на своем столе. Вдруг Митя (то есть Дмитрий Сергеевич) окликнул меня:
— Евгений, ты сейчас очень занят?
— Да нет, ничего особенно важного, - ответил я, и сам смутился от этого ответа: как будто у меня когда-нибудь бывает что-то "особенно важное".
— Тогда можешь помочь? А то я не успеваю. Раствор один нужно приготовить. Только он сложный. Справишься?
— Попробую, - пожал я плечами в ответ.
Ну, я приготовил. Кстати, не особенно он и сложный был. Когда Митя забирал раствор, то спросил:
— Помогал кто? Или сам?
— Сам. Чего тут сложного-то? – небрежно ответил я, а сам аж покраснел от удовольствия. В химии-то я петрил действительно неслабо (особенно в последние месяцы, после того, как начитался здесь всяких комбинатских журналов и спецлитературы), и мне было приятно, что это кто-то заметил.
— Отлично. Тогда помоги мне ещё. Вот эта суспензия, - и он сунул мне в руки пробирку, - должна быть гуще, но соотношение между твёрдой дисперсной фазой и жидкостью менять нельзя. Гриша не мог добиться нужной консистенции. А сейчас у него уже другая работа, не успевает довести. Возьмёшься?
Я обалдел! Это было задание скорее для младшего научного сотрудника, а не для лаборанта, и уж тем более не для младшего его помощника, которому разрешают только пробирки мыть да кофе варить.
— Возьмусь, - вдруг ответил я, удивившись собственной наглости. – Только мне нужны записи Григория Николаевича. Я, конечно, мог бы и сам определить формулу. Но это же не вражеское топливо, и я не думаю, что на это не стоит тратить время.
Дмитрий усмехнулся.
— Сейчас принесу.
— Дмитрий Сергеевич, - окликнул я его, - и я попросил бы Вас указать там, какой консистенции я должен добиться. Конкретный показатель.
Он снова усмехнулся и чуть удивлённо посмотрел на меня.
— Ладно, орёл. Будет тебе конкретика.
Через пять минут он принёс мне все бумаги. И только открыв тетрадку, я понял, во что ввязался. Я ничего там не понимал! Ровным счетом!
Уйдя в угол лабораторки и загородившись от всех стойкой с пробирками, я уселся на колченогий стул и схватился за голову. На кой чёрт я в это полез! С чего я решил изображать из себя крутого химика? Кто меня за язык тянул? Так опозориться – и перед кем? Я и так при нём и его друзьях дышать боюсь! У меня холодный пот выступал на лбу, когда я пытался представить себе, какими глазами Митя посмотрит на меня, когда я скажу, что не разобрался с формулой. Ой, ужас!
Постепенно я немного успокоился. Нет, нельзя сдаваться! Я снова открыл тетрадь, и, проклиная себя за тупость, стал вчитываться в корявый почерк нашего старшего лаборанта.
Полчаса усилий и беззвучного битья тупой головой о стену – и кое-какая система в этой мешанине формул начала проглядываться. А еще через полчаса я ухватил логику, и нашёл эту чертову формулу! Пошел проверить. Смешал нужные компоненты. Она! Эта самая суспензия! Ох, просто камень с души! Я еле сдерживался, чтобы не начать пританцовывать на месте. Но это только полдела. Как сделать её гуще? Ах, ну почему нельзя просто муки добавить или крахмала, как на кухне? Я усмехнулся, представив, что бы было. Ладно, что-нибудь придумаем. И я вернулся в угол на свой колченогий стул.
Вечером я вернул Дмитрию Сергеевичу пробирку с суспензией нужной консистенции. Он внимательно рассмотрел её. Потом меня. Как будто хотел проверить, нужной ли я консистенции.
— Что добавил?
— Ничего. Разогрел до 90 градусов и быстро остудил.
— Ну, ты даёшь! И у тебя всего 9 классов?
— Да.
— Парень, да тебе учиться нужно. Иди в вечёрку, а то дальше лаборанта в жизни не продвинешься. А такие способности грех в землю зарывать.
— Хорошо, Дмитрий Сергеевич, я подумаю, - покраснев от удовольствия, ответил я и направился к своему столу.
— Женя, - окликнул меня Дима, - ну, какой я тебе "Сергеевич"? Я не почтенный старец какой-нибудь, заканчивай это. Я Дима. А еще лучше Митя, - и он слегка хлопнул меня по плечу.
С этого дня началось наше общение. Сначала только на химические темы. Потом разговоры стали касаться не только работы. А когда приходили Андрей и Денис, то Митя не уединялся с ними, а втягивал в общий разговор и меня. Самое удивительное, что его друзья как будто совсем не были против этого. Они охотно заговаривали со мной. Правда, поначалу это было нелегко, потому что я смущался, робел и молчал, как рыба об лёд. Но постепенно дело пошло проще. Разговоры начали клеиться. И не успел я оглянуться, как стал регулярно ходить вместе с ними на концерты, прогулки и дискотеки. И, вроде бы, стал у них четвёртым! Я не мог в это поверить!
Каждый новый день я ожидал, что они под каким-то предлогом отфутболят меня. Но этого не происходило. Я ничего не мог понять. Чувствовал себя дурацким "гадким утёнком", которого лебеди приняли в свою стаю безо всяких превращений. Вот они трое. А вот я. Рядом. Где логика?
Однажды мы вместе шатались по парку. Сели на скамейку. Митяй пошёл за мороженым, Денис решил составить ему компанию. Мы с Андреем остались на скамейке одни. И тогда я набрался наглости и спросил:
— Андрюха, а почему вы со мной общаетесь?
— Странный вопрос! – он удивлённо хмыкнул.
— Нет, правда… Вы все гораздо старше меня. И потом, вы такие…
— Какие "такие"?
Я не смог правильно подобрать слов, смутился и опустил голову. Андрей посмотрел на меня, улыбнулся и, ласково коснувшись пальцами моего подбородка, повернул к себе лицом.
— Вот поэтому и общаемся.
— То есть?
— Ты ведь несколько месяцев всюду за нами ходил и не сводил с нас влюблённого взгляда. Думаешь, мы не замечали?
— О, боже!
— Не смущайся. Все в порядке. Это было так трогательно!
— Так вы меня что – просто пожалели?
— Дурак ты, Женька. Нам хотелось, чтобы ты был с нами. Потому что… не знаю, как сказать. Смотри, вон наши идут с мороженым.
— "Потому что" что? – резко бросил я, боясь, что он не успеет ответить.
Андрей в задумчивости потер нос и обернулся ко мне:
— Напомню тебе одну общеизвестную истину: люди любят, когда их любят.
"Всё верно, я вас люблю", - беззвучным шёпотом произнёс я, но так, чтобы ни Андрей, ни подошедшие в этот момент ребята меня не слышали.
Этот разговор с Андреем на скамейке меня несколько успокоил. Но страх, что наши отношения с парнями однажды изменятся, все же совсем не отпускал. И однажды они изменились. Только вовсе не так, как я ожидал.
***
Долго ли, коротко ли время прошло, а сидели мы как-то ночью у Дениса дома на кухне и пили пиво. Родители его умотали на дачу на все выходные, и мы наслаждались свободой. Нет, в зюзю никто не напивался: в нашей компании любителей крепких спиртных напитков не было – так, пиво, и то в ограниченном количестве. "Свобода" выражалась, скорее, в трёх вещах: ночные бдения, курение в квартире и о-очень откровенные разговоры.
Сидя на этой кухне, мы чувствовали какую-то камерность, интимность, и, изрядно разогретые пивом, обсуждать начали соответствующие темы. Парни много говорили о бабах. А мне что оставалось делать? Я в подобных обсуждениях совершенно бесполезен, а врать друзьям не хотелось. Оставалось одно – отмалчиваться. И я отмалчивался, пока не затронули тему, которая касалась и меня. Это случилось, когда все были уже довольно пьяные, и запретных тем не существовало вообще. Заговорили об анальном сексе.
— Не могу понять, почему девчонки идут на это, - сказал Митяй. – Я ещё понимаю гомосексуалистов: у них выбора нет, влагалище отсутствует, приходится совать куда ни попадя. Но девчонкам-то это зачем?
— А тебе это зачем? – отозвался Андрей. – Если есть альтернатива, зачем ты лезешь хуем ей в зад, а не туда, куда положено?
— Как грубо! - усмехнулся Митяй. – Мне-то это понятно зачем. Мне-то это нравится. Можно засунуть "куда положено", но там уже так все разъезжено – ощущения никакие даже без презерватива, а уж в резинке – и подавно. А в попке так узко… Совершенно особое ощущение.
— Что, правда? – тихо спросил Денис. – А я не пробовал никогда.
— Попробуй, - уверенно ответил Митяй, - очень рекомендую. Если, конечно, девка согласится. Потому что нам-то это в кайф, но вот им это зачем, повторяю – не пойму. Это ведь, наверное, больно.
— Больно только сначала, - вдруг не своим голосом произнёс я.
— А ты почем знаешь, Женёк? – с интересом обернулся ко мне Андрей. – Девки говорили? Или сам пробовал?
Я вдруг почувствовал острую необходимость рассказать правду. Не знаю, может, выпитое пиво язык развязало. А может, просто надоело врать и притворяться.
— А вы никому не расскажете? – серьёзно спросил я. – Дайте слово! – и я обвёл строгим взглядом их лица.
— Мы никому не скажем. Честно, - уверенно ответил Андрей за всех троих.
— Могила, - тихо подтвердил Митя.
— Ну, ладно… Я лет с 12 любил засовывать себе в попку разные предметы. Я даже не думал о сексе, просто было приятно чувствовать что-то внутри. Началось с шариковой ручки. Потом губная помада. Потом ещё что-то побольше. В конце уже флакон с дезодорантом туда пролезал. Сначала больно было. Но потом… потом такой кайф… не передать.
— Серьёзно? – Андрей аж нагнулся ко мне. – Ты кайфуешь от этого? А что ты делаешь? Просто засовываешь – и всё? Или двигаешь этим внутри себя?
Глаза у Андрея горели таким неподдельным интересом, что это должно было насторожить меня. Но не насторожило – слишком был увлечён своими откровениями.
— Я пытался двигать. Но дезодорант ведь гладкий, ровный. Двигай, не двигай – ощущений никаких почти. Если бы что-то с расширением на конце…
— Угу, как головка на члене, - усмехнулся Денис. – Ты настоящий-то анальный секс с кем-нибудь пробовал?
— Нет.
— А что так?
Я безумно смутился. Ну, как ответить на этот вопрос? Сказать, что я не голубой? Это откровенное враньё. А сказать правду, что не нашёл желающих – это уж вовсе как-то унизительно. Я стал жалеть о своей откровенности, и, весь съежившись на стуле, пробубнил:
— Зря я вам это рассказал.
— Так все-таки, почему не пробовал? – добивался ответа Денис. – Партнера не нашёл?
Я аж дернулся: он словно бы мои мысли прочитал! Потом бросил на него жалкий взгляд и покраснел до корней волос. Мне хотелось провалиться сквозь землю. Окончательно вжавшись в стул, я опустил глаза, на которые предательски наворачивались слёзы, и упрямо молчал.
— Ребят, - вдруг каким-то томным и развязанным голосом обратился к своим друзьям Андрей, - а давайте мы Женьку выебем.
Я аж подпрыгнул на стуле!
— А что? Неплохая идея. В порядке дружеской услуги, - поддержал его Денис.
— Вы чего, ребята! – я полным ужаса взглядом обводил этих кобелей.
— Определенно, надо, - усмехнулся Митяй, - а то парень уже попку себе разработал, а выдрать его некому. Непорядок.
Андрей поднялся и стал приближаться ко мне. Я заметил, что в штанах у него уже нехило топорщилось. Мне стало по-настоящему страшно.
— Ребята, не надо! Что вы делаете! – я пятился от Андрюхи, к которому уже присоединились и Денис с Митяем, пока не уперся спиной в холодильник. Андрей рванул меня за руку к себе, и меня тут же подхватили Дэн и Митяй, скрутив руки у меня за спиной и лишив таким образом возможности сопротивляться. Больно не было – они руки не выкручивали, а просто крепко держали. Но вырваться я не мог, ведь каждый из них был вдвое сильнее меня. А Андрей тем временем начал расстегивать на мне джинсы. Я извивался, пытаясь выкрутиться, но всё было безуспешно. И лишь когда он, расстегнув и приспустив на мне брюки, вдруг положил руку на мой полувставший член и стал тихонько массировать его через трусы, я перестал извиваться.
— Ну вот, молодец, - тихо проговорил Андрей, - не дергайся. У тебя же попка уже разработанная, тебе даже больно не будет. Расслабься. Ребят, положите его на стол.
Денис и Митя, которые всё ещё держали мои руки, толкнули меня в направлении стола. Андрюха убрал оттуда все бутылки и остатки закуски, а парни нагнули меня, заставив грудью опустили на деревянную поверхность. Теперь они стояли слева и справа от стола, придерживая меня за руки и плечи, не давая подняться, а сзади ко мне подошел Андрей. Он немножко помацал мои булочки через трусы, а потом спустил их.
— Теперь давай рассмотрим твою попку, - он ещё немного её полапал, а потом опустился на корточки и широко раздвинул половинки. – Очко-то всё же довольно узкое. Маловато ты его разработал. Или специально сжал? Дэн, смазка нужна.
— Сейчас. Митяй, удержишь его один?
— Не вопрос, - ответил Митя и перехватил меня так, чтобы держать обе руки. – Тем более, он и не вырывается. Ты ведь сам не против, малыш? – он наклонился ко мне и стал тихонько целовать меня в шею. Андрей тем временем гладил мою попку, и я даже немного поплыл. Тут вернулся Денис с каким-то тюбиком и передал его Андрюхе. Тот стал смазывать мне очко. От холодного крема дырочка ещё больше сжалась.
— Да что ж ты так напрягся-то? Расслабься, я буду очень осторожен, обещаю. Больно не будет, - и он стал тихонько массировать мне очко круговыми движениями, отчего у меня сразу закружилась голова и загудело в паху. Я расслабился и открылся ему навстречу.
— Вот так, молодец. Хороший мальчик, - и он ласково погладил меня по попе. Потом я почувствовал, как головка его члена упирается в меня и почти сразу проникает внутрь. Я старался не зажиматься, поэтому все произошло очень быстро. Если бы не мои игры с разными фалообразными предметами, то наверняка было бы больно. Но сейчас боли я не чувствовал. Было лишь несколько непривычное ощущение оттого, что предмет не просто находится внутри меня, но ещё и двигается там. Но это было приятное ощущение. Очень приятное.
— Ну, вот, я уже целиком в тебе. Слышь, Жень, ты уже не целочка. Ох, парни, а какой он там внутри горячий! Улёт!
И он начал потихонечку двигаться во мне. Сначала медленно, потом всё быстрее. Руками он гладил меня по бокам и спине, потом нагнулся, поцеловал между лопаток и прошептал:
— Ну вот, малыш, я тебя ебу. Как ощущения? Тебе не больно?
Я лишь отрицательно мотнул головой. Говорить не хотелось. Да, мне приятно, но как ни крути – он меня все же насилует. И двое остальных тоже собираются это сделать следом за ним.
А Андрей тем временем уже двигался во мне, словно паровой молот. Его яйца шлепались о мой зад, а он стонал, целовал мне спинку и иногда приговаривал:
— Ох, блядь, какая у тебя классная норка, малыш – такая узкая, горячая… Ммммм!.. Женечка, как приятно тебя ебать… Улёт просто!… Я так давно тебя хотел, малыш… Ааааа! Сейчас кончу… сейчас кончу тебе в попочку… ммммм – и со стоном он стал спускать, уткнувшись носом мне в спину. Я чувствовал внутри тёплые волны наполнявшей меня спермы.
"Так, - подумал я, - одного удовлетворил. Осталось ещё двоих обслужить". И вдруг я почувствовал, что эта мысль здорово возбуждает меня. Меня возбуждает то, что я обслуживаю своей попкой трёх мужиков. Что меня, как шлюху, трахают в жопу мои же друзья. И когда Андрей вынул из меня член, мне уже не терпелось, чтобы следующий скорее занял его место.
В порядке живой очереди ко мне стал подходить Денис. Но вдруг Андрюха остановил его и серьёзно сказал:
— Слушай, Дэн. Он ведь девственник… ну, был до сегодняшнего дня. Я его трахал без резинки только потому, что на сто процентов уверен, что я ничем не болен. У тебя как с этим?
— Та же фигня: на сто процентов! – фыркнул в ответ Денис.
— Уверен? – ещё раз настойчиво спросил Андрей.
— Да гадом буду!
— Митяй, к тебе тот же вопрос.
— И тот же ответ, - услышал я голос справа.
— Ну, ладно, - и Андрей разрешающе хлопнул друга по спине.
Дэн приблизился ко мне, но не сразу стал трахать, а присел на корточки и развел в стороны половинки моей попы.
— Дрон, кинь полотенце. Тут твоя сперма из него течёт… А вообще, зрелище что надо! Заводит потрясно!
И я почувствовал, как он пальчиком водит по краешкам моей только что выебаной дырочки. Я тихонько застонал и прогнулся, подаваясь к нему попкой.
— Глядите, парни, как наша шлюшка хочет ебаться! – усмехнулся Денис. – Сейчас, девочка, не переживай, десять сек – и я буду в тебе.
Он стал вытирать меня там полотенцем. Потом смазал кремом свой член и вошёл сразу на полную длину. Я услышал, как тихонько шлёпнулись об меня его яйца.
Дэн ебал меня без комментариев, просто тяжело дыша, иногда даже издавая какой-то рык. Его движения становились все быстрее и быстрее. Я совершенно улетал. Ах, если бы я только мог дотронуться до своего члена, я бы кончил в несколько движений. Но увы, мои руки до сих пор держали с двух сторон (место Дениса слева от меня тут же занял Андрей), а кончать только от анальных фрикций я ещё тогда не умел.
Вдруг Дэн прекратил двигаться во мне и остановился.
— Ты чего? – спросил его Андрей. – Кончил или нет?
— Да нет ещё. Просто чувствую, что вот-вот кончу. А я хочу растянуть удовольствие. Хочу немножко остыть и ещё его поебать. Ты прав, Андрюш, охуительная у него попочка! Лучше всякой девки.
Он подождал ещё несколько секунд и продолжил меня трахать. Но надолго растянуть удовольствие ему не удалось: какие-то полминуты – и он взорвался во мне фонтаном спермы. Немного его сока попало мне внутрь, но потом он выдернул член из меня и остальное излил мне на жопу и спину. После того, как он перестал стонать и немного отдышался, шлёпая своим чуть обмякшим членом меня по попке, Денис взял полотенце, вытер мне обспусканную спину и попу, промокнул очко – типа, подготовил меня своего друга. Теперь была очередь Митяя.
Ё-моё, ещё недавно я называл его Дмитрием Сергеевичем! А сейчас он подходит ко мне сзади с намерением выебать в жопу! Я слышу, как вжикнула расстегнутая ширинка, и вот Митяй уже приставил головку члена к моей дырочке. Но его тормознул Андрей:
— Митяй, смажься. Не надо на сухую.
— Ладно, - неохотно отвечает тот и берёт из рук своего друга тюбик с кремом.
Смазанный член входит в меня легко. Прежде чем начать двигаться, Митька наклоняется ко мне и шепчет:
— Эй, ну ты там как?
Этот сукин сын ещё интересуется!
— Нормально, - шепчу я в ответ.
— Только нормально – и всё? Это непорядок. Давай-ка я тебя немного пощупаю.
И он запускает руку вниз к моему паху. Когда он дотрагивается до моего члена, я весь выгибаюсь и даже вскрикиваю!
— Какой горячий! Ты только сразу-то не кончай – я ж тебя ещё ебать не начал.
И Митяй убрал руку от моего паха. Зато начал двигаться внутри. И периодически шлёпал меня по заднице, приговаривая:
— Классная ты шлюшка, малыш! Всех троих обслужил, всем удовольствие доставил. И сам кайф ловишь. Ну, давай, давай, кайфуй подо мной, голубок…
Мне безумно хотелось дотронуться до своего члена и получить, наконец, долгожданный оргазм. Но сделать этого я не мог. И вот, в этой ситуации, когда, казалось бы, разочарование неизбежно, я вдруг почувствовал внутри какое-то особое ощущение. Пока Митяй дрючил меня в задницу, по телу стало разливаться какое-то особое тепло. Поднималась волна какого-то небывалого возбуждения. Ничего подобного я раньше не испытывал. Причем я был уверен, что это возбуждение не заставит меня кончить (по крайней мере, не сразу, не сейчас). Но само по себе оно было… трудно объяснить… оно было, может быть, даже более приятным, чем обычный оргазм.
Теперь я не стал бы дрочить себе член, даже если бы смог дотянуться до него. Не хотел упускать возможность насладиться этим особым кайфом.
Когда Митяй, наконец-то, кончил мне в норку, я уже был в полувменяемом состоянии. И с удивлением поймал себя на мысли: "Жаль, что уже всё кончилось". Ха! Если бы я знал, как ошибаюсь!
Меня отпустили. Я почувствовал, что руки мои больше никто не держит и плечи к столу никто не прижимает. Медленно, словно под тяжёлым грузом, я оторвался от стола и выпрямился. В голове был какой-то туман, я с трудом понимал, где я и что со мной. Кто-то ухватил меня за плечо и развернул к себе. Андрей.
— Ну, как ты, малыш? Понравилось?
Я молчал.
— Да ладно! Скажешь "нет"? Ты на член-то свой посмотри. Стоит, как бравый солдатик, всю дорогу.
Опустив глаза, я уставился на свой вздыбленный член, но дурман в голове не отпускал, и я по-прежнему лишь молча и серьёзно уставился на Андрея.
— Так, парни, похоже, наш малыш не понял, понравилось ему или нет. Вообще-то, я тоже как-то не распробовал. Я бы ещё разочек… Или два…
— Поддерживаю! – ухмыльнулся Митяй.
— Идёт, - закивал в ответ Дэн.
Андрей подошел ко мне совсем-совсем близко, слегка обнял и чуть коснулся губами моих губ.
— Жень, теперь послушай меня. Мы не будем больше тебя держать. Но давай обойдёмся без беготни по квартире и попыток сопротивления. Ты сейчас пойдёшь с нами в спальню. Там ты ляжешь на постельку и раздвинешь ножки. А мы будем сношать тебя в очко столько, сколько захотим. Ты нам чертовски нравишься, малыш, - Андрей ещё раз легонько поцеловал меня, - и поэтому ебать будем, скорее всего, до самого утра. Попробуй словить кайф. Тебе ведь приятно было? Идём, мой сладкий.
И он повел меня в комнату, а я пошёл за ним, словно зомби. Я даже не попытался избавиться от штанов, которые еще болтались на мне где-то в районе колен и мешали идти. А по ногам текла сперма (наверное, Митяя, хотя, может быть, всех троих, уже не знаю).
То, что происходило дальше, я не смог бы описать в подробностях, если бы даже захотел. Смутно помню, что меня полностью раздели, вытерли от спермы. Дальше меня действительно положили на кровать, и я действительно раздвинул ножки. Все остальные события тонут в сладком угаре.
Я не помню, кто из них был первым, кто вторым и так далее. Я не помню, сколько раз они овладели мной в эту ночь, не помню, в какие позы они меня загибали. Я даже не осознавал, кто меня ебёт в данный конкретный момент. Лишь кое-что, отдельные позы, отдельные фразы запомнились. Помню, что я все время стонал. И что пот тёк с меня ручьями. Из поз помню, что меня очень долго имели сверху, то есть я лежал на спине, подтянув колени к груди и разведя их широко в стороны. А они ложились сверху и драли меня, прижимая к кровати всем телом. Потом помню, что я раком стоял на постели. А ещё лежал на боку, закинув одну ногу на плечо тому, кто сношал меня в этот момент.
Кто из них что говорил, я тоже не смог бы определить. Я уже не различал, где чей голос. Помню, что меня часто называли шлюхой. Говорили, что у меня самая сладкая попочка на свете. И как я классно доставляю удовольствие своим друзьям, и что мне это должно быть приятно – ну, то, что мои друзья получают столько кайфа со мной. И ещё говорили, что я теперь буду каждый день удовлетворять их своей попочкой, потому что такую горячую попку обязательно надо ебать почаще. Я бы, может, что и ответил, но плохо соображал. Правда, иногда кайф слегка откатывал, и тогда я начинал немножко ориентироваться в пространстве. Но это длилось недолго, и вновь жаркое тепло разливалось по телу, и сносило крышу.
Сколько они меня там дрючили голого во всех позах – трудно сказать, я потерял счёт времени. Они потом говорили, что часа полтора – не меньше. И вот, наконец, эта жаркая волна накрыла меня окончательно. И начался ОРГАЗМ. Такой, какого у меня никогда не было – ни до этого случая, ни после! Меня трясло и выкручивало от наслаждения, я орал так, что им пришлось зажать мне рот. Под руки мне попалась подушка, и я вцепился в неё так, что разорвал. И длилось это безумно долго! А когда всё схлынуло, я просто вырубился. В смысле, вообще. Потерял сознание.
***
Очнулся через несколько минут. Сижу на коленях у Андрея, он меня укачивает и поглаживает по спине. Митьки и Дениса не видно. Голова кружится. Я хотел что-то сказать, дать понять, что я очнулся. Но сил не было даже на то, чтобы языком пошевелить.
Сижу я вот так и думаю: что же произошло, твою мать? Меня отымели по-всякому мои новые друзья. А друзья ли они мне вообще? Может, они меня за этим в компанию и взяли? Узнали, что я педик (слушок-то про меня наверняка из школы на комбинат уже переполз), и решили – чем по бабам бегать, лучше себя раз и навсегда обеспечить удобством подобного рода? Но с ними-то ладно. Это ещё полбеды. В конце концов, их моральный облик – не моя проблема. Я ведь могу с ними и не общаться. Хуже другое – это я сам. Куда я от себя-то денусь? Меня насилуют, используют, имеют как хотят, а я кричу от кайфа под ними! Что за извращение? Где мое чувство собственного достоинства? Хотя, откуда ему взяться, если я – такое ничтожество, что общаться со мной можно только ради того, чтобы потом выебать, а просто так я никому не нужен!
От отчаяния и обиды даже силы появились, и я дернулся, выпрямившись на коленках у Андрея и чуть оттолкнув от себя этого нахального красавчика.
— Женька, ты очнулся! – обрадовано выдохнул он. – Какое счастье! Мы перепугались все. Дэн и Митяй там аптечку перетряхивают – нашатырный спирт ищут. Хотели скорую вызвать, да в такой ситуации посторонних звать – сам понимаешь. Ух, как я рад, что ты очнулся! Как ты, малыш?
— Голова кружится, - на автомате ответил я, а сам в его лицо всматриваюсь. Взволнованное, заботливое. Неужели всё это ложь? А на самом деле я для них просто кукла резиновая?
— Голова скоро пройдёт, родной мой, - ласково выдохнул Андрей. – Прислонись ко мне, так меньше кружиться будет, - и он притянул меня обратно к своей груди.
И тут меня прорвало. Я уткнулся носом ему в ключицу и разревелся. Хочу остановиться – и не могу.
— Эй, ты что, малыш? – испугано вылупился на меня Андрей. – Женечка, ты чего, дурачок?
А я ответить не могу. Он меня обнимает, успокаивает. Я прижимаюсь к нему и реву, реву. Слезы рекой текут, дыхания уже не хватает – истерика натуральная. Андрюха ребят кликнул. Митя с Дэном прибежали. Он им говорит:
— Ребята, нашатырный спирт нам уже не нужен, теперь нужна валерьянка. Дэн из комнаты выскочил, а Митяй к нам подсел. Гладит меня по плечу:
— Женьк, не надо, успокойся. Андрюх, чего он ревет-то?
— Да не знаю, - удрученно бормочет Андрей, - что-то вот расстроился…
Даже сквозь слёзы я чуть не рассмеялся над этим "расстроился". Да мне удавиться хочется! Расстроился…
Денис валерьянку притащил и корвалол заодно. Влили в меня сначала одно, потом другое. Вроде, полегче стало. Успокоился я немножко, слёзы высохли.
— Ну, а теперь объясни, чего ревел-то? – это Митяй такой любопытный.
Я из Андрюхиных объятий вырвался, подальше на постель залез и покрывалом прикрылся – неловко стало перед ними голым сидеть. И оттуда уже спросил:
— За что вы так со мной?
Они переглянулись как-то очень серьёзно, взволновано, даже испуганно. Словно бы произошло то, чего они больше всего боялись. И тут Андрей рванулся ко мне, схватил в ладони моё лицо и заставил смотреть себе в глаза:
— Как "так", Женя? Как "так" мы с тобой? Да, сначала мы тебя держали. Но ведь могли бы и не держать. Ведь ты же хотел этого! Ты хотел этого, сукин сын малолетний! Если б я хоть на каком-то этапе увидел, что тебе не нравится то, что происходит, то ничего бы не было, клянусь!
— А когда я отбивался и кричал "не надо, что вы делаете" – тогда это было не заметно? – гневно выкрикнул я. Андрей оттолкнул меня, отвернулся и сел на край кровати.
— Нет, - рявкнул он оттуда, - тогда это было не заметно! Ты почти не сопротивлялся!... Просто… пришлось надавить, ты бы сам не решился, - уже тише добавил он. А потом совсем почти шёпотом: - Если я ошибся – прости, - и закрыл лицо руками.
— Да нет, не ошибся, - грустно усмехнулся я, - всё правильно. Я этого хотел. И мне это понравилось. Я, вообще-то, не об этом говорил.
— А о чём?
Я замялся, не зная, как это сформулировать, и лишь смущённо улыбнулся.
— Что не так, Женька? – взволновано спросил Митя, подсев ко мне поближе.
— Да я вот… всё думаю… - я горько рассмеялся и, наконец, решился закончить фразу: - Я всё думаю, неужели я так плох, что со мной общаться можно только ради секса?
— В смысле? – недоумённо нахмурился Дэн.
— Вы же меня только за этим к себе взяли, правда?
Андрей вскинул руки в беспомощном жесте и, всплеснув ими, повернулся ко мне:
— Ну кто тебе сказал?!! – потом повернулся к своим друзьям и сделал жест, обозначающий, видимо, примерно следующее: "Я не знаю, что делать с этим идиотом!".
— Жэк, да ты чего? – Митяй откровенно смеялся над моим предположением.
— Может, вы хотите сказать, что даже не думали об этом? – злобно выкрикнул я.
— Так и есть, не думали, - помотав головой, ответил Дэн.
— Я думал, - резко повернулся ко мне Андрей. – Да, я думал! Но думал про себя. Мы никогда ни о чём таком с ребятами не разговаривали. И ни о чём не договаривались! Они тут вообще ни при чём! И общались мы с тобой не ради того, чтобы дождаться момента и отыметь – как тебе только такое в голову взбрело! Неужели мы похожи на таких сукиных детей?!
— Но… даже если вы этого не планировали, вы ведь все равно не сможете после этой ночи относиться ко мне так же, как раньше, - добавил я упавшим голосом.
— Ещё одна оригинальная идея, - усмехнулся Митяй. - Ну, а это ты откуда взял?
— Из жизни, - хрипло ответил я.
Андрей подвинулся на кровати ко мне поближе и провел рукой по моим волосам:
— Тебя кто-то обидел?
Я вздохнул, и на одном дыхании выпалил:
— Митяй, ты спрашивал, почему у меня только девять классов. Так вот как раз по этому! Они узнали. Вся школа пальцами тыкала.
— …А родители тоже знают?
— Их в школу вызвали, рассказали всё…
— Гады какие! – выдохнул Андрей. – Ну, теперь, по крайней мере, понятно, откуда у тебя комплексы.
— А у него есть комплексы? – удивился Денис.
— Ты не поверишь: он считает себя хуже нас, - ехидно выдал Андрей. – Например, он считает, что мы красивые, а он нет!
— Ты шутишь? – вскинул брови Дэн.
— Женёк, ну ты даешь! – присоединился Митяй. - Ты себя в зеркало давно видел?
— А что там? – в тон им спросил я.
— А там… - Денис поцеловал сомкнутые кончики пальцев, - вот такой красавчик!
— Да ну вас! – я смущённо нырнул с головой под покрывало. Не очень-то я верил таким комплементам, потому что самому себе с детства казался похожим на какого-то маленького большеглазого индуса. Я слышал ещё в школе, что многие считали меня смазливым, но никогда не мог этого понять.
Андрюха выудил меня из-под покрывала.
— Ну, как, реветь больше не будешь?
— Реветь не буду. Только не очень представляю себе, что дальше у нас будет.
— А что будет? – Андрей пожал плечами. – Всё тоже самое и будет! …Ну, разве что маленькая просьбочка к тебе…
— Какая?
— Жэк, слушай… Ты наш друг, и это не меняется. Но если ты нам иногда давать будешь… Ну, хоть изредка… Было бы здорово. Мы тебя не меньше уважать будем, честно! Просто… Сегодня ночью было так классно… Обидно было бы, если больше никогда… Ну, а если не хочешь – не надо. Без вопросов!
— Серьезно? Не меньше уважать будете? Разве такое бывает?
— А то! Ну, а женщины, с которыми мы спим? Думаешь, мы их потом ни в грош не ставим, что ли? Брось! Секс человеческим отношениям не помеха. Если классный человек, да ещё и удовольствие в постели доставить может – так это ж просто здорово! У нас будет только одна проблема: не влюбиться бы в тебя!
Мы рассмеялись над этим заявлением. Хотя, как ни странно, ребятам было не так смешно, как мне. А Андрей и вовсе не смеялся.
— Ладно, - окончил дискуссию Митяй, - этот вопрос обдумаешь на досуге. А сейчас давайте спать. Мы с Дэном ляжем в гостиной – там диван можно разложить. А вы с Андрюхой оставайтесь здесь. Постель достаточно широкая.
— Ты не против? – обернулся ко мне Андрей.
Я замотал головой в ответ и тут же стал устраиваться спать – глаза слипались. И как только коснулся головой разорванной мною же подушки, в тот же миг провалился в сон.
Утром я проснулся оттого, что лежу в неестественной позе, раздвинув ноги, словно цыпленок табака, а Андрей аккуратно и нежно трахает меня в попку. Увидев, что я проснулся, он прижался губами к моему уху и прошептал:
— Прости, малыш, не мог удержаться. Так хотелось… Потерпи немножко, я скоро кончу.
Когда мы выползли в поисках завтрака, оказалось, что не один Андрей хотел воспользоваться моей помощью для борьбы с утренним стояком.
***
С той ночи на квартире Дениса наша жизнь потекла несколько по-новому. Мои друзья действительно не стали хуже ко мне относиться. Даже лучше. Но и сказать, что всё осталось по-прежнему, нельзя. Потому что они стали трахать меня почти каждый день.
Я почему-то думал, что когда выйдем на работу, пьяная блажь выйдет у них из головы, и вся эта история постепенно забудется. Но уже на следующий день вместо работы ребята позвали меня на пикник. Митька договорился на комбинате, чтоб нам всем дали отгулы – и айда в лес, благо он совсем рядом. Я согласился с радостью: хотел посмотреть, какими теперь будут наши отношения. И был счастлив убедился, что ничего не изменилось. Вернее, изменилось, но в лучшую сторону. Ребята относились ко мне даже более уважительно, чем раньше. Мы с удовольствием болтали, и ничего унизительного в их обращении со мной не появилось. Более того, они опекали меня, как ребёнка. Лучшее место у костра и первый кусочек шашлыка почему-то достались мне. Но на этом приятные сюрпризы не кончились. Потому что на этой же полянке они меня и отымели.
Начал это всё, конечно же, Андрей. Я сижу на травке, жую шашлык. Он подошёл, сел сзади и весь прижался ко мне – даже пожрать толком не дал, сволочь. Потом стал меня гладить, целовать в шейку под ухом. Шепчет:
— Женечка, малыш, я так ебаться хочу – не могу, - а сам руку мне на член положил и массирует через брюки. Я тоже завёлся. Андрей говорит ребятам:
— Мы с Женькой пойдём прогуляемся во-он за тот кустик.
И тут Митька заявляет:
— А чем вам поляна не нравится?
— Точно, - поддакивает Дэн, - кого стесняться? Здесь все свои.
— Чего, будете смотреть? – растерянно спросил Андрей.
— Ну, почему же только смотреть? Мы бы с удовольствием приняли участие, - Дэн подошел и сел рядом со мной на корточки, - если, конечно, Женька не против. А? Женёк, ты как?
Я только смущённо улыбнулся.
— Тогда снимай штанишки, - ласково проговорил Митька, расстилая на траве свою куртку. Я встал и начал расстёгивать джинсы. Дэн и Андрей мне помогали. Трусы они стали стягивать вместе с брюками. Но до конца снять джинсы я не успел: как только я стянул их с задницы, меня крепко обхватил сзади Андрей, и я почувствовал, как его член трется об мою попку. Потом его пальцы проникли между половинками и он стал смазывать мне очко (смазку захватил, подготовился, гад). Через несколько секунд он уже вошёл в меня и стал прямо вот так, стоя, дрючить меня в зад. Денис тем временем расстегнул мою рубашку и стал гладить меня по груди, нежно касаясь сосков. В это время Андрей, одной рукой продолжая прижимать меня за талию к себе, вторую опустил ниже и стал мять мне яички, иногда поглаживая член. Я уже стонал в голос. Так приятно было!
Очень скоро Андрей вышел из меня и, задрав мою рубашку, кончил мне на спину. Потом они вытерли мне спину полотенцем, сняли, наконец, джинсы и уложили на расстеленную на земле куртку. Сверху на меня лег Митяй. Он попросил, чтоб я покрепче обнял его ногами и руками, и в такой позе хорошенько отъебал меня. Я кайфовал уже до крика, когда Митька спустил мне в зад.
Потом Денис попросил меня встать "рачком". Я встал на четвереньки. Он расположился сзади и стал сношать меня, как кобель сучку. А спереди ко мне подошел Андрей и стал засовывать свой уже вновь вставший член мне в рот. Я жадно лизал его, словно он был из сахара. Так долго я мечтал о том, как возьму мужской орган в рот, что теперь не мог насытиться этим вкусом. Мои действия были неумелыми, но я с такой жадностью покрывал этот сладкий член и яйца поцелуями, так старательно работал языком вокруг ствола, что Андрей кончил раньше Дениса. Я проглотил всю его сперму до капельки. А он в знак благодарности просунул руку под меня и потрогал мой член. Этого было достаточно для того, чтобы я взорвался. Я кричал и бился в сладких конвульсиях оргазма одновременно с Дэном, который кончал мне в попку.
Без сил я рухнул на траву. Ко мне наклонился Андрей и нежно поцеловал в губы.
— А сосать-то ты толком не умеешь, - с улыбкой прошептал он мне, ласково поглаживая по голове. – Ничего, научим.
Урок надолго откладывать не стали. После того, как мы немного отдохнули и подкрепились шашлыком, мужики сказали, что пора тренироваться. Они все втроём уселись на бревно, спустив штаны. А я должен был отсосать им всем по очереди. Я сосал, а каждый из них комментировал мои действия, подсказывал, что я должен делать, чтобы ему было приятнее. Так я узнал, что нужно зубы прятать под губами, что губы надо сжимать поплотнее, и хорошо бы активнее работать языком. Постепенно что-то стало получаться. Единственное, что у меня не выходило – это держать нужную скорость.
Зато я узнал их индивидуальные вкусы: где и как я должен каждого из них потрогать и поцеловать, чтобы доставить удовольствие. Сам я тоже ловил кайф от этого процесса. Размеры у всех троих были внушительными (Денис немного больше остальных, но Андрей и Митя тоже ничего себе). Вкус у каждого немного отличался. Я заставлял их кончать одного за другим, и у меня просто голова кружилась от возбуждения. Я уже не мог оторваться – всё сосал, сосал… Когда, наконец, все они кончили, Андрей рывком поднял меня с земли, усадил к себе на колени и за полминуты руками довел до оргазма.
Это был наш первый урок. В последствии они меня ещё многому научили. Эти занятия были приятны как им, так и мне. Вне постели ребята относились ко мне с нежностью и по-доброму. Всё шло замечательно.
***
Но скоро идиллия в наших отношениях дала трещину. И виновником разлада стал тот, кто и заварил всю эту кашу – Андрей. Я не знаю, почему, что я ему плохого сделал, но он относился ко мне все хуже и хуже. Я не берусь определить, когда это началось. Всё было так постепенно. Но он стал очень грубым со мной. Иногда до откровенного хамства доходил. А трахал при этом всё чаще и чаще, иногда раз по пять-шесть за день. И даже не спрашивал меня, хочу ли я – драл, как шлюху уличную.
Может быть, это не так сильно меня бы ранило, если б это был не Андрей, а кто другой. Потому что именно он с первой же ночи вызывал у меня какие-то особо сильные чувства. Помню, где-то через неделю после той самой первой ночи мы все вместе пошли на пляж. И когда Андрей, загорая, лежал на песке, я вдруг увидел у него на спине два небольших почти симметричных шрама чуть выше лопаток.
— Что это? – спросил я, слегка погладив пальцем один из них.
Андрей обернулся на меня и усмехнулся:
— Он ещё спрашивает! Это же ты мне спину рассадил в ту ночь у Дэна, не помнишь? Когда кончать начал, так ногтями впился – до крови!
— Так я под тобой кончил?
— А ты не помнишь? Подо мной, - ответил Андрей, и отвернулся как ни в чём ни бывало.
"Так я и думал", - улыбнулся я про себя, но вслух этого говорить не стал.
Дело в том, что я почти всегда кончал именно под ним. Он что-то невероятное со мной делал! Я сказал, что ребята меня всему научили, но было бы правильнее сказать, что это Андрей меня всему научил. Он раздобыл где-то ключи от кладовки в подвале, и мы иногда во время работы запирались там. Друзьям он об этом не рассказывал, я тоже. Он мне показывал новые позы, учил, как правильно сосать, где какие эрогенные зоны, да что там – я целоваться-то толком не умел, он меня научил. Целовался он потрясающе – я как-то даже один раз кончил только от его поцелуя. И вообще, он просто волшебник: мог меня из практически холодного состояния за пару минут до оргазма довести! Как ему это удавалось – не знаю. У меня никогда так не получится, сколько бы он меня не учил.
Я ужасно боялся в него влюбиться. Кто угодно – только не он! Мне казалось что не только в этой компании, а на всем комбинате не найти человека, с которым бы у меня было меньше шансов быть вместе, чем с ним. Он казался мне языческим богом, сошедшим на землю. Я боялся его. Боялся тех чувств, которые он во мне вызывает. Я старался лишний раз не смотреть в его сторону (мне казалось, что достаточно посмотреть на него подольше – и не влюбиться не возможно). Я боялся с ним разговаривать. Единственное, чего я никогда не избегал – это секса с ним: на это у меня не хватило бы сил, ни моральных, ни физических. Он не трудился меня уговаривать, а просто кидал мне на пейджер (мобильные тогда ещё были не в ходу): "Спустись в подвал". И я бежал по первому его зову в эту дурацкую кладовку, будь это хоть пятый раз за день. Я чувствовал, что пропадаю, но поделать ничего не мог. А может, и не хотел. Это странное чувство. Любовь – это как прыжок с парашютом: одновременно и страшно, и упоительно.
И тут он начинает меня поддевать ни за что, ни про что. Что я ни скажу – он: "Ты-то помолчи, мелкий!". Или: "Тебе-то откуда знать? Не дорос пока". Но это были ещё мелочи. Дальше стало хуже, его обращение со мной становилось все более хамским. Например, помню, как-то сидим мы, разговариваем о том, о сём. И вот зашла речь о Тунгусском метеорите. Я сказал, что есть вероятность того, что это был, собственно, не метеорит, а комета.
— Ты-то куда лезешь, мелочь! – выдает вдруг Андрей.
— Андрюх, ну ты полегче! – вступился за меня Митя.
— Да ну его, лезет, как будто может метеорит от кометы отличить.
У меня кровь в голову бросилась.
— Если Вам угодно, Андрей Борисович, я могу объяснить, чем отличается метеорит от кометы. Только боюсь, что на самом деле Вам всё равно, знаю я это или нет.
— Это тебе всё равно, под кого ложиться, понял?
— Так, Андрюх, хватит! Чего хамишь-то на ровном месте? – уже резко оборвал его Митя.
— Дрон, в самом деле, чего завёлся-то? – поддержал Денис.
— Ладно, проехали, - уже спокойнее проговорил Андрей.
— Мы это проедем, Андрей Борисович, - ледяным тоном продолжил я, - только после того, как я услышу Ваши извинения.
Меня просто трясло, но я старался смотреть ему в глаза как можно спокойнее. Андрей молча глядел в пол. Пауза становилась тягостной. Я ожидал, что извинений либо не будет вовсе, либо они будут формальными или снова на грани хамства. Бесился ужасно. И клялся про себя, что больше никогда не лягу под этого негодяя! И вдруг он поднял на меня грустные глаза и сказал удивительно искренне:
— Жень, ты извини меня, ладно?.. Прости, занесло. Не бери в голову, договорились?
И всё. Я растёкся. На следующий день снова стонал под ним в нашей кладовке. Вообще, он из меня веревки вить мог. И я никак не мог взять в толк, почему такие перепады. Уж если я его раздражаю, то хоть бы постоянно. А тут то плюс, то минус. Вечером гуляем, прохладно стало. Он заметил, что я ежусь от холода, молча снял куртку, подошёл и накинул ее мне на плечи. Я растерянно пробормотал: "Спасибо", - а он отвернулся и бросил через плечо: "Да чё там", - причём, таким тоном – типа "отвали".
На другой день в "Каракуме" – клубе, где мы иногда бывали – он, ничего не спрашивая, взял мне моё любимое пиво – помнит, что я люблю. А часов в одиннадцать, когда я начал клевать носом, то вдруг услышал голос Андрея, обращённого к Мите:
— Слушай, надо домой валить. А то Женька устал.
А ещё через пару дней всё на 180 градусов, он опять мне хамит. Более того – я оплеуху от него схлопотал! Мы во двор вышли покурить. Денис с Митяем какой-то разговор про карбюратор всё закончить не могли. Тут Андрюха ко мне подошел, стал напротив и что-то начал рассказывать. День был солнечный и тёплый – один из последних дней "бабьего лета". Андрей стоял в солнечных лучах, и его волосы сияли, как у златовласки. А я на него смотрю и чувствую, что меня прямо ведёт, голова начинает кружиться – он такой красивый! Я, хоть и с трудом, но заставил себя оторвать взгляд от его лица. Не хотел, чтоб он по моим глазам понял, что я в него… ну… по уши. Сделав над собой усилие, я повернул голову и стал смотреть на Митьку. И тут неожиданно получаю хорошую такую затрещину! Андрей рывком поворачивает моё лицо обратно к себе и злобно шипит:
— Чё ты отворачиваешься? Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю!
Тут Денис подскочил, стал чего-то Андрею втирать, а тот отшвырнул в сторону сигарету, развернулся и ушёл.
Митя и Денис пытались его урезонить. Я догадываюсь, что в моё отсутствие с ним была не единожды проведена воспитательная беседа. После этого случая, видимо, его ребята так пропесочили, что он неделю вёл себя почти прилично.
Но через неделю произошёл взрыв.
Мы сидели в курилке на первом этаже (на улице курить было уже холодновато). Дело было к вечеру, и народу там, кроме нас, не было. Мы с Митяем обсуждали новую печку, которую купили в нашу лабораторию, а именно: нужно ли её обивать асбестовыми панелями? Митька считал, что опасности от неё никакой, а значит асбест не нужен. А я считал, что пожарники обязательно к этому придерутся. Поэтому хрен с ней, с опасностью, надо обивать асбестом. Андрей какое-то время молча слушал наш разговор, а потом лениво процедил:
— По инструкции на этих печках асбест должен быть обязательно.
— Ну, вот и я говорю…- начал я радостно, но Андрей грубо оборвал меня.
— Ты говоришь? Да это в любой противопожарной инструкции написано! А чё там ты говоришь – это никому не интересно, блядь, ты понял?
— Андрей! – одёрнул его Митя.
Но тот не успокоился и добавил:
— И кстати, в этой фразе "блядь" – не междометие!
Меня как холодной водой окатили. Вот, значит, что он обо мне думает! А может, и не только он. Ну, конечно, а что им ещё обо мне думать, если я сплю с ними со всеми.
— Андрей, прекрати немедленно! – рявкнул на него Митя.
— Правда, Андрюх, замолкни, - добавил Денис. А Митя обернулся ко мне:
— Женька, не слушай ты этого идиота. Ты же знаешь – его иногда заносит.
А я посмотрел на Митьку и подумал: ведь и он наверняка тоже считает меня блядью, просто из вежливости молчит. И Денис считает. Все они. Молча я вскочил и вылетел из комнаты. Уже отбежав от дверей метров на двадцать, я вдруг услышал за своей спиной оклик Андрея:
— Женя, подожди! Женька!
Но я не стал ждать. Я бежал по коридору, как ненормальный, на всех парах. Мне хотелось только одного: вырваться, вырваться из этого здания на волю, уйти отсюда навсегда, никогда больше не видеть никого из этих людей! Я ненавидел это место! Ненавидел эти стены, эти большие окна, эти лавочки в коридоре. Я ненавидел всех, кто здесь работает. Я ненавидел даже дворовую собаку Шалку, которая жила на проходной. Но больше всего я ненавидел этих трёх человек. А из этих троих особенно сильно – одного!
Я слышал, что он бежит за мной. А я бежал от него. Со всех ног. Мне хотелось оказаться за миллион километров от него! Я с разбегу влетел в гардероб. Пытался найти свою куртку, но от волнения это у меня никак не получалось. На кой черт я вообще полез за этой курткой? – бежал бы так! Но в шоке я, видимо, плохо соображал и действовал рефлекторно. Тут-то меня и догнал Андрей.
— Женька! Женечка, ну прости меня, дурака!
Я резко развернулся к нему и процедил сквозь зубы:
— Не смей подходить ко мне!
На секунду это подействовало – он замер на месте. Но через секунду стал медленно наступать на меня, пока не прижал к подоконнику. Он просил прощения снова и снова. Пытался меня обнять, но я вырывался. И на этот раз вырывался не так, как тогда на кухне у Дениса – теперь я вырывался от души! Я брыкался, как жеребёнок, а когда Андрею всё же удалось обхватить меня и прижать к себе, я лупил кулаками по его груди и плечам со всей дури! Тут он сполз куда-то вниз – и вдруг бух! – упал на колени, обхватив мои ноги руками.
Я от неожиданности даже перестал вырываться. Пялюсь на него, как тупой, и вдруг слышу – он говорит:
— Женечка, не надо, я же люблю тебя!
Ну, всё. Тушите свет, гасите фары – мы, кажется, приехали! Парень, по ходу, заговаривается? Или мне просто послышалось? Главное – вокруг народу полно. Хорошо, что мы в глубине, и нас за чужой одеждой не видно. Но если кто-нибудь сейчас в эту секцию зайдет, то тут просто картина маслом! И я уже слышу какие-то женские голоса совсем близко.
— Андрей, вставай, пожалуйста! – пытаюсь его поднять, но силёнок не хватает. – Андрюха, ну вставай, увидят же!
Я тяну его вверх за подмышки, и он, наконец, тяжело поднимается, пошатываясь, словно у него ноги из ваты. Успели в последний момент – какие-то две кумушки нарисовались в проеме между вешалками и странно на нас посмотрели. Хм, появились бы вы на пару секунд раньше – вы бы ещё не так на нас вылупились!
— Женя, - тяжело дыша, Андрей повернулся ко мне, - надо поговорить.
— Ну, давай, - соглашаюсь я.
— Не здесь. Идём.
Он крепко схватил меня за руку и потянул за собой. Когда мы вышли в коридор, я попытался вырвать руку – не удобно же, люди кругом – но он крепко держал меня, словно боялся, что убегу. Дотащил до нашей кладовки и долго не мог трясущимися руками справиться с замком. Наконец, ему это удалось, и он втолкнул меня внутрь.
Я включил свет (тускловато, но сойдет), прошёл вглубь и присел на одну из стеллажных полок. Андрей подошёл и сел рядом.
— Женя… Женечка, я знаю, что часто достаю тебя. Но я не нарочно, я этого не хочу. Это само получается. Просто… понимаешь…
— Просто я тебя раздражаю, - подсказал я свою версию.
— Ты? Ты меня раздражаешь?! – он резко повернулся ко мне. – Да я люблю тебя до одури! Я только о тебе думаю круглые сутки! Меня трясёт, когда я к тебе прикасаюсь, неужели не видно?!
Я чуть с полки на пол не свалился! Теперь-то мне уж точно не послышалось! Может, это сон?
— Я не замечал…
— Ну, я старался сдерживаться, как мог. Только ни хрена не получается. И срываюсь я на тебя только по одной причине: не могу я тебя ни с кем делить! Я от ревности скоро совсем осатанею! Да и вообще… Я по тебе с ума схожу, а смотрю на тебя и вижу, что тебе-то я нафиг не нужен.
У меня глаза все больше на лоб вылезали. Так это, оказывается, он меня любит, а я его – нет! Как много нового узнаю о себе! Я-то всю дорогу думал, что наоборот!
Андрей вскочил с полки, опустился передо мной на колени и схватил за руки.
— Женечка, пожалуйста, выслушай меня. Я знаю, ты любишь Митьку. И… он классный парень, я не спорю, он этого заслуживает. Но послушай меня. Он ведь не голубой, пойми. Ты для него только эпизод. Потом он женится, нарожает детишек и тому подобное. А что будет с тобой?
Так, теперь я, значит, ещё и Митьку люблю, а не этого зеленоглазого сукиного сына! Ну, по-о-олный копец! Я открыл было рот, чтобы вставить несколько тёплых слов, но Андрей накрыл мои губы своей ладонью.
— Только не перебивай меня, малыш, пожалуйста. Выслушай меня, только выслушай, ладно?.. Я знаю, что я тебе не нравлюсь. Конечно, сердцу не прикажешь. Но пойми, я очень люблю тебя. Очень-очень сильно. Я всё для тебя сделаю, только б тебе было хорошо со мной. И, может быть, со временем ты сможешь меня полюбить. Я из кожи вон лезть буду, чтобы ты был счастлив! Пожалуйста, выбери меня. Не спи больше ни с кем, умоляю! Будь моим парнем. А я изменюсь, я стану таким, как ты хочешь! Буду читать больше, стану таким же умным, как Митяй, тоже выберусь в старшие научные. Что ещё надо сделать? Я сделаю. Только будь со мной, пожалуйста! – и Андрей стал целовать мне руки, а потом еле слышно добавил: - Ну, чем я тебе так неприятен? Вроде бы, не урод…
"Это уж точно", - шепнул я без звука одними губами. Всё! Дальше этот бред слушать я был не в состоянии. И решил озвучить ту единственную мысль, которая на тот момент оказалась в моей голове:
— Дурдом на выезде!!!
Андрей, услышав это, весь сразу как-то сник и пробормотал:
— Значит, нет?
Потом отошёл и сел на пол у стены напротив с таким видом, что с него в этот момент можно было скульптуру лепить под названием "Бездна отчаяния".
— Андрюша, золотой мой, ответь мне на несколько вопросов, будь столь любезен! – елейным тоном произнёс я. - Вопрос номер раз: слушай, ты всю дорогу вёл себя так, как будто я тебя безумно раздражаю. Скажешь – не было?
— Возможно. Но я не нарочно. Я действительно от ревности просто бесился. Думаешь, легко мне было видеть, как ты им даёшь обоим? Или как ты на Митьку смотришь влюбленными глазами? А со мной даже разговаривать не хочешь…
— Так. Угу. Это понятно. Вопрос номер два: слышь, ты, Отелло хренов, ты же меня сам на троих разложил, не помнишь?
— Да уж как не помнить! Если б ты знал, как я потом об этом жалел! Ты пойми, я ведь тогда ещё не был так в тебя влюблен – я тебя и не знал толком, мы без году неделя как познакомились. Но я на тебя запал, конкретно запал. И ужасно хотел тебя трахнуть. Только я тогда уже видел, что ты в Митяя втюрился, а на меня даже и не смотришь. Я подумал, что это мой единственный шанс – ну, за компанию… На пьяную голову идея казалась хорошей. Потом-то я себе локти кусал, да поздно было.
— Так, ладно, с этим тоже разобрались. И последний на сегодня вопрос. Андрюша, скажи мне, пожалуйста, а с чего ты взял, что я влюблён в Митяя?
Это был первый вопрос, который поставил его в тупик.
— Как "с чего"? – вылупился на меня Андрей.
— Ну, что тебя навело на эту мысль, попробуй припомнить, пожалуйста. Я ему цветы дарил, серенады пел?
— Нет, серенады не пел! Ты спал с ним, помнишь?
— Я спал с вами со всеми. И чаще всего с тобой. Дальше.
— Ты с первого дня смотрел на него влюблёнными глазами.
— Я на всех на вас смотрел влюблёнными глазами ещё до того, как мы познакомились, ты сам мне говорил.
— Но на Митьку…
— Митя – классный парень, умница, интеллигент, образец для подражания. Какими глазами я на него должен был смотреть – ненавидящими? Я им восхищаюсь, но и только. Ты как-то неверно истолковал мой взгляд.
— Постой… Погоди… Ты хочешь сказать, что ты в него не влюблён?
— Ну, по-моему, я это уже сказал, но если нужно повторить, то пожалуйста: да, я в него не влюблён!
— Выходит, зря я ему завидовал… Хотя, может, и не совсем зря – на меня-то ты вообще не смотрел. Даже хуже – шарахался, как чёрт от ладана.
— А знаешь, почему я на тебя не смотрел? Я тебя боялся. И разговаривать с тобой боялся.
— Боялся? Почему?
— Ну, во-первых, с тобой разговаривать – это ж все равно, что по минному полю ходить! От тебя ж неизвестно, чего ждать! Но дело даже не в этом... Влюбляться я в тебя не хотел. Думал, что ты меня презираешь, я тебя раздражаю. Старался держаться подальше, не разговаривать, не смотреть… Я ужасно боялся в тебя влюбиться. Да что толку? Все равно влюбился.
Теперь была очередь Андрея пребывать в шоке. Не буду описывать здесь, как долго он из него выходил, и какое количество открытий мы еще высыпали на головы друг друга в этот вечер. Нам обоим всё происходящее казалось нереальным – уж слишком резко все поменялось. Мы ещё долго перетирали эту тему, пытаясь убедить друг друга. Вспоминали отдельные случаи, которые раньше понимали неверно, и объясняли их друг другу по-новому. Наконец, перешли к тому, что будет дальше. Довольно быстро пришли к консенсусу по всем вопросам. В протоколе нашего заседания в графе "принятые решения" значилось бы следующее:
1. Я с сегодняшнего вечера – парень Андрея (а он, соответственно, мой).
2. В ближайшее время он снимает квартиру, и я переезжаю к нему.
3. С этой минуты я не должен заниматься сексом ни с кем, кроме него.
4. Нам нужно трахнуться прямо сейчас!
Ну, чем мы и занялись, собственно. Он меня на пол завалил и не отпускал до тех пор, пока не слил в меня три раза подряд. Под конец у меня там уже хлюпало всё, но кайф был такой, что я опять чуть сознание не потерял. Потом мы немного отлежались, оделись и выползли из кладовки. Вышли из подвала на первый этаж, коридоры пусты – все давно разошлись, на дворе уже сумерки. Мы забрали в гардеробе свою одежду (единственное, что там оставалось) и растолкали сонного вахтёра. Выпучив на нас удивленные глаза, он проверил пропуска и выпустил нас.
Когда я вдохнул прохладный воздух на дворе комбината, то вдруг понял, что просто обожаю это место. Люблю эти стены, большие окна, лавочки в коридоре. Я люблю всех, кто здесь работает. А дворовая собака Шалка – самое милое животное на свете. Но больше всего я люблю неких трёх парней. А из этих троих особенно сильно – одного!
***
Денис с Митяем были не в восторге от наших новостей. Мы сообщили им на следующий вечер. После работы зашли прогуляться по скверику и оккупировали одну из лавочек для серьёзной беседы. Рассказывал, в основном, Андрей, я только поддакивал.
— Ну, вот, я же тебе говорил! – обернулся Митька к Дэну, когда Андрей закончил свою речь.
— Бля, я ещё и полтинник проспорил плюс ко всему, - расстроено отозвался Денис.
— Проспорил? – удивился Андрей.
— Мы вчера поспорили, когда вы унеслись. Митяй утверждал, что ты всерьёз в Женьку влюбился, а я считал, что у тебя просто очередной приступ гомофобии. Облажался. Но теперь у меня есть только один вопрос: это точно ваше общее решение? Или только твоё?
— Конечно, общее! – взвился Андрей, но тут к Дэну присоединился Митька:
— Андрюх, ты извини, но мы хотели бы от Женьки это услышать.
Прежде, чем я успел ответить, Митяй сделал шаг ко мне, подошёл совсем близко и, нежно обхватив руками мое лицо, заглянул в глаза.
— Женечка, ты действительно этого хочешь?
— Да, - без раздумий ответил я.
— И никакого давления не было?
— Да нет же!
— …Ты счастлив? – чуть помедлив, спросил Митя.
Вместо ответа я лишь улыбнулся ему блаженной улыбкой.
— Ну, вот и хорошо, - он погладил меня по волосам и снова сел на лавку. – Если так… ну, что ж, я поздравляю вас ребята. Всё правильно, всё так и надо, вы молодцы… Совет да любовь. А сейчас вы идите, а мы тут посидим ещё немного, обдумаем услышанное.
— Мужики, но только без обид, ладно? – спросил Андрей.
— Без обид. Идите, идите.
Когда мы отошли немного от скамейки, я услышал, как Денис процедил сквозь зубы: "Чёрт!". Что ему на это ответил Митяй, мне расслышать уже не удалось.
Я бросил вопросительный взгляд на Андрея.
— Что, не думал, что они так сильно расстроятся?
Я кивнул.
— Они ведь тоже немножко в тебя влюблены, - вдруг выдал Андрей, - не так, как я, конечно, но тоже неравнодушны.
После этих слов я обернулся и посмотрел на ребят с таким сожалением, что Андрей взорвался:
— Что, так жалко их?! Может, вернёшься и скажешь, что передумал?! И снова будешь стлаться под них, как шлюха!
— Андрюш, ну не надо так, - тихо попросил я, и он сразу успокоился.
— Ладно, Женёк. Поедем ко мне. Запрёмся в моей комнате, и я тебя оттрахаю за всех троих.
Так он с тех пор и делает. Мы давно уже вместе, но этот балван по-прежнему ревнует меня к каждому фонарному столбу. Устраивает мне бурные сцены ревности (пару раз я даже с фингалами потом ходил), а после сам же вымаливает прощение. И трахает по нескольку раз в день. Откуда у парня столько сил – я не знаю. Мне сначала было тяжеловато, но потом привык. Теперь даже не представляю, как можно уснуть без секса или утром не перепихнуться перед завтраком.
Митька и Дэн, в конце концов, оба женились. Иногда, тайком от Андрея, я им все-таки давал. Правда, после женитьбы Митька перестал ко мне лезть, и мы остались только друзьями. А Денис и сейчас периодически меня затаскивает в какой-нибудь уголок. Да и не только Денис.
Ничего не подумайте, я очень люблю Андрея. Он – мой муж, он всегда будет самым главным человеком для меня, и я ни на кого его не променяю. Но его ревность в определенном смысле оправдана: уж кто-кто, а Андрюха-то знает, что я – не недотрога.
