Часть первая: начало отдыха.

Я приехал в этот приморский городок в надежде провести месяц. Море, воздух и наличие в нем дальних родственников – вот, что определило мой выбор. Родственники встретили меня приветливо и выделили мне домик для гостей. Точнее говорить, это маленький сарайчик с двуспальной скрипучей кроватью, небольшим шкафом и старым телевизором. Имелся еще умывальник с холодной водой. Все остальные удобства во дворе.

У соседского паренька я поинтересовался, в какой стороне находится дикий пляж.
— Это где все голые? Туда, - он махнул рукой в сторону моря.
— Нет, ты меня не понял. Это такой берег моря, где никого не бывает, ни летом, ни зимой.
— А, теперь ясно. Садись на автобус в сторону железнодорожной станции. Попроси водителя остановить у моста. Это минут двадцать езды. Выходишь и идешь вдоль ручья в сторону моря. – Я поблагодарил его за столь подробное объяснение. – Кстати, вода в ручье холодная и пить ее можно, - добавил он.

На следующий день я отправился на дикий берег, прихватив с собой самое необходимое для отдыха: подстилку, полотенце, развлекательный журнальчик, плеер, крем, предохраняющий от солнечных ожогов, сигареты и фотоаппарат. Плавки я даже в рюкзачок не положил, чтобы не смущали. На себе только шорты, майка и бейсболка, ну и черные очки, разумеется. По дороге на автостанцию прикупил немного фруктов, чтобы утолить голод до ужина.

До берега я добрался более или менее благополучно, если не считать что пару раз поскользнулся на мокрых камнях ручья и, соответственно промочил кроссовки. Но за то я был вознагражден удивительно безлюдным пляжем и прозрачнейшей водой теплого моря. Отыскав среди огромных валунов местечко с мелкой галькой, а разложил подстилку и скинул с себя нехитрую одежду.

Прежде чем кинуться в море, я достал фотоаппарат и решил себя запечатлеть в первый день отдыха. Установив аппарат на подходящем валуне, я включил автоспуск и снял себя в нескольких ракурсах. Решил для себя, что буду фотографироваться периодически до последнего дня, чтобы фиксировать загар, дабы потом похвастаться перед друзьями. Удачные фото можно будет выставить в Интернете.

Несколько дней моего отдыха прошли просто великолепно. Ничто и никто не нарушал моего одиночества, и погода благоприятствовала мне. Мое тело приобретало отличный загар и благодаря фруктовой диете, избавлялось от небольшой прослойки жирка, что накопился за долгую зиму.

Часть вторая: знакомство.
И вот, наверное, на седьмой или восьмой день, точно уже не помню, мое одиночество было нарушено. Я находился в воде, когда заметил одинокую фигуру юноши, бредущего в мою сторону. Решив, что пора возвращаться, я поплыл к берегу. Мало ли что, умыкнет фотик или бумажник, пока я догребу.

Я как раз вышел на берег, когда парнишка обошел валун, у которого я расположился, остановился и уставился на меня.

— Привет, - сказал я, чтобы сгладить неловкость обоюдного молчания.
— Привет, - ответил он, продолжая рассматривать меня.
— Что так далеко зашел?
— Да, вот, ракушки собираю. Здесь их много, не то, что на городском пляже.

На вид ему было лет 18 лет, неплохо развит, но худ. Его тело было шоколадного цвета от постоянного нахождения на солнце и волосы на голове выгорели. На узких бедрах надеты некогда белые, а теперь сероватого цвета трусики, видимо, парень в них и купается в море, и носит повседневно.
— Зря на голове ничего не носишь. Солнце припекает, к вечеру голова может заболеть.

— А, ничо, я привык. А ты, что – отдыхающий? – Я кивнул. – А сам откудова? – Я ответил. – Ух, ты! Никогда там не был. Большой город?
— Большой и красивый. Успеешь еще, какие твои годы. – Я присел на подстилку, благо, на ней уже была тень от валуна, и было не так жарко. – Присаживайся. – Парень уселся рядом.
— Что же ты, на голове ничего не носишь, а трусы напятил. Здесь можно и без них, пусть попка загорает.
— Да ломко было снимать. Мы всегда с пацанами голыми купаемся. Вот смотри. – Он встал и скинул с себя давно не стираные трусики. Действительно, его попка имела такой же загар, как и спина. Отшвырнув их в сторону, он опять присел на подстилку. Мне хотелось рассмотреть его хозяйство спереди, но парень зажал колени.

Решив закурить, я потянулся за пачкой сигарет, которая лежала на открытых страницах моего развлекательного журнала, предназначенного не для детской части читателей. Парень проследил взглядом и ахнул.
— Ух, ты! Дай посмотреть. – Глаза его загорелись.
— А тебе еще не рано такое смотреть? – задал я явно глупый вопрос. Сейчас порнуху купить не проблема.
— Не а. Я уже не только картинки видел. На пляже вечером и вживую порево увидеть можно. Ну, дай, а, - заканючил он, И я протянул ему журнал.

Не знаю, какие чувства он испытывал, пока рассматривал журнал, но то, что парень явно возбудился, однозначно. Он лег на живот, и внимательно смотрел страницу за страницей. Журнал был гомо и бисексуальной направленности, и из этого можно было сделать определенные выводы. Что он и сделал, отложив после просмотра журнал в сторону.

— А ты случаем не гомосек? – тихо спросил он.
— Почему ты так решил? А ты что-то имеешь против них?
— Ну, журнал такой. Потом хуй у тебя побрит, и еще это, как его, забыл, ну в грудях вставлены. – Он имел в виду пирсинг в сосках: у меня были вставлены серебряные штанги с шариками на концах. – А против них я особо не возражаю. Наоборот, даже интересно.

Я решил просветить парня в этих вопросах.
— Ну, во-первых, не хуй, а член. Во-вторых, его не бреют, на нем нечего брить, а бреют лобок, на котором растут волосы, и яички, чтобы было красиво, аккуратно и загорело все тело. Понял? – Он кивнул. – А в-третьих, в сосках груди вставлены пирсинги. Ну, потому, что мне так нравится. Как тебя зовут? Меня Геннадием, кстати.
— Леха, - пробасил он.
— Ну, вот и познакомились. Пошли купаться, Леха, жарковато стало. – Я встал и направился к воде. Зайдя по щиколотки в море, я оглянулся, но парень продолжал лежать. – Ну, что, ты, Леха. Пошли.
— Не могу, - крикнул он.
— Ну, что случилось? Идем.
— Не могу, - повторил он, и, смущаясь, добавил: - У меня хуй стоит.
Мне пришлось вернуться за ним.
— Вот невидаль то. Что я возбужденного члена не видел? Давай руку. – Он робко протянул мне свою худую, но жилистую руку, и я помог ему встать. – В воде все пройдет. Пошли.

Его член с открытой почти красной головкой был не более пятнадцати-шестнадцати сантиметров, и, казалось, устремлен прямо в небо. Яички были поджаты к корню ствола и казались не очень крупными. Все это хозяйство находилось в обрамлении густых черных волос.
— Я бы лучше сперва подрочил, а потом уж искупался, - угрюмо проговорил он.
— Успеем еще, время у нас есть, - сказал я и нырнул в воду. Леха последовал за мной.

После получасового барахтанья в теплой и ласковой воде, мы вышли на берег и улеглись прямо на гальку. Отдышавшись и обсохнув, мы перебрались на подстилку, под защиту тени от валуна. Я закурил и стал расспрашивать Алексея о жизни, о его семье. Он сказал, что на следующий год оканчивает школу и, наверное, пойдет в армию. Живет он с матерью, которая работает на местном хлебозаводе, а сам он летом подрабатывает в помощь матери – убирает местный рынок после окончания торговли.

— Скажи, а ты тоже дрочишь? – спросил он заинтересовано.
— Конечно. Но это называется более цивилизованным словом – мастурбация. А почему ты спросил?
— Ну, ты сам сказал, что у нас еще будет время для этого. Я думал, что взрослые этим не занимаются, а только малолетки, вроде меня, кому девки еще не дают.
— Я ведь один отдыхаю, и мне тоже хочется. А часто этим занимаешься?
— Раза - два в день, бывает и чаще. Утром, когда просыпаюсь, хуй, то есть член стоит – мочи нет, и вечером перед сном. А бывает с пацанами еще и днем, если на голом пляже чего интересного увидим.
— Ходите подсматривать?
— А то. Интересно ведь.
— Понятно. – Представив себе, как молодые пацаны, как говорит мой новоиспеченный друг, подсматривают за отдыхающими на нудистском пляже и возбуждаются от увиденного, я невольно улыбнулся. Вспомнилось, как в юности я с приятелями ездил на залив за тем же самым.

— Ой, Гена. Мне уже скоро надо идти, а то на работу опоздаю.
— Поедем на автобусе, я тебя довезу, - предложил я.
— Не, мне в автобус нельзя, в одних трусах не пустят, - возразил он. Тоже правильно, я об этом не подумал.
— Что ты предлагаешь? – Хотя я понял, на что он намекает.
— Ну, давай, подрочим на твой журнал, а потом пойдем по берегу до города.
— А долго идти? Я сюда с трассы хожу.
— Не очень, минут сорок. Зато можно голыми идти до самого города.

Я прикинул время: двадцать минут до трассы, двадцать минут на автобусе плюс ожидание самого автобуса, и решил рискнуть идти пешком. Я протянул Лехе журнал и стал следить за его реакцией. Ему хватило менее минуты, чтобы его член начал оживать, увеличиваться в размере и твердеть. Он привычно хотел улечься на живот, но я его остановил.

— Э, так не пойдет. Журнал я уже видел. На этот раз я хочу смотреть на тебя, чтобы возбудиться. – Он оперся спиной о валун и протянул ноги, и мне прекрасно был виден его уже возбужденный член, с которым он начал поигрывать правой рукой, а левой переворачивал страницы.

Эта картина начала возбуждать и меня. Я стал ласкать яички, оттягивая кожу мошонки, медленно открывать и закрывать головку члена, и когда мой красавец вытянулся в свой полный рост, налившись горячей кровью, Леха издал возглас восхищения.

— Ух, ты! Я еще такой большой не видел. А можно я потрогаю его? – Мой член, достигающий девятнадцати сантиметров, – моя гордость, и я милостиво кивнул. Приятно, черт возьми, когда его кто-то ласкает. Он прошелся своей ладошкой по всему стволу, потрогал яички и несколько раз открыл и закрыл головку. – А хочешь, я тебе подрочу? – тихо спросил он, и, не дожидаясь моего согласия, принялся мастурбировать мне.

Бурно кончив, я несколько минут пролежал в нирване, переживая только что полученный оргазм. Леха тихо лежал рядом и, по всей вероятности, ожидал от меня ответных действий. Чтобы не разочаровывать парня, пришлось взяться за его членик, но трудиться долго мне не пришлось – Леха быстро кончил, видимо, сказались долгое напряжение и ожидание разрядки.

Мы обмылись в море, смыв сперму с наших тел, и вышли на берег. Мне пришла идея сфотографироваться, и я предложил Лехе вместе запечатлеться на память. Сначала он отказывался, но я его уговорил. Поставив его около нашего валуна и установив фотоаппарат на противоположном камне, я включил автомат и поспешил к нему, положив ему правую руку на плечи. Снимок вышел замечательным, и я пообещал ему выслать фото на домашний адрес, так как компьютера у него не было.

Собрав вещи, мы обнаженными двинулись вдоль пляжной полосы в сторону города. Когда тропинка сузилась, я пропустил Леху вперед, так как он знал эту дорогу хорошо, а сам пошел за ним. Его загорелая попка служила мне ориентиром и сладостно манила к себе. Видимо, я так увлекся ее созерцанием, что не заметил, как возбудился: мошонка сжалась и яички подтянулись к самому корню, а сам ствол под 45 градусов смотрел в небо.

Видимо, Леха что-то почувствовал, резко остановился и обернулся в мою сторону, а я, по инерции идя вперед, уперся своим членом в его бедро.

— Ты чего? У тебя опять встал? – с укоризной спросил он.
— Как видишь. Попка мне твоя нравится, - виновато ответил я.
— Значит, ты все-таки педик, - изрек он.
— Нет, Леха, я – бисексуал: я люблю и парней, и девок. – Я предложил ему присесть, чтобы передохнуть и покурить. Мы уселись на теплые еще камни, и я принялся ему объяснять разницу между представителями сексменьшинств, и прочую азбуку секса, в том числе и однополого.

— Скажи, Гена, а кого трахают в жопу, тому больно?
— Ну, поначалу всем первый раз больно, и парню, и девочке. А потом получают удовольствие и кайф. – Я ему поведал о массаже предстательной железы и тому подобном.
— Мы с пацанами один раз видели, как два парня трахались: сначала они лежа пососали друг другу, а потом в жопу по очереди. – Видимо, Леху эта тема волновала и была для него близка. – Скажи, Ген, а сосать хуй парню разве не противно?

— Наоборот, приятно и тому, и другому. Только необходимо строго соблюдать гигиену, чтобы член был чистым и приятно пах. Вот, скажи, тебе сегодня брать в руку мой член не было противно?
— Вроде, нет. Даже приятно было, кажется, - смущено ответил он.
— Вот так и сосать приятно. Тем более, ты, к примеру, делаешь это не первому встречному, а человеку, которому ты нравишься, и которого ты любишь. Понял? – В ответ Леха только кивнул, и тут же с ехидством спросил:

— Тогда ты и у меня можешь отсосать?
— Ну, при определенных обстоятельствах, наверное, смог бы.
— При каких таких обстоятельствах?
— При таких, когда между нами, к примеру, возникла бы взаимная симпатия и сложились близкие отношения, и делали мы бы это взаимно.
— Но у тебя сегодня на меня встал, сам сказал, что попка нравится. Следовательно, я тебе нравлюсь. – В логике ему было трудно отказать.
— У тебя, Леха, по утрам тоже встает, уж, не на кровать ли, на которой ты спишь? Ладно, пойдем, а то ты на работу не успеешь.

Перед входом в городскую черту, мы привели себя в порядок. Оказывается, Леха между валунами спрятал шорты, майку и пляжные шлепки. Зайдя в ближайшую столовую, я угостил его порцией пельменей, чебуреками и пепси. Он отказывался от дармового угощения, но потом с аппетитом все умял до последней крошки. Выйдя из столовой, мы попрощались. Напоследок я ему сказал, что он знает, где днем может меня найти, если захочет. Он кивнул и помчался в сторону городского рынка.

Часть третья: экзекуция.
На следующий день Леха, к сожалению, не пришел, чем я, откровенно говоря, был расстроен. В глубине души я был уверен, что, возможно, при благоприятных обстоятельствах, я смог бы быть его первым мужчиной и наставником. Тем более, что гей тема его явно волновала. А может, наоборот, слишком откровенный разговор про ЭТО, его испугал, и он не желает продолжать наше знакомство. Так или иначе, целый день я провалялся один на пляже, и к вечеру вернулся домой.

А на другой день случилось то, что я до сих пор вспоминаю с содроганием и отвращением.

Морю надоело быть штилевым, и оно немного разволновалось, балла два, не более, но шум прибоя заглушал все, и поэтому я не услышал, а скорее почувствовал, что рядом кто-то находится. Я приподнял голову и увидел троих парней, стоящих вокруг меня. Старшему, наверное, было двадцать два – двадцать три года. Младшему – лет восемнадцать, среднему – не более двадцати. Все они были в шортах и бейсболках.

Старший поинтересовался, как мне отдыхается и представился Эдиком, попросил закурить и, вытащив из предложенной мной пачки три сигареты, две отдал своим приятелям. Они присели на камни, закурили и явно не собирались оставлять меня в одиночестве. Я тоже закурил, продолжая лежать на животе и читать газету. Парни тихонько между собою перебрасывались отдельными фразами, но из-за шума прибоя, я ничего расслышать не мог. По их говору я только понял, что они местные жители. На отдыхающих они явно не тянули.

Пора было освежиться, я встал и направился к воде, думая тем самым, что парни, докурив сигареты, пойдут своей дорогой. Однако это, видимо, не входило в их планы. Эдик что-то им сказал и они, скинув шорты, пошли за мной в воду. Внутренний голос подсказывал мне, что эта случайная встреча не так уж случайна и в лучшем случае грозит мне неприятностью. А в худшем.… Но о худшем я старался не думать. С двумя парнями я определенно справился бы, а вот с тремя это было проблематично.

Они вышли из воды сразу после меня. Полотенец у них с собой не было, и они отряхивались, словно щенки после купания. Боковым зрением я пытался их рассмотреть. Развиты средне, загар ровный, только у младшего был заметен след от плавок, видимо, стеснялся купаться голышом. О размерах половых членов судить пока рано, так как они одинаково скукожились после купания. Зато растительность на лобках и яйцах была буйной и темной, что еще раз косвенно доказывала их местную принадлежность: большинство приезжих или коротко подстригали волосы на этих местах, или полностью сбривали, как я.

Хотя я и старался быть готовым ко всему, первый удар я пропустил, когда вытирал лицо полотенцем. Собственно, этот удар был и последним. Сколько я был без сознания, трудно было представить, но, я думаю, не долго. Лежа на животе, мои руки были крепко связаны за спиной. По команде Эдика, его ребята перевернули меня на спину, но лежать было неудобно из-за рук, заведенных за спину.

— Ну, что, голубок, поговорим? – ласково спросил Эдик.
— Для этого необязательно было бить и связывать, - ответил я.

— Так нам, знаешь, спокойнее. Мы – ребята мирные и нам многого не надо. Наше предложение такое: мы тебя каждый по разику трахнем, ну, и минетиком нас побалуешь. И все – разойдемся красиво. Согласен? Чмарик, - он указал на младшего, - еще мальчик в этих вопросах. Так ты уж постарайся, чтобы ему понравилось.

— У меня другое предложение. Вы развязываете меня и уходите. Мирно разойдемся, так сказать, и у вас не будет проблем в будущем. – Я пытался сохранить лицо при во общем-то безнадежном положении. Эдик без злобы ударил меня ногой по ребрам.

— Ух, ты. Он еще грозится. Значит, не хочешь по-хорошему? Ну, смотри. Чмарик, Дрын, посадите его спиной к валуну. Так удобнее будет. – Те быстро выполнили указание своего главаря.

— Смотрите, пацаны, какие у него штучки в сосках. Посмотрим, как это действует. – И он начал ласкать мои соски и поворачивать штанги пирсинга в разные стороны. Надо сказать, что это меня всегда заводило – соски мое слабое место, и, несмотря на мое внутреннее сопротивление, я начал возбуждаться.

— Пацаны, а ему это нравится, у него хуй встал. Чмарик, поиграй с ним, только, смотри, чтобы он не кончил, а то не интересно будет. – Чмарик принялся слегка мастурбировать мой и без того уже задеревеневший член, а другой рукой наяривал свой стручок.

Эдик подошел почти вплотную ко мне и пытался всунуть мне в рот свой отросток.
— Ну, давай, открой ротик и пососи. Да, смотри, зубами не поцарапай, а не то все выбью, на стоматолога потом работать будешь.

Если изнасилование неизбежно, надо расслабиться и получать удовольствие – старая истина. Что мне оставалось делать в моем положении? Откусить ему член? Искалечат или убьют, или утопят. Кто меня здесь искать будет. Я выбрал меньшее из зол: открыл рот и принялся сосать его короткий, но толстый член. Благо, после купания в море, он был чистый, хоть и соленый. Дрын стоял рядом и ждал своей очереди. Его возбужденный член был тонок, но длиннее, чем у Эдика. А Чмарик оставил мой член в покое и продолжал наяривать свой без остановки.

Перед тем, как эякулировать, Эдик вытащил из меня свой член и принялся усиленно его мастурбировать.

— Открой рот, падло. Сейчас будешь глотать мой сок. – Он забрызгал мне все лицо своей спермой, несколько капель попало в рот и мне пришлось их проглотить. – Давай, Дрын. Твоя очередь.

Того не нужно было и приглашать. Он тут же вставил в меня свой тонкий стерженек, взял меня за голову и принялся сношать в рот. Но, слава Богу, это продолжалось не долго, кончил он быстро, но выпустил в меня много спермы, глотать которую всю я не успевал, и она из уголков рта стекала мне на грудь.

До Чмарика дело так и не дошло, так как он кончил от мастурбации, но, сволочь такая, спустил все на меня. Я сидел, весь залитый чужой спермой, причем, трех сортов. Она начинала засыхать, тянула кожу, и было неприятно и мерзко.

— Эй! Развяжите меня, я хоть искупаюсь, а то весь в сперме сижу.
— Э, нет, голубок. Мы тебя сами искупаем, - Эдик ехидно засмеялся. – Дрын, Чмарик, заведите его в воду и окуните пару раз. Те подхватили меня за руки и поволокли в море. Пару раз они окунули меня с головой, причем продержали в воде довольно долго, от чего я чуть не захлебнулся.

Они опять усадили меня спиной к валуну, а сами уселись рядом и закурили мои же сигареты.
— Я тоже курить хочу, - сказал я, ни к кому конкретно не обращаясь. Чмарик, прикурил сигарету от своей и сунул мне в рот. Курить, не вынимая периодически сигарету изо рта не очень приятно, но и на том спасибо.

Сигарета немного успокоила меня и, ожидая второго акта этого ужасного представления, я с маниакальным упорством думал о мести. Голос Эдика прервал мои мысли:

— Ну, что пидорок. Резинки у тебя есть или так драть придется? – Я понял, что он спрашивает о презервативах.
— В сумке посмотри, там и флакон со смазкой имеется. – Он стал рыться в моей сумке и вытащил из нее пачку фирменных презиков и флакон с лубрикантом.

— Запасливые пидорки из центра, знают, что местная братва церемониться не станет. Ну, что, пацаны, - обратился он к своим подручным. – Надо его положить жопой к верху на то бревнышко и поимеем его по очереди.

— У него гавна в жопе, наверное, как у собаки блох, - подал голос Дрын, когда они меня положили на старый ствол дерева, когда-то выброшенного морем на берег.

— Ничего, вот мы его и попрессуем, чтобы наш пидорок два дня просраться не смог, - злорадствовал Эдик, заливая мне в анал смазку. – Ну, что, Чмарик, давай напяливай резину на свой огрызок и вперед. Станешь настоящим мужиком, - напутствовал он младшего, который, по всей вероятности, ходил у него в шестерках.

Конечно, сказать, что я всегда исполнял роль актива, было бы не честно. На заре своей половой жизни я испробовал массу вариантов получения сексуального удовлетворения, приходилось быть и пассивом, чтобы понять, что это такое. Три года назад у меня был друг, с которым я исполнял роль универсала в течение полугода. Но в последние два с лишним года, кроме римминга, моя попка таких потрясений не испытывала. А тут трое провинциальных доморощенных «суперменов» решили поиметь меня, как вокзальную шлюху. Звездец какой-то! Тем страшнее будет моя месть!

То, что потом происходило, я ощущал только физически, видеть я ничего не мог, так как моя голова находилась ниже моей задницы и с другой стороны бревна. Как я понял, первым в меня вошел Чмарик с его небольшим стручком и боли я фактически не почувствовал. Вторым был Эдик с его толстым концом, причинившим мне несколько болезненных ощущений. Пахал он меня долго, видимо, имелся уже кое-какой опыт. Кончил он мне на спину, сняв презерватив и, видимо, помогая себе рукой. Ну, и третьим был молчаливый Дрын. Он крепко держал меня за бедра и как бы натягивал мою задницу на себя. Довольно часто его член выскальзывал из меня, опыта у парня еще маловато, скорее всего.

Потом они пошли купаться в море, обмениваясь только что полученными впечатлениями от секса со мной. Точнее сказать – это был не секс, а обычное изнасилование, за которое им еще предстояло отвечать. Я сполз с бревна и увидел рядом валяющие презервативы, на которых были видны следы моих выделений и кровь. Значит, порвали-таки мне очко, подлецы.

— Ну, спасибо, пидорок. Уважил. Если еще захочешь, ты только позови. А расскажешь кому-нибудь или к ментам пойдешь – хуже будет, - со злобной усмешкой сказал Эдик. – Пока. Не скучай. Или подрочи, ты ведь так и не кончил. Ха-ха-ха. – Он что-то шепнул Чмарику и тот, подойдя ко мне, развязал мои руки. Они не стали надевать свои шорты, а взяв их в руки, напялили на головы бейсболки, и не спеша направились вдоль безлюдного пляжа по направлению к городу.

Первым делом я размял себе руки, которые очень затекли. Хорошо, хоть сигареты оставили – я с удовольствием закурил. Теперь надо оказать себе первую помощь, оценив результаты повреждений. Я промокнул куском туалетной бумаги анальное отверстие и убедился, что крови почти нет. Морская вода – хороший антисептик, и я с полчаса просидел в ней. Затем я нашел в сумке тюбик с заживляющей мазью для ран и при помощи указательного пальца смазал анус и участок прямой кишки, насколько хватило длины пальца. Несмотря на принятые меры, в заднице саднило и при ходьбе причиняло неудобства.

Часть четвертая: месть.
Следующий день я провалялся в своем сарайчике, зализывал раны, так сказать и обдумывал план мести. Я знал имя одного врага и клички двух других. Родственников я решил в это дело не впутывать, им тут век доживать. Один знакомый у меня в этом городе – это Леха. Вечером я отправился к городскому рынку и застал его на рабочем месте. Мне пришлось посидеть на лавке минут тридцать в ожидании окончания его работы. Потом мы зашли в ближайшее кафе. От ужина он отказался, но мороженое и пепси принял с удовольствием.

— Леха, ты никому не рассказывал про меня и нашу встречу? Пойми – это важно.

— Прости, Гена, рассказал своему другану, но без подробностей. Просто познакомились и купались вместе. И все. – Он понуро опустил голову. – Если я виноват, прости, пожалуйста.

— А при этом посторонних не было? – Он задумчиво почесал затылок. – Нет, по-моему, никого. – Странно, не могли же эти отморозки прийти туда без всякой наводки, рассчитывая просто наудачу.
— Гена, я вспомнил! Чмарик крутился рядом. А что случилось?

— Не кричи. Потом. Расскажи подробно про этого Чмарика, с кем дружит, где живет.

— Их троица неразлучная, верховодит у них Эдик Буров, а Петька Чмаров и Колька Дрынов при нем, как шестерки бегают. – Отлично, теперь я знаю их полные имена и фамилии, а это уже полдела.

— Скажи, а этот Буров, что за тип? Крутой или так?

— Не, косит под крутого. Хотя армию отслужил, Дрын косит от армии, а Чмарик осенью загремит под призыв. Они все трое вечером на танцплощадке в парке крутятся. – Алексей подробно мне рассказал, где живут Дрын и Чмарик. – А Бурый ночует на лодочной станции, его дядька владеет ею и базой пляжного инвентаря, а Бурый при них ночным сторожем. Дядька его в черном теле держит.

— Скажи, Леша, а у Бурова есть враги?

— Конечно! Его главный враг – Петя Басаргин. Тот в ВДВ служил, две медали имеет, а Бурый, наверное, в стройбате, он и среднюю школу не окончил, а врет про ракетные войска. Вот Басаргин с Бурым и враждуют на этой почве.

— Понятно. А кроме Басаргина знаешь кого-нибудь? И если да, то подробный адрес.

— Левка Кривошеев. Они со школы враждуют. Каждый верховодить хотел. Такой же раздолбай, как и Бурый. Записывай: улица Серафимовича, 15. Ты, извини, Гена. Мне пора, мамку надо с работы встретить.

— Спасибо, Леша, за помощь. И предупреждаю, о нашем разговоре никому, а то сам можешь под раздачу попасть. До встречи. – Мы пожали друг другу руки.

Вернувшись домой, я стал готовиться к предстоящей акции. Пожалуй, с двумя сегодня я смогу разобраться. Достав из дорожной сумки травматический пистолет, я проверил его исправность. Эх, если бы он был со мной вчера! Стальные наручники очень пригодятся. Конечно, фонарик и кнопочный нож надо прихватить с собой. Если с таким арсеналом попаду в лапы наряду милиции, одна надежда - на мое служебное удостоверение. На всякий случай я наклеил накладные усы и сам себя не узнал в зеркале. Черт, забыл про фотоаппарат. Ведь совершаемое возмездие необходимо будет зафиксировать. Очень кстати к вечеру задул ветерок, и легкая курточка, надетая на майку, была уместна: ведь надо было где-то поместить весь свой боевой комплект.

В парке, несмотря на ухудшение погоды, отдыхающих было много, и я легко затерялся среди них. Подойдя к танцплощадке, я выбрал свободную скамейку и стал наблюдать за происходящим. Вскоре я увидел знакомую троицу, они пили пиво прямо из бутылок, задевали гуляющих и громко смеялись. Они прошли на площадку, но сквозь редкий штакетник ограды я их не терял из виду. Стрелки часов медленно приближались к двадцати трем часам и, наконец, ведущий вечера объявил в микрофон о прощальном танце. Танцплощадка стала пустеть, да и народ из парка стал расходиться.

Интересующая меня троица еще некоторое время потусовалась на центральной аллее парка и стала прощаться. Бурому необходимо на боевой пост и он направился в сторону городского пляжа - дядька шутить не любит. Двое других медленно поднимались в гору по улице Матросова. Я решил ударить по слабому звену – Чмарику. Дворами я пробрался к его дому, который представлял собой старый деревянный дом барачного типа, и стал ждать его под тенью густо растущих кустов.

Вскоре послышались неторопливые шаги моей первой жертвы. Не представляя, что его ожидает, Чмарик даже насвистывал какую-то мелодию. Проходя мимо меня, я его остановил тривиальным вопросом: «Парень, есть закурить?» Не ожидая никого здесь встретить, Чмарик явно испугался, остановился, как вкопанный и, заикаясь, проблеял: «Н…нет». Тут я его подхватил за шиворот, уткнул ствол пистолета под ребра и прорычал:

— Молчать! Пристрелю. – Я потащил его в сторону железных гаражей, которые приметил еще вечером, когда производил рекогносцировку местности. Там стояли два гаража в одном ряду, а проход между ними перекрывал другой гараж, стоящий за ними. Мышеловка, одним словом.

— Раздевайся быстро! И тихо мне, а то грохну.

— Дяденька! Ну, что я вам сделал? – В его голосе послышались плаксивые ноты. – Отпустите, пожалуйста. Я больше не буду. – Детский сад, да и только: еще не знает, за что, но уже клятвенно заверяет, что больше так не будет.

— Раздевайся, паскуда. Считаю до двух. Раз. – И я передернул затвор пистолета. Чмарик, понял, что шутить с ним таинственный незнакомец не собирается и быстро освободился от футболки и стареньких джинсов. – Трусы снимай, быстро. – Чмарик опять жалобно заскулил:

— Дяденька! А может не надо?

— Снимай, снимай. А то потом вообще голым домой пойдешь. – Видимо, перспектива живым пойти домой придала ему уверенность, и он послушно лишился последнего, но немаловажного, элемента своей одежды. – Теперь повернись спиной, - и я профессионально защелкнул браслеты на его запястьях.

Так, главное сделано – жертва в моих руках, голая и беззащитная. По первоначальному плану я хотел его опустить, но теперь отбросил эту крамольную мысль: нет времени возиться, притом очко, наверняка, девственное, не разработанное – крики, возможно, кровь и т.п. Сделаем все проще. Я расстегнул и приспустил джинсы – трусы я специально сегодня не надел – и несколько раз прошелся рукой по стволу. Член моментально отреагировал на ласку и начал принимать боевое положение.

— Так. Теперь повернись ко мне, - приказал я Чмарику и осветил фонариком свой жезл. – Открой рот и соси, да так, чтобы доставить мне наслаждение, иначе я останусь недоволен, и тебе от этого легче не станет – ствол пушки в жопу загоню и лишу тебя девственности.
( Да, простит меня читатель за тот блатной жаргон, который я применял в разговорах с этими ублюдками, но это исключительно для конспирации).

Чмарик стал выполнять мое приказание, видимо, ствол пушки в заднице его совсем не прельщал, но тут оказалось, что кроме рта, ему не помешала бы хоть одна рука. Тогда я снял один браслет с его правой руки и закрепил его на лодыжке. При помощи его правой руки и рта дело пошло веселее. Я получал истинное наслаждение, как сексуальное, так и от чувства исполненной мести. Мне приходилось только давать ему указания: яйца полижи, одно в рот возьми и т.п. Потом мне пришла шальная мысль, чтобы он полизал мне анус, в который так бесцеремонно тыкал своим стручком. Я повернулся к нему спиной, нагнулся, раздвинул свои ягодицы и приказал:

— Лижи мое очко и просунь туда язык, как можно глубже. – Жаль, нельзя было это действо сфотографировать. Вот уж действительно убойный компромат.

Но пора была закругляться. Мне еще предстоял поход на городской пляж. Опять вставив в рот Чмарика свой инструмент, я достал из кармана свой цифровик и сделал несколько снимков, на которых отчетливо был виден Чмарик с выпущенными глазами от фотовспышки и мой член, вставленный на половину ему в рот. Завершив процесс, я дал ему последнее наставление:


— Высоси все, до последней капли. Понял? – Тот только кивнул. Напоследок я решил одарить его Золотым дождем и пустил на его лицо и тело хорошую струю мочи. – Получай, гавнюк. – И несколько раз щелкнул фотоаппаратом, запечатлев, как моя струя омывает несчастного Чмарика. Расковав его, правда, браслеты были мокрыми от мочи, хорошо, хоть от моей – свое не пахнет, я глухо пригрозил:
— Еще раз на танцах увижу, пеняй на себя – завалю. – В ответ мне бедный Чмарик разрыдался.

Подойдя к лодочной станции и базе пляжного инвентаря, я прислушался и огляделся, и никого вблизи не обнаружил. Освещение тоже отсутствовало, только одинокая лампочка тускло освещала вход в лодочный ангар. В бытовке, где должен был находиться Бурый, света тоже не было. Значит, спит наш сторож. Дверь была закрыта изнутри на крючок. Как говорил один из моих любимых литературных героев принц Флоризель: « Беря на себя роль правосудия, где-то да нарушишь закон». При помощи лезвия ножа я легко устранил это препятствие, и тихо вошел в бытовку. Луч фонарика помог мне разобраться в обстановке.

Бурый в одних трусах дрых на металлической кровати. На колченогом столе, застеленном старой газетой, стояли несколько пустых пивных бутылок и недопитая бутылка портвейна. В углу бытовки стояли лодочные весла, и валялось несколько спасательных кругов. Я подошел к изголовью кровати и с силой надавил на определенную точку за ухом Бурого, обездвижив его на несколько минут. Затем разрезал резинку и стянул с него то, что еще минуту назад называлось трусами, переложив его тело поперек, и приковав его правую руку к спинке кровати, я присел на табурет и закурил в ожидании, когда Эдик соизволит очнуться. Кстати, его член находился в полубоевом состоянии, видимо, Бурому до этого снилось что-то эротическое. Уж не я ли?

Минут через десять Бурый стал подавать признаки жизни, и чтобы ускорить этот процесс, я ему отвесил несколько пощечин. Он попытался встать, но правая рука не позволила ему это сделать, и ему оставалось только сидеть на кровати.

— Ты кто? Что тебе нужно? – Спросонья, он никак не мог разобраться в происходившем.
— Я – смерть твоя, - ответил я, как можно более драматично.
— Что? Тебя кто послал? – Сейчас с ним случится истерика, подумал я, но ответил словами любимого Флоризеля:

— Меня никто никуда не может послать. Обычно я посылаю. И вот я думаю: отстрелить тебе яйца или просто член твой поганый отрезать, чтоб такие, как ты больше не рождались. В любом случае, к утру, ты истечешь кровью, и дядя найдет тут холодный труп племянника. Выбирай, какая перспектива тебя устраивает.
— У…у…у, - Бурый издал рев зверя, попавшего в капкан. – Тебя все равно найдут – это убийство.

— Глупый, кто же меня искать будет? Дядя твой или менты? Через полчаса меня тут не будет, а к утру я уже буду за пятьсот верст от вашего паршивого городишки. Ну, ладно. Пора заканчивать этот никчемный разговор и браться за дело. – Я демонстративно вытащил нож и, нажав кнопку, лезвие со своеобразным звуком выскочило из рукоятки. – Только сначала я тебя сфоткаю, каким ты был до, и каким станешь после обрезания. – Сделав несколько снимком с разных ракурсов, я отложил фотоаппарат и взял в одну руку нож, а в другую его член. – Начнем с Божьей помощью. Ты только громко не ори, нам свидетели ни к чему.

Бурый, видя всю серьезность моих приготовлений, взмолился:

— Ну, прошу, тебя, не надо. Хочешь, все для тебя сделаю. Давай, договоримся, а?

— А что ты мне можешь предложить – деньги? Так их у тебя отродясь не было и, судя по всему, уже не будет.

— Хочешь, рабом твоим стану? Все для тебя сделаю.

— Рабом, говоришь? Ладно, будем считать, что условно я согласился. Первое мое желание – сделаешь мне минет. Умеешь?

— Приходилось, - угрюмо ответил он. – В армии деды всех чайников фафлят.
— А где служил? – снимая джинсы, спросил я, заранее зная ответ.
— В ракетных войсках.
— Врешь! Ты даже аттестата за среднюю школу не имеешь.
— Ну, честно, в ракетных, только в хозвзводе.

— Понятно: свинарник, коровник, дрова, баня. – Его кивок послужил ответом. – Ну, ладно. Давай начинай, только чтобы я остался довольным. – Я подошел близко к кровати, чтобы ему было удобно. Сосал он действительно умело, видимо, деды хорошо научили его этому делу.

Когда мой член приобрел достаточную твердость и больше не нуждался в поддержке его руки, он стал ласкать мои яички, лобок. Но когда его рука потянулась вверх по груди и, видимо хотела достичь моих сосков, я решительно отдернул его руку. Я помнил, что он знает про мои пирсинги. Лица моего он рассмотреть не мог, так как луч фонаря постоянно был направлен в его лицо и, естественно, слепил ему глаза. Но по наличию пирсингов, он мог кое о чем догадаться. Я сделал несколько его фото с моим членом во рту.
— Для чего это? – промычал он.
— На память о тебе и о нашей встрече. Не задавай лишних вопросов, а занимайся делом.

Но закончить все обычным минетом, не входило в мои плану. Пришлось прерывать эту процедуру, ради главной задачи.

— Ну, а в задницу деды долбили вас? – спросил я, шаря по карманам куртки в поисках презерватива.
— Это было по желанию. Сейчас строго с этим делом. Я один раз дал, мне не понравилось. Были такие, что с удовольствием подставляли свои жопы. Сам же я люблю трахнуть кого-нибудь в очко. - Видимо, он своей откровенностью решил добиться моего снисхождения.

— Ну, что же. Придется это исправить. Раб должен угождать своему хозяину. Презерватив я надел, а вот смазки нет, уж извиняй. Ложись и приподними свою задницу, плюну в очко, сойдет за смазку. – Он явно был не в восторге от моей идеи, но лег, приподнял и раздвинул свои ноги. Я смачно харкнул ему прямо в темное пятнышко. – Расслабься и все будет в порядке.

Член на удивление легко вошел в Бурого, хотя само проникновение доставило ему явно несколько болевых моментов. Я сразу же резко начал двигать своим поршнем внутри его прямой кишки, не давая ему времени на роздых. Он стонал, скрипел зубами, но я был безжалостен.

— Можешь подрочить свой хуй, будет не так больно, и самому приятно. – Он своей левой рукой начал приводить свой орган в боевое положение. Сам же я сделал еще несколько компрометирующих Эдика снимков. Он пытался протестовать против этого, но я решительно оборвал его: - Заткнись, скотина. Лови кайф. – Я хотел доставить ему, как можно больше, страданий, и когда его очко растянулось, вытаскивал член полностью, а потом вгонял на всю длину, доставая, наверное, до самых гланд.

Фото сессию с участием Бурого, я закончил, когда скинув презерватив, кончил ему в рот и измазал лицо своей спермой. Удачный снимок получился, когда он исторгал из себя свое семя, и при этом на его лице отразилось блаженство. Настоящий гей.

— Зачем тебе мои фото? – жалостливо спросил он.

— В журнал «Мурзилка» пошлю под общим названием «Так отдыхают наши пионэры». Я уже предупреждал – не задавай лишних вопросов. Тебе понравилось? Лично для меня приемлемо, можно сказать. Продолжим еще? Нет предела в совершенстве.

— А может на сегодня хватит? Я устал и мне еще утром работать.

— Твоя забота – дожить еще до утра, - сказал я для его острастки. Стрелки часов показывали четверть пятого. Пора и закругляться. – Где у тебя вода? – Он указал на пластиковую бутылку. Выйдя на крыльцо, я обмыл член. Затем надел джинсы и, поставив пистолет на предохранитель, засунул его за пояс. –

Сегодня, видимо, не понадобится, - успокоил я Бурого. – Но если еще что случится, больше церемониться не буду – останешься без члена, - на всякий случай предупредил я его. – Да, и на танцах чтобы тебя больше не видели. Все понял? – Он угодливо кивнул.
— Не беспокойся. Не подведу.

Мне пришлось опять безболезненно вырубить его, чтобы снять наручники. Отойдя метров на двадцать, я укрылся в кустах и стал ждать. Бурый в чем мама родила, выскочил из бытовки минут через десять, стал оглядываться по сторонам, но никого не увидев, пошел к морю купаться. Я же с чувством выполненного долга отправился домой спать.

Проснулся я после обеда с отличным настроением. После освежающего душа ПОЛИТМОРСОС (политико-моральное состояние) вообще зашкалило – сегодня вечером или ночью я должен закончить все свои дела в этом городке и убраться восвояси. Перед тем, как пойти на пляж, и, может быть, в последний раз искупаться, я прошелся по улице, на которой жил Дрын. Его дом был расположен в самом конце улицы, рядом находилась трансформаторная подстанция и огороженная площадка с мусорными контейнерами, вокруг которой густо росли кусты акации и сирени. За самими кустами я обнаружил старую скамью. И так самое подходящее место для проведения операции найдено. Но возникает вопрос, как сюда заманить Дрына.

У рынка я встретил Леху.
— Привет, - Леша протянул руку. – Почему не на пляже?
— Привет, Леша. Проспал. Теперь вот пойду на городской, чтобы окунуться. А ты что делаешь?
— Ничего до закрытия рынка. Могу составить тебе компанию.
— Согласен. Только поведи меня на нудистский пляж. Надеюсь, это недалеко?
— Десять минут на автобусе или минут двадцать пешком.

Подойдя к нудистскому пляжу, мы разделись, одежду сложили в мою сумку, которую я вручил Лехе, и пошли вдоль моря в сторону, противоположную от города. Я обратил внимание, что парень подстриг свои густые волосы вокруг члена и стал выглядеть более эротично. Пришлось похвалить его за это. Он немного засмущался и ответил:

— Тебе же, Гена, так больше нравится.
— Так ты для меня это сделал? Ну, спасибо.
— А то. На здоровье.

Проходя мимо загорающих обнаженных людей обоего пола, я ловил на себе взгляды, как женщин, так и мужчин. Женщины с любопытством смотрели на меня, стараясь получше разглядеть мои гениталии, и провожали томным взглядом. А мужчины, что в теме, явно смотрели с некоторой завистью, мол, зацепил молодого паренька и ведет трахать. Если не у всех, то у большинства эту мысль можно было прочитать на их лицах.

— Леха, а тебя не заводят обнаженные женщины и девушки здесь на пляже?
— Да нет, вроде не заводят. Вот если бы мы пошли по лесочку, что тянется вдоль пляжа, то там, наверняка, увидели что-нибудь интересное, то завелся бы.
— А что там, я подозреваю, что-то неприличное?
— Ну да, порево можно увидеть или отсос вживую.

Мы добрели до самого конца пляжа, где никого не было видно. Расположились за грудой камней, и я попросил Леху сфотографировать меня в разных позах и ракурсах. Потом я его снял несколько раз, сделали несколько фото вместе. Купались, дурачились, загорали.
Я несколько раз хотел начать с ним серьезный разговор, но все откладывал, видя, как ему хорошо со мной. Да и мне с ним было нескучно.

— Леша, мне нужно с тобой серьезно поговорить. Обстоятельства могут сложиться так, что мне завтра нужно будет уехать. – В его глазах появилась грусть и немой вопрос – надолго? – Не перебивай. Навсегда. Работа, понимаешь. Вот тебе моя визитка, здесь телефон, и адрес моего отделения связи и номер моего абонентского ящика. Меня долго не бывает дома, а потом на почте я получаю свою корреспонденцию. Пиши и я всегда отвечу. Напиши мне свой домашний адрес, - я протянул ему свой блокнот. – Я тебе обязательно вышлю наши фото. Только, чтобы мама их не увидела. – Он кивнул. Разговор давался мне с трудом, и я закурил.

— Через год ты оканчиваешь школу, постарайся получить хорошие отметки на ЕГЭ. И уезжай из этого города поступать куда-нибудь, учиться. Например, в военное училище. Здесь военкомат может дать направление. Тут у тебя нет никаких перспектив. Будешь, как Бурый, например, сторожить топчаны и лодки. Ты понял меня? – Он опять кивнул. – Если судьба закинет тебя в мой город, у нас много военных училищ к твоему сведению и других ВУЗов, то встречу и помогу, чем смогу.

От моих слов мне самому стало грустно. Я давал ему наставления, как младшему другу, хотя знал Лешку всего несколько дней. Он не задавал лишних вопросов, а только тоскливо сказал:

— Жаль, конечно, что ты уезжаешь так скоро. И отношения наши не сложились…
— Какие такие отношения? А ну говори, паршивец.
— Ну, при которых мы бы могли взаимно… ну сам понимаешь. Помнишь, ты сам мне об этом говорил.
— Эх, куда тебя занесло. – Конечно, я помнил наш разговор на пляже про любовь и взаимное наслаждение между партнерами. – Да, но я об этом рассуждал теоретически, а не конкретно о нас с тобой.
— А я думал, что настанет время, и мы с тобой займемся этим практически.
— Леша, да посмотри вокруг. Когда мы шли сюда, столько желающих вокруг было провести с таким пареньком время, что только свистни – табуном прискачут.
— А я хочу с тобой, - капризным тоном ответил он. Мне пришлось призадуматься, действительно ли сделать напоследок парню приятно или оставить все, как есть. Дилемма.
— Ты действительно этого хочешь? Жалеть потом не будешь? И помнишь о взаимности?
— Нет, - серьезно ответил он. – Не буду. И о взаимности помню.
— Ну, что же, - после короткого раздумья сказал я. – Пойдем, найдем место для этого.

В метрах пятнадцати среди больших валунов, мы нашли удобное местечко с мелкой галькой и расстелили подстилку. Легли рядом и начали ласкать друг друга до полного возбуждения. Затем я предложил Лехе лечь на меня валетом или, как я ему объяснил, в позу «69». После этого приступили к главному – орально ласкать друг друга. Конечно, делал он это неумело, насмотревшись картинок из журналов и сцен из порнофильмов, но старательно.

Перед эякуляцией я его предупредил, что сейчас буду кончать, и он может не глотать мой сок – с непривычки может и стошнить. Он немного отстранился, и я кончил себе на живот. Его же нектар я проглотил без труда. Леха сполз с меня и некоторое время, молча, отдыхали.

И тут произошел курьезный случай. Сначала послышались голоса, а потом появились два молодых голых парня. Они, видимо, зашли дальше нас и теперь возвращались в город. Заметив нас, а у меня еще не спала эрекция и на животе лужа спермы, они улыбнулись, и один из них дружелюбно сказал: - Молодцы, парни! Продолжайте в том же духе.

— Ну, как тебе, понравилось? – поинтересовался я у Лехи.
— Да, очень. Жаль, что ты предупредил меня, что кончаешь, я бы хотел попробовать твою сперму.
— Можешь сделать это сейчас – слизать ее языком. – И он, как котенок, несколько раз лизнул языком из моей лужицы. – Ну, как, вкусно? Свою то ты, конечно, пробовал?
— Да, - честно признался он. – Но, не с чем было сравнить.
— Твой сок мне понравился, - ободрил я парня.

Но время шло, и необходимо было возвращаться в город. Мы искупались и, не став одеваться, побрели по пляжу в обратную сторону. Дойдя до границы городского пляжа, мы оделись и вышли на Приморскую набережную. До начала Лехиной работы оставалось еще полчаса, и мы зашли в кафе и поужинали. У рынка мы простились.

— Пока, Леша. Будь счастлив и не расходуй себя, почем зря. Ты понимаешь, о чем я? – Он кивнул. – Удачи тебе. И пиши. Если на работе что-либо изменится, мне должны позвонить, и я не уеду, значит, увидимся, - соврал я. Чмокнув его в щеку, мы пожали друг другу руки и разошлись.

Вечером в городском парке я увидел одиноко слоняющегося Дрына, высматривающего своих сотоварищей, но они, как сквозь землю провалились – ни Бурого, ни Чмарика. Тогда он направился к лодочной станции, в надежде застать их там. Дрын подошел к бытовке, сквозь узкое зарешеченное оконце которой, пробивался свет. Он свистнул и через пару минут появился Бурый. О чем они говорили я, конечно, не слышал, но понял, что идти в парк Эдик категорически отказывается, по всей вероятности, не объясняя причин своего решения. Дрын сплюнул с досады, махнул рукой, типа пропади ты пропадом, и повернул опять в сторону парка.

С досады он купил в буфете бутылку пива, сел на скамейку у входа на танцплощадку в надежде все еще встретить хотя бы Чмарика и стал пить пиво прямо из горлышка. Чтобы не привлекать к себе внимания, я стоял среди толпы, наблюдающей за танцующими.

Но вот Дрын допил свое пиво, забросил бутылку в кусты, встал и медленно побрел в сторону своей Нагорной улицы. Как говорится, вечер не удался. Отпустив его метров на двадцать, я поплелся за ним.
Я хотел остановить его перед самым его домом и уже прибавил в скорости, чтобы догнать его, но тут, как на зло, из калитки дома напротив вышла небольшая компания, видимо, загулявшая в гостях у своих знакомых, и с песнями пошла вниз по улице.

Мне пришлось остановиться и закурить, а Дрын в это время скрылся за калиткой своего двора. Черт! Все дело испортили. Я прошел до конца улица и остановился у трансформаторной будки, придумывая, как выманить Дрына из дома. Позвать обычным свистом? Но он может на это не отреагировать. А если все же выйдет к калитке, да не один – там могут быть родители, брат, сват, кто угодно. Одно ясно, что в этот вечер в город он не пойдет.

Я уже выкуривал вторую сигарету и не поверил своим глазам: из калитки вышел Дрын с мусорным ведром и направился к мусорным контейнерам. А мне еще покойная бабушка говорила – нельзя выбрасывать мусор, на ночь глядя. На Дрыне были только плавки, видимо, он не рассчитывал встретить здесь в такое время посторонних. К тому же, в курортном городе такое часто можно наблюдать: люди по улицам ходят в купальных костюмах.

Он подошел к контейнерам, высыпал в один из них мусор из ведра, поставил его на землю, огляделся и ничего подозрительного не заметив, скрылся в кустах, где находилась старая скамья. Теперь понятно, почему он пошел выбрасывать мусор в такой час – элементарно помастурбировать. Видимо, дома условий для этого важного дела у молодого парня не было. Ну, что же, это облегчало мне задачу. Я заметил, как в кустах вспыхнул огонек – Дрын прихватил с собой сигарету и зажигалку. Выждав еще минуту, я бесшумно, как меня учили в свое время, прокрался в заветной скамейке.

Плавок на нем уже не было, они лежали рядом. Дрын сидел голый, одной рукой теребил свой тонкий член, а в другой держал окурок, периодически затягиваясь дымом. Абсолютной темноты здесь не было, свет от уличного фонаря пробивался сквозь листву тонкими лучиками. В общем, интимный полумрак. То, что надо.

— Привет, парень. – Я появился перед ним, как приведение. – Понимаешь, иду, курить охота, мочи нет, а огня нет. Смотрю - огонек, значит, кто-то курит. Дай прикурить. – В данном случае я специально был многословен, чтобы сбить с толку жертву. Для него мое появление было таким неожиданным, что он по инерции продолжал правой рукой теребить свой отросток, а левой дрожащей рукой протянул мне зажигалку.

Делая вид, что не замечаю его обнаженности, я чиркнул зажигалку и с видимым удовольствием затянулся.

— Ух, хорошо! А то, понимаешь, кого не встречу, все не курят. – Я продолжал балагурить, не обращая внимание на растерянность Дрына. Наконец-то он оставил в покое свой член и пытался рукой прикрыть его, чтобы скрыть от меня свой стояк. – Как зовут-то? Меня Леней кличут.

— Николай, - заикаясь, промямлил он.

— Молодец, Микола. Выручил. А что здесь делаешь в такое время? – И тут я вроде, как заметил, что он голый. – А, уразумею, уразумею: дрочишь. И то дело, как хлопцу без того. Сам грешен, бывает вздрочну, пока моей Зинки в хате нету.

Дрын почувствовал себя увереннее, видя во мне своего единомышленника по вопросу о мастурбации. Он уже перестал прикрывать свое хозяйство и слегка поигрывал членом.

— А, что Микола, может и мне с тобой этим делом заняться? Дай, побачу, что у тебя за хрен. – Дрын развел ноги в стороны, и я ухватился за его член. – Гарный, гарный, только тонковат, но накачаешь еще, какие твои годы. А мой побачить хочешь? – Я расстегиваю джинсы, привстаю со скамьи и приспускаю штаны до колен. – Ну, як воно тебе?

Дрын кладет свою руку на мой еще спящий член, трогает головку и оценивает размер яичек:

— Нормальный агрегат и яйца хорошие,- заключает он. – А чего бреешь волосы?

— Так Зинка моя любит сосать и обсасывать яйца, а волосья мешают. А как она гарно яйца в рот всовывает, аж, мурашки по телу, а вдруг откусит.

— Неужели оба в рот помещаются? Большие ведь, - Дрын выразил сомнение на этот счет.

— А як же. Оба вмещает и еще во рту перекатывает. – Я посмотрел на светящийся циферблат часов – время за полночь, пора и делом заняться. Да и надоело мне язык коверкать, русские слова с украинскими мешать. – А то, хочешь, попробуй, а я тебе помогу.

— Не, я сосать не люблю, мне нравится, когда мне сосут. Подрочить тебе еще смогу, а ты мне. Договорились?

— А мне Бурый сказал, что ты и сосать любишь и в жопу даешь?

— Что? – Дрын онемел от услышанного. – Что? Бурый сказал? Вот сволочь. – Он долго переваривал мною сказанное, а потом вдруг спросил:

— А ты откуда Бурого знаешь? И тебя я до этого не видел.

— А вот откуда. – Я встал, хотя джинсы, спущенные до колен, мешали, и наигранным испугом посмотрел в сторону. Дрын машинально повернул туда голову, и мне осталось только нажать на соответствующую точку, чтобы тихо вырубить его. Первым делом я снял джинсы и повесил их на кусты. Потом уложил тело Дрына вдоль лавки и под сидением сковал его руки браслетами. Его член еще стоял, и я сделал несколько фото его тела с разных ракурсов. Следующее фото я сделал для прикола: положил свой еще не совсем твердый член ему на губы и снял с близкого расстояния.

Через несколько минут Колька-Дрын пришел в себя. Он попытался встать, но скованные руки не позволили ему это сделать.

— Ты что делаешь, гад? Да я тебя урою, суку такую. – Он попытался освободиться, но браслеты были настоящими, не из сексшопа.

— Нет, Коля. Это я тебя сейчас буду кончать. - В одной руке у меня был пистолет, в другой нож. – Вот только решу как – пристрелить или яйца твои поганые вместе с членом отрезать. Первый вариант – быстрая смерть, без проволочек, второй – долгая и мучительная кончина, к утру загнешься от потери крови. Наверное, выберу второй вариант – яйца отрежу. Вот и плавки твои пригодятся, вставлю тебе в ротик вместо кляпа, чтоб не кричал сильно. Сам понимаешь, шум нам ни к чему и свидетели тоже. Если верующий, то помолись, уж подожду немного.

Видя всю серьезность моих намерений, Дрына охватил ужас. Он задрожал, как в лихорадке и мне было слышно, как лязгали его зубы.

— Мужик, ну ты чего? Что я тебе сделал? Если обидел когда, прости. Больше не буду. – Опять, как в детском саду – «больше не буду», мелькнуло в голове у меня. А потом он задал обычный будничный вопрос: - А ты чего без штанов то?

— А чтоб кровью твоей поганой не замарать. Знаешь, когда яйца режут, крови, как из кабана, жуть. – Я навел на него такого страху, что он взвыл, как раненый зверь. – Не кричи, будь мужиком и прими смерть достойно. А то сначала я тебе язык отрежу, а то он тебе мешает. – Я закурил, наслаждаясь его страхом.

— Так, говоришь, Бурый на тебя напраслину навел – не сосешь и в жопу не давал не разу.

— Ей Богу, врет. Он еще за базар ответит.

— Ответит, ответит, только не тебе. Вы с ним на небесах разбираться будете. Говори всю правду, гад, облегчи душу перед смертью.

— Сосал пару раз. Один раз самому Бурому, в карты проигрался, а второй раз приезжему за 500 рублей. Он еще тысячу предлагал, чтобы в жопу, но я отказался.

— Хорошо, если не врешь. Но знаешь, Бог троицу любит. Пососешь мне, может, твоя участь и облегчится. – Я сел ему на грудь, приподнял его голову и подставил к его губам головку члена. – Давай, работай и старайся.

Дрын принялся обрабатывать моего любимца, да так, что у меня появились позывы кончить ему в рот.

— Ей, Колек. Ты полегче давай, а то кончу раньше времени. Яйца пососи, если не два, так одно попробуй взять в рот. – Дрын старательно выполнял мои указания и даже ухитрился втянуть одно яичко в себя. Тут я почувствовал, что нахожусь в его власти – откусит сдуру и все дела. – Ладно, хорош. Продолжай сосать. – Перед тем, как кончить, я сделал еще несколько снимков Дрына с моим членом во рту.
— Ну, а теперь готовься. Сейчас солью тебе свой нектар. Чтобы все проглотил до капельки. – В ответ он только что-то промычал. И я с огромным удовольствием выстрелил в него всем запасом своей спермы, которая накопилась после Лехиного минета. – Проглотил? Ну, молодец. Теперь отсоси все, чтобы член чистым был.

Встав с него, я закурил две сигареты и одну всунул в рот Дрыну.

— Ого, да у тебя стоит. Видимо, тебе понравилось третий раз сосать. – Я коснулся его стержня и ощутил влагу на пальцах. – Еще и смазка льется. Может, тебе подрочить перед смертью? – Несколько раз я прошелся рукой по его члену. Да ну, много чести дрочить такому ублюдку. Я отошел подальше в кусты и опорожнил свой мочевой пузырь.

Теперь осталось трахнуть его в анус. Нужно немножко времени, чтобы восстановиться. Обычно это у меня быстро получается, а учитывая пикантность ситуации, это должно получиться в два раза быстрее.
Пришлось скинуть его ноги с лавки, чтобы самому сесть. Я стал легонечко проигрывать своим спящим малышом. Он у меня послушный и стал понемногу реагировать на ласку.

— Ну, что, Коля. Осталось у нас с тобой еще одно дело незавершенное. – Он приподнял голову и увидел, что я мастурбирую.

— Какое дело, Леня? – Ого, вспомнил, как я себя назвал. Уже прогресс в отношениях.

— Да, вот, хочу с тобой породниться.

— Это как это? Не понял. – В его голосе слышался откровенный страх.

— Да очень просто. При помощи этой штуки, - я показал ему уже почти эрегированный член, - и твоей попки или жопы, как ты ее называешь. Как тебе мое предложение?

— Э, ты что? Мы с тобой так не договаривались.

— Я с тобой вообще не о чем не договаривался. Тебе выжить нужно, а не договариваться. Тоже мне, министр иностранных дел выискался. – Член приобрел уже достаточную стойкость, и я надел презерватив. – Так, что давай поднимай ножки, а я тебе смажу попку, чтобы в первый раз не больно было.

Дрын откровенно заплакал, ему стало жалко себя, но почему-то начисто отсутствовала жалость к другим.

— Никогда пидором не был. И ты меня порвешь своим хреном. Я не хочу…у!

— Другие, наверное, тоже не хотели встречаться с твоим членом, но ты совал его в них, не спрашивая у них разрешения. Ну, хватит ныть! Поднимай ноги, а не то, первой в твоей жопе побывает моя пушка, - и я показал ему пистолет.

Видимо, угроза подействовала, и он послушно поднял ноги. Достав из кармана баночку с вазелином, я нанес его на свой член, а потом густо смазал очко Дрына. Пальцем влезать в анус я побрезговал.

— Ну, все готово. – Я сел поперек скамейки, нацеливая свой член в его отверстие. - Приподними свой зад, а ноги мне на плечи. – Головка уперлась в его девственный анус и остановилась. – Расслабься, а то больно будет. – Взяв его плавки, я сунул их ему в рот. – Держи, чтобы зубы поберечь. – И со всего маху вогнал свой ствол в Дрына. Он заорал, как резанный, но я успел положить руку на его рот с зажатыми плавками и приглушить крик.

— Ну, все, он уже там. А, ты девочка, боялась. – И начал трахать его со всей злостью, которая накопилась у меня на эту троицу: за изнасилование, за испоганенный отпуск и за всех тех, кого эта троица могла изнасиловать раньше.

Дрын стонал, как раненый бабуин и пытался соскочить с моего члена, но я крепко держал его за бедра и натягивал его на себя. Пытка продолжалась минут пятнадцать, примерно, я аж вспотел в куртке, которую надо было снять, но в ее карманах находилось много полезных вещей.

Дрын понял, что я кончил и стал просить вытащить из него мой стержень, мол, больно.

— Ничего, потерпишь немного. – Достав из кармана свой цифровик, я сделал несколько фото, где конкретно было видно, что чей-то член находится во внутренностях Дрына.

Встав со скамейки, и при помощи салфетки, я стянул презерватив. Посветив фонариком, на салфетке с выделениями Дрына была и кровь. Ну, что же, в первый раз так бывает.

— Ну вот, Коля, мы с тобой и породнились: я – твой муж, ты – моя жена. Когда я буду приезжать в ваш городишко, будем с тобою любовью заниматься. В первый раз всегда больно, а потом, поверь, сам будешь просить, чтобы я тебя трахнул. – Он был в ужасе от такой перспективы, но я продолжал нагнетать страх. – А бываю я в вашем городке раз, а то и два в месяц. Бизнес, понимаешь. А если кто на тебя позариться, ну сам понимаешь, захочет или в рот, или в попку, так ты скажи: я Ленчика жена и все отстанут. Ты-то сам хочешь быть моей женой?

— Не знаю пока, - проблеял он. – Меня в армию осенью могут забрать.

— А я слышал, ты косишь от армии? Врут?

— Конечно, врут. Какой парень без армии!

— Ну, вот и хорошо. Буду ждать тебя из армии. – Теперь, я думаю, Дрын сам побежит в военкомат, чтобы скрыться от Ленчика-бизнесмена, который назначил его «любимой женой».

Надев джинсы, я сказал Дрыну, что сейчас его освобожу, но чтобы он не вздумал дергаться – пуля догонит. Он пообещал во всем меня слушаться. Расковав его, я дал ему бумажную салфетку, чтобы он вытер свою попку, а дома промыл холодной водой. Мы закурили и тут до меня дошло:

— Колек, а ты так и не кончил. Давай, милый подрочи.

— Да я уже и расхотел, да и жопа болит.

— Больше так ты ее не называй. У девочки – писька, а у тебя – попка, через которую мы с тобой породнились. Понял? А теперь дрочи, надо снять напряжение, а я посмотрю.

Сначала с неохотой, но потом, войдя в раж, Дрын стал мастурбировать под моим присмотром. Я опять сделал несколько фото, особенно удачным получилось, когда сперма вылетала из члена.

— Леня, зачем тебе мои фото? Ты их некому не покажешь?

— Только на память о тебе, мой дорогой. Буду любоваться тобой, когда ты будешь в армии.

Пришла пора прощаться. Мне не хотелось его вырубать. Даже если он сейчас побежит домой и кого-то позовет, я всегда успею скрыться. На всякий случай, чтобы запутать следы, я спросил:

— К гостинице «Дружба» я этой дорогой выйду? – Хотя мне надо в противоположную сторону.

— Да, иди вдоль опорной стены до лестницы и вниз. Как раз к ней и выйдешь.

— Спасибо, дорогой. Ну, иди. Завтра встретимся, надеюсь. Я тебя в девять вечера тут буду ждать. Посидим в ресторане, а потом ко мне в номер. Хорошо?

— Конечно, Леня. До завтра. – И он пошел, забыв надеть плавки, искать свое помойное ведро. Я вслед ему крикнул:

— Колек! Плавки то надень, а то мало ли что. – Он кивнул и моментально натянул свой наряд.

Домой я вернулся в начале пятого. Не было смысла ложиться: первый экспресс в аэропорт отправлялся в 06.10 утра. Раздевшись догола и обработав гениталии антисептиком, я при помощи кипятильника заварил себе растворимый кофе и закурил. Кофе и сигарета хорошо прочищали мозги. Выждав полчаса, необходимые для действия антисептика, я прошел в летний душ и хорошо помылся.
Собрать вещи было пару пустяков. Я перекачал все фото с участием троицы в ноутбук, создав для каждого отдельную папку.

Уходя на автостанцию, на столе я оставил записку: «Дорогие мои! Срочно вызывают на работу. Не обижайтесь, что не простился – не хотелось будить вас в такую рань. До новой встречи. Всегда буду рад видеть вас у себя. Приезжайте. Целую и обнимаю, ваш Геннадий».

Уже находясь в накопителе аэропорта, раздался телефонный звонок. Увидев высветившийся знакомый номер, я все понял.

— Товарищ Курагин? Говорит капитан Серегин. Здравия желаю, товарищ майор.
— Привет, Валентин. Кому я понадобился, находясь в отпуске?
— Решением начальника управления, вы отзываетесь из отпуска. Приказ уже подписан. Геннадий Тимофеевич, когда вы сможете приступить к работе? Мне надо доложить.
— Через двое суток, не раньше.
— Есть, понял. До связи.
Вот так всегда. Не решил бы уехать добровольно, пришлось бы ехать по приказу. Судьба.

Примерно через месяц мною из города, где я был проездом, были отправлены пять конвертов с фотографиями. Фамилии четырех адресатов были: Эдуард Буров, Петр Чмаров, Николай Дрынов и Лев Кривошеев. В каждом конверте были компрометирующие фотографии, уличающие первых трех адресатов в нетрадиционной сексуальной ориентации.

Лев Кривошеев, которого я никогда не видел и не знал, получил полный комплект таких фотографий для ознакомления, а так же, я надеюсь, для распространения среди соответствующей категории молодежи приморского городка.

Пятый конверт предназначался для Лешки и в нем были только наши с ним фотографии.

BERLI

5305   1 62679    1  +4.31 [16]