Вечером меня вызвал начальник разведки армии полковник Чернов с просьбой - слетать в тыл, одна группа дала условленный сигнал, есть важные документы. Заодно сообщил и приятную новость для меня лично. Вторая группа в радиограмме поблагодарила меня за советы с польскими ПТР, они никого не потеряли, зато устроили немцам такую пробку на железной дороге, что только держись. И второй мой совет им понравился - "Главное не кто кого перестреляет, а кто кого передумает". Умно и хитро поступали - вот у них потерь нет, а к противостоящей нам 7 армии фашистов припасы не поступают, вот чего они притихли.
Еще Наполеон говорил - главное в войне, так это снабжение армии. Ну а ко мне - большая просьба слетать в тыл, особист с зубовным скрежетом дал "добро". И смеётся Чернов - сам он с тобой не полетит, трус, когда ему предложили - побелел и чуть в обморок не упал. Они герои только бить и пальцы в дверь совать, а вот воевать...Как лучше слетать? Лететь лучше всего на "Шторьхе", так я и сделал. Садиться он, этот "Аист", может просто на пятачке. Провёл я регламентный осмотр - вроде всё в порядке, оба бака полные уже, так что через два часа полёта - условный сигнал.
Ребята мигнули фонариком, как условились, сразу подбежали к самолёту, я двигатель и не выключал, вручили мне портфель с документами и в нагрузку, надо полагать - красивую девушку в немецкой форме со связанными руками, она была в машине какого-то немецкого чина, которого ребята из РДГ застрелили. Ну перегруза не будет, хотя эта молодая дама очень аппетитная, формы у неё довольно классные.
Загрузившись, я взлетел, но вскоре по пути мотор стал чихать и глохнуть. Пришлось сесть - вот так летать на чужой незнакомой машине! Вылез я из кабины злой, как сто чертей - а что дальше? Ну а пока решил поесть, перед вылетом не успел, а то сейчас кишка за кишкой стали гоняться. Развязал руки этой девушке, очень красивая кстати, луна светила вовсю, да и фигура классная. Сели мы под густым деревом, я расстелил брезент, выложил из рюкзака еду и термос и жестом показал ей, что можно "подзаправиться" - немецкого я почти не знал, да и общаться мне с этой немкой не о чем.
Мы поели, она тоже явно была голодна, а как только я встал и положил рюкзак с едой в салон, эта стерва подскочила и бежать. Я догнал её, сбил с ног, навалился и почувствовал сильное желание. Ах так, стерва немецкая, придётся тебя наказать - поставил я её "рачком", задрал узкую юбку и, стянув её трусы, лихо вошел в неё, она только заохала. Приятно было и очень, плотненько так, очень горячо внутри, но кончить долго я не мог - нервное напряжение! Но вот и эта моя "подруга" оживилась и стала двигаться мне навстречу и сладко-сладко охать, затем бурно кончив, она упала грудью вниз, лишь её аппетитная попа совершенной формы осталась в моих руках. Тогда кончить я решил в эту её попу аппетитную, которая светилась белой кожей в полутьме. Она вновь громко заохала и взвыла:
- Ой, не надо туда, больно так, не нужно, мне больно, - так она русский язык знает. А это тебе в наказание, не нужно было тебе, стерва немецкая, от меня убегать.
Кончил я с удовольствием и, притащив её к брезенту, где мы поели, кинул её там. Ну соблазнительно как она лежит - юбка задралась к талии, открыв её длинные ножки в чулочках, белые трусы она успела подтянуть и они так нагло светятся в полутьме! Немного допросил её, она призналась, что она наша, звание - лейтенант, окончила московский пединститут, знает немецкий в совершенстве, служила в разведотделе штаба фронта, да за адъюльтер с женатым полковником её отправили с группой в немецкий тыл, что была в подполье, получила приказ внедриться в штаб немецкий переводчицей, передавала данные под условным именем, а теперь все подпольщики погибли - гестапо работает здорово и не дремлет.
Ну и что ей оставалось делать? Накопила она данных, только передать некому, а её покровитель, пожилой полковник СС, таскал везде её с собой - она работала переводчицей, даже звание ей унтершарфюрера оформил. И вот теперь разведчики убили её шефа, что ей делать, куда податься? Я стал её успокаивать, вскоре мы стали целоваться и я нагло, на правах победителя - устроился между её ножек. Кончить она разрешила в неё, мол особисты всё равно расстреляют. А когда я кончил, одновременно с этой девушкой, если не брешет - нашей разведчицей, почти весь в неге, то ещё немного полежал между её ножек и тут до меня дошло - есть идея!
Вот в таком пикантном положении мы и поговорили - я разлёгся между её широко раздвинутых ножек, гладя её по упругой груди, мой член всё ещё слегка пульсировал, капли моего естества стекали в её лоно, девушка, зовут её Надежда, вздрагивая и сладко охая от полученного удовольствия, теперь получила надежду и согласилась со мной. А потом она так тихо попросила меня, опять поцеловав:
- Я согласна, товарищ капитан. Так и сделаем. Хочу сказать, что было очень хорошо с Вами. Только слезьте с меня, мне в туалет нужно.
Ну хорошо, мне тоже. А когда я отлил, тут до меня дошло - второй бак, я же не переключил кран. Идиот! Я сорвался и бегом к самолёту, Надя вновь легла на брезенте, её глаза просто засветились в этой полутьме немецкого тыла - есть шанс! Переключил кран, провернул винт, потом смотрю, а стрелка показала наличие горючки. Хотел я было поднять лежащую на брезенте Надежду, как она вдруг предложила дать мне ещё - так она боится возвращаться. Выпила она колпачок коньяку и, сняв юбку и трусы, встала на колени. Расстегнув мне брюки, она своим горячим язычком вскоре лихо подняла моего "орла" на боевой пост и мы вновь предались страсти. Обалдеть! - мы в немецком тылу, ночь, надо скорее домой, а мы вовсю ласкаем друга друга, а Надя громко охает и сладко стонет, крепко обнимая меня.
Я теперь долго не мог кончить, а вот Надя точно кончила дважды, сильно укусив меня за плечо, как она потом объяснила - чтобы не орать от удовольствия! У неё давно не было секса нормального, а немецкий полковник заставлял её постоянно "брать за щеку", как он шутил. А сейчас она просто в невероятном удовольствии, несмотря на такую же невероятную ситуацию. И, сообразив, что я всё ещё не могу кончить, Надя ловко выскочила из-под меня и вскоре мой "орёл" нежился в её умелом ротике. Хороший "учитель" из немецкого полковника получился! Кончил я бурно, тихо зарычав от восторга. Как ни странно, обычно после секса меня тянет спать, а сейчас я был бодр, видимо сказалось и напряжение - мы же в тылу врага!
Попили мы с ней кофе из моего термоса, я достал отличный трофейный шоколад, Надя всё время улыбалась и - от винта! Вскоре мы летели обратно. Радиополукомпас чётко указывал направление, тут я услышал :"Абфарен!" - меня ждут и волнуются. В ответ я рявкнул условленное: "Ахтунг! Нойн!" - что всё в порядке. Утром начальник разведки, явно не спавший всю ночь, крепко обнял меня, увидев документы. И немного обалдел, увидев вылезшую красотку в немецкой форме. А начштаба чуть не затанцевал - последние данные по вермахту. Он сразу позвонил в штаб фронта, так что вскоре летит туда. И всем пряников будет, сообщил Петрушевский, весьма довольный. А насчёт Нади я сказал, что парни спасли её, она работала в подполье и тут она назвала пароль начальнику разведки на ухо, но я услышал - "Минск двенадцать-двадцать один".
Тот аж подпрыгнул, громко взвыв, мол, она же пропала и потащил её к телефону, нужно сообщить начальнику разведки фронта, а тут и особисты прилетели с пистолетами в руках, увидев девушку в немецкой форме. Герои запоздалые! Вежливо послав их на хрен и даже чуть дальше - пешим сексуальным маршрутом, наш начштаба приказал приготовить охрану, он спешит в штаб фронта. Надя сняла немецкий мундир и пилотку с германским орлом и стала обычной нашей девушкой, говорящей по-русски - особисты немного успокоились, а Наде наш взволнованный и озабоченный Петрушевский сунул документы для перевода. Вскоре все они совещались в кабинете Петрушевского, Надя вновь переводила документы на русский - ситуация важнейшая, а меня отправили спать, устал я сильно. Через час меня вдруг стали будить особисты, я чуть их не пристрелил спросонья. Как я матерился - идиоты тыловые!
Пришлось вставать и рассказывать, что было в тылу. Предупредив, что если меня будут бить и требовать признаться, что меня завербовала немецкая разведка, я взорву их всех нахрен, достав ту самую учебную Ф-1, знаменитую "лимонку". Но теперешний особист был более адеквантный и, только слегка побледнев, громко засмеялся, сказав, что всё просто - контрразведка фронта требует сведений о полёте, очень важные бумаги я привёз из тыла в портфеле. Вот почему меня разбудили, сейчас застенографируют мой рассказ и можно спать дальше. И подсластили пилюлю - мне светит крупная премия за сбитый "Ю-52" и орден Александра Невского за уничтожение аэродрома и танкового полка фашистов, они сами слышали, что говорил Пухов.
Потом была радиограмма - парни в тылу попали в засаду, их окружили, так что эта группа замолчала. Вот так Надю они спасли. Храбные ребята, чего уж тут.
На следующий день был новый приказ - меня попросили слетать на Пе-2, он один в этой авиадивизии, экипаж мне дали, навести полк И-15 на станцию. Я также предложил использовать и Су-2, после расчистки неба они могут нанести удар еще большей силы - вёрткие и скоростные, эти лёгкие бомбардировщики, да ещё и с "эрэсами" - это отличный шанс совсем разгромить узловую важнейшую станцию. Я зашёл с запада, со стороны солнца, выпустив шасси, так что "Пе-2" стал немного похож на "Лапотник" и смог сбросить "ОФ-100" и осколочные бомбы на позиции зенитчиков.
Ну а ребята на И-15 разгромили станцию, уничтожив почти танковый полк на платформах, а затем и "Сушки" примчались - дым стоял до неба. Мы полетели обратно, стало уже темнеть, а в пути вдруг резко запахло бензином, пришлось сесть, увидев в свете луны отличную длинную поляну, выключив кран подачи бензина. Оп-па! - а тут стоит наш У-2, крыло сломано, а дальше второй, хвост у него разбит и мотор дымит. Наш стрелок с моим трофейным фонариком стал смотреть наш бензопровод - его пулей зенитчиков перебило. Вот почему так пахло горючкой и двигатель глох. Равиль сказал, что сейчас починит.
Он быстро соединил пробитый бензопровод резиновой трубкой - руки у парня золотые. А тут, видимо услышав наши негромкие маты, нас позвали женские голоса, слегка нас испугав - три девушки из женского полка ночных бомбардировщиков. Радости было, расцеловались, а девушки говорят, что тут какой-то склад вроде. Я взял фонарик и мы пошли со штурманом - да это явно немецкий аэродром подскока, а немецкая охрана, плюнув на "Орднунг", скорее всего пирует в селе.
Штурман у меня тоже был сибиряк, мужчина весьма обстоятельный и очень хозяйственный, так что мы решили немного собрать трофеев. Вначале мы переодели девушек в немецкие меховые комбезы, раздев их догола, одна даже в азарте и рейтузы скинула, дав им и немецкие удобные шлёмофоны - лететь они будут в бомболюке, а там дико сквозит, третья девушка пилот легко ранена, мы её перевязали и тоже переодели в меховой комбинезон. А тут подходит первая, которую мы ранее переодели, такая статная девушка и представившись - "Капитан Воронина", сказала, что куда-то убежала её штурман, нужно её поискать. Мы прошли чуть вперёд, Воронина громко позвала, а тут мы слышим идиотский приказ:
- Руки вверх! Бросайте оружие! Лечь на землю!
- Дура ненормальная, не ори, немцы услышат. Быстрее иди к нам, быстрее, мы сейчас улетаем, - негромко рычит Воронина
- Нет, сдавайтесь и бросайте оружие, я буду стрелять.
- Да иди ты на хер, дура ненормальная, не ори только, - приглушённо взвыл Равиль. Всё, командир, улетаем, - и мы пошли обратно. Ещё точно выстрелит. Она в шоке и, скорее всего, сейчас полностью неадекватна. Такое часто бывает!
Сам хитрый татарин, засунув девушек в бомболюк, тут же стал таскать туда и ящики с консервами из кучи, стоящей у деревьев. Один ящик засунул мне за сиденье, второй себе, сообщив, что там кофе, точно - пахнет так обворожительно! Ну а я, посветив аккуратно, сунул к штурману два небольших ящика с красными крестами - медикаменты, это ещё важнее. И тут прилетает, громко топоча, эта юная совсем дурочка и машет пистолет, мол, берите и её немедленно, а то она будет стрелять. Ну ненормальная, точно! И не в себе, трусится вся!
- Быстро раздевайся, а то мы улетаем. Быстро!
- Да вы что, я ещё девушка! Мне всего 18 лет. Я вам не дам, вот! Я вас застрелю и сама застрелюсь! Не дам меня насиловать, вы все негодяи! Я буду стрелять! А изнасиловать не дам!
Полная идиотка, она решила, что мы сейчас будем её насиловать - самое время! Сильная пощечина и она полетела в одну сторону, а пистолет - в другую. Пистолет, кстати, был без патронов - полная идиотка! Через минуту с моей помощью и Равиля она осталась в одних трусах, а потом и без трусов - наглый Равиль постарался, заодно получив пару смачных шлепков по своей мягкой попке - для профилактики и чтобы не орала больше, затем мы одели на неё немецкую обнову, а бомболюк уже закрыт, да и там и места нет - ящики с консервами. Ехидный Равиль, покашлял коварно и такую резолюцию выдал: "Консервы нужнее, давай, командир, её тут оставим. Но если она мне даст по прибытию домой - тогда и возьмём её". Эта ненормальная взвыла в голос:"Дам! Дам, только не бросайте! Всем дам! Точно дам, только заберите!" Полный юмор, несмотря на ситуацию. Равиль и придумал - раз девчонка такая маленькая, он посадил её к себе на руки в кабине стрелка, стрелять ему всё равно нечем, всё выпулил.
Утром в авиаполку был переполох - когда мы с трудом сели, помня, кто у меня в бомболюке, я садил "Пешку" очень нежно. Какая встреча - нас ждали и начштаба и начальник разведки и, конечно - особист. Я вылез и доложил, а тут штурман потихоньку открыл люк, а оттуда выползли девушки в немецких комбинезонах. Особист стал орать типа "Хенде хох!", но сам от перепуга никак кобуру не откроет, а высокая девушка подошла к командиру полка и представилась "Капитан Воронина! 223 полк ночных бомбардировщиков!" И особисту: "Чего ты орёшь, как спекулянтка на базаре? Обосрался от страха? Мы свои!" Хохоту было! Точно, чего так орать было!
Так кроме спасённых девушек мы тут привезли ещё и гостинцев море. Все были очень довольны, особенно начмед армии - ящикам с медикаментами. Ну а один ящик с консервами и ящичек с кофе я утащил к уже своим девушкам-снайперам, им очень такое нужно. Благодарили они меня две ночи подряд, тут и наша Зоя, ставшая женщиной, с удовольствием отдалась мне. Тут мы вспомнили, что война уже год идёт. У меня даже сложился стих:
Уж год война кипела и бурлила,
Всю страну собою поглотив,
Безумством здравомыслие гнобила,
В крови людской пространства затопив.
Мы с ними выпили, чтобы снять стресс, особенно мне так было непросто после этого полёта, немного даже в висках стучало после "отходняка". Но хоть "ночных ведьм" спасли мы. Как они сейчас? Девчонки-снайперы сказали, что после ночи со мной они совершенно спокойны, чувствуют себя отлично и у них ничего не болит, хотя после минометного обстрела немцами у них несколько порезов и ран. А я вспомнил рассказ моей чудесной любовницы, врача медсанбата в нашем авиаполку, прекрасного врача и чудесной красивой женщины, лицо которой мне ещё долго снилось, военврача в чине капитана - Светланы Алексеевой :
- Секс, мои дорогие - это обезбаливающее сильнее валиума. После секса уровень гормона окситоцина повышается, что приводит к выбросу эндофрина, убирающего любую боль. Вот у вас, к примеру , мои красавицы, теперь не так болят лёгкие раны и быстрее заживают, так? Зоя, когда ты кончила, я тебе в попку всунул, тебе больно было? Не красней, нет, я не для обиды или раскрытия нашей тайны, я просто уточняю, чтобы вы поняли то, что я рассказал вам. Так что, мои красотки, наши ночные прекрасные и сладкие посиделки и полежалки - это смерть фашистским оккупантам!
Девушки захихикали, а Зоя попросила меня ещё полежать с ней, чтобы она крепче заснула - завтра им опять на позицию. А когда мы обнялись, она тихо и так хитренько спросила:"Павел Иванович, а Вы ещё хотите?" Ну разве скажешь девушке, что ты не хочешь. Пришлось постараться, а кончил я в сладкий умелый ротик Зои, похоже ей такой способ предохранения понравился намного больше, чем кончать в её пухлую попку.
Утром весьма довольные девушки, прозрачно намекнув, что и остальных нужно будет обязательно "полечить", собрались уходить на позицию, только попросили меня почитать им какой-либо стишок. Я им и рассказал, что после возвращения из тыла был немного в трансе и поэтому у меня вот такой стишок сложился:
Кончится бой. И вот только тогда ты время найдёшь,
Каждому голосу жизни, как чуду дивиться.
Тихо баюкает дерево дождь,
Звонко окликает подругу синица...
Девушки заверили меня, что будут осторожны, чтобы вновь и вновь услышать эти голоса жизни и, крепко поцеловав меня, отправились навести фурор среди фашистов. Их офицеры теперь все ходят в пилотках, боясь меткого выстрела "СВТ", а их два снайпера, грозившиеся убрать девушек, ныне почивают в бозе.
А после завтрака меня вызвали в штаб.
