С младых лет я был весьма озабоченным юношей в сексуальном плане. Еще только вошедши в подростковый возраст, не зная еще отличий в строении между организмами мужским и женским, но уже испробовав наслаждение от мастурбаций, я вскакивал на письменный стол и представлял себя учителем класса, руководящим групповым сексуальным уроком.

 — Девочки встали к стене! Наклонились и выпятили попу! — орал я, представляя себе действующими лицами своих одноклассниц. — Мальчики подошли к ним, приставили кончики членов к попам и меееедленно вводим, — при этом я тыкал пенисом в стену, представляя попу одной из подружек, которой носил портфели домой, и дергал рукой по стволу своего жестко торчащего орудия, как будто бы входил в эту попу.

Юный, совсем юный и необразованный мой ум был уверен, что впереди у девочек тоже находится торчащий мочеиспускающий орган, а сношение, подробности о котором шепотом передавались беседами в туалете, производится путем введения пениса мальчика в девичью попочку.

Переворот в представлении произошел тогда, когда мой приятель, с которым мы неоднократно мастурбировали вместе, не переходя, однако, на грань взаимного онанизма, продемонстрировал мне сокровенное место своей младшей сестренки, слишком маленькой для того, чтобы понимать, что сия демонстрация неприлична.

 — Хочешь посмотреть, как у нее тут? — спросил он и, не дожидаясь моего ответа, быстро стянул трусики с ребенка. Я ошеломленно глядел на гладкую кожу, без малейших признаков пениса и яичек, а даже более того — со складками, намекающими на отверстие под ними.

Приятель мой тем временем, глядя на божественное зрелище, довел себя до оргазма и исторг тоненькую струйку жидкости, которую мы по тому времени еще считали нечистой, но уже успели испробовать на вкус и прийти к выводу, что это не моча.

 — Да, Тони, да, — воскликнул он неведомо к чему, и при этом зацепил пальцем капли своего нектара, провел им по гладкой коже девочки, оставив блестящий след. Малышка смеялась, не понимая происходящего.

Следующее мое выступление перед неведомой аудиторией было иным. Я поворачивал девочек спиной к стене, велел им выгнуться животиком вперед и подставить свои лона жаждущим мальчишеским органам. Далее все шло по прежнему сценарию, разве что мальчикам предстояло иначе испускать свои соки — прежде в целях гигиены я не позволял своему сказочному классу завершать сношения в рот, ныне же, полагая, что в переднем отверстии кала нет и быть не может, а капли мочи не слишком-то и страшны, я заставлял половину своих воображаемых воспитанников завершать действие в рот партнершам.

Часть моих грез выросла из симбиоза этих двух времен. Возможно, переведи мы с приятелем личную мастурбацию во взаимную, могли бы изведать и гомосексуальный опыт и, как знать, попробовав раз, отвернулись бы от него навсегда. Так, однако, не произошло.

В выпускном классе мы с приятелем, уже другим, часто заходили ко мне домой, либо к нему, ибо сильно интересовались одним и тем же предметом. О его сути не требуется упоминать, ибо он никакого отношения не имеет к сексу, а скорее к мальчишеским ролевым играм, и однако он стал поводом к тому, чтобы испробовать нежные отношения между мальчиками на собственном опыте.

Первый шаг к этому сделал я. Возможно, мальчишеские грезы не давали мне покоя, детское видение девочки с эрегированным фаллосом накладывалось на новые впечатления, полученные от просмотра эротических журналов, услышанных холодящих душу историй про публично опущенных мальчиков, а также внезапно возникнувших фантазий о гомосексуальном контакте с участием меня в роли девочки.

Итак, я предложил приятелю гомосексуальный акт. Предложил иносказательно, боясь, что он воспримет это жестко и негативно, и тогда можно будет свести все к безобидной шутке. Приятель же, правильно меня поняв, прямо уточнил:

 — Гомми, что ли?

И, не дожидаясь ответа, продолжил:

 — Давай. Попробуем.

Видимо, у него тоже были подобные мысли, только он не решался их высказать.

Мы были слишком закомплексованы, слишком скованы предрассудками. Поэтому и тот, и следующий разы были ограничены лишь взаимным минетом, — стоит упомянуть, что я еще не знал этого слова, и называл его прямо — сосанием члена. «Пососать член» — это было поначалу пределом наших мечтаний. Когда же я захотел, чтобы приятель освободился мне в рот, он не позволил:

 — Я кончу — будет противно, я тебе отсосать не смогу.

Это оказалось веским аргументом. Видимо, каждый из нас боялся показаться в глазах другого более развратным, нежели есть. И хотя я очень хотел попробовать на вкус его сперму, опасение, что он сочтет меня девкой для траха, было сильнее.

Когда мы встретились во второй раз, я захотел, чтобы он трахнул меня в зад. Приятель был не против. Но мы не знали, как это следует делать, не пользовались смазкой, даже слюной — и он не смог войти в меня. Возможно, продлись наши встречи еще несколько недель, и мы бы все испытали. Однако обстоятельства, или взаимный стыд, или еще что-то привели к тому, что те две наших встречи оказались единственными.

И единственными для меня на много лет вперед.

Шесть лет после этого моя сексуальная жизнь была однообразна: собственная рука и фантазии. Я был слишком робким юношей, чтобы напропалую знакомиться с девушками, но и не хотел, чтобы та, кто лишит меня девственности, была проституткой. Однако в грезах своих позволял такие оргии, что Нерону стало б завидно. Я познакомился с гомосексуальной порнографией, бисексуальной, всякой другой. Некрофилия, копрофагия и подобные вызывали у меня отвращение, но зоофилия внезапно вывела на свет очередную тайную ниточку души. Мне доставляло удовольствие смотреть, как женщины облизывают собачий член, такой необычный и притягательный, но представлял я себя не ни месте пса, а на месте женщины! Поначалу не понимая этого, со временем я осознал в себе такую тягу и сделал соответствующие выводы.

Тем не менее, девственности я лишился тоже несколько странным образом. Однажды во время вечеринки, уже после окончания Гарварда, я сошелся с однокурсницей, свысока глядевшей на меня все учебные годы. И не то чтобы я был слаб на учебу, а она сильна, как раз наоборот. Но я был неопытен в человеческих отношениях, хотя и имел свои принципы, жесткие и нерушимые. Ей же, как и всем остальным, была видна моя внешняя оболочка, скрывающая ранимую и чуткую натуру. И вот, произошло так, что она сумела проникнуть сквозь эту оболочку и отчасти поняла меня. Понимание это вылилось в первую сексуальную ночь в моей жизни: Вот только количество выпитого вина подействовало на меня пагубно, и я, доведятаки партнершу до пика наслаждения, сам сконфуженно уставился на опавший пенис.

 — Ничего, не переживай, — ласково сказала мне подруга, и я ей за это был очень благодарен. Уже позже она пыталась губами возбудить меня, чтобы завершить действие победой обеих сторон, но не успела, поскольку уже наступило утро, и вокруг зашевелился народ.

Так я оказался лишен девственности только наполовину.

И это продлилось еще года два. В течение двух лет я трижды влюблялся без памяти, так, что мне в каждом женском образе, в каждом памятнике грезилась моя любимая, в каждой вывеске над магазином чудилось ее имя. Это наваждение было непреодолимым, и проходило только после того, как моя любимая говорила мне:

 — Прощай, дружище.

С первой своей такою любовью я целовался тайком. Я был совсем молод и боялся, что окружающие будут смеяться надо мной и моими чувствами. И в первую очередь — Она. И я улучал момент, когда это, мне казалось, пройдет безнаказанно, и упивался сладким нектаром Ее губ.

 — Хватит, — смеялась она, — мама идет, — и отталкивала меня, и снова притягивала, и мы отрывались друг от друга только когда ее мама уже ступала на порог ком-наты, и виновато глядели в разные стороны.

Возможно, будь я чуть настойчивей, я бы добился исполнения своей мечты, а — как знать! — может, и ее тоже! Но мои неуклюжие попытки поймать момент, когда ее можно поцеловать, а не когда это нужно мне, привели к той минуте, она сказала, пряча глаза, что вся дружба — дружба! — со мной была попыткой отвлечься от предыдущего романа, закончившегося как раз за неделю до знакомства со мной. Я очень замечательный, и мне большое спасибо за чуткость и нежность, но ты ведь понимаешь!

Я понимал. Я понимал, что я недостоин ее, что я слишком слаб, слишком робок, но не мог преодолеть себя. Я уговорил ее на то, чтобы мы еще месяц встречались, и весь месяц она исправно ходила на свидания. Думаю, если б я проявил настойчивость, никуда б от меня не делась. Однако против натуры не попрешь — и с грустною улыбкой мы расстались.

Следующая моя любовь возникла внезапно, как мартовский сон. Я был молод, она — еще моложе, причем значительно, соплячка, пытающаяся показать себя чем-то большим, нежели есть. Я не смел даже поцеловать ее, любовался ею со стороны, всюду сопровождая, как безмолвный телохранитель. Хотя телохранитель из меня получился аховый, как-то в небольшой пивнушке мы нарвались на небольшую, но агрессивную компанию парней, один из которых начал приставать к нам. Я ему вежливо отвечал, не зная, как бы его спровадить, но получалось это плохо. Я никогда не умел разговаривать с хулиганами. В итоге я отказался от драки с ним, памятуя, что рядом есть его друзья, которые вряд ли будут придерживаться джентльменских условностей «двое бьются — третий не мешай». Возможно, девушке это показалось недостойным молодого человека, и она сделала некие выводы. Да мне и самому это кажется недостойным, даже сей-час, спустя многие годы. Да, струсил, что уж там говорить. И все оправдания здесь мало уместны.

Эта девушка мне тоже сказала, что у нее есть другой кавалер, которому она более благоволит, нежели мне. Воспитанный прежним опытом, я стерпел новость стоически, но ночами едва сдерживался от слез и проклятий, всячески третируя свою злосчастную долю. В третью я был влюблен сильнее, нежели в первых двух, но и она ответила мне тем же.

Возможно, дело не в том, что они не любили меня. Возможно, они подсознательно чувствовали, что я далек от них, или же что я — наоборот — слишком близок к ним, что я бисексуален, и могу оказаться конкурентом, а не партнером? Все это время я не переставал мечтать, грезить о всевозможного рода сексуаль-ных контактах. Я мастурбировал, мечтая о любви, я вытягивал свой пенис до собственного зада, представляя, как он вырастает до такой длины, что без труда входит внутрь. Будучи тогда еще гибким молодым человеком, я сумел изогнуться так, что коснулся языком кончика собственного напряженного пениса, а потренировавшись немного — вобрать в рот почти половину его! Это, однако, было весьма тяжело, поэтому в дальнейшем я ограничивался тем, что касался его языком, и это меня так сильно заводило, что несколько раз я в том же изогнутом положении бурно кончал — и во избежание лишних пятен на белье старался, чтобы вся сперма вылилась мне в рот.

Поначалу сразу по завершении этого процесса я чувствовал отвращение и стремился рот тут же прополоскать, позже отвращение сгладилось, а потом я уже начал получать даже некое удовольствие от вкуса спермы. Впрочем, это настало много позже. Вероятно, именно тогда у меня появилось четкое желание испытать себя в роли женщины, в роли женщины и одновременно мужчины, наконец, в роли подстилки для сексуальных гигантов. Будучи в сильном возбуждении, я раз за разом просматривал порнографические фильмы, в которых одну женщину брали несколько мужчин, и представлял себя на ее месте. Представлял, как мой рот заполняют их члены, как мой зад, расслабленный и безвольный, утверждают в позе, удобной для проникновения, и могучий фаллос пронзает узкое отверстие анального прохода, нанизывая меня на себя, как шлюху, а спереди при этом неустанно трудится его напарник. И когда иссякают силы у одного, все новые и новые партнеры рвутся в бой.

Я нашел фильмы, в которых имелись бисексуальные сцены, и с восторгом пересматривал их вновь и вновь. Я проталкивал себе в анус палец, одновременно мастурбируя, и сквозь пелену наслаждения видел на экране, как мужской член облизывают два рта — женский и мужской, и представлял себя вместе с ними, и стонал от горя, что меня с ними нет. Особым восторгом было, когда у меня в коллекции появилась пленка с гомосексуальной оргией. Это было что-то — человек десять молодых людей сосали и лизали друг у друга в совершенно непредсказуемых комбинациях, затем самозабвенно трахали друг друга и кончали на животы и спины. Я с ума сходил от желания вылизать эти животы и спины, и выцедить остатки спермы из поникших от чрезмерного труда орудий, и всегда недоумевал, почему они никогда не завершают свой труд в рот или в крайнем случае на лицо. Редко можно было увидеть фотографии, на которых парень кончает в рот другому парню — и уж ни разу я не видел фильма с таким эпизодом. Барышням — сколько угодно! Но парням.

В какой-то день я решил, что вполне смогу поучаствовать в подобной оргии. И в оргии бисексуалов — которая меня больше привлекала, так как подразумевала участие женщины, а стало быть давала больше разнообразия. И даже в оргии с участием пса — в роли сучки, поскольку я уже не ощущал более отвращения при мысли о том, чтобы облизать или даже взять в рот член у пса.

Насчет впустить его в собственный зад мыслей тогда еще не возникало. Но ведь, несмотря на то, что в мыслях я был весьма развратен и допускал всякие вольности со своим телом, были еще и моменты, которые сложно преодолеть. Например, мое окружение считало меня вполне гетеросексуальным и нормальным молодым человеком. Поэтому следовало очень осторожно высказывать свои мысли и желания, а если это возможно — то найти партнеров на стороне.

И второй момент — немаловажный. Пусть я всячески мечтал о проникновении множества могучих членов к себе в задницу, но на самом деле, случись это — просто попал бы в больницу с травмой заднего прохода. Нетренированный зад не в состоянии выдержать нагрузку, которую с легкостью выдерживает женское влагалище.

Я нашел партнера, с которым мог осуществить некоторые свои мечты. Он оказался стопроцентным геем, даже мысль о сексуальном контакте с женщиной вызывала у него отвращение. Прежде чем встретиться, мы дали волю фантазии, и в письмах я поведал ему часть своих грез. Когда мы встретились наяву, то поначалу много говорили о всяких пустяках, не решаясь приступить к главному. Потом я, решив, что хватит откладывать, протянул руку, схватил его за ремень брюк и притянул к себе. Он расстегнул ширинку и вынул член, который я плохо видел в темноте, но замечательно почувствовал языком и ртом. Он оказался меньше моего, но благодаря этому я смог его полностью заглотить и коснуться языком яичек.

Дальше мы по-очереди сосали друг у друга. А когда я решил, что хочу попробовать его сок, то начал быстро массировать ему пенис, придерживая головку ртом, что-бы вдруг не пропустить ни капли. Я добился своего, но был несколько разочарован, по-скольку спермы вытекло очень мало, — или же я оказался невнимателен и в темноте многого не заметил. К моему сожалению, мой друг не стал доводить меня ртом до оргазма, хотя минет делал уверенно. Но до пика наслаждения довел меня рукой, и я спустил на пол. На мое удивление он ответил, что боялся захлебнуться. Позже он привел меня к своему приятелю, где состоялась оргия вчетвером. Я впервые сосал на глазах у другого человека, и меня это дико возбуждало. Меня впервые взяли как женщину, тоже на глазах у постороннего человека. Впрочем, посторонним он оставался недолго — уже через минуту его возбужденный член оказался у меня во рту. А четвертый участник нашей оргии поочередно склонялся то к моему члену,

безучастно лежащему на животе, то отнимал игрушку у моего рта. В конце концов, он встал с другой стороны моей головы, и я одновременно отсасывал два члена. Несмотря на поведение моего же пениса, я был в сильнейшем возбуждении, и готов на всяческие безрассудства.

Мой друг, сделавший из меня женщину, был очень осторожен, аккуратен и медленен, и я ему за это благодарен. Он был столь нежен, что не повредил мне ничего, и когда сам приблизился к оргазму, то осторожно вышел из меня, снял презерватив и поднес свой орган к моему лицу. Три члена у моего рта привели меня в экстаз, я схватил новоприбывшего, в несколько энергичных движений довел его до спазмов извержения, и принял на лицо и в рот этот фонтан наслаждения. Нанизав на другие члены капли с моего лица, я исступленно облизывал и обсасывал их, пока еще один не извергся мне в рот. Тогда уже давно стоящий мой же собственыъный фаллос не выдержал ласк, и я кончил.

Чувство опустошенности и стыда почти мгновенно сменило безумие возбуждения, и я отвернулся от партнеров, с отвращением чувствуя, как стекают по лицу и шее оставшиеся капли спермы, ощущая пряный и немного едкий вкус на языке. В этот момент со стоном разрядился последний участник нашей оргии, и вся его сперма попала мне на бок и бедра. Она потекла вниз, смешиваясь с моей, и я ощущал себя гадко, словно меня обмочили.

Я пролежал так минут пятнадцать, после чего ушел в туалет и в ванную. Затем оделся и, попрощавшись со всеми, ушел. Мне нужно было обдумать произошедшее.

Самое примечательное то, что, уже уходя, я не чувствовал отвращения. Мне было мерзко первые несколько минут, но уже на последних мгновениях перед тем, как уйти мыться, я думал о произошедшем, и оно меня возбуждало! И я решил научиться получать удовольствие не только от простого облизывания члена — когда мне облизывали или когда я облизывал, это все равно приятно, — но от полного заглатывания его, и от того, когда получаешь его полной чашей сзади. Помня, что я поначалу считал неприятным вкус спермы, но потом стал находить его не лишенным очарования, я пришел к выводу, что для всего нужна тренировка. Впрочем, и литературные источники, с которыми я ознакомился за время своего сексуального образования, утверждали, что мужчина может получать от анального секса такое наслаждение, какого никогда от него не получит женщина, по одной простой причине — у мужчины есть простата, а у женщины ее нет.

Впрочем, у женщины есть другой орган, дарующий гораздо более сильные ощущения, и мужчинам к этому никогда не приблизиться, можно лишь стремиться.

Итак, я решил для начала разработать себе анальное отверстие, чтобы без труда пропускать стоящий пенис к себе в прямую кишку, и не чувствовать от этого дискомфорта. Я приобрел себе фаллоимитатор с вибратором и принялся экспериментировать, что заключалось во вставлении его в задний проход. Я надеялся таким образом растянуть последний, чтобы восставший член мог без труда двигаться во мне, как в женском влагалище. Первый же эксперимент позволил мне дважды кончить в течение короткого промежутка времени. Я и раньше мог совершить нечто подобное, но тогда было ясно, что это — промежуточный этап, хоть эякуляция и идет весьма обильно. Но завершающий этап приводил к появлению отвращения и запоздалым зареканиям на повторение подобного. Здесь же вышло несколько иначе. Я кончил, и излился, как мог обильно, но возбуждения не потерял. Пальцем собрав пролившуюся сперму, я слизал языком и размазал по нёбу, а остатками натер ладонь и обхватил член, опавший, но уже стремящийся вновь подняться! И вновь оргазм настиг меня, едва я начал дрочить, на этот раз окончательный. Но и тут я не ощутил ожидаемого отвращения, что оказалось весьма отрадным. Собрав и испив остатки спермы, я остался на постели, пока не нашел достаточно сил, чтобы подняться и привести себя в порядок.

Тем же вечером я еще раз вставил фаллоимитатор себе в анус, уже не с прямой целью, однако, получить наслаждение, но намереваясь растянуть его до нужных размеров. Так я провел несколько дней. В течение этих дней мой друг нашел пару, которая согласилась поучаствовать в оргии. Пара — муж с женой, здесь мой стопроцентно гомосексуальный друг пошел на большую жертву ради меня, но он и не собирался принимать участие, а лишь наблюдать. «Ну да, как же!» — ехидно подумал я, надеясь, что он не останется в стороне, едва лишь наступит самый ответственный момент.

Когда мы все собрались, и все знали, кто и чего хочет, была минута замешательства, в которую никто не решался приступить к действию. Начало положила супруга, хрупкая маленькая барышня, она обняла своего мужа и крепко поцеловала, просто-таки впилась ему в рот. Я понял, что пришла пора действовать и мне, на коленях подошел к его ногам, расстегнул брюки и осторожно вытащил еще не полностью, но уже напрягшийся член. Меня сильно возбуждал тот факт, что рядом находится женщина, в которую этот член уже неоднократно проникал, а сегодня он проникнет и в меня, в обе мои дырки, а мой пенис в отместку побывает у нее в самых сокровенных местах.

Я вылизывал, выдраивал и выдрачивал член, увлеченно занимаясь этим делом, пока не ощутил рядом со своим языком еще один — это оказалась супруга, спустившаяся на колени. Видимо, она не смогла стерпеть, что ее делом занимается посторонний парень, и решила к нему присоединиться. Мы продолжили минет вместе.

Дальше было многое. Мы принимали всякие позы, становились по-разному. В конце концов, ощущая внутри себя победный член, я мелкими шажками, на четвереньках, утягивая за собой мужа, подполз к своему стопроцентно гомосексуальному другу, до сих пор внимательно наблюдавшему за нами, расстегнул ему брюки, достал давно и безнадежно возбужденный член и одним движением полностью заглотил его. Муж, ритмично пронзавший меня сзади, задавал темп движения, и мне даже не нужно было специально двигать головой на члене моего друга. Длинный фаллос во мне, видимо, уперся в давно искомую простату, и я ощутил длинный, едва уловимый, но становящийся все сильнее язык наслаждения. Я застонал, изо всех сил пытаясь приблизить его, задвигал тазом, сильнее насаживаясь на член сзади, и головой — на член спереди. Но полоса невероятного экстаза, едва коснувшись, ускользнула, оставив только обычный оргазм и бурную эякуляцию.

Я, однако, не потерял возбуждения и сумел довести своих партнеров до конца. Супруга, давно уже самостоятельно теревшая себе клитор, тоже не осталась в обиде — вылизал я ей и спереди, и сзади отменно, а от струйки спермы, едва сочившейся у меня из зада, она и вовсе потеряла голову и набросилась на меня, будто изголодавшись за год. Что-то, что еле коснулось меня, прошло стороной. Я надеялся еще раз испытать нечто подобное, и готов был едва ли не на все ради него. И не надеялся обрести.

Как оказалось, напрасно. Всего неделя прошла.

Намечалась обычная встреча. Мой друг гей сделал для себя определенные выводы и предложил сделать объединенную вечеринку, куда пригласить и своих приятелей-гомосеков, и недавнюю супружескую пару, и еще кое-кого, но кого — он не сказал. Чувствуя интригу, я согласился. Безусловно, мне было тревожно. Но тревога и неизвестность возбуждали.

В назначенный день мы собрались. По взглядам было понятно, что секрет остается секретом только для меня. Недавняя супружеская пара пришла не одна, а с еще од-ной девушкой сногсшибательной красоты, но и она, видя меня впервые, загадочно улыбалась. Приятели уже вовсю целовались, не обращая особого внимания на остальных, но едва лишь раздался звонок, как все притихли.

Мой друг подошел ко мне.

 — Надо завязать глаза, — сказал он. — Иначе сюрприза не получится.

И накрыл мне глаза черной повязкой. Сразу все зашевелились, и меня быстро раздели. Я впервые почувствовал, как меня раздевают десять рук. Пока раздевали, меня успели везде поцеловать, а чей-то быстрый ротик обмакнул восставший пенис.

Затем меня уложили на ковер, и спустя мгновение в мой полуоткрытый рот ткнулся чей-то член. Это был член не кого-то из нашей компании, ибо все эти члены я уже хорошо знал наощупь, и языком и ртом попробовал изрядно. И это был не совсем обычный член — головка у него ощущалась нечетко, зато на кончике крайняя плоть была весьма обильна, и постоянно сочилась смазкой.

Но ведь это. Неужели?!

Я сорвал повязку с глаз. Надо мной, нависая брюхом над головой, стоял дог. К компании присоединился еще один человек, видимо, именно он привел пса. Уже совсем голый, со свисающим могучим членом, которому обязательно суждено оказаться в моем рту и заду, он придерживал животное и похотливо ухмылялся. Эта ухмылка привела меня в неистовство, я ощутил себя похотливой сукой во время течки, я набросился на пенис дога, я терзал его, я гладил, сосал и лизал, я слизывал всю смазку, которая истекала из него, я выдаивал ее, выжимая канал от основания до кончика, я заглатывал член до самых яичек и насаживался на него с уверенностью опытной проститутки. В конце концов, меня просто взяли за волосы, оттянули от пса и поставили на колени. Я застонал в экстазе, когда почуял, что только что облобызанный мною предмет проталкивается в разработанное очко.

Он был крупным, этот дог, и его специально учили трахать то, что велят, и он начал меня трахать. Спустя пять минут я начал тихонько поскуливать, ибо, хоть моя задница уже приобрела опыт сношения, но такое испытание было для нее весьма тяжелым. Поскуливания перешли в откровенный скулеж, мне было больно — очень больно, но я не просил остановить, ибо это просто не приходило в голову. Мне заткнули рот чьим-то членом, на мой собственный член насадился рот той изумительно красивой девушки, а меня методично и размеренно трахал дог, и я сквозь боль и муки получал от этого какое-то мазохистское удовольствие.

Прошло еще немного времени — или целая вечность — и я стал подвывать, а по-том завыл во весь голос, как сука, как шлюха, как похотливая самка, получающая свое. И вот тут ко мне вернулась та едва уловимая полоса экстаза, столь предательски ускользнувшая в тот раз. Вернулась и накрыла меня с головой. Я ощущал, как дог задергался сильнее, как расширился его узел в моем заду, не давая догу вынуть член из отверстия, как сокращается его пенис во мне, выбрасывая, вероятно, сумасшедшие порции спермы в неблагодатную среду, но — ощущал как нечто постороннее, едва ли касающееся меня самого. Я в забытьи простоял на четвереньках минут десять, пока пес успокаивался, все это время мне пихали в рот пенисы, заливали спермой, я что-то глотал, что-то не успевал проглотить, и это стекало по подбородку на пол, с пола и подбородка ее уже кто-то слизывал, и целовал: — но все это было где-то рядом, или же вдали, я не знаю: А полоса надвигалась и надвигалась, и превращалась в гигантскую, неумолимую, всепоглощающую стену экстаза.

И вот когда дог окончательно расслабился и с тихим чмоканьем вышел из меня, и я ощутил плотные струйки, прокладывающие путь из моей задницы по яичкам и члену, стена обрушилась на меня, и сознание померкло.