Я прочла рассказ «Лето» за авторством некоего vsеdlyаvаs и меня настолько возбудила эта история о пацане, из которого сделали шлюху, что я решила написать продолжение, но только от имени его подружки Маринки, которая упоминается в оригинальном рассказе.

Меня зовут Марина и я хочу поведать Вам, о уважаемый читатель душераздирающую историю о любви и насилии. Я симпатичная рыжая 17-ти летняя девушка, однажды отец отправил меня на лето в детский лагерь в Крыму, который был больше похож на пансионат, так как вожатые уделяли нам мало времени, видимо считая нас достаточно взрослыми либо просто от нежелания с нами возиться.

В первый день я расположила свои вещи в тумбочке и пошла погулять со своими новыми подружками, с которыми познакомилась ещё в автобусе. Они довольно славные и общительные девчонки, правда была в нашей компании некая Вика, которая мне сразу не понравилась... это была высокая стройная блондинка с явным характером лидера и стервозным характером, она пользовалась абсолютным авторитетом у девочек и все её идеи всегда находили поддержку в нашей компании. Конечно. тут же у неё появилась шестёрка в лице 18-летней шатенки Тани, которая везде ходила за Викой и при любом удобном случае лизала ей задницу. Пока что только образно выражаясь.

Мы вместе купались, играли в волейбол, теннис и другие игры, в лагере было много симпатичных парней, но особенно мне понравился Костя. Мы познакомились в биллиардной, где я обычно играла по вечерам с подружками. Хотя он был на два года младше меня и большинства своих сверстников, владел кием мастерски. С этого дня мы стали периодически встречаться. Мне начали завидовать подружки, а иногда они обижались, когда я шла на свидания с Костей, считая, что я уделяю им слишком мало времени, и вообще о них забыла. Ещё они завидовали, что у меня была самая большая грудь — аж 2-ой размер!

Постепенно надо мной стали прикалываться, ехидничать, а потом и просто издеваться, особенно Вика, которая была основным зачинщиком всех розыгрышей.

Мне это стало сильно надоедать, и я решила отомстить этой сучке. Однажды ночью я тихо встала и достала из Викиной тумбочки её любимые чёрные стринги, которых у неё было несколько пар. Выудив из кармана украденную ещё утром из столовой перечницу, я щедро посыпала перцем всё её нижнее бельё. Позже легла спать, злорадствуя при мысли, что завтра испытает Вика. Ах, если бы я знала, во что всё это выльется...

Весь следующий день я провела замечательно, правда Костя выглядел сегодня как-то натянуто. А вот вечером после купания Вика переодела трусики, и тут начался цирк! Почувствовав жжение в промежности, Вика забегала по комнате, ойкая и не понимая в чём дело. Хотя девчонки её боялись, смеха сдержать не смог никто, улыбнулась даже Таня. Потом она побежала в туалет, откуда послышался звук сильного напора воды, очевидно эта сука подмывалась. Минут через 20 из туалета выбежала разъярённая фурия, кричащая одно только слово...

 — КТО!!!???

Все улыбки сразу исчезли, а мне пришлось закусить клыками губы, чтобы себя не обнаружить. Но обойдя всех по второму кругу Вика наконец догадалась и остановилась напротив меня.

 — ТЫ???!!!

 — Нет, что ты Вика, это не я, — испугавшись пролепетала я.

 — Знаю, что ты, шлюха сиськастая! Кому такое ещё в голову придёт! Ох ты у меня поплатишься!!!

С этими словами Вика ударила меня ногой в живот, отчего я согнулась пополам. Оправдываться или отнекиваться было совершенно бесполезно.

 — А ну ка, девочки, проучим эту шалаву! — крикнула Вика и потащила меня за волосы к центру комнаты.

Я заревела и стала просить этого не делать, но получала только пинки и угрозы Вики в ответ. Девочки в нерешительности меня окружили. Я поняла, что меня сейчас будут бить и стала умолять...

 — Только не по лицу, девочки — очень прошу!

 — А мы по лицу не будем! — кричала Вика. — Мы тебе по морде, блядь! Чтоб твой Костя тебя больше любил!!! Понравишься ему с разбитым ебалом, а???!!!

С этими словами Вика стала пытаться меня ударить ногой по голове, я стала изо всех сил прикрывать руками лицо и укорачиваться, умоляя её...

 — Пожалуйста, не бей! Что угодно сделаю, только не бей.

Через некоторое время, отбив мне всё рёбра и так и не добравшись до лица, правда оставив пару шишек на висках, Вика остановилась и задумалась, что с ней случалось не часто. Девочки, стоявшие вокруг тоже остановились, хотя никто из низ них всерьёз меня не бил, а лишь пинал по ногам для виду — что бы не дай бог Вика не сорвала своё зло на них, заподозрив сговор.

 — Что угодно сделаешь... — протянула издевательским тоном Вика. — Девчонки, дадим этой суке шанс исправиться, а?

Девочки, потупив глаза, молчали, видимо не зная что надо говорить в такой ситуации, и боясь ненароком разозлить Вику. Потом Таня крикнула...

 — Ни хуя! Давайте отпиздим её как следует! — и бросилась ко мне, больно ударив меня каблуком в живот, а потом несколько раз по попе.

Но, как ни странно, Вика её остановила, ласково оттянув подругу за плечо.

 — Не надо, пусть сперва все проголосуют.

После этого она достала лист бумаги и порвала его на 15 клочков — столько девчонок жило в нашей комнате — и дала каждой из них по клочку. Все разошлись по кроватям и каждая написала на бумажке либо «бить» либо «не бить». Всё это время я сидела на полу оперевшись на кровать, и не решаясь подняться от страха и шока. Решалась моя судьба и я мысленно умоляла девочек меня не бить. Вика же смотрела на всё это довольно спокойно, что пугало ещё больше — видимо в её башке зародился какой-то отвратительный план, от одних догадок о котором по моей спине бежали мурашки размером с гиппопотамов.

Наконец все бумажки очутились в шляпке одной из девчонок и, перемешав для виду, Вика приказала Тане их пересчитать. Тут я испугалась, что Таня сжульничает и при любом результате скажет, что большинство проголосовало за избиения. Готовясь к худшему я думала, какую позу занять, чтобы мне не разукрасили лицо и не отбили жизненно важные органы. Но вот пересчёт, который, казалось, длился часами, завершён и, растягивая паузу, Таня со злорадной ухмылкой, не обещающей ничего хорошего, протягивает...

 — Ииииитооог... Не бить!

У меня как камень с души, хотя радоваться было рано. Тут Вика, видимо хорошо всё обдумав, предложила...

 — Давайте сделаем эту блядь своей рабыней? Пусть выполняет все наши желания всё время, пока тут находится, а за это мы не будем её бить.

Все конечно дружно закивали, Таня не упустила возможности восхититься гениальностью Вики, а та меня спросила...

 — Ну что потаскушка, согласна быть нашей рабыней?

Я молчала, опустив глаза, чувствуя безысходность своего положения, мне всё же гордость не давала признать свою беспомощность.

 — Или хочешь получать от нас ежедневно пизды? — вскричала Вика, замахнувшись кулаком для удара.

 — Нет, пожалуйста, не бей, я буду твоей рабыней! — пропищала я.

Почувствовав мою слабость, Вика пнула меня и сказала...

 — Не только моей, а всех девчонок! И чтоб обращалась на Вы ко мне и не иначе, как «Госпожа», поняла, хуесоска?

 — Я не... — начала я, но тут получила удар ногой прямо в лобковую кость, и пролепетала, сжавшись в комок... — Да, я поняла Вас, Госпожа Вика...

 — Быстро осваиваешь, — ухмыльнулась Вика, — итак, кто ты?

 — Я?... — тупила я.

 — Ты ёбанная шлюха!!! — вскричала Вика.

Таня злорадно захихикала и говорит мне:

 — А ну живо повтори!

Тут я поняла, что теряю последние клочки самоуважения, достоинства и репутации. Теперь моя жизнь превратится в ад... все будут меня унижать, у меня не будет подруг, и не дай бог узнает об этом Костя. Но отступать было поздно и я, насильно ворочая протестующим языком, прошептала...

 — Я ёбанная блядь.

А ведь я тогда была ещё целочкой, даже ни разу не целовалась с мальчиками, даже с Костей — он почему-то не решался, а я всегда была стеснительной особой.

 — Громче!!! Кто ты ещё??? — упивалась местью Вика.

 — Я — хуесоска, грязная шлюха, дешёвая шалава, — уже громко сказала я, наплевав на гордость, чувство собственного достоинства и стыд.

 — Молодец... — сказала Вика, гладя меня по голове, что было ещё унизительней, чем когда она меня избивала. — Теперь мы тебя будем называть не Мариной, а... — почти было слышно, как скрипят от перегрузки шестерёнки её мозгов, и тут кто-то из девчонок предложил — «Маша».

А Таня тут же подхватила:

 — Да! Машка... Машка-какашка, — издевательски хохоча.

Вике понравилось это имя, и с тех пор все меня называют именно так.

 — Теперь мы установим для тебя правила, которые ты должна неукоснительно выполнять, иначе тебя ждёт наказание, поняла, блядь? — сказала мне Вика.

 — Да, госпожа... — покорно опустив голову, ответила я.

 — Во-первых, — продолжала Вика, — тебе запрещено носить нижнее бельё, во-вторых тебе не разрешено пить, жрать, срать или ссать и тем более дрочить без нашего разрешения. Кстати, ты обычно часто дрочишь?

 — Я это не делаю... — покраснев, соврала я.

 — Не пизди, — спокойно отреагировала моя мучительница. — По глазам вижу, что теребишь клитор. Да, в-третьих, тебе запрещено врать, а любые приказы ты должна исполнять беспрекословно, поняла, сучка?

 — Да, моя госпожа, — смиренно ответила я. — Вы праву, я дрочу, простите, что соврала.

 — Это хорошо... — сказала, хитро улыбнувшись госпожа, — а теперь раздевайся.

Я несколько секунд стояла, замерев, не веря, что это говорят мне, потом стала с неохотой и дрожью в коленках стягивать с себя через голову кофточку, аккуратно сложив её на своей кровати принялась расстёгивать пуговицы на юбке.

 — Быстрее, паскуда, — вошла во вкус Таня, — нам некогда весь день на твои тряпки любоваться!

Я заторопилась и вскоре осталась в одном нижнем белье, уставившись в недоумении на моих мучительниц.

 — Всё снимай, потаскуха, неужели не ясно?! — повысила голос Вика. — За свою нерасторопность ты заслужила своё первое наказание... Таня принеси верёвку.

Я стояла совершенно голая перед толпой девчонок, одной рукой прикрывая лобок, а другой безуспешно пытаясь закрыть большую не по возрасту грудь, которой я и без того стеснялась.

 — Тебе кто-то разрешал прикрываться???! — возмутилась Вика. Ишь какая стыдливая хуесоска! Поздравляю, заслужила уже второе наказание!

Тем временем вернулась Таня и Вика приказала ей связать мне руки за спиной, что та с удовольствием сделала. Я почему-то подумала, что Таня куда больше рабыня чем я хотя бы потому, что стала ей добровольно. Хотя возможно я просто утешала себя.

Вика тоже не надолго отлучилась и вернулась с горстью бельевых прищепок, две из которых прицепила мне к соскам, которые тут же пронзила острая боль, хуже которой было только ожидание того, когда прищепка коснётся моей нежной, незащищённой, не знавшей мужской ласки груди.

 — Неплохо... — протянула, задумавшись, Вика. — Итак, бабоньки, какое бы нам придумать для неё поручение?

 — Пусть полы вымоет, — пробубнила Люда, которая согласно графику дежурства, должна была сегодня выполнять эту обязанность.

 — Стерва! — вырвалось у меня.

В ответ Вика отвесила мне оплеуху и сказала:

 — Видимо по хорошему ты не понимаешь... Принесите сюда швабру!

Таня тут же принесла, не то желая угодить госпоже, не то от нетерпения увидеть шоу.

 — Значит руками работать не умеешь, — прошипела Вика, — только пиздой привыкла пахать! Ну поработай, поработай.

С этими словами меня опрокинули на кровать и стали раздвигать ноги, явно намереваясь вставить туда швабру.

 — Простите меня пожалуйста!!! — зарыдала я. — Пожалуйста, не надо, ведь я ещё девочка! Обещаю вести себя хорошо, всё сделаю, что не прикажете, если хотите — бейте, только не лишайте меня невинности, умоляюююю!!!

Вика опустила швабру:

 — Правда что ли целка? — искренне удивилась она — проверим...

Я решила не противиться и расслабила ножки, после минутной унизительной процедуры Вика вытащила свой нос из моей щёлочки и расхохоталась:

 — И вправду целка! Что не ебёт никто такую уродину как ты, да?!

 — Нет, госпожа, — потупилась я. — Оставьте мне девственность, пожалуйста, госпожа, — взмолилась я.

 — Ладно, не заслужила конечно, но прощу на первый раз... — говорит Вика. — Но пол ты вымыть должна. Выбирай — языком или в жопу вставим тебе швабру?

Все девчонки зло заулыбались, я была окончательно опущена необходимостью самой выбирать своё унижение, но мне показалось, что лизать языком уж очень негигиенично, да и намного дольше.

 — Вставьте в попу... — прошептала я.

 — Что? — издевалась Таня.

 — Вставьте, пожалуйста, мне в попу швабру, — сказала уже погромче я.

 — Это у тебя попа то?! — ржали девчонки.

 — Вставьте в мою задницу швабру, умоляю! — уже перекрикивала их смех я, обливаясь слезами.

 — Ладно, уговорила, — отходя от смеха выдавила из себя Вика, — но предупреждаю — если пикнешь — выебу шваброй в пизду, поняла, говноедка?

 — Да госпожа! — изображала радость я, — спасибо госпожа, Вы такая добрая!

 — Если пёрнешь — тоже!!! — сострил кто-то, все разумеется заржали.

Вскоре я пожалела о своём выборе. Я поняла, что приём у зубного — просто наслаждение по сравнению с этим. Боль была не просто сильной, она была чудовищной, но девственность была важнее, я берегла её для своего будущего мужа и готова была на всё, что бы сохранить её до свадьбы, поэтому я закусила клыками губы, из которых вскоре заструилась кровь.

Толстая рукоятка швабры беспощадно таранила мой нежный девственный анус без всякой смазки, казалось, это никогда не кончится, сквозь мои губы стало проникать мычание.

 — Тихо, падла, тихо, — глумилась Таня, — ты же обещала молчать! А не то целку порвём. Этой же шваброй.

Я зажмурилась и подавила звук, а в это время швабра упёрлась в стенку толстой кишки.

 — Крепко сидит? — спросила Люда.

 — Попробуй вырвать! — усмехнулась Вика.

Люда несильно дёрнула швабру назад, но я изо всех сил сжала ягодицы, чтобы этот процесс не дай бог не повторился. Все рассмеялись — ещё бы, а Вас оставило ли равнодушным такое зрелище... юная абсолютно голая девушка, которая кряхтит при попытки достать швабру из её ануса, словно собака, не желающая отдавать палку.

 — Ну что приступай, — ухмыльнулась Вика.

Не буду пересказывать, как я наматывала со связанными за спиной руками на швабру тряпку. Но возить по полу шваброй, торчащей из попы больно. Очень больно. Я даже забыла, насколько унизительно это выглядит. Меня «подбадривали» бывшие подружки...

 — Не халтурь!

 — Тут пятно пропустила, шваль!

 — Быстрее работай, что телепаешься!

Казалось, это длилось вечность. Потом Таня одолжила у одной из девушек фотоаппарат и стала меня фотографировать.

«Теперь они ещё и шантажировать меня будут,» — обречённо поняла я.

Закончив работу, я упала на свою кровать без сил. Вытаскивать из попы швабру было так же больно, как вставлять. Но худшее было впереди...

 — Ты зачем швабру обосрала, сука?! — спросила меня Вика, изображая искреннее негодование.

 — Сейчас вымою, госпожа, — прокряхтела я.

 — Не вымоешь... А вылижешь. — Вика смотрела очень серьёзно.

 — О нет, пожалуйста, госпожа, не надо... — стала умолять я.

 — Забыла правила, мразь!!! — накинулась на меня Вика. — Хочешь ещё одно наказание!!!???

Я тут же схватила швабру и, извиняясь, тут же начала слизывать собственный кал, перемешанный с кровью.

 — Умелые движения... — глумилась Таня. — Много хуёв отсосала, шалава?

Я пыталась пропустить это мимо ушей, но Вика пнула меня под зад...

 — Тебе вопрос задали, шлюха! Оглохла что-ли??!!!

 — Я никогда не сосала их, — ответила я.

 — Чего не сосала? Карамельки? — издевалась Вика.

 — Я не сосала... хуёв, госпожа, — призналась я.

Наверное вряд ли мой рот стал намного грязнее от этого слова...

 — Опять пиздишь, да? — не унималась Таня.

 — Нет, Таня, я правда никогда не брала в рот...

 — Это как ты меня назвала, мразь!!!??? — возмутилась Таня и убежала из комнаты.

«То же мне обиделась!» — подумала я, но та вскоре вернулась с большим огурцом в руках. «Она стала проявлять инициативу, — подумала я, — это плохо».

 — Вставь себе в жопу и чтоб не вынимала до утра! — прокричала Таня.

 — Слушаюсь, госпожа Таня, — повиновалась я и, отложив уже блестевшую швабру, легла на спину, раздвинув ноги, думая что хуже уже не будет.

Но тут Таня резко воткнула в меня огурец, наверное почти на четверть и я, не удержавшись, пискнула.

 — А ведь обещала не пищать! — издевалась Таня.

 — Ладно, теперь сама насаживайся, сука, — распорядилась Вика.

Я стала садиться на огурец и он вошел в меня на две трети, как вдруг прозвучал отбой. Все легли спать, мне развязали руки и я с облегчением поняла, что меня на сегодня оставят в покое.

Проснулась я с переполненным мочевым пузырём и тяжёлыми ощущениями в заднем проходе, в отсутствии которых я возможно решила бы, что мне приснился кошмар, но увы, это была суровая действительность. Помня о возможном наказании, я отпросилась у Вики в туалет. Потом оделась (не надев правда трусики и лифчик) и пошла с девчонками в столовую. На завтрак давали молоко с овсяным печеньем, но печение у меня отобрали девчонки, а молоко я выпила, после чего Вика заявила...

 — А теперь огурец свой жри.

Я покраснела, но сопротивляться побоялась и как можно незаметнее запустила руку под юбку, чуть привстав. Огурец застрял капитально и чтобы его вытащить мне пришлось несколько минут тужиться и дёргать за торчащий конец. Преодолевая рвотный рефлекс, я начала кусать измазанный в моих какашках овощ. Девчонки надо мной подтрунивали, а я с трудом сдерживала слёзы унижения. Тут Таня предложила...

 — А давайте кормить её только тем, что уже побывало в её заднице?

Все дружно согласились. Позже мы пошли в кино, где посреди фильма у меня прихватил живот и я стала отпрашиваться и Вики в туалет, на та только шипела и приказала терпеть до конца сеанса. После вчерашнего мой анус плохо сжимался и мне пришлось заткнуть его пальцами и сжимать ягодицы изо всех сил, чтобы избежать катастрофы. Ближе к концу немного кала всё же вылилось на сидение, но я вытерла его второй рукой, пока никто не заметил. Потом я подумала, как пойду в туалет — не с рукой же под юбкой! Под сидением, слава богу, оказался оставленный кем-то пузырёк от одеколона, который я с некоторым трудом загнала себе в попку. После сеанса я засеменила под дружное хихиканье девчонок в туалет, где выплеснула кал, забрызгав унитаз.

Потом все пошли купаться, но купальник мне брать разумеется запретили, поэтому я, отойдя подальше от ребят и девчонок, скинула одежду, сняла с сосков прищепки и пошла купаться голышом.

Но вдруг на берегу появилась Вика и крикнула мне...

 — Кто тебе разрешал снимать прищепки, поблядушка?

 — Простите, госпожа!! — поплыла к берегу я и, упав перед ней на колени, стала умолять пощадить меня, но госпожа была непреклонна.

 — В наказание я заберу твою одежду, шлюхе она всё равно ни к чему.

Оставила она только прищепки, которые я уже сама прикрепила себе на соски. Весь день я пряталась от людей в зарослях кустов и в лесу. Меня нещадно кусали комары и слепни. А когда стемнело — пробралась в лагерь. Войдя в комнату, я поприветствовала девочек, а Вика бросила...

 — Где шлялась, блядина?

 — В лесу гуляла, моя госпожа.

 — Еблась с кем-нибудь?

 — Нет, госпожа. Пожалуйста, отдайте мою одежду, я выполню любой ваш приказ, только верните мои вещи, умоляю.

 — Хорошо, так и быть, я сегодня добрая. Засунь себе в жопу эту морковку и пиздуй на речку, нарви нам там побольше крапивы и камышей.

 — Слушаюсь, госпожа, спасибо большое за доброту! — я облизала морковку и засунула поглубже в свой анус, а потом побежала, шарахаясь от окон и освещённых мест, к реке, где нарвала охапку камышей и крапиву.

Я догадывалась, что они этой крапивой собираются меня отхлестать, но ничего, вытерплю. Тут я увидела местных ребят, которые купались голышом в реке. Я впервые увидела пенисы и яички, правда издалека, но между ножек у меня увлажнилось и я принялась теребить клитор.

 — Чё так долго?! — госпожа была недовольна. — Свяжите ей руки!

Таня и ещё одна девушка связали мне руки за спиной.

 — Я придумала новую игру, — начала Вика, — девочки, возьмите по камышу и куску крапивы, чтоб не обжечься оберните стебель салфеткой или какой-нибудь тряпочкой. Цель игры — сбить с сосков этой шлюхи прищепки, кому это удастся: та сможет насрать этой бляди в рот. Хватать её руками запрещено.

Я ужаснулась, но вскоре началась охота и я стала бегать по комнате от девчонок, а они хлестать меня крапивой и камышами, последние оставляли заметные синяки, а первые — ну сами знаете. Вскоре меня загнали в угол и я забилась туда лицом. Спина, руки и ягодицы тут же превратились в сплошной крапивный ожог, пару раз даже умудрились обжечь мне промежность, а потом Вика сильно хлестнула меня камышом по голове, от чего я на секунду отшатнулась и девчонки ударами своих импровизированных плёток опрокинули меня на пол.

Одну прищепку сбила камышом Таня, а Вика тем временем хлестала меня крапивой по лобку, задевая половые губки, отчего я прижала колени к груди, но это только открыло мои гениталии снизу и Вика тут же этим воспользовалась, оставив мне там несколько ожогов. Я опять распрямилась и стала кататься по полу, уворачиваясь от ударов. Потом какая-то девушка сбила камышом вторую прищепку.

 — Забирай свои тряпки, — сказала Вика, бросив мне одежду. — Готовься стать унитазом, сучка.

Я полежала несколько минут на полу, плача и прижав к груди одежду, потом отпросилась в туалет, где обмыла своё измученное тельце водой из под крана, а потом легла спать.

На следующее утро я встала с привычной уже болью в заднем проходе, а в столовой уже сама вынула из попы морковку и съела, правда ко вкусу дерьма во рту привыкнуть наверное невозможно, но главное — не думать об этом — иначе стошнит, а убирать блевотину придётся скорее всего языком.

Перед завтраком Таня потащила меня в туалет,

где уложила меня на пол, а сама, стянув трусики, нависла над моим лицом. Сперва я решила, что она хочет, чтобы я ей полизала между ног, но потом она пукнула мне в лицо и я вспомнила про вчерашние события.

Вскоре из её ануса показалась колбаска говна, которое мне пришлось взять в рот, я хотела проглотить её разом, чтобы по минимуму испачкать рот, но она оказалась слишком длинной и мне пришлось её два раза откусить. Потом Таня заставила вылизать ей анус, что было ещё унизительней, но мне пришлось повиноваться, поскольку сопротивление привело бы к новым наказаниям. День прошёл относительно неплохо, после завтрака (состоящего из морковки, побывавшей в моей попе, и чая) мы играли в волейбол с мальчиками. Потом пошли купаться, но я предпочла посидеть на берегу — надоело всё время прятаться от случайных свидетелей моего не только нагого, но и истерзанного крапивой тела, да и девчонки воспользовались бы этим для какой-нибудь гадости.

На обед мы вернулись в лагерь, но девочки мне есть запретили, хитро переглядываясь. Я поняла, что они задумали нечто новое, и обречённо ожидала своей незавидной участи. Они взяли мою тарелку с манкой и повели меня в нашу комнату, где поставили тарелку на пол, а мне приказали раздеться. Я давно поняла, что лучше не противиться их воле и выполнила всё что они просили.

Потом та девочка, которая вчера сбила у меня вторую прищепку — её звали Аней — спустила с себя трусики и присела над моей тарелкой — я тут же поняла, что от меня сейчас потребуют — чего-то подобного я вполне ожидала. Аня насрала прямо в середину тарелки и заставила меня вылизать свой анус. Потом Вика сострила:

 — Кушать подано — говно с гарниром!

Под всеобщее ржание я взяла ложку и стала кушать содержимое тарелки — ела почти не жуя, стараясь поскорее проглотить эту гадость, что бы мерзкий вкус не остался во рту. А девочки издевались:

 — Жуй тщательней, сучка!

Я стала жевать, тем более, что вкус говна всё-равно переполнял рот, а Таня смачно харкнула мне на голову, потом остальные тоже стали на меня плевать, но мне уже было всё-равно. После этой экзекуции меня заставили слизать с пола те плевки, которые не достигли цели, что я и сделала, как послушная собака.

Дни шли один за другим, и я окончательно привыкла к роли половика и унитаза. Каждый день мне какали в обед и писали в компот или чай, цепляли прищепки к соскам и половым губкам, засовывали различные предметы в мой многострадальный анус, плевали и сморкались в рот.

Один раз меня на весь день привязали голой к дереву в лесу — меня жутко искусали комары, по всему телу ползали муравьи, другие насекомые, чудом меня не заметил грибник. А когда стемнело, мне стало по-настоящему страшно и холодно, я кричала, звала на помощь, наплевав на стыд и возможность, что меня могут изнасиловать, но девочки пришли и развязали меня. Я боялась подходить к зеркалу, представляя, во что превратилось моё несчастное тело. Неизвестно, сколько прошло времени, но однажды Вика мне сообщила, что у парней тоже есть опущенные, которых все унижают — их зовут Катюха и Ольга — разумеется это клички. Однажды меня поменяли на них на ночь. Когда стемнело, меня с огурцом в попе и абсолютно голой повели к ребятам, но парней, которых вели к девчонкам я не видела, видимо они пошли другой дорогой. Уже подходя к домику парней я с ужасом поняла, что в этом домике живёт Костя и что ему сейчас станет известно, что со мной вытворяют и он перестанет со мной общаться.

Но в комнате Кости не оказалось, наверное отлучился в туалет или ещё куда-то. Тем временем один из парней выдернул из моей задницы огурец, что доставило мне резкую боль и массу неприятных ощущений в виде вывернутой наизнанку прямой кишки и горящих внутренностей.

 — В пизду её не ебать! — сообщил парень, которого называли Серым, — девчонки запретили — зато в рот и жопу — сколько угодно!

Меня тут же окружили парни и я пошла по кругу. Я впервые видела мальчиков со стоячими членами и сильно возбудилась, но всё время боялась, что вдруг зайдёт Костя и всё увидит.

Мне в рот засунули член и приказали сосать, что я и делала, а в заднице задвигался пенис другого парня, правда он использовал смазку, что конечно смягчило ощущения. Меня ударили в живот, когда я случайно коснулась зубами головки, и я стала сосать очень осторожно, касаясь только губами члена. Член норовил проникнуть прямо в глотку, что напомнило мне гастроскопию, которую мне делали в прошлом году. Это было пожалуй, хуже даже анального варианта — к тому я хоть уже привыкла и наловчилась избегать сильной боли, расслабляя мышцы ануса.

Потом меня вдруг осенила мысль, которая с одной стороны принесла облегчения, но с другой была просто ужасной и причиняла сильную боль — раз Кости нет, значит он — один из парней, которых отвели к девчонкам! Он не увидит моего стыда, но всё равно наверняка догадается о мне. Не может быть! Это не честно, его тоже опустили и может даже тоже трахали в зад как сейчас меня! А сейчас девчонки издеваются над МОИМ парнем!

От этих мыслей я разрыдалась и возбуждение ушло как и не было его. Тем временем после где-то третьего члена вазелин стёрся и анус начинал зудеть гораздо сильнее, хотя сперма, заполнившая мою прямую кишку, смягчала скольжение, когда пенис вынимали, она почти вся вытекала.

Когда меня уже все перетрахали по нескольку раз, всем стало скучно, а спать ложиться никто не хотел и мальчики стали выдумывать, что со мной делать. Сперва поставили меня раком, заставили раздвинуть руками ягодицы и стали соревноваться, кто попадёт плевком в мой анус, скоро это им надоело и кто-то перевернул табуретку и усадил меня попой на одну из ножек. Они приказали рассказывать в таком виде стихи и одновременно мастурбировать, теребя соски и клитор. Я исполняла все их желания, потом все со мной сфотографировались и отпустили в домик девочек.

По дороге я встретила двух парней, в одном из которых узнала Костю. Спрева я испугалась, что он меня увидит, но потом поняла, что он в отключке, так как второй его буквально тащил на плече. В попах у обоих были деревянные колотушки, а одеты они были в девчачью одежду и с макияжем на лице. Я помогла парню, которого звали Олег (хотя по началу он представился Олей) дотащить Костю до его кровати, а потом вернулась.

Спала плохо, так как моя кровать пахла мочой, мне было страшно даже подумать, что они вытворяли здесь с моим Костей, а спрашивать я не решалась. Но по хитрым усмешкам и издевкам я поняла, что они его опустили по полной программе. Но всё равно я его очень люблю, может даже ещё больше, ведь нас сближают общие трудности и когда это всё закончится, я вернусь в Москву, где живёт и он и мы станем встречаться когда захотим, и делать, что захотим!

Но для этого надо было как-то пережить ещё полтора месяца жизни в лагере, что явно не самое лёгкое испытание для нас.

Отзывы пишите на xuеsоskа@yаndеx.ru

Всех целую... куда хотите.