В уме у меня уже давно созрел план, где я буду трахаться с ней. Жена ведь думает, что я в командировке, так что не станем разубеждать ее в этом...

Секундного замешательства было достаточно, чтобы татарочка встала, хлопнула дверью и ушла к себе в общагу. Нить психологического контакта — умные дядьки-психологи называют это раппортом — оборвалась; в таких случаях лучше всего просто достойно удалиться, а не хватать девицу за руки и не убеждать, что «ты меня неправильно поняла». Все они прекрасно понимают, эти дамочки, так что не надо делать из себя и из них дураков!...

"Сумасшедшая»

Я возвращался из командировки с южного района области; шеф послал меня на одно ответственное мероприятие с тем прицелом, что я пробуду на месте два дня, заночую там и вернусь назад лишь после обеда. Но мне удалось завершить работу немного раньше, так что в обратную дорогу я отправился вечером, стараясь максимально большее расстояние проехать еще при свете угасающего дня.

Мотор «девятки» работал ровно, отличная трасса убаюкивала своей пустынностью и однообразием. Я очень устал за день, и только теперь, за рулем, почувствовал это.

Смеркалось. Хоть и стояли еще жаркие дни конца августа, но все более явственно ощущалось приближение осени. Кроны деревьев оставались зелеными, но едва заметная глазу желтизна уже тронула крайние ветки. Ночи становились все холоднее, но отопитель еще не приходилось включать ни разу. Зато темнело заметно раньше обычного летнего времени — в половине одиннадцатого пришлось зажечь фары, хотя раньше и в начале двенадцатого дорогу было видно преотлично.

Чтобы взбодриться, я врубил погромче музыку и сунул в рот сразу две пластинки мятной жвачки. Это помогло: обжигающий холодок мяты вернул чувствам и реакции былую остроту, поэтому минут тридцать я ехал быстрее и вскоре с удовлетворением заметил знак, указывающий на поселок Нови — до города оставались сущие пустяки.

Внезапно в свете фар мелькнула женская фигура — она стояла чуть поодаль обочины и боязливо пряталась за придорожные кусты. Скорость была большой, и я успел лишь разглядеть, что это была довольно молодая девушка с длинными, чуть всколоченными волосами. Машину она не тормозила, скорее наоборот — пряталась в зарослях карагача близь насыпи. Секунду подумав, я взял влево и стал притормаживать для разворота. Одинокая девица на дороге — прекрасный объект для легкого, ни к чему не обязывающего секса. Дорога в этом месте шла широкая, в четыре полосы со стальным буртиком-разделителем, так что еще порядка двухсот метров я искал место, чтобы можно было развернуться. Затем с километр возвращался назад, снова искал брешь в стальном брусе-разделителе, и только после этого смог вырулить на ту сторону дороги, где стояла девушка.

За то время, что я совершал эти маневры, мимо нее проехало уже штук пять легковых машин. Так что если бы девушка была банальной проституткой, ее вполне могли снять. Получается, зря вертелся и время терял... Но нет! Пучок света от фар снова выхватил ее фигурку за тем же кустиком. Я остановился, заглушил мотор и вышел из машины. В конец концов, почему обязательно все должно кончится тем, что я ее оттрахаю? Может, ей просто помощь нужна?

Я спустился с насыпи, пролез через высокую траву, шагнул к ней завел разговор:

 — Привет! У тебя все в порядке?

Она посмотрела на меня испуганным и одновременно каким-то странным, несколько отрешенным взглядом. На ее лице была заметна печать волнения, однако интонацией голоса она это никак не показала.

 — Ты можешь меня увести отсюда? Прямо сейчас! Только очень прошу, не задавай никаких дурацких вопросов! Просто поехали — и все.

Я опешил — все-таки такого скорого поворота событий не ожидал.

 — Да, конечно, поехали... мне все равно в город нужно, да и тебе, вижу, тоже...

Она оглянулась по сторонам и выбралась из-за куста. Держась за мою руку, вскарабкалась на обочину и села на переднее сиденье. Я заметил в свете фар проезжающих машин, что девушка очень даже симпатична, на вид лет 22—24; на плече левой руки у нее висела дамская сумочка, а кистью руки она придерживала длинную юбку — та была разорвана чуть ли не до пояса. Выше ее тело прикрывал черный топик со следами сухих листьев из куста; а когда она садилась, я успел заметить напрягшиеся на мгновения кубики пресса в районе аккуратного чистого пупочка. Да, фигурка у девочки была определенно хороша! Редко сегодня у дамочек встретишь рельефный животик.

Пока я садился за руль и заводил мотор, девушка опустила почти горизонтально спинку сиденья и легла. Она явно опасалась, что кто-то может заметить ее снаружи.

 — Не бойся, стекла тонированы, а сейчас уже ночь, никто тебя не увидит, — успокоил я ее.

Она не ответила; впрочем, и кресло назад тоже не подняла.

Так мы ехали молча минут пятнадцать, пока не замелькали впереди огни поста ДПС. Все это время я рассуждал, что же или кто мог так напугать девушку. Может, ее изнасиловали и выбросили в кусты? Да нет, едва ли... Слишком спокойно она себя ведет, да и вон она, мускулистая ножка, торчащая из-под разорванной юбки — без царапин, синяков или прочих следов насилия. Сбежала из дома блудная дочь от пьющих родителей или мужа-тирана? Что ж, вполне вероятно... А может быть, это просто деревенская шмара, которая ищет себе на задницу приключений, и одно, кажется, уже нашла?

В этих размышлениях я не заметил, как въехал в город. Только здесь девушка постепенно выпрямилась в кресле и села нормально.

 — Тебя зовут-то как? — спросил я. — Этот вопрос ты не посчитаешь дурацким?

 — Ульяна... — ответила сказала она. Затем посмотрела на меня тем самым странным взглядом, что смутил меня поначалу. Но страха у нее в глазах больше не было.

Оторвавшись на секунду от дороги, я тоже посмотрел ей в глаза и знакомая сладкая волна пробежала по моему телу — от паха до самых корней волос на голове. Я буду трахать ее сегодня, я это чувствовал! Вообще, отправляясь на измену, самое важное — не выдать своего волнения. Мудрые не зря говорили: города берут смелостью, а женщин — наглостью. Нужно держаться уверенно и быть внутренне абсолютно убежденным, что ты завалишь девчонку и будешь иметь ее, как захочешь и сколько захочешь. Дашь слабину — и ты не сможешь преодолеть собственную робость, неловкие и неумелые движения не заведут ее... У меня был как-то позорный случай, один из первых, когда с крючка (а, точнее, с члена) сорвалась одна татарочка, не молоденькая, но еще вполне ладная. Когда я понял — она в принципе готова, чтобы я отвез ее в какие-нибудь кусты и хорошенько оттрахал, на меня напала такая дрожь, что ничего у меня не получилось. Секундного замешательства было достаточно, чтобы татарочка встала, хлопнула дверью и ушла к себе в общагу. Нить психологического контакта — умные дядьки-психологи называют это раппортом — оборвалась; в таких случаях лучше всего просто достойно удалиться, а не хватать девицу за руки и не убеждать, что «ты меня неправильно поняла». Все они прекрасно понимают, эти дамочки, так что не надо делать из себя и из них дураков!

Ульяна между тем заерзала в кресле и очень эротично потянулась, откинув назад тонкие, красивые руки, настолько, насколько это позволял тесный салон «девятки». Она слегка зевнула, обнажив крупные, ровные зубки. В полумраке салона удалось рассмотреть и длинные, густые ресницы, причем совершенно естественные, без намека на всякие туши.

Заметив на себе мой изучающий взгляд, девушка слегка улыбнулась:

 — Послушай, я лишь прошу не спрашивать о том, почему я оказалась на ночной трассе и от кого пытаюсь сбежать.

Я улыбнулся. — Так, значит, Ульяна... А меня зовут Антон. Куда едем?

 — Да куда хочешь, только подальше от Нови... — Она впервые улыбнулась, но как-то натянуто, болезненно, затем достала зеркальце из своей сумочки, расческу и поправила спутавшиеся волосы. Она вела себя в моей машине совершенно безмятежно, будто мы с ней знакомы были сто лет.

 — Я вижу, ты парень добрый, насиловать меня не будешь, — без тени шутливости сказала она. — Поэтому давай выпьем водки. Что-то меня «колбасит», как бы совсем не расклеилась. А мне нужно быть во вменяемом состоянии.Только тут до меня дошло, что странный взгляд Ульяны и сухие, припухлые губы — признак сильного похмелья! Ее лицо, изрядно припудренное, все-таки выдавало следы былого бурного возлияния. Она молчала, поэтому я не чувствовал запаха перегара, но теперь, когда завязался диалог, спиртовые пары явственно ударили мне в нос.В уме у меня уже давно созрел план, где я буду трахаться с ней. Жена ведь думает, что я в командировке, так что не станем разубеждать ее в этом. А Ульяну я повезу к себе на дачу — благо родители там появляются лишь на выходных.Вслух я ответил ей: «Идет!». И через полминуты добавил, что я за рулем, поэтому предлагаю поехать ко мне на дачу. Там приготовим какой-нибудь поздний ужин, выпьем и заночуем, чтобы мне пьяным за рулем не ехать.— Нет, так не получится. Мне через два часа нужно быть возле парка 60-летия ВЛКСМ. Там я надеюсь найти одного человека... «Да ладно тебе, куда ты теперь денешься» — подумал я. Признаться, вслед за радостью легкой и близкой победы мое сознание кольнула и игла разочарования. Трахать пьяное «мясо» иногда бывает весело, а моего приятеля Андрея беспомощные бабы так просто заводят до поросячьего визга. Но ведь гораздо приятнее, когда ты завалишь в койку умную девушку! Это так интересно — наблюдать поединок между девичьим умом и девичьими же страстями. Высший кайф — увидеть в ее глазах тот самым момент, когда разум сломлен; еще секунду назад ее взгляд был осмысленным, ее сознание кричит «нет!», но тело уже не слушается... и после этой черты ты можешь делать с ней все, что хочешь.Если жертва выбрана правильно, контакт установлен, то достаточно бывает лишь чуть подтолкнуть ее подсознательные мысли о грязном сексе (а они есть у всех!) в нужном направлении, и вскоре под слабые крики «Ох, так нельзя!... Я не такая, как ты подумал!... Мы же просто общаемся... « и несильное, тоже скорее для проформы, сопротивление, ты сможешь разбудить в ней настоящий «вулкан страстей». Полчаса бесцеремонных ласк, ладонями, пальчиками и языком по самым нежным местам — и эта интеллектуалка превратится в сексуальную фурию, чьи моральные устои смыты, как цунами, тысячелетними инстинктами самки. Она забудет свои жизненные принципы и моральные устои; нужно лишь тридцать минут ласк. После ее будет интересовать только секс. А стыд и жалостливое «ах, что же мы наделали!» — потом, после оргазма, когда холодный ветер гормона норадреналина снова превратит ее в строгую и «разумную» недотрогу... Правда, все вышесказанное подходит лишь к «интеллектуалкам». «Ломать» сопротивление и заглядывать в глаза дорожной проститутке просто глупо... Я остановил машину возле круглосуточного магазинчика. Выходя, на всякий случай, забрал из бардачка документы и ключи, а под рулевой колонкой незаметно щелкнул кнопочкой иммобилайзера. Ульяна между тем сидела совершенно спокойно и тырить у меня деньги из бардачка не собиралась. Наверное, она слишком мучилась от своего похмелья... В магазине я не стал выбирать разностолов; батон хлеба, кусок орского сервелата, майонез, сыр, корейский салат в пластиковой баночке и бутылка водки. Ну и пачка презервативов — на пьяную мне и одной хватит. Затарившись, я рванул за город, к дачному поселку. Дорога туда заняла не больше пятнадцати минут. Пока ехали, я задал лишь один вопрос Ульяне — по поводу разорванной юбки. Заодно предложил ей зашить ее; на даче были иголки и нитки.В ответ она лишь стыдливо прикрыла разрыв и пробормотала что-то насчет острых кустов. Врала, конечно — так изодрать крепкую ткань придорожными кустами едва ли возможно.Как я и предполагал, на даче никого не было. Подъехав, поставил машину, закрыл ворота и щепочкой зафиксировал щеколду изнутри. Теперь никто без моего спросу не войдет; оно хоть и ночь, но наш дачный сосед-пенсионер Володя был любопытный малый.Поддерживая Ульяну за руку, я провел ее в домик. Включил свет, поставил чайник, нарезал колбасы и разложил закуску по тарелочкам. Затем налил граммов сто водки в пластиковый стаканчик и предложил девушке. Праздник плоти и секса начинался.При ярком свете мне удалось разглядеть Ульяну получше. Да, ладная девочка! Не супермодель, конечно, но и мордашка ничего, и фигурка тоже приятная. Черные волосы ее слегка вились и по длине были чуть ниже плеч. Губки полные и аккуратные, носик чуть вздернут. В общем, никаких явных изъянов не заметил — все в норме, или даже чуть выше. Вот только грудь явно маловата — я вообще-то питаю слабость именно к девушкам с большой грудью.Ульяна между тем залпом проглотила водку, отказалась от минералки на запивку — вместо этого съела бутерброд. Через пару минут она расслабилась и откинулась в кресле. Я между тем налил еще водки и сказал какую-то банальность, вроде «между первой и второй можно выпить еще две... «. Нужно было подпоить ее побыстрее, да и уже начать трахать. А то времени — второй час ночи, нужно еще выспаться и после обеда появиться на работе.Девушка между тем улыбнулась моей шутке и выпила снова. Взгляд ее умаслился, на лице заиграл румянец. — Спасибо, что обошелся со мной по-человечески. — сказала она. — Я почему-то доверяю тебе; толстенькие мальчики должны быть добрыми и веселыми!Колкость про мою полноту я пропустил мимо ушей и спросил в ответ:— А ты сама? Добрая и веселая девочка?— Была когда-то... И доброй, и веселой. Такой веселой, что пришлось вот бегать по кустам ночью, с разорванной юбкой!Она отвернулась и посмотрела в темное окно. Под дачным полом тихонько чирикал сверчок, еле слышно где-то пищал комар. А в остальном была тишина и покой — такой бывает только в августовские безветренные ночи, вдали от шума города.Тем временем на плитке зашуршал чайник, и я приготовил себе большой стакан растворимого кофе с молоком. Несколько глотков, и приятная истома разлилась по моему телу. Да, я и вправду устал, хотелось спать, но разве можно испортить банальным сном такую забавную измену?— Расскажи, от кого ты бегала?Выпитая водка делала свое пьяное дело, глаза Ульяны заблестели, веки чуть приопустились. Под действием алкоголя она словно бы оттаивала, личико ее стало «показывать», наконец, эмоции. Она горько усмехнулась и, секунду помедлив, глядя на донышко стаканчика, наконец выпалила:— Ты знаешь, что я сумасшедшая? Что я сбежала из психушки?Меня словно током ударило! Части головоломки сложились в единое целое. Я сразу чувствовал, что она не простая дура-проститутка, не «сбежавшая невеста». Уж слишком неестественно вела себя моя Ульянка всю дорогу. Ну конечно — сумасшедшая! И Нови — это же там располагается психиатрическая лечебница! От этих мыслей мне стало не по себе. Одно дело, пьяная деревенская шмара, проблем с такими не возникает никогда. Или безутешная девица, которую «кинул» ее парень, она напилась с горя и теперь готова лечь под первого встречного, лишь бы «отомстить проклятому». А вот с шизофреничками мне еще не приходилось сталкиваться. Кто его знает, что взбредет в голову этой душевнобольной. А вдруг припадок какой? Ульяну между тем потянуло на откровенность. Спиртное и мое внимательное молчание явно пришлись ей по душе.— Ты представляешь, еще полгода назад я, как «нормальная маша», училась в Педуниверситете, на факультете филологии... Да и вообще училась всегда нормально: в школе заимела серебряную медаль, хотя особенно к ней не стремилась. Пай-девочкой, правда, не была — трахаться любила!Она горько усмехнулась; я же про себя подумал, что не так проста эта девочка, как вначале подумал... — Все мои беды вот от этого! — Ульяна чуть приоткинула подол юбки так, что мне стал виден край белых хлопчатобумажных трусиков. — Слаба я на передок! Да, слаба!Девушка засмеялась и откинулась в кресле. Потом решительным жестом налила себе еще чуть-чуть водки.— Отец ушел, когда мне пять лет исполнилось, с тех пор мама меня воспитывала одна. Никаких мужиков в дом не водила... бедняга. Мне было n лет, когда я случайно подсмотрела, как мама себе клитор трет в ванной. У нас окошко такое есть из кухни в ванную. Я полезла за кружкой, случайно смотрю — а она там лежит, балдеет... Я потом тоже попробовала. Приятно, но сам понимаешь, ничего сразу не получилось. А в n лет лишилась девственности — оттрахал меня мой тогдашний парень, красивый был, но — «безпонтовый»! Больно, неумело; мы с ним потом еще год встречались... Затем была настоящая любовь — влюбилась в мужика, он был старше, женат. Сделал мне кунилингус, я просто растаяла тогда.— Ты достаточно откровенно говоришь про такие интимные вещи... — я был несколько смущен рассказом Ульяны. Было такое впечатление, что я с поддатым мужиком разговариваю, ни тени стыдливости.— Да брось ты! Вот этого ханжества я никогда не понимала. Моя мама сохла по одному знакомому; пару раз он ее даже домой подвозил. Но никогда она даже не приглашала его в квартиру на чай! А потом запиралась в ванной, и — игралась своей красной вишенкой... Ха! Ненавидела себя за это, но ничего не могла с собой поделать. Однажды я сказала ей, почему ты не дашь себя оттрахать своему дяде Валере? А она в ответ отхлестала меня по щекам... Дура! Хотя нельзя так на мать... — А ты?— А я любила трахаться. Всегда. Если мне понравился мужик, то почему нельзя, ты мне скажи? Почему девчонка, которая просто любит секс, сразу в глазах своих родителей, соседей, да даже парней, с которыми она спит, становится потаскухой? Мой сосед, Игорек, голодными глазами смотрел всякий раз, когда я домой приходила. Я зашла к нему, говорю, давай, ты же хочешь! А он растерялся, трясется весь; ничего у нас в итоге не вышло, но и он стал звать меня шлюхой... Господи, все вокруг обманывают себя и окружающих. Моя подружка в институте на переменке мне ныла, что у нее внутри все горит и мокнет, что она нашего преподавателя — аспиратника, симпатичного парня прямо на первой парте бы завалила. Спрашиваю — почему же ты не сделаешь этого? Она в ответ — да ты что, да как можно! Еще скажут чего... — А ты поди-ка этого паренька точно завалила? — спросил я.— Завалила... — она томно улыбнулась. Ничего так, милый. Долго потом каялся и извинялся, мол, женат, случайно вышло... Опять врал! Все вокруг врут! Я же видела, как он на меня смотрит! И ты тоже врешь, тоже ведь меня оттрахать хочешь? Давай!Ульяна посмотрела на меня томным взглядом, скинула туфельку легонько поставила свою ступню мне на брюки, туда, где толчками начал подниматься член. Ее губки налились алым цветом, стали как будто бы накрашенными, хотя на самом деле на них не было ни следа помады. Все это время она смотрела мне в глаза, не отрываясь. Ее нога на моих джинсах стала едва заметно двигаться туда-сюда, она то чуть нажимала мне на пах, то приослабляла нажим. Затем она вскочила со своего кресла и уселась мне на колени. Юбка ее съехала в сторону, обнажив голое тело; и не успел я отдернуть руку со своего колена, как она оказалась зажата ее ягодицей. При этом она ловко поелозила своей попкой, так, что мой большой палец чуть касался влажной промежности. Я шевельнул пальцем, она в свою очередь сделала легкое движение, и он словно провалился в мягкую и влажную глубину... Я почувствовал, как сжались ее мышцы; увидел ее глаза — глаза «заведенной» женщины, полуприкрытые и как бы подернутые маслянистой дымкой, ничего не видящие. Девушка с едва слышимым стоном выдохла мне в лицо... добрую порцию перегара.— Ты же сделаешь мне куниллингус? Полижешь? Я просто таю, как шоколадка на солнце, когда мне делают куниллингус... Секунду я боролся с собой, но любопытство одолело верх над инстинктом самца. Да и нюхать перегар на трезвую голову — удовольствие малоприятное. Такую откровенную девчонку я встречал впервые, и хотел услышать ее историю до конца!Она могла говорить о сексе совершенно прямо, даже похабно, но ничуть этого не смущаться. Она не стыдилась своих чувств, своего тела... Она не играла в прелюдию, она просто хотела трахаться! Причем это был не тупой, животный трах, какой бывает иногда с пьяными в дупель девчонками, чьи табу отключены алкоголем, а телом правят только инстинкты. Здесь я видел неподдельную страсть, чувствовал, что не только ее тело, но и разум хотят секса, причем хотят страстно.Я с сожалением вытащил руку из под ее попы и попросил продолжить рассказать свою историю. Ульяна, не слезая с моих колен, чуть отодвинулась, краска отхлынула с ее лица, возбуждение постепенно пропадало... Она посмотрела в окно, затем сказала:— А нечего больше рассказывать! После того случая, ну, с аспирантом... Этот дурак пошел и покаялся жене! А та устроила скандал, когда подстерегла меня у выхода из корпуса. Эта истеричка кричала, что я шлюха, пытаюсь увести ее разлюбимого мужа. Я пыталась объяснить ей, что мы просто занялись любовью, что это была вспышка страсти... Он захотел, я захотела — все прекрасно! Замуж мне пока неохота... Но она кипела, чуть в драку не полезла. Орала на весь факультет! Она же, наверное, и настучала про все моей матери. Через несколько дней после этого меня упрятали в психушку... Ульяна вскочила с моих колен, рассказ распалил ее, теперь она чуть ли не срывалась на крик. — Мама говорила мне, что так нельзя... Она не ругалась, она только плакала, говоря, что ее дочь совсем опустилась. «Мама!» — отвечала я ей, — «ты сама прожила свою жизнь без мужика, ты только мечтала о нем длинными ночами... Ты крепилась, находя утешения только в своей ванной. Я не хочу быть такой, не хочу! Я хочу жить, любить, трахаться и не сковывать себя дурацкими запретами!»Я не насиловала этого Саньку, он сам рад был переспать со мной! А теперь меня во всем обвиняют... Я сумасшедшая, понимаешь, сумасшедшая!!! — эти слова Ульяна уже кричала во весь голос, на глаза ее навернулись слезы. — И мое сумасшествие только в том, что я просто хочу трахаться... Выкрикнув эти слова, девушка заплакала... — Пять долгих месяцев меня держали на Нови, в больнице... — всхлипывала она. — Мама пришла ко мне лишь через три недели — раньше, говорит, не пускали. Я просила забрать меня из этого ужасного места, ревела в три ручья, и мама со мной тоже. Но она не забрала меня, все утешала, что для твоей же пользы. А из врачей меня никто там не слушал и не пытался, давали только таблетки и три раза в неделю ставили укол... И я убежала, убежала оттуда! Мне не стало там лучше, понимаешь! У меня хотели отнять то, что мне больше всего нравилось — они хотели убить во мне женщину. Но у них ничего не получилось, я так же мечтала о мужчинах, о любви, о сексе... Я не выдержала, и однажды вечером, после обхода, сбежала: это совсем не трудно, если захотеть. В поселке у меня жила подруга, я пришла к ней, рассказала всю свою историю и мы напились... А потом я испугалась — вдруг она меня «сдаст»? Ты подобрал меня там, у дороги в кустах... Ульяна ревела, уткнувшись лбом в темное стекло. Иногда она всхлипывала, спрашивая саму себя «В чем я виновата перед вами, в чем?». А потом вдруг внезапно схватила бутылку водки и начала пить прямо из горлышка. Два-три-четыре глубоких глотка, затем я вырвал у нее из рук бутылку. Наскоро соорудил бутерброд и сунул ей, оглушенной таким «залпом», в рот... * * *Встреча с Ульяной заставила меня крепко задуматься. Социум и традиции — вещь крайне несправедливая. Мужчинам можно в открытую выражать свой интерес к женщине, можно менять баб каждую ночь, и тебя будут считать настоящим героем, «ого-го каким ходоком». А если девушка слывет «покорительницей мужчин»? В лучшем случае ее называют слабой на передок, в худшем — чадолюбивые родители отправят ее в психушку, «усмирять» слишком буйно разыгравшуюся плоть.В ту ночь на даче у меня не было секса с хорошенькой нимфоманкой. От выпитой водки она вскоре «отрубилась»; ни куниллингуса, ни прочего ей было уже не нужно. Я уложил девушку спать, а под утро, когда она немного оклемалась, выпытал адрес и отвез домой.Мама ее, кстати, не особенно любезно встретила нас. На чай, во всяком случае, меня не приглашала. Но и ее можно понять: незнакомый мужик притащил домой за шкварник ее полуживую от похмелья дочь. Увидев сию картинку, мама только ахнула: «Как ты здесь оказалась, Юля!»... Жаль, но имя Ульяна мне казалось более романтичным...

2853   1 23726    +4.67 [3]