Никогда не забыть...

Глазами Давида

Как много всего было, что память, как тугой мешок,

Наполненный слезами, смехом и вином.

И вдруг ты остаешься в гулкой тишине,

Закрылась дверь, а что потом?

Я снова проходил мимо нашей школы. Я ее закончил, но, сколько всего с ней было связано — плохого и хорошего... И первая сигарета, и тысячный вызов в школу родителей... Но все закончилось внезапно оглушившим меня последним звонком. Я помнил и счастливые лица моих одноклассников, помнил последние поцелуи девчонок, отдающие дымом нервно выкуриваемых сигарет и печальными слезами. Я все это до сих пор помнил, но вот встретить кого-нибудь из них...

И ведь именно сегодня прозвучал еще один последний звонок для нынешних выпускников. Они выходили из дверей школы, девушки — заплаканные, парни — их утешающие и грустно смеющиеся. Я печально улыбался, глядя на пышные банты на головах девушек, на черные костюмы парней. Подошел к одной компании, потрепал парня по плечу.

 — Эй, у вас кто руководитель был?

 — Фрау Штольце, — посмотрела на меня заплаканными глазами маленькая хрупкая девушка. Парень крепко обнимал ее за плечи и было видно, что он не хочет с ней расставаться, потому что он ее безумно любит. «Любит... « — горько подумал я. — «А ведь я до сих пор помню свою любовь... « Улыбнулся парню.

 — А у меня фрау Целлин.

 — Правда? — ошарашенно распахнул глаза парень. — Она, говорят, очень жесткая.

 — Нууу... Не наговаривайте на моего любимого руководителя! — засмеялся я. — На самом деле она очень классная!

 — Давид Бонк? — спросил хрипловатый голос за спиной. Я повернулся и увидел невысокую полную женщину, смотрящую на меня чуть-чуть покрасневшими глазами. Я подошел к ней и крепко обнял.

 — Фрау Целлин! А вы все еще учите?

 — Всего четыре года прошло, а ты мне уже про пенсию намекаешь! Не стыдно?! — засмеялась женщина.

Когда плохо или грустно,

И стало вдруг ужасно пусто,

Твои друзья спасут тебя, ты знаешь.

И станет все простым и светлым,

Вы наберетесь пьяным ветром,

Все будет так, как ты мечтаешь...

 — Фрау... Я пойду, наверное... Мне домой ехать далеко...

 — А далеко живешь-то? — улыбнулась бывшая классная, провожая меня в прихожую. Я растрепал волосы на голове и, криво улыбнувшись, чуть высунул язык:

 — Да нет, вообще-то...

 — Как был маленьким врунишкой, так им и остался! — вздохнула фрау Целлин, счастливо улыбаясь.

 — Да я к вам еще приду, — ухмыльнулся я, обнимая учительницу, прекрасно понимая, что вру. В который раз. «Как был врунишкой, так и остался...»

 — До свидания!

Темная улица освещалась светом множества фонарей. Я шел мимо витрин магазинов, смотря в лица загулявших выпускников. Я прекрасно помнил, как мы провели этот последний день со своим бывшим классом. Мы уехали на набережную и пили вино, обливаясь им и целуясь со всеми. Пели песни и читали стихи. Благодарили на весь город свою любимую руководительницу, крича, как будто нас резали. Вернулись только к утру — пьяные, мокрые и счастливо-грустные...

Я хотел уже было присоединиться к группе выпускников, зазывающих меня к себе, как вдруг заметил знакомый высокий силуэт. Лохматые волосы, вечная гитара за спиной, такой невинный взгляд и кривая усмешка.

 — Линке? — тихо спросил я, не веря своим глазам. Разглядев на шее татуировку, я подскочил от радости.

 — КРИС! ЛИНКЕ!!! — я быстро побежал к парню.

 — БОНК??? ДАВИИИИИД!!! — повернулся ко мне Линке. Поймал меня на лету и зарылся лицом в волосы, вдыхая их запах. Я сумасбродно водил руками по его плечам, не веря, что снова встретил его.

 — Линке!!! Я так хотел тебя увидеть! — прошептал я, улыбаясь во весь рот. Линке ухмыльнулся и прошептал мне на ухо:

 — Все еще любишь меня?

 — Да... — не раздумывая, ответил я. Линке радостно вздохнул.

 — Вот и хорошо. Я тебя тоже!

 — Куда сейчас? Напьемся, как раньше?

 — Идея просто супер! А еще лучше пошли, вместе с ними напьемся! — и Линке махнул рукой в сторону выпускников, смотрящих на них и все еще зазывающих к себе. Я схватил Линке за руку и, не следя за машинами, побежал к выпускникам.

Ты помнишь, ты конечно помнишь,

Свою первую любовь и первый стакан.

Было круто, а потом вы расстались,

И тетрадка стихов порвалась пополам.

 — Линке! Линке, ты помнишь, как... — взахлеб спрашивал я, размахивая бутылкой с вином. Мы давно уже сидели в квартире Линке. За окном расцветал пьяный рассвет, расплывающийся огненными цветами.

 — Я все, все, все прекрасно помню! — улыбнулся мне в ответ Линке, обнимая одной рукой за талию. Я приложил ладонь к его рту.

 — Нет! Вспомни, когда ты в меня влюбился! — и я, улыбнувшись, приложился к бутылке. Линке откинулся на стену, протягивая руку за вином.

 — Нууу... А! Вспомнил! Тогда, на одной нашей школьной пьянке? Когда мы в первый раз поцеловались?

Я кивнул.

 — Не знаю, почему, но я влюбился в тебя пьяного! Ты был такой милый...

 — Оууу... А я щас тааакоой пьяааааныыыый... — заржал я, прижимаясь к Линке. Наши взгляды встретились, а через минуту встретились и губы. Линке чуть слышно застонал и обнял меня одной рукой. Я оторвался, пьяно смотря в его глаза.

 — И такой милый... — прошептал Линке, чуть улыбаясь.

 — Как же было круто тогда! — грустно улыбнулся я, сжимая рукой горлышко бутылки.

 — Да... А помнишь, я тогда собирал песни?

 — Конечно, помню! Ты вечно носился с этой тетрадью, с гитарой своей, с сигаретами...

 — Ага... Меня тогда волновали три вещи... Мой школьный сборник песен, которые мы пели, моя гитара, и как выйти из школы покурить... — хмыкнул Линке.

 — А что, кстати, стало с твоей тетрадкой? — встрепенулся я, — я половину наших песен уже забыл...

 — Она порвалась. Причем так ровненько... — Линке показал, как ровно порвался песенник, — ... пополам.

 — Да... Странно...

Наше лето в подъездах, мамы-папы в разъездах,

Квартиры в руках дикарей.

Мы курили в кроватях и смеялись, как дети —

Я не помню ничего веселей!

Я поерзал головой на плече Линке. Моя рука беспокойно пробежалась по волосам, взгляд скользил с часов на разбросанные вещи, бутылки с вином, пачки сигарет...

 — Чего ты беспокоишься? — спросил вдруг голос Линке над самым ухом. Я вздрогнул и вдруг понял, что школьное время давно прошло.

 — Да я опять, кажется, вернулся на четыре года назад. Все время беспокоюсь, что могут прийти твои родители и нас увидеть — пьяными, голыми и обкурившимися...

 — Даа... Воспоминания — великая вещь. Как мы с тобой раньше бесились...

 — Да уж... Стоит хотя бы вспомнить, как мы занимались любовью в ванной... — закатил я глаза, пробегая пальцами по бедру Линке.

 — Или тогда, в автобусе... Помнишь?

 — Конечно, помню! Хочешь повторить?

 — Нее... Стар я уже для таких дел! — просмеялся скрипучим голосом Линке. Я засмеялся вместе с ним, пытаясь изобразить такой же скрипучий голос:

 — А из меня вообще, что ли тогда песок сыплется? Я ведь старше тебя...

 — Всего на год! — укоряюще сказал уже нормальным

голосом Линке. Я потянулся к столу, нащупывая сигареты. Присел на кровати, потянувшись за рубашкой.

 — Ты куда? — спросил Линке, хватая меня за руку.

 — Покурить! Ты ведь меня приучил к этим долбанным сигаретам! — я показал пачку Winstоn light.

 — А давай прямо так! Как тогда! — он притянул меня обратно и навис надо мной, нашаривая на полу пепельницу. Я достал две сигареты. Щелкнула зажигалка. Через пару секунд по комнате распространился табачный запах.

Линке затянулся и прижался к моим губам. Вдохнул табачный дым мне в рот, разделяя его вместе с поцелуем. Я вдохнул дым, отвечая.

Линке оторвался и подперев голову рукой, посмотрел на меня. Я заглянул в его глаза и вдруг начал смеяться. Легко и беззаботно.

 — Давииид... — простонал Линке, начиная тоже смеяться. Упал головой на подушку, сотрясаясь от смеха. Затянулся, закашлялся, но все равно смех пробивался сквозь кашель. Я похлопал его по грудной клетке, затягиваясь и тоже сотрясаясь в беззвучном смехе.

 — Я люблю тебя, Давид... — тихо прошептал Линке.

 — Я тоже, Линке... И я никогда не забуду того, что межу нами было...

Глазами Линке

Ты знаешь, я никогда бы не смог забыть тебя. Твоих черных волос разметавшихся по подушке. Твоего мерного дыхания во сне — я его все время слушал, когда спал на твоем плече. Твоих нежно-розовых губ, из которых вырывалось тихое шипение дыхания. Давид, я не смог бы этого забыть. Никогда.

Я никогда бы не смог забыть нашего первого поцелуя — нелепого, глупого. Случайно, на нашем школьном корпоративе, когда все были пьяные и уже ничего не соображали, я ни с того, ни с сего прижался к твоим губам. Просто, чтобы узнать, каково это — целоваться с парнем. И, как это ни странно, ты ответил на мой поцелуй... Мне запомнился соленый пот на твоих губах вкуса вишни. Я чувствовал его, я вкушал его. Да, глупо. Но это был наш самый первый поцелуй. Я его не смогу забыть. Никогда.

Я никогда не смогу забыть нашего первого секса — страстного, сжигающего, нежного. А ведь было все в автобусе, в туалете. Мы-то думали, если об этом узнают наши друзья, они перестанут с нами общаться. А они... Лишь чуть насмешливо хмыкнули и дали совет выражать свои чувства менее рьяно.

Помнишь, я тогда накрыл твою ладонь своей? Ты пристально посмотрел на меня и, извернувшись рукой, сцепил наши пальцы в замок. Твои серые глаза пронзили мое сердце насквозь. Это было покруче стрел купидона! Ты чуть покраснел, и уголок рта приподнялся в улыбке. Меня так это поразило, что я робко коснулся губами этого улыбнувшегося уголка. Потом отстранился, а ты впутался рукой в мои волосы и поцеловал. Сначала очень нежно, узнавая, пробуя, потом страстно, со всей силы прижимая мою голову к себе. Мгновение — и я сидел у тебя на коленях, обнимая тебя за шею. А ты целовал меня, как заведенный, чуть отрываясь, чтобы набрать воздуха. Гладил меня по спине, ногам, залазил под футболку и невинным движением пробегал кончиками пальцев по пояснице, вызывая из моей груди тихие вздохи.

 — Линке, я тебя сейчас просто отымею на глазах у всех! — прошептал ты мне на ухо, когда моя рука скользнула по твоему плоскому животу. Я качнул головой и шепнул тебе:

 — Через минуту иди за мной в туалет.

После чего поднялся и, чуть пошатываясь от переполнявшей меня эйфории поцелуев, пошел в конец автобуса.

«Блин, если нас засекут!... « — панически думал я, прикрывая за собой дверь. Через минуту раздался стук. Я открыл дверь и втащил тебя с поцелуем. Ты чуть слышно застонал и придавил меня к стене, изо всех сил обхватывая меня руками. Поцеловал в шею, через зубы втягивая кожу татуировки. Начал срывать с меня футболку.

 — Дави... — порывисто прошептал я, не выдержав всех этих безумных движений. Ты посмотрел на меня затуманенным взглядом. А потом впился в мои губы, яростно проталкивая язык. Я начал расстегивать твои джинсы. Ты расстегнул мои. Надо же, тебе это удалось быстрее... Ты погладил мой член — я громко застонал тебе в рот, вцепляясь в твои плечи, как безумный.

 — Бля, Линке! — прошипел ты, смеясь. — Стони потише!

Я засмеялся, но тихо, а ты чуть сжал зубами мочку уха.

Ты стянул мои джинсы вместе с боксерами до колен и остановился в нерешительности.

 — Э-э-э... Линке...

 — В кармане, — прошептал я, глядя в низкий потолок.

 — Где? — твоему изумлению не было предела. Я раздраженно посмотрел на тебя и зашипел:

 — Да, я согласен, согласен, черт побери! Согласен! А теперь закончи уже начатое!

Ты улыбнулся и вытащил тюбик смазки из кармана моих джинсов. Я мог бы сказать еще что-нибудь колкое, но ты, будто поняв это, заткнул мне рот поцелуем. Автобус тряхнуло — я стукнулся головой о стену, а ты — зубами о мои зубы. Но из-за всего этого я не почувствовал, как ты начал меня растягивать, уже двумя пальцами. Через пару секунд к ним добавился третий, и они задели простату. Я выгнулся тебе навстречу, насаживаясь на пальцы сильнее. Перед глазами начало рябить. Вынув пальцы, ты вошел в меня... Не знаю, какими словами передать свои ощущения... Я прикусил губу.

Автобус снова тряхнуло. Не знаю, по каким кочкам мы ехали! От этого толчка ты вошел в меня на всю длину. Из моего горла вырвался низкий хрипящий стон. Ты зашипел и снова поцеловал меня, действуя своим языком, как кляпом.

Толчок. Я уперся руками в стены и откинул голову. Твои пальцы впивались в мои бедра, оставляя синяки. Ты двигался во мне, как стосильный поршень, хрипло дыша мне в шею. Я стонал, не переставая, а ты уже не затыкал мне рот, а лишь увеличивал скорость, сильнее заводясь от этих криков.

Мир взорвался внезапно. И сразу на тысячи осколков. Кончал ты, кончал я... Потолок и пол поменялись местами и время остановилось... Единственное, что я помню — это ты, весь мокрый и горячий, судорожно прижимающий меня к себе; и я, содрогающийся от твоих последних резких движений во мне...

Ты помог вытереть мне сперму с живота и одеться.

Но самое веселое было потом! Помнишь, мы только открыли дверь, как нашему взору предстал Тимо, невинно смотрящий в окно. Ты мгновенно покраснел — ты вообще слишком много краснел! Тимо повернул к нам голову и хмыкнул:

 — О! Ну наконец-то, голубки!

 — Ты что-то слышал? — спросил я дрожащим голосом. Тимо заржал:

 — Нет, я не что-то слышал! Я ВСЕ СЛЫШАЛ!

Вот теперь покраснел уже и я! Представляю, как глупо мы с тобой выглядели — две краснеющие крашеные дылды... Тимо докончил нас разносить одной фразой:

 — Да и не я один слышал...

Мы с тобой переглянулись, и ты выдал единственное слово, которое знал по-русски:

 — Блядь!

Хоть и нам было невозможно стыдно, ни ты, ни я, уже никогда не сможем забыть этого...

Ведь я так люблю тебя...

Я никогда не заметил бы тебя в толпе, если бы не знал, как светятся твои глаза.

Я никогда не услышал бы тебя в толпе, если бы не знал, как ты смеешься.

Я никогда не полюбил бы тебя, если бы ты не дал мне на это право...

Из комнаты еще долго доносился беззаботный смех, и звук поцелуев, и вечный тихий вопрос:

 — Ты помнишь?...

И не менее тихий ответ:

 — Я все, все, все помню!...

Мой е-mаil: BlаckLоvеQuееn@yаndеx.ru пишите отзывы, буду ждать!