Пара. Новогоднее чудо

Прошло 2 года. Пролетело. В стране начались очередные трудности (а они заканчивались?). Бюджетные организации (в одной из которых я трудился) продолжали влачить жалкое существование. У меня случилась очередная влюбленность: новая сотрудница. Всё стандартно: сначала они долго восхищаются твоим умом и сообразительностью, потом, по пьянке, отдаются (или насилуют?) в темном коридоре на корпоративной вечеринке, устроенной в честь очередного праздника (Новый год, 8 Марта, День Медика, 1 апреля и т. ), а потом долго восхищаются размерами: «никогда ранее ни с кем такого!!!»... Это и есть «служебный роман».

Девчушка была огонь! В свои 28 уже два официальных развода и куча неофициальных «бывших». Cтройная, с красивой грудью, с упругой оттопыренной попкой и узким, практически девственным влагалищем. Жгучая брюнетка с несколько излишней растительностью, которую она очень тщательно прореживала. Эта растительность, узкий таз и её гиперсексуальное поведение наводили на мысль об излишнем тестостероне в крови и скрытой нифмомании. Она всегда хотела! Могла в любое время зайти в мой кабинет, закрыться изнутри, встать раком, облокотившись на мой стол и приспустить трусики до колен. Или трахаться на столе. Или залезть под стол и сделать минет. Но особенно меня заводило её поведение на совещаниях: она застолбила такое место за столом, чтобы только одному мне было видно её ноги. В разгар совещания она поднимала юбку (а там и поднимать нечего, её наряды всегда были «короткая юбка или широкий пояс?»), разводила ноги, отодвигала трусики, облизывала пальчик и начинала им гладить клитор.

Когда это случилось в первый раз я, что-то докладывая, просто остановился на полуслове и после минутной паузы сказал, что совещание окончено, я забыл, мне срочно нужно... и вообще нес всякую чушь. Член чуть не разорвал штаны. Она потом изображала меня в лицах и очень веселилась.

Если секса не было больше трёх дней, она начинала рассказывать мне про свои эротические сны. Обычно в них присутствовали другие, незнакомые мужики, их было двое или трое, и они трахали её во все дыры. При этом она реально кончала во сне. Несколько раз возникали женщины. Все рассказы были с мельчайшими подробностями: размер, цвет, запах, вкус — просто устное порно-творчество какое-то! Кроме того, она любила во время секса обсуждать групповой, лесбийский и прочий секс:

 — а хочешь втроем?

 — я и вас двое?

 — нет, я и вас двое, чтобы ты сзади, а я его огромный вкусный член сосу... и т. д. и т. п

Это нас обоих страшно возбуждало. Но после оргазма все обсуждения резко прекращались, как будто ничего не было.

В очередной раз занимались сексом. Из стандартной позы «бутербродиком» перешли к стандартной позе «раком» на полу. После нескольких фрикций она прошептала: «хочу в попу!» Сначала я подумал, что это очередная эротическая фантазия. У меня довольной большой агрегат, даже при естественном совокуплении, особенно сзади, у женщин бывают болевые ощущения. А тут узкий таз и в попу?

 — Я тебя не порву?

 — Нет. Вот смазка.

Она достала флакон с ТЕМ САМЫМ КРЕМОМ! Я выдавил приличную порцию на ладонь и стал медленно массировать её промежность вокруг дырочки. Когда палец проскальзывал внутрь, она издавала страстные стоны. Знакомый ментоловый запах щекотал ноздри и будоражил мозг, вызывая сладостные воспоминания. Я уже не мог себя контролировать и намазал кремом свою промежность. Скоро приятный холодок сменился возбуждающим жжением и зудом. Она, шумно дыша, высоко задрала попку, схватила меня за бедра и судорожно притянула к себе. Член вошел туго, но без сопротивления. Сфинктер настолько плотно обхватывал его, что эрекция была бешенной. Все это — её стоны, вид высоко поднятых круглых ягодиц, переходящих в тонкую талию, жжение крема, узкий вход — довольно быстро довели меня до бурного оргазма. Она всё это время яростно дрочила клитор и кончила одновременно со мной. Ощущения были настолько сильными, что мы после этого пролежали на полу минут десять без движения... Больше у нас «запретов» в сексе не было.

В общем, в очередной раз я «по уши влюбился». И, как следствие, поперла романтика: цветы, дорогие духи, рестораны... (и всё это на зарплату женатого бюджетника с двумя детьми). Чем дальше, тем больше: захотелось романтического путешествия, чтобы она и я, и никого больше! А как?

Пробовал подкатить к шефу по поводу совместного «повышения квалификации». Ни в какую!"Даже я уже год никуда не выезжаю!».

Но я человек не глупый (не зря, как видно, восхищаются). В нашем министерстве у меня была очень хорошая знакомая. Очень красивая женщина. Женщина с большой буквы. Нет, я с ней не спал, даже не задумывался на эту тему: просто боготворил! Она как-то особенно ко мне относилась, хотя у неё по стране были десятки таких подчиненных. Отдельная песня. Короче, я ей звоню: «Юля, надо девочку обучить на вашей базе. А финансов нет». Она: «Не вопрос» и кладет трубку. Я даже обиделся. А через полчаса шеф вызывает: «Правительственная телеграмма — тебя и... (мою любовницу) срочно в Москву на недельные курсы повышения квалификации по особой правительственной программе за счет министерства. Иди, оформляй командировку. Завтра вылетаете... « Я был в шоке! Курсы с 25 по 31 декабря! Что еще надо!

Остановились в Измайлово. В одном номере. Она — по паспорту моей супруги (подло, конечно, но были в те времена такие проблемы, а очень хотелось). За шесть дней два раза выбрались в центр. Остальное время практически не выходили из номера (только на завтрак, ужин и по парку погулять). Девка была обалденно красивая! Когда появлялись на люди, я чувствовал себя шейхом: все мужики пялились только на нее! Придумали интересную игру: мы незнакомы. За время поездки в лифте до ресторана, обеда и обратного пути в номер её успевали попробовать снять 7—10 мужиков. Так хотелось всем похвастаться: «это моя женщина!»

31 декабря случилась неприятность: обратные билеты удалось достать только на 2 января. Для продления проживания в Измайлово надо было дать администратору... в общем, не было таких денег! Устроились по билетам в аэрофлотовской гостинице — такого гадюшника даже у нас провинции не видел! Даже ей сексом там заниматься не захотелось.

 — Ты когда-нибудь была в Москве в Новый Год?

 — Я вообще здесь первый раз!

Это была незабываемая прогулка. Любимая женщина, Новогодняя Москва... кто хоть раз влюблялся, тот поймет.

После 4-х часового гуляния я вспомнил про ТУ квартиру. Меня туда просто понесло.

«Поехали в одно место, там может быть весело», — я сам не верил в эти слова, но мне ужасно этого хотелось. Я ей однажды рассказывал про ту бесшабашную новогоднюю вечеринку (правда, без интимных подробностей).

Когда мы подходили к этому дому, меня охватило страшное волнение: там опять никого? а если откроют? и что дальше?

Подошли к квартире. За дверью негромко играла музыка. Позвонил. Тишина. Минуту подождали и уже собирались уходить, как щелкнул замок. Дверь открыла совершенно незнакомая девушка. Статная красавица лет 25, рост не меньше 180 см, с тонкими идеальными чертами лица, огромными серыми глазами под длинными мохнатыми ресницами, со слегка вьющимися волосами какого-то обворожительного пепельного цвета.

Она была в коротком халатике, сквозь который просвечивали красивые груди с крупными сосками и ажурные трусики, настолько плотно облегающие выпирающий лобок, что врезались в заветную впадинку между пухлых половых губ. «А где?...», — начал было я, но осекся: я не знал имен хозяев! Девушка никак не прореагировала на мои заикания, просто шире открыла дверь и сделала легкий жест рукой, приглашая войти. Мы зашли в прихожую. Девушка закрыла дверь и ушла (уплыла на длиннющих ногах!) в знакомую мне спальню, совершенно не интересуясь нашим дальнейшим существованием. Интерьер квартиры совершенно не изменился с тех пор, поэтому я облегченно подумал, что хозяева не переехали, и мы попали куда надо. Настроение поднялось.

 — что это было? — моя подруга была в шоке.

 — сам не очень понял...

 — это ты называешь «будет весело»? С ней?

 — я её первый раз вижу!

 — а с кем тебе тут было весело?

 — тут толпа была, а её я не знаю...

 — а я бы ей отдалась!

Так, весело бубня, мы вошли в зал. Там стоял накрытый стол, тихо играла музыка, и какой-то парень в гордом одиночестве пялился в телевизор. Заметив нас, он встал, и протянул мне руку: «Александр».

 — Ириша, — представил я ему подругу и назвался сам.

 — А эта... девушка?... — поинтересовался я

 — Это — Аннели. Аня. Бывшая супруга Ильи. Останавливается у него, когда в Москву приезжает. Она эстонка — по-русски ни бельмеса... или не хочет...

 — Понятно, — теперь я знал имя хозяина квартиры и своего...

Включилась логика: стол накрыт минимум на 10 персон, а в квартире, на первый взгляд всего двое, причем не хозяева. Нас впустили без вопросов, значит, ждут гостей. Вспомнилась та вечеринка, когда здесь был проходной двор.

 — а где народ?

 — К восьми подтянутся.

На часах было 19.30. Ждать оставалось не долго. Или целую вечность?!!

«В определенном смысле то, что мы называем счастьем, случается в результате удовлетворения длительное время сдерживаемых потребностей»

(Зигмунд Фрейд)

Моя подруга решила не тратить время зря и пошла принимать ванну. Мы остались в комнате вдвоем.

 — А я тебя вспомнил, ты был здесь несколько лет назад по Новый Год. Но быстро срубился, и Коля оттранспортировал тебя в спальню.

 — Да, в позапрошлом году. А ты Колю откуда знаешь?

 — Вместе учились на юрфаке, теперь работаем в одном холдинге. А вы с ним земляки?

 — Ну, да, одноклассники. Отца в Москву перевели, он с ним и уехал.

 — По пивку?

 — А есть?

 — А-то!

Он пошел на кухню за пивом, и я его рассмотрел. Высокий, спортивного телосложения. На нем была обтягивающая водолазка и обтягивающие светло-голубые джинсы стрейч. Эта одежда так плотно облегала его тело, что казалось это боди-арт — отчетливо выделялись каждая мышца, каждый бугорок, каждая впадинка — хоть анатомию изучай! Но больше всего меня заворожили круглые ягодицы и припухлость спереди. Казалось, что там, в штанах, что-то невероятное! Невольно представил, как расстегивается ширинка и появляется большой красивый член! И сам испугался — так мне часто описывали свои ощущения женщины! Но сразу успокоил себя: «просто красиво, как античная скульптура». Никто же не называет человека, любующегося статуей Давида, гомиком!

Под пиво у нас завязался чисто мужской, непринужденный разговор: политика, спорт, бабы. Он был интеллигентен, начитан, остроумен, не ханжа. С ним было легко и комфортно — как будто знал его всю жизнь. Наши взгляды на жизнь, в основном, совпадали.

После четырех бутылок я узнал, что жену Ильи зовут Алла, что сейчас они у её родителей в Питере и будут там до конца Рождественских каникул, а хозяйкой оставили Аню — существо безобидное и жизнерадостное, даже несколько взбалмошное. Такая характеристика никак не вязалась с первым знакомством, но я не стал заморачиваться, может у девчушки проблемы... Хозяева предоставили квартиру для празднования, потому что это традиция — праздновать Новый Год у них, и они действительно бисексуалы, и большинство их друзей — тоже. По его разговорам и поведению мне показалось, что он что-то знает, но прояснить ситуацию не удалось: из ванной вышла Ира. Она была явно голая, только завернулась в короткое махровое полотенце, которое едва прикрывало соски и попку. Без макияжа, с ниспадающими на обнаженные плечи черными вьющимися мокрыми волосами она была сама Венера. Я залюбовался. Саша — тоже... Увидев наши откровенные взгляды, она даже слегка смутилась, что на неё было не похоже.

 — А в этом доме есть фен?

 — Сейчас сорганизуем, — Саша быстро пошел в спальню.

Через несколько секунд он вернулся с большим профессиональным феном и брашингом. Ирка удивилась — она-то понимала толк в этих вещах.

 — Откуда такое счастье?

 — Я не говорил? Аннели... Аня — парикмахер. Приехала на конкурс стилистов. Сидит там, прически моделирует. Уже вторые сутки.

 — Что ж ты раньше молчал? Хочу прическу!

 — Это вряд ли. Занята она очень.

 — Жаль. Ирка пошла в ванную сушить волосы.

 — Красивая, — он произнес это так, словно мне её сватал.

 — Все говорят.

Тут зазвонили в дверь. Начали подтягиваться гости.

Всё было, как в прошлый раз: шум, гам, хаотично сменяющие друг друга гости, бесшабашный разгул девчонок. Ирка, любительница ночных клубов, была в восторге! Она нравилась всем парням сразу, и это её возбуждало! К бою курантов она уже была изрядно пьяна и целовалась со всеми, кто приближался к ней на расстояние вытянутых губ. Не зря в народе говорят: «Баба пьяная — пизда чужая». Во время массового женского стриптиза на парнях (как я понял, тоже традиция), когда все участницы остались в одних трусиках и закончили выступление, Иришка повернулась к зрителям спиной, слегка развела ноги и наклонилась, оттопырив попку. Трусики врезались в писюльку. На них было мокрое пятнышко от эротических выделений. Она завела большие пальцы под резинку трусиков и медленно начала их снимать. Воцарилась тишина.

Только музыка. Когда резинка была уже на бедрах, и оголилась вся попка, трусики вышли из влагалища. Между ног показались пухлые, тщательно выбритые, влажные от смазки, приоткрытые половые губки, между которыми красовалась головка набухшего клитора. Народ хором шумно выдохнул и забесновался! Ирка бросила трусики в толпу, как «венок невесты». Счастливчик, которому они достались (все звали его «Дюся», по-видимому, Андрей), поднес их к лицу и жадно нюхал. Было жалко смотреть на её «шест» — парень просто обалдел, когда она голая запрыгнула на него спереди, обвила ногами и стала под медленную музыку тереться интимным местом об его восставший в штанах член. Все мужики, и не только, были её. Странно, но я не ревновал. Я гордился: это моё!

Когда всё закончилось, девчонки стали выкупать свою разбросанную одежду за те деньги, которые им давали за стриптиз. Платье у одной из девушек Ира выкупила быстро, но за трусики Дюся заломил бешеную цену, и на бюстгальтер у неё уже не хватило. Так она и осталась в трусиках и коротком облегающем платье, под которым крупными горошинами топорщились возбужденные соски.

Все пошли на улицу пускать фейерверки и валяться в снегу. Ириша повесилась на меня и, глядя в глаза с похотливым прищуром, прошептала: «Серёжка, классно! Всегда мечтала о стриптизе! Это лучший Новый Год в моей жизни! Все мужики меня любят! Нет, это я всех мужиков люблю! Нет, хочу! Люблю только тебя!»

После стриптиза и прогулки на свежем воздухе наступило затишье. Пары танцевали под негромкую лиричную музыку, велись «светские» беседы.

В зале стояло пианино. Точнее, шикарное старинное немецкое фортепьяно с гравировкой и четырьмя бронзовыми подсвечниками. С глубоким, почти органным, тембром. Два парня фальшиво и сбивчиво взялись играть на нем «собачий вальс» в четыре руки. Ириша, услышав это, взбунтовалась: «Э, мужики, хорош инструмент насиловать! Сереж, сыграй. Он классно играет».

Я когда-то закончил музыкальную школу с отличием, благодаря усердию и силе воли... моей матушки. Учителя заставляли идти в училище. Я выбрал мед. Дома в одиночестве часто играл для души. А играть на людях я не любил. Попытался ломаться, не получилось. Когда пьяные русские люди начинают просить, отказать сложно, и себе дороже. Решил исполнить коронный номер, чтобы отвязались: начиналось всё с медленной салунной музычки. Иришка по моей команде налила рюмку водки и поставила на самый край пианино сверху справа.

Постепенное увеличение темпа до prеstо, плавный переход в четвертую октаву и тремоло (быстрое чередование двух нот, по типу барабанной дроби). Одновременно свободной рукой берется рюмка и замахивается! Рюмка ставится и с новой силой продолжается музыка двумя руками с возвратом в первую октаву. Без закуски.

В наших компаниях все уже привыкли, и то нравилось, а здесь был фурор! Я уже собирался вставать, не реагируя на вопли «бис», но тут заметил Аню. Она стояла в дверях комнаты и... улыбалась уголками губ: ангел с серебристыми волосами в облегающем серебристом платье с огромными серыми глазами. Очевидно, она застала кульминационный момент выступления. Меня поперло. Я заиграл классику. Не в смысле, «классическое произведение», хотя оно таковым и является. Я заиграл «классику соблазнения женщин» — сонату для фортепиано № 14 до-диез минор, оp. 27 № 2 Бетховена. Больше известная как «Лунная». Многие считают, что вся соната — это Аdаgiо sоstеnutо (первая часть). Но, когда она сыграна, и женщина уже растаяла и потекла, начинается вторая — Аllеgrеttо! Тогда она отдается. Но только, если играешь сам. И если вы вдвоем.

В сложившейся же ситуации пришлось безрезультатно доиграть все три части. В полной тишине. Похоже, все даже дышать перестали. Играя, я всё время смотрел на Аню, давая понять, что это только для неё. А она, заворожено, на мои руки. Я был наверху блаженства. Это стало моим самым любимым, самым чувственным исполнением «лунной».

Когда я закончил, толпа опять стала орать «бис!». А Аня опять ушла в спальню. Я сказал: «водки таперу, он устал!» В России это работает «на ура!». Все тоже сразу захотели водки и забыли и про Бетховена, и про пианино, и про меня. Вакханалия продолжалась!

С небес на бренную землю меня опустил голос моей возлюбленной: «Ты что на нее так пялился?»

 — Ну, красивая же... — начал было оправдываться я,

 — Да, ладно, успокойся, очень красивая! Вот бы её отодрать, да?

 — Да!

 — И это ты мне говоришь?

 — Я не один, мы вдвоём! — процитировал я фразу из мультика, подражая голосу Суслика.

 — Люблю тебя, — она рассмеялась, поцеловала меня в губы и, пошатываясь, направилась к группе парней с требованием «налить красивой несчастной одинокой женщине».

Из двух вариантов «пойти к Ане» и «с горя напиться» я, как истинно русский мужик, выбрал второй.

Определившись, стал реализовывать поставленную цель: взял со стола бутылку коньяка 0, 7 «Rеmi Mаrtin» VSОP, коньячный бокал, положил в большую тарелку закуску (салаты, приличную часть изумительного рождественского гуся, рис) и в гордом одиночестве устроился в кресле за журнальным столиком. На многочисленные назойливые предложения «присоединиться» отвечал вежливым, но твердым отказом, ссылаясь, словно опытная замужняя женщина, на «головную боль». Великолепный мягкий коньяк, который не перехватывал дыхание, а разливался по горлу и в груди приятным теплом, и обильная, довольно калорийная закуска сыграли свою роль: я перестал хмелеть и остановился на той стадии алкогольного опьянения, когда голова приятно кружится, но довольно светлая, всех любишь, тянет на подвиги и на секс. Но интересовали меня вовсе не женщины. Воспоминания ТОГО Нового Года и возбуждающий бугорок в Сашиных штанах вызывали животное желание отдаться. Низ живота ныл.

Когда бутылка закончилась, в квартире остались только я, Ирина, Саша и Андрей. И Аня, где-то в своей комнате. Не в силах справиться с возбуждением, пошел в ванную. Разделся, встал под холодный душ — не помогло. Сделал воду теплей, сел на корточки и стал круговыми движениями струи массировать промежность. Желание возросло. Вплотную приставил душ к дырочке — вода стала заполнять попку, приятно распирая изнутри. Когда терпеть уже было невозможно, сжимая попку, пересел на унитаз. Вода мощной струей хлынула из меня, принося приятное облегчение. И тут же снова нестерпимо захотелось ощутить эту наполненность. После трёх-четырёх раз вода стала выливаться абсолютно чистой. Благодаря такой клизме сфинктер расслабился, и вход стал огромным. Словно в раздолбленную дыру, без труда вставил три пальца в попку и стал себя трахать, жалея, что пальцы не достаточно толстые. Наскоро вытерся, оделся. В голове одна мысль: «хочу принять большой член!»

«Мир тесен: в конце концов, все мы встретимся в постели»

(Бриджит Бардо)

Возле окна Иришка тискалась с Дюсей. Я подошел.

 — Бог в помощь. Александра не видели?

Дюся, не отрываясь от Иркиных губ, махнул рукой в сторону второй комнаты.

 — Не увлекайтесь, — шлепнул подругу по заднице и пошел искать Сашу.

О существовании этой комнаты я знал, но увидел её впервые. Это была акустическая комната, оформленная по всем законам этой науки. Стены и массивная дверь были покрыты толстым сукном травянистого цвета. На окнах — тяжелые шторы. Пол застелен паласом с высоким мягким ворсом. На потолке — пенопластовые панели. Справа, в метре от стены, большой кожаный диван с массивной, расположенной под углом примерно 45 градусов, спинкой и широкими закругленными кожаными боковинами, в которые были встроены выдвижные деревянные ящички. На диване разбросаны несколько маленьких кожаных подушек. Слева — стеллаж во всю стену с дорогой аппаратурой и полками, забитыми раритетными виниловыми пластинками, кассетами и лазерными дисками. Множество колонок различного размера по всему периметру. Мягкое, но вполне достаточное освещение обеспечивали четыре бра из больших черепаховых панцирей, расположенных в углах комнаты.

Стало понятно, почему эта комната пользовалась такой популярностью...

Саша сидел на диване, откинувшись на спинку, потягивая коньячок, наслаждался рок-балладами. Акустика действительно была на уровне! Музыка лилась, казалось ниоткуда и отовсюду. Был слышен каждый инструмент, не терялся ни один звук. Сочные басы отзывались где-то в грудной клетке, заставляя сердце биться им в такт.

 — А я-то думаю, откуда Scоrpiоns проистекает! — соврал я: при закрытых дверях звук в квартиру не проникал.

 — Нравится Scоrpiоns?

 — Вообще классический рок нравится: Lеd Zеppеlin, Dееp Purplе, Quееn...

Он уважительно кивнул и жестом пригласил сесть рядом. Минут двадцать мы наслаждались коньяком и музыкой, периодически комментируя: «А вот классная вещь» или «Вот это вокал!» Но всё это время я думал только об его органе. Наконец, я решился: «слушай, смотрю на тебя и думаю, что ты в штаны подкладываешь?»

 — в каком смысле?

 — ну, как балеруны, чтобы член смотрелся.

 — сдурел, что ли, ничего не подкладываю.

 — не, таких не бывает!

 — на спор?

 — на что спорим?

 — на сотку баксов.

 — ты что, я завтра улетаю, у меня все деньги кончились.

 — ну, переводом вышлешь.

 — давай! — я прекрасно знал, что попал на сто долларов, но, в конце концов, говорили, что в Москве мальчики по вызову стоили 300—500. Экономия!

Он отставил бокал, расстегнул ширинку и, приподняв задницу, стянул штаны вместе с трусами до колен. Взору открылся действительно приличный орган. Низ живота заныл с новой силой, я уже не мог остановиться! Он должен быть во мне!

 — да, проиграл, — «опечалился» я.

 — да, ладно, прощаю!

 — слушай, он у тебя сантиметров 15! А когда стоит, наверное, все 20?, — я-то прекрасно знаю, чем расположить мужика.

 — не знаю, не измерял, — ему явно было приятно признание его достоинства.

 — нет, правда, интересно, сколько. Давай померяем.

Всё казалось просто невинным спором двух пьяных мужиков. Он ничего не подозревал (или нет?).

Я измерил длину ладонью. От запястья до конца мизинца.

 — 15 см, — объяснил я.

Он не сопротивлялся. Его, похоже, самого заинтересовал этот «научный эксперимент». У него даже не возник вопрос: а почему это делаю я, а не он сам?

 — Теперь в состоянии эрекции... Я взял член в кулак, и стал медленно оголять головку. Член встал, как по команде! От запястья до конца среднего пальца у меня 20 см. Он был чуть короче.

 — Все 18! — мне даже не пришлось изображать восхищение. — И сантиметра 4 в диаметре. Наверное, все бабы без ума, — неся эту хвалебную чушь, я продолжал медленно дрочить.

Он не отвечал. Я с трудом оторвал взгляд от предмета своего вожделения и взглянул на лицо: его глаза были закрыты, рот приоткрыт, он медленно и глубоко дышал. Я получил «доступ к телу»! Осмелев, положил вторую руку на сжавшуюся упругую мошонку и стал нежно гладить и слегка сжимать крупные яички. Его ягодицы напряглись, приподнимая таз. На кончике члена появилась прозрачная капелька. Я залез на диван с ногами, встал на колени и наклонился над его пахом. Залюбовался. Лоснящаяся головка, как шляпка гриба венчает массивный, покрытый набухшими венами, ствол. Миниатюрные розовые «губки», окаймляющие отверстие, спереди переходят в бороздку, в стороны от которой расходится сочный валик, образуя вокруг головки корону.

Вид и запах члена сводили с ума. До предела отодвинув вниз нежную кожицу крайней плоти, целиком взял головку в рот и начал водить вокруг неё языком. Он положил одну руку мне наголову и тихонько теребил волосы, а второй гладил шею и спину, медленно продвигаясь вниз. Я прогибался под ладонью, поднимая попку и нетерпеливо извиваясь. Добравшись до поясницы, рука стала возвращаться назад. Я непроизвольно издал недовольное капризное мычание. Он всё понял и положил рука на ягодицу. Я удовлетворенно шумно выдохнул. Он стал поочередно крепко сжимать мои булочки. Второй рукой начал ритмично давить на затылок, заставляя сосать активнее. Одной рукой я обхватил его ствол у самого основания вместе с мошонкой, другой гладил мохнатый лобок. Стал медленно скользить ртом по его члену, расслабляя губы, когда он входил в меня и сильно сдавливая при обратном движении. Язык продолжал гулять по головке. Он сильно возбудился, шумно дышал, движение руки по ягодицам стали быстрее. Он попытался просунуть руку под джинсы, но она не пролезала. Я нетерпеливо, едва не сломав молнию, расстегнул ширинку и стянул джинсы вместе с плавками на бедра.

Член, оставшись без поддержки, с чмокающим звуком выпал изо рта и, с громким шлепком, ударил его по животу. Он весело хмыкнул. Одной рукой поднял член, а другой взял меня за подбородок и потянул головке. Я продолжил сосать, а он гладил и массировал мою уже голую попку, все чаще проводя по углублению между ягодицами, касаясь дырочки. Низ живота ныл от желания. Возникло ощущение самки, жаждущей секса. И хотелось, чтобы мой самец осознавал, что ебёт именно самку. Он молчал, а мне так не хватало пошлых грубых комментариев, как это делала Алла. Я не выдержал: «Я хорошо сосу?»

 — да...

 — Я хорошая сосочка?

 — хорошая...

Разговорить его было не просто. Похоже, выражение «женщина любит ушами» было для него пустым звуком...

 — я заслужила хороший секс?

Наконец-то до него дошло: «девочка хочет, чтобы её отъебали?»

 — самочка очень хочет! — уточнил я своё амплуа, снова взял член в рот и повыше поднял попку.

Его тоже возбудил этот диалог и моё поведение. Он достал из ящичка в ручке дивана какой-то тюбик и презерватив. Да, ничего не скажешь, эта комната была оборудована идеально! В тюбике был обычный силиконовый любрикант. Но мне и не нужен был другой — желание и так било через край, а после водных процедур сфинктер был расслаблен, и вход в попку был свободным даже для такого агрегата.

 — Не надо презерватив, я не заразная, — я продолжал настаивать на своей роли самки. Это меня ещё сильнее возбуждало. Лишало рассудка. Оставалась только похоть!

Он выдавил из тюбика значительное количество смазки прямо на дырочку и стал размазывать по всей промежности, свободно проникая сначала одним, а потом двумя пальцами внутрь. Возбуждающий холодок смазки и его ласки доводили до экстаза. Я встал перед ним, потянул за плечи. Он поднялся. Я снял с него водолазку, опустился на корточки и, пока снимал джинсы, не удержался, чтобы ещё раз не взять член в рот. Когда он был окончательно раздет, повернулся к нему спиной и, прижавшись попкой к горячему члену, стал тереться об него. Он тоже раздел меня, повернул лицом к дивану и, обняв одной рукой за талию, другой надавил на спину, заставляя встать раком. Я, широко расставив ноги, встал коленями на край дивана, облокотился на спинку и прогнулся, чтобы моя попка была повыше.

 — какая у нас попочка, — восхитился он и звонко шлепнул по ягодице.

Я застонал от удовольствия: «еще!»

Его уже не надо было упрашивать. Он сам возбудился. Несколько раз ощутимо хлестанул ладонью по попке. Смазка снаружи высохла. Он выдавил большую порцию себе на головку и, держа член рукой, стал массировать членом мой анус. Я раздвинул ягодицы двумя руками, подался назад, и член вошел сразу почти наполовину. «А ты и правда уже не девочка!». Он взял меня за бедра и потянул на себя, вводя член. Войдя полностью, уперся лобком в попку. Волосы приятно ласкали кожу. От распирающего попу ощущения кружилась голова. Он ебал меня быстрыми, мелкими движениями, как маленький похотливый кобелек. Член ходил не больше, чем на 1—2 см где-то в глубине, и я, практически, его не ощущал. Мелькнула мысль: «он и с женщинами так?» Уже хотел попросить «сильнее», но тут заиграла рок-баллада «Wоmаn» (с тех пор я эту композицию спокойно слушать не могу). Начал подмахивать в ритм сочного трагичного баса. Саша, невольно, тоже стал двигаться в этом темпе. Он медленно вынимал почти полностью, а потом жестко с силой вгонял в меня член на всю длину, притягивая руками за бедра.

Саша долбил задницу. Басы долбили мозг: «тум, тум, тум, тум... « Клаус голосил «Wоmа-а-а-n yоu cаn chа-а-ngе my wоrld!». Сашин живот звонко шлепал по моим ягодицам. Яички приятно бились о мою мошонку. Огромная ребристая головка массировала зону простаты. Приятные ощущения перерастали в экстаз. Накатывал оргазм. Но Саша неожиданно вышел из меня. Я едва не заорал: «какого хрена?». Он стянул меня с дивана, заставил лечь на спину прямо на палас, лег сверху и бедрами широко развел мои ноги. Я с готовностью приподнял таз. Он дотянулся до подушки и подпихнул мне под зад. Я взял его член в руку и нетерпеливо приставил к дырочке. Он медленно, без усилий вошел. Я обхватил его таз ногами и стал нажимать на ягодицы в нужном мне темпе. Он держался на локтях, но мне хотелось почувствовать всю тяжесть ебущего меня мужика. Я обнял его за плечи и силой притянул к себе. Его движения стали более размашистыми, он замедлился и стал бурно кончать. Впился губами в шею. Член, уменьшаясь, начал выходить, но меня это не устраивало. Во-первых, я не кончил. Во-вторых, я прекрасно знаю мужскую психологию: после оргазма наступает полная апатия, а в нашем случае, возможно, и отвращение.

Я прижал его к себе за ягодицы: «подожди», сжал сфинктер. Кровоотток перекрылся, член стал опять увеличиваться. Сработала банальная рефлекторная «трехнейронная дуга», как в коленной чашечке: мозг, приняв чисто механическую эрекцию за возбуждение, послал команду мышцам. Он снова начал энергично ебать меня, но я резко отодвинул попку и член выскочил из неё. Он недовольно замычал. Задача была выполнена: он снова возбудился, возбудился на меня и, пока ещё, не получил удовлетворения.

 — Ты эгоист, я тоже хочу кончить, — прошептал я.

Он беспрекословно сполз к моей промежности, взял в руку член и стал дрочить, явно надеясь на ответную благодарность за доставленное им удовольствие.

 — Пососи, — я уже мог требовать.

Он взял член в рот. В этой позе нас и застали Ириша с Дюсей.

«Вот как здесь музыку слушают!» — Ириша изобразила справедливое негодование, угрожающе уперев руки в бока. Саша совершенно не смутился, напротив, похоже эта пикантная ситуация его ещё больше возбудила: он стал с особым усердием обрабатывать языком мою головку, прикрыв глаза от удовольствия. Ира не устояла перед таким зрелищем. Опустилась на колени, повернувшись ко мне попкой, и стала лизать ствол. Саша «благосклонно» придвинул ей головку, и они стали сосать по очереди. Короткое платье, и в обычном-то положении едва прикрывавшее ягодицы, задралось и открыло взгляду сокровенные девичьи места. Она уже была без трусиков и просто истекала смазкой. «Вы тоже явно не Лермонтова читали» — подумал я.

Андрей опустился на ковер сзади Иры и стал гладить попку, промежность, периодически проникая пальцами внутрь. Она перестала сосать, уткнулась лицом мне в живот, широко раздвинула ноги и, тихонько постанывая, стала подмахивать. Со словами «хочу вас всех» переползла на меня. Саша услужливо вставил мой член в её влагалище, взял смазку, выдавил себе на член. Встал в позу «борца сумо» и медленно ввел член в Иришкину, уже разработанную мной, попку. Дюся быстро разделся, встал на колени над моей головой, пошире раздвинул ноги, чтобы член оказался на уровне Иришкиного лица. Я с вожделением наблюдал, как мясистая аппетитная головка медленно скользит между влажными губками. Зрелище похотливой возлюбленной с чужим членом во рту и запах мужских гениталий, практически касающихся моего лица, лишали рассудка. Я стал лизать мошонку и нежно посасывать крупные яички. Ира ещё больше возбудилась. Она выпустила член и направила его ко мне. Андрей, повинуясь нашим желаниям, развернулся и встал на четвереньки. Его красавец навис надо мной. Я с готовностью разомкнул губы. Ира не мигая, похотливо прищурив глаза, заворожено смотрела, как меня ебут в рот.

Саша продолжал орудовать в Ириной попке. Наши члены терлись друг о друга через нежные стенки влагалища и прямой кишки, вызывая непередаваемые сладостные ощущения. Кончали мы одновременно, все трое. Долго. Сильно. С этим незабываемым, ни с чем не сравнимым, неповторимым чувством группового оргазма.

У Иришки началась истерика. Она поползла на четвереньках к выходу. Я уже имел удовольствие наблюдать эту картину, когда она кончала особенно бурно. Но непосвященному человеку могло показаться, что она рыдает от обиды и боли. Саша, вероятно, наивно полагая, что виноват его член, пополз за ней, жалобно причитая: «Ирочка, что с тобой, тебе больно?» Я хотел остановить его и предупредить, что сейчас её лучше не трогать, но после оргазма мне было на всё плевать. «Пусть сами разбираются... « Уже из коридора донеслось её разъяренное рычание: «оставь меня, сука!». «А я предупреждал!... или не успел?», — с каким-то злорадством подумал я. «Ну, ничего. Я тоже в первый раз нарвался. Сейчас он её нежно обнимет, погладит, она, всхлипывая, прижмется к нему, и воцарится всеобщая гармония и мир на всей планете. По-крайней мере, в одной, отдельно взятой паре».

Дюся, не успев кончить, так и остался стоять на коленях у меня над головой с вздыбленным членом. Он стал медленно дрочить.

Я снова возбудился. Выполз из под него и, как похотливая блядь, встал раком, подставляя попку: «кончи в меня!»

 — Хочу в рот.

Этот повелительный тон доминирующего самца сносил башню. Я развернулся и послушно открыл рот, демонстрируя полную готовность и подчинение. Он погрузился в меня, но мне хотелось больше, чем просто сосать. Я стал ритмично давить руками на его ягодицы. Он плотно обхватил голову и стал медленно ебать, настойчиво стараясь засунуть в меня весь член. Алкогольное опьянение и ежегодный опыт ФЭГДС позволили справиться с рвотным рефлексом. Его головка несколько раз зашла в горло, вызвав обильное выделение слизи. Он откинул назад голову и тихонько стонал. Его движения тазом ускорились, и стало трудно контролировать рефлексы. Я взял член в руку и стал сосать, одновременно дроча ствол и тихонько сжимая его мошонку. Не прошло и минуты, как головка стала раздуваться. Сперма короткими сочными струями брызгала мне на нёбо. Первый раз в жизни мне кончали в рот.

Каждый раз, когда что-то нетрадиционное в сексе происходило в первый раз — первое прикосновение губ к клитору, первые анальные ласки, первый минет — возникало неповторимое сексуальное возбуждение с чувством стыда от осознания недозволенности, унижения и собственной распущенности. Кровь ударяла в голову, сильное головокружение отключало сознание. Оставалась только звериная похоть! Эта всепоглощающая похоть вызвала желание доставить максимум удовлетворения своему самцу. А что для мужчины самое ценное, после его несравненного члена? Да! Я стал глотать сперму, старательно высасывая всё до последней капли. Её было много, оргазм длился долго. Когда член стал опадать, он лег на спину и снова притянул мою голову к паху.

Я положил голову ему на живот и продолжал нежно посасывать головку, целовать влажный, мягкий, но всё еще большой и тяжелый член по всей длине. Он заснул. Я, тихо, чтобы не разбудить, вышел из комнаты и пошел в ванную. Они даже не удосужились закрыться! Несколько секунд из темного коридора наблюдал эротическую сцену: Саша стоял в ванной, поливая себя из душа, а Иришка сосала. Решив, что впечатлений на сегодня достаточно, пошел спать в зал.

«В Библии содержится 6 предостережений, адресованных гомосексуалистам, и 362 предостережения, адресованных гетеросексуалам. Это не значит, что Бог не любит гетеросексуалов. Просто за этими людьми нужно лучше присматривать»

(Генри Миллер)

Проснулся часов в одиннадцать. Ти-ши-на-а-а-а... От всего тела возбуждающе пахло сексом. Пошел в ванную комнату. Пока чистил зубы, смотрелся в зеркало. Обнаружил большой бордовый засос на шее, оставленный Сашей. «Что говорить жене?... Ударился! Хм... « Наполнил ванну чуть теплой водой, лег и отмокал полчаса, не меньше.

Полегчало...

Тщательно помылся.

Ожил...

Голый (одежда напрягала, а стесняться уже было некого) пошел на кухню. По дороге заглянул в ТУ комнату. Три нагих ангелочка спали прямо на полу, тесно прижавшись друг к другу. Иринка закинула ногу на Андрея и рукой держала полу-вставший член. Саша прижался к ней сзади. «Вас ждет бурное пробуждение» — зная, что твориться с Ирой после таких оргазмов, как вчера, искренне пожелал им удачи...

Тихонько закрыл дверь и проследовал дальше. Открыл холодильник. Упаковка кефира! Холодного! Налил полный стакан. Жадно, залпом, выпил.

Воскрес...

Налил еще стакан, сел за стол и стал уже медленно, смакуя, отпивать маленькими глоточками живительную жидкость.

Вознесся!

И появилось видение: Аня... в одних стрингах... Невозмутимо проследовала к холодильнику. Как будто меня не было. Или я был, но я — шкаф. Пока она шла, нет, плыла, эти три метра от двери к холодильнику, не мог оторвать взгляд! Обворожительное личико, обрамленное длинными (до самой поясницы), густыми пепельными волосами. Огромные серые глаза, точеный носик, словно очерченные тонким карандашом, сочные шелковистые губки. Длинная шея, белоснежные упругие, задорно стоящие, среднего размера груди, с разведенными слегка в стороны большими сосками. Тонкая талия. Плоский животик с красивым пупком. Между животиком и округлыми выступающими гребнями подвздоших костей — ложбинки, сходясь книзу, очерчивают широкий выпуклый манящий лобок. Круглая подтянутая попка, как бы состоящая из двух идеальных полусфер, не образуя складок, плавно переходит в бедра.

При походке бедра плавно покачивались, и аппетитные белоснежные булочки не вихлялись вульгарно в стороны, а элегантно поочередно поднимались и опускались. Нежная бархатистая, еще не тронутая целлюлитом, кожа. Прозрачный детский пушок внизу спины вдоль позвоночника и по бокам две соблазнительные ямочки. В районе промежности расходящиеся ягодицы и сходящиеся внутренние поверхности бедер образуют идеальный ромбик, открывая взгляду пухлые, мягкие даже на вид, половые губки. Длиннющие стройные ноги, с рельефными, играющими при ходьбе мышцами бедер и голеней. Тонкие лодыжки, точеные ступни с ровными длинными пальчиками. Да простит меня Аня (и все женщины) за такое сравнение, но она своей статью и грациозной походкой напоминала, нет, не лань, а молодую породистую кобылицу (не в смысле «ты кобыла» или «колхозная старая кляча» с отвисшим пузом, огромными маслами и потухшим взглядом). Кому хоть раз посчастливилось увидеть выездку этих божественных созданий, тот меня поймет. Чтобы скрыть возбуждение, пришлось придвинуть стул поближе к столу.

Аня взяла открытую упаковку кефира, несколько секунд смотрела на неё: «Ктоу пи-и-ль из май-ей круш-шки? — с прибалтийским акцентом произнесла она.

 — Прости, не знал.

 — Шучу, расслап-пся

Она налила кефир в стакан и села за стол напротив меня.

 — Ты ко-ро-шо иг-рай-ешь и у тип-пя очинь красив-вие рук-ки.

Не к месту вспомнились советские фильмы про войну, где фашисты допрашивали деревенских активистов: «руссишь швайн! пут-тишь ков-ворийть, кде партизанен, пут-тишь полючайт корка хлеп-па, пут-тишь молчайть, пут-тишь полючайт сапок морта и повисайт на рюский перйёза!» Я не смог сдержаться и прыснул.

 — Со мной что-то не так? (С вашего позволения, как, впрочем, и без него, я не буду дальше имитировать её акцент, додумывайте сами)

 — Нет, ты — идеальна! Просто, я думал, ты глухонемая, а у тебя, оказывается, обворожительный голос...

 — Да ты эстет!... Где учился музыке?

 — Сибирский самородок-самоучка.

 — Вы из Сибири? Я была в Сибири. У тебя красивая жена.

 — Я знаю. Но не жена.

 — Любовница?

 — Любимая.

 — Видимо, страстная, — показала на засос на шее.

 — Стараемся...

Разговор завязался. Стало понятно, что имел в виду Саша: она была очень коммуникабельная, веселая, открытая, остроумная, с живой мимикой. И взбалмошная. Я предпочел меньше говорить и больше слушать. И любоваться. Её глаза завораживали. То широко распахнутые, то томно прикрытые, то печальные, то сияющие. Невольно переводил взгляд с её прелестного личика на столь же прелестную грудь. Она не показывала ни капли стеснения.

После получасовой беседы она с детским наивным восторгом произнесла: «Ты классный, не такой, как все мужчины»

 — В смысле? — Я насторожился, вспоминая свою недавнюю, далеко не мужскую, похоть.

 — Ты какой-то, мягкий, что ли... нежный, всё понимаешь. С тобой... спокойно.

Это был сигнал, что объект готов.

 — Ага, мягкий и пушистый. Подумай сама: в метре от меня сидит ГОЛАЯ, БЕЗУМНО КРАСИВАЯ представительница противоположного пола, источая головокружительные флюиды. Поверь, у меня единственная мысль — затащить тебя в койку!

Моё откровенное заявление её слегка смутило, на щечках появился румянец.

 — Об этом я как-то не подумала... Ты каким-то безобидным кажешься...

 — Скажи ещё, бесполым.

 — Нет, родным.

Как обухом по голове! Я готов был убить себя за этот выпад. Меня в родню записало само божество, а я... кобель! Что мне, секса в жизни мало? Я залебезил, скроив самую, по моему разумению, жалостливую мину:

 — Ну, прости, ты действительно очень меня возбуждаешь! Но я же не пристаю, правда же?... Забудем?... Останемся родственниками?

Она не устояла перед этим «искренним раскаянием», рассмеялась: «Останемся». Перемирие было налажено.

 — Ты — ангел!

Она пристально посмотрела мне в глаза, произнесла: «Я... не такая»

 — Ты — демон?

Она улыбнулась.

 — Не в этом смысле. Тебе про меня ещё не насплетничали?

 — Только то, что ты «безобидная и взбалмошная».

 — Мне... больше... женщины нравятся.

Всё встало на свои места... Черт, ну почему женщинам всегда всё самое лучшее?

Но «больше» — это же не «только»?!!

 — И мне женщины больше нравятся — у нас много общего, мы и правда родственники! Так хочется тебя потрогать. Не убудет, ведь, а родственнику приятно, — я пошел ва-банк.

Она рассмеялась: «инцест?», ненадолго задумалась: «Не убудет». Подошла. Я развернулся на стуле навстречу к ней, уже не скрывая возбужденного со-стояния. Она придвинулась ближе, встав между моих раздвинутых ног. Я гладил её по спине, медленно переходя на поясницу и ниже. Нежная бархатистая кожа ласкала ладони.

Медленными круговыми движениями, массировал ягодицы. Её веки томно опустились, ротик приоткрылся, она шумно дышала: «У тебя волшебные руки». Я часто это слышал (тяжелее компьютерной мышки я в жизни ничего не поднимал, и руки были мягкие, без мозолей. А определить, где и как надо гладить женщину — не проблема, если её любишь). Но услышать комплементы от лесбиянки... Или нет?... Продолжая одной рукой массировать попку, другой нежно гладил и тихонько сжимал груди, нежными прикосновениями ладоней ласкал набухшие твердые соски. Член касался её ног и готов был взорваться. Она положила руки мне на затылок и притянула к животу. Я нежно, не размыкая губ, стал целовать бархатную кожу, медленно продвигаясь к лобку. Она нетерпеливо направила мою голову вниз.

Я стянул с неё трусики, она слегка раздвинула ноги и подалась тазом вперед, подставляя языку сокровенное место. Восхитительный аромат женского лона вскружил голову. Я стал медленно лизать по всей длине пухлые губки, изредка просовывая язык в горячее влагалище. Она мелко дрожала и нетерпеливо подставляла мне клитор. Сдавшись, я обхватил этот нежный бутончик губами и стал быстро хаотично водить по нему кончиком языка. Она еще сильнее прижала к себе мою голову и застонала. Я поднял глаза: её веки были полузакрыты, взгляд — отрешенным, она склонила голову набок, приоткрыла ротик и лизала верхнюю губу, вторя движениям моего языка. Я стал нежно сосать клитор, как маленький член, ввел в неё два пальца и, нащупав маленький шершавый бугорок, начал его поглаживать кончиками пальцев. Аня откинула голову назад, затряслась всем телом, бедра судорожно сжались, влагалище ритмично сокращалось, плотно обхватывая пальцы, из него обильно потекла смазка: она кончала. Долго, с протяжным стоном, что-то лопоча, чередуя русский с эстонским. Потом она обмякла, я едва успел подхватить её и усадить на колени. Она прижалась ко мне, подогнула колени, обвила шею руками и затихла. Милый, нежный... , всё-таки, ангел?

Я ласково перебирал её шикарные волосы и не мог насладиться их ароматом. Она, казалось, уснула, и я боялся нарушить этот ангельский сон. Сколько прошло времени, сказать не берусь: минута, десять, час. Вдруг она, широко раздувая ноздри, с закрытыми еще глазами, начала обнюхивать моё лицо, напоминая слепого щенка, тыкающегося в мамкин живот в поисках сиськи. Я давно уже чувствовал его: её влагалищные выделения на моих губах постепенно приобретали этот пронизывающий мозг запах жаждущей секса женщины. Она с наслаждением вдыхала его: «Ты обалденно пахнешь»

 — Это ты.

Она отстранилась от меня, удивленно захлопала ресницами и, как будто совершая величайшее открытие, серьезным тоном продекламировала: «Я обалденно пахну!»

Не сговариваясь, мы, выдержав «мхатовскую паузу», одновременно

рассмеялись.

Я... влюбился?..

Она прищурилась и заговорщицким шепотом спросила: «А твоя девушка тоже обалденно пахнет?»

 — Тебе зачем?

 — Хочу.

И все-таки, демон...

 — Ты меня сейчас использовала? Чтобы подобраться к моей подружке? — с напускной строгостью спросил я.

 — Конечно, глупенький, — она не собиралась сдаваться в этой игре.

 — Ириша тоже что-то говорила про тебя, типа «вот бы её отодрать», — жестко, даже грубо, отпарировал я.

Она не обиделась: «Ты ревнуешь?!!»

 — С чего мне её ревновать?

 — Нет, ты меня ревнуешь!

Её женская логика поставила меня в тупик: я не знал, что ответить. Мне пришлось проанализировать свои слова, чтобы определить их мотивацию... Да, я ревновал! Я уже не хотел её ни с кем делить. Она определила это в одно мгновенье каким-то шестым... или двадцать шестым чувством. Вот чего в нас нет: они чувствуют то, чего нам не дано природой. Только трезво анализировать и осознавать. Может быть, поэтому существует лесбийская любовь?

 — Я думал, что это невозможно, но после оргазма ты стала ещё красивее!

Интонации и формулировки говорили сами за себя: я влюбился!

Она явно была против такого поворота событий и отшутилась: «А ты — до...», и опустила глаза, взглядом указывая на мой стоящий член: «Хочешь кончить?»

Я театрально закатил глаза, сложил губки пельмешками: «Не ожидал такого глупого вопроса от столь прекрасного и умного существа!»

«Ну, ступила», — она по-детски развела ручки ладонями вверх, часто хлопая ресницами. Потом встрепала волосы: «Блондинка-лесбиянка, что возьмешь. Есть презерватив?»

 — Никогда не пользовался.

 — Тогда, извини, родственничек... Она сползла вниз, встала на колени между моих ног. И... стала развлекаться!

Поиграла яичками, сопровождая звуками, издаваемыми пустой банкой, катящейся с лестницы: «Блм-блм-блм». Что-то фольклорное пропела в «микрофон». Взяла член двумя руками и, вытаращив глаза, изображая испуг, медленно провела ими по всей длине от головки до лобка. Приложила к лицу, сравнивая с размером головы, примеряя ладошкой, как это делают дети возле стены, отмечая карандашиком темпы роста. Проанализировала и тут же озвучила, где и на сколько сантиметров член выйдет из затылка, если взять его в рот целиком. Высунув кончик языка от старательности, тщетно пыталась замкнуть на члене пальцы в кольцо. Подытожила: «У тебя очень большой, просто огромный!» Потом перешла к «губкам»: оказалось, она тоже знает про этот «фокус».

 — Ты огромный? — спросила у члена.

 — Да, я огромный! — писклявым мультяшным голосом ответила за него. Одновременно нажимала на головку двумя пальчиками, заставляя «губки» шевелиться.

Во время всего этого милого импровизированного спектакля я едва сдерживался от смеха и комментариев.

Прозрачная жидкость, капельками проступавшая из члена во время предыдущих ласк, стала липкой и тоже приобрела характерный запах. Её ноздри снова стали широко раздуваться.

 — Ты тоже вкусно пахнешь. Мы оба вкусно пахнем... , — начала было она, но я её прервал: «Не отвлекайся, дорогая».

 — Хорошо, ДОРОГОЙ!

От этих, в шутку сказанных ею слов, закружилась голова. Мне уже не хотелось просто заниматься с ней сексом. Мне хотелось быть с ней вечно. Я взял её за плечи, потянул вверх. Она, повинуясь, привстала и, расставив ноги, села мне на колени. Я взял её за талию и притянул к себе... И утонул в бездонных серых томных озерах. Наверное, именно так умирает «Я хочу тебя. Давай переспим», и рождается «Я люблю тебя. Выходи за меня замуж».

Я не озвучил этот глобальное демографическое событие. Я, со своим идиотским мужским рационализмом (кому он нужен?!!), трезво осознал, что этому не суждено случиться НИКОГДА. Обида, гнев, ненависть, отвращение... Казалось бы, сильные разрушительные чувства.

Но это просто детские наивные капризы, по сравнению с жестоким, неотвратимым и беспощадно бессмысленным «НИКОГДА»! По-видимому, эта убивающая безысходность отразилась на лице. Она ласково, именно ласково, как любящие мамаши на своих малышей, посмотрела на меня, погладила по щеке, наклонилась, и, слегка приоткрыв ротик, поцеловала в губы. Долго, нежно. Потом положила голову мне на плечо. Прошептала мягко, но настойчиво, чеканя каждое слово, как разговаривают психиатры с душевнобольными: «Тебе. Просто. Нужно. Кончить. И все. Пройдет». Заглянула в глаза: «Да... дорогой?»

 — Да, дорогая...

На самом деле — НЕТ! Я нежно держал это сокровище за талию, любовался, не отрывая глаз.

Спустя вечность, чтобы хоть как-то отвлечься, спросил: «А ты правда Ирку хочешь, или это у тебя шутки такие?»

Она приблизилась вплотную так, что были видны только огромные черные зрачки, со страстью процедила сквозь сжатые зубы: «ты даже не представляешь, как!»

 — Успокойся, я представил, — передразнивая её, глазами показал на стоящий член, — у тебя в запасе десять часов до нашего отъезда.

Вспомнил позу любимой с членом Дюси в руке: «но, желательно поторопится, можешь не успеть»

В дверях возникла чем-то недовольная Ириша.

 — Воркуете, голубки? Ну, и как она? О, какой засос! (Аня удивленно подняла брови и вопросительно посмотрела на меня)

Моя любовница, всю ночь вытворявшая на моих глазах бог весть что с другими мужиками, приревновала?

 — Я ж не спрашиваю, как тебе Дюся и Саша.

 — А ты спроси! Сбежали они оба. У них там дети сопливые некормленые, семеро по лавкам. Пошли грудью кормить, или что там у них есть.

Понятно. Двое ушли, третий с бабой на кухне обжимается... Ирке, в её-то состоянии, обломился утренний секс! Аня, продолжая сидеть у меня на коленях с раздвинутыми ногами, боялась повернуться, похоже, прикинулась мертвой. Только хлопала ресницами. Я поспешил её успокоить, давая понять, что ничего страшного, это мы так развлекаемся, «милые бранятся... «.

Демонстративно поцеловал в губы: «Я тут стараюсь, про твою прическу договариваюсь, а ты?»

 — Старатель ты мой. ТАК я могу и сама договориться!

Подошла, погладила Аню по волосам, по плечам: «Красивая... «. Аня вздрогнула от неожиданного прикосновения, мгновенно ожила, глазки заблестели. Игриво подмигнула, намекая, что у неё всё получается.

 — Вот и славненько! Баба с возу... , — включил иронию, чтобы не выдать реальных чувств. Встал, придерживая, нет — трепетно прижимая Аню за талию. Затем поспешил покинуть помещение, оставляя двух голых, знойных, безумно красивых и безумно любимых женщин наедине.

 — Смотри, не тресни, парламентер, — Ирка шлепнула меня по стоящему дыбом члену, когда я проходил мимо.

 — Девчонки, вы тут сильно не деритесь...

Когда я вышел из кухни, закрыв за собой дверь, они дружно расхохотались. «Похоже, Аня, у тебя сегодня, всё-таки, будет Ира...»