Мы познакомились на Новый Год. Вернее даже первого числа, вечером, когда гулянка продолжалась и коллектив потихоньку сменился. Она отмечала с сестрой, а к нам присоединилась под вечер... Честно говоря, я ее тогда плохо запомнил. Запомнил глаза непонятного цвета, блондинистую головку, милое личико. Какого-то лешего запомнил здоровенный кулон из зеленого камня. В общем, много что запомнил, если учесть что я тогда был синющий в дровину (у меня стояла задача перепить отца хозяина квартиры, чтобы тот ушел спать и никому не набил морду). Даже запомнил что ее зовут Настей, что она в прошлом году закончила институт и сейчас работает в банке, что парня у нее нет уже полтора года.

Стандартная посленовогодняя программа: вчерашняя закуска, море алкоголя, танцы, посиделки на кухне с особо стойкими

Примерно часика в 3 ночи меня начало выключать. Может и в 4, а может и в 2... на часы я не смотрел. Улегся прямо в одежде на разложенный диван, рядом с горой курток. Спустя неопределенный промежуток времени, Стас (хозяин дома) выдал постельное белье и заставил забраться под одеяло — все укладывались спать. Из-под кучи курток, рядом с которой я спал, вылазит она... преспокойно уходит в соседнюю комнату переодеться (снять все кроме нижнего белья и напялить футболку подлиннее) и возвращается. Я толи спросонья таким стеснительным стал, толи просто что-то совесть заиграла... короче залазить к ней под одеяло не особо торопился. Настя сама выдернула из-под меня кусок одеяла, на котом я лежал и укрыла меня. После этого мы оба благополучно вырубились.

Сквозь сон помню как к нам пристроился еще один парень — Ромка. Настя спала у стенки, по центру — я, с краю — Ромка... он еще пытался уговорить Настю перелечь на мое место, чтобы ему не так обидно было, но ей было на это перманентно похуй — она спала.

Проснулись мы от будильника на ее телефоне. Было очень рано, сколько точно не скажу, но все спали очень крепко. Она лежала прижавшись ко мне, только почему-то руки держала перед собой, словно прикрывая грудь. Я в этот момент ее обнимал левой рукой, а правая была под ее головой.

 — зачем ты на меня смотришь?

 — любуюсь, — других слов я почему-то не мог подобрать, — А поцеловать можно?

 — не-а...

 — смешная ты! обнимать можно, а поцеловать — нет? — Моя рука в это время лежала на ее попе.

В ответ она сама меня поцеловала, уложила меня на спину, сама оказалась сверху. Мои руки под одеялом вовсю начали изучать ее тело. Когда я добрался до плавочек, прозвучало категоричное «нет». Буквально спустя мгновение Настя чуть не расплакалась у меня на плече: «Видела-бы меня моя мама, лежу полуголая под одним одеялом с двумя мужиками... «.

Может из-за жалости, может из-за уважения, приставания я прекратил. Просто прижал к себе и начал успокаивать, как мог. Словами. Она постоянно порывалась убежать домой, я ее постоянно удерживал. Один раз она даже убежала в соседнюю комнату, а я притащил ее на руках назад и заставил лежать, пока не рассветет. В 9 мы все-таки встали. Позавчерашняя закуска сегодня стала уже завтраком. Во время завтрака я порол всякую чушь, а Настя молчала. Позавтракали, и я проводил ее до дома (благо, что идти до квартиры, которую она снимала с подружкой, было недалеко). На прощанье поцеловать постеснялся, как 18-летний. Она развернулась и упорхнула в подъезд.

Короче, в первую ночь я не приставал (хотя она потом рассказывала, что от сонного ночью ей пришлось поотбиваться, но я этого не помню). Утром не решился настаивать.

Приперся домой, еще раз пожрал, сел за компьютер. Одноклассники. ру, Друзья, поехали... Машка, друзья друзей... опа, вот и ОНА! 22 года, а выглядит на 18... точно, она же институт закончила вместе с Машкой.

«Настенька, извини меня пожалуйста, если я тебя обидел словом или действием. Не удержался, пьяный балбес, очень уж ты мне понравилась»

Спустя 15 минут она ответила. Поговорили. Нашел в телефоне ее номер... Насть у меня в телефоне десяток, неверное: «Настя (Дима) «, «Настя (парк) «, «Настя (Миракль) «... и т. д. просто «Настя» одна. Спрашиваю: твой номер? Да. Выяснилось что она искала ночью свой телефон и попросила меня ее набрать. Все-таки я не такой дебил, когда пьяный — сохранил, даже спросонья, даже забыл это совсем.

Вечером следующего дня Машка (общая подружка, которая ее и притащила к нам) зовет меня на горки. При этом звонит с Настиного номера, говорит что она тоже будет. Со своим Машка поругалась, поэтому идти собирались втроем. Когда Машко дала трубку Насте, я как последний дебил засунул язык себе в жопу и опять не знал о чем говорить... попрощались до завтра.

На следующий день мороз — 30, ветерок хороший. Мне вроде и не холодно — хороший горнолыжный комплект, утепленный народными методами. Девченки в своем репертуаре: похуй что холодно, зато красиво. Прогулялись до горок, выяснилось что там все закрыто нах, вернулись домой. По пути набрали пива, решили вечерком сходить в кино. Машка уже дома помирилась с Диманом, который при виде горы пельменей и стеклопосуды в наших пакетах, забыл, что они ругались вчера. Откуда-то материализовался еще Генка (тоже в новый год положил на Настю глаз, но тактично дал мне дорогу, видя что у него ничо с ней не выходит).

В кино мы не попали — билеты в праздники надо бронировать за сутки, как минимум, а мы такие гордые пришли... за полчаса до сеанса. Осели на другой квартире в прежнем составе: Настя, Машка с Димкой, Генка и ваш покорный слуга. Зашли по дороге в супермаркет, набрали пива, закуски, девчонки организовали стол. Гитара, песни... напились на старые дрожжи, в общем. Во время медленного танца Настенька по мне так прижалась. Такого у меня еще ни разу не было: видно, что хочет чуть-ли не прямо посреди комнаты изнасиловать, но при этом, боится перейти ей одной ведомую границу. Спустя пол-года она мне призналась, что боялась тогда, что я приму ее за блядь, особенно учитывая обстоятельства знакомства. Получалось у нее что-то невероятное: вроде и хочет прижаться, но не может... под конец танца мы просто стояли, прижавшись друг-к-другу, я ее очень аккуратно обнимал, боясь пошевелиться или спугнуть настойчивым движением рук, а она положила голову мне на грудь и закрыла глаза. Сколько мы так простояли, не помню. За столом грел ногами ее окоченевшие пальцы ног, которые отказывались согреваться после дневных скитаний по городу.

Потом она собралась домой и вызвала такси. Ни какие уговоры не могли ее остановить — завтра с утра на работу. Подсел к ней в такси. По дороге до дома она очень-очень аккуратно ко мне прижалась и поцеловала второй раз за все наше время знакомства. Я опять не решался первым: видел, что испугаю ее, слишком уж правильное впечатление она производила. Целовались всю дорогу. Долго, страстно. Единственный поцелуй продолжительностью минут 20.

На этой же машине вернулся к Димке домой. У Насти остаться не получилось: однокомнатная квартира, в которой она жила с подружкой... Понимала что поцелуем мы не ограничимся, а продолжать негде. Перешли на водку. Напился в сопли. Орали песни до утра. Проснулся с головной болью, но счастливый, как будто первый раз влюбился.

Вечерами переписывались в одноклассниках (дешевле чем смс, а аськи у нее тогда не было. Разговаривать при подружке с каким-то левым парнем она не хотела... такая подружка, видимо).

Пригласил ее в кино. Очень уж неудобно было подбирать сеанс, чтобы и билеты были, чтобы она успела добраться до кино с работы... почти как 3го января с билетами было. В итоге кинотеатр на задворках города, хреновенький фильмец, содержание которого ни я, ни она не вспомним. Встретить с работы не получилось, ехала до кино она одна, на автобусе. По пути в кино отогревал ее руки у себя в карманах... какая-то Снегурочка попалась. Посидели в кафешке перед сеансом, раздавили по бутылочке чего-то (может и безалкогольного, не помню). Она сидела от меня в пол-оборота за столиком. Длиннющие ресницы, большие-пребольшие глаза, серого цвета (при разном освещении они у нее меняли цвет от желто-зеленого до серо-голубого). Слегка растрепанная прическа. Белый шарфик, который она не сняла — мерзла. Белая блузка, подчеркивающая ее фигурку. Черная юбка, сапожки на высоченном каблуке (всегда ходила на каблуках, стеснялась низкого роста, хотя на самом деле не такая уж и маленькая — чуть пониже меня, а я — 180... насколько ниже — хз, но чтобы целовать нагибаться не нужно).

Разговор у нас не клеился — не было общих тем для разговора, не могли мы их найти. Мое красноречие, которое у меня проявляется всегда и везде — куда-то пропало. Вот никогда не было проблем с отсутствием тем для разговора... с любой девушкой на улице могу запросто побеседовать, пригласить в ближайшую забегаловку попить кофе и развести на номерок телефона или даже пригласить домой... а с ней терялся — двух слов связать не мог. У нее такая же история... сидели и говорили односложными предложениями.

 — как работа?

 — замучилась, устала. Не замерз?

 — ага, погода — так себе, холодно.

Пиздец, светский диалог из учебника английского!

Билеты были на последний ряд, что ее не удивило, скорее обрадовало. На этот раз я уже не особо стеснялся. Она разрешала гораздо больше, чем я ожидал... буквально все разрешала. Целовались на протяжении всего фильма, руки побывали везде, куда можно добраться, не вызывая ажиотажа в переполненном кинотеатре. Попка, грудь, ноги — все поддавалось изучению. Тут уже я не особо наглел видя, что она моя. Рамки приличия сохранили — никаких минетов в кино, как в порнухе не было, но удовольствия получено немерено. Главное, что я уяснил — она мне доверяет свое тело.

Через пару дней она пригласила меня «посмотреть что с ее ноутбуком». Предлог этот нам знаком, набрал служебного софта, антивирусов взял (и nоd32 и Cоntеx). По пути поинтересовался: что будем пить? Чай, с конфетами, которые дарили клиенты. От спиртного категорически отказалась. Я тоже не стал ничего брать — хватит, и так неделю не просыхал. Цветочков по пути купить не удалось — закрыто, как ни странно. Короче, явился к ней в гости эдакий сферический айтишник в вакууме: без шоколадок, шампанского, цветов, но за то с кучей дисков и полной флешкой. С компьютером все было нормально, как и ожидалось: обновил антивирь, установил аську на телефон ей. Включили какой-то фильмец с ноута... даже примерно не помню о чем был фильм.

Сидим обнявшись на диване. На мне толстовка, футболка, штаны от горнолыжного костюма. На ней джинсы и веселенькая полосатая футболка. Опять поцелуи, уже уверенные, без боязни. Вроде как прошло куча времени и нам уже не по 16, как казалось в начале знакомства, а по 22 и 24, что соответствует реальности. Только вот разрешает она гораздо меньше, чем в кино! Говорит, что скоро должна придти подружка (сожительница ее, блять)... фак! У меня дома полный дом, к Диману ехать? Рассмотрим этот вариант, конечно... ладно, «досмотрим фильм», а там видно будет.

Постепенно, неспеша, очень аккуратно, кладу ее на спину, целую в губы. Она полностью расслаблена, обнимает меня руками и ногами, выгибается всем телом мне навстречу. Запускаю руку ей под майку — шумный вздох, когда рука добирается до груди в лифчике. Второй рукой пытаюсь снять надоевшую футболку... у нее появляется какое-то напряжение, скованность движений. С меня снимается толстовка. Все! Больше ничего снять не удалось. Как незримая стена: через одежду делай что хочешь: трогай, гладь, мни, кусай, а снять — хрен. Ладно, нам торопиться некуда... не сегодня, так завтра, будем брать измором — мы и не такое видели. Не насиловать-же тебя, тем более еще подружка припереться должна.

Когда пришла подружка, мы уже сидели пили чай. Все очень тихо и мирно. В очередной раз меня одолевал адский стояк. Ей было, мне кажется не лучше — видел что «хочет», но эта ее правильность... хотя если быть честным, эта правильность меня и зацепила тогда в очередной раз. Таких недотрог сейчас фиг найдешь. Не то что не дает, а то, что стесняется дать парню, которого знает неделю. Хочет дать, возбуждена до предела, чуть-ли не кончает в объятиях... но боится! Может девственница? Да нет вроде — парень был, достоверно известно, не один даже. Хотя никому из наших парней не удалось ее уломать за те почти два года, что она общается с нашей компанией (год пока я был в армии, и пол-года с тех пор, как вернулся). В больших пьянках она ни разу при мне не участвовала, иначе пересеклись бы раньше. Хотя рассказывали пацаны как пытались к ней подъехать, получали категоричное «пошел нахуй». Ладно, будем умней, не будем торопиться.

В следующий раз опять-таки к ней домой я явился уже с цветами (пить она опять отказалась). Принес новый фильмец. До прихода подружки с работы часов 5. Ни на что особо не рассчитывал, хотя контексы в кармане штанов по-прежнему томились. Просто приятно проведем время... ну если обломится, то хорошо. Нет — еще лучше.

Не обломилось — дошли до снятых футболок. Лифчик сниматься отказывался наотрез. При этом удивительно что через джинсы я во-всю лапал ее. Не удивлюсь, если она потихоньку даже умудрилась кончить, уж очень хорошо ее колбасило от этого.

Как только руки потянулись к застежке джинс, она сказала: «не надо, пожалуйста». Я заглушил ее поцелуем и ну ушко очень тихо и нежно: « не надо или не хочешь?». — «не надо»... блядь, да что ты будешь делать? Ты же сейчас готова на все на свете! Что тебе мешает, а? какого лешего от меня еще нада? сказать, что люблю тебя? Ты не поверишь, мы с тобой об этом уже говорили на днях, заочно, правда. В слух я этого конечно не говорил, сказал, что не буду ничего делать, пока она не попросит сама. Это ее вроде бы расслабило. Мы даже поменялись местами — она вовсю терлась промежностью о мой вставший член (я тоже в штанах оставался). Прокувыркались мы так до самого прихода ее подружки. В панике оделись — благо, что одевать футболку гораздо проще, чем одеваться целиком. Подружка эта — отдельный пиздец, надо сказать... страшная как исходники в перле! Я опять счастливый поковылял домой. Осталось снять джинсы, лифчик и трусики... три дня с таким прогрессом.

На следующий день она вышла на работу. Под конец рабочего дня звонит:

 — у меня проблемы, можем мы встретиться?

 — да, конечно, в чем дело?

 — я уволилась!

 — давно пора было, с такой-то работой. Не расстраивайся, я сейчас приеду.

 — это не все, — чуть не плачет.

 — что еще?

 — потом.

 — к Димке с Машкой поедем? Расскажешь все как есть, выпьем, отдохнешь, развеешься. Может помогу чем-нить?

 — поехали.

Звоню Машке:

 — Мы с Настей к вам подъедем?

 — а поздароваться?

 — уже здоровались вроде? Привет.

 — че дурак, такие вопросы задаешь? Конечно поъезжайте.

 — У Насти помимо работы еще какие-нить проблемы были? Она уволилась, но говорит, что это еще не все.

 — Она сказала что уволится, если ее маме станет хуже, она и так более постоянно.

 — ебанарот. Мы к вам часа через полтора подъедем, ОК? Димку предупреди что пить нада будет.

По дороге я ее успокаивал по поводу работы, рассказывал как сам два раза увольнялся. Как мы будем отдыхать и что нам ее работа не будет мешать нам встречаться. Тему родителей не затрагивал, типа ничего не знаю: захочет, сама расскажет. Зашли в тот же супермаркет, набрали выпивки, закуси чуток. Машка уже суетилась на кухне, готовила че-то там. Меня заставили чистить картошку... вообще я всегда попадаю на чистку картошки, видимо хорошо получается. Димка уже был слегка подшофе, и сжег курицу, которую взялся готовить. Ножки Буша мутировали в окорока Обамы. Выпили хорошенько, окорока схачили, всем уже было пофиг что жевать.

Пошли с Настей покурить на кухню (я сам не курю, а ей сейчас можно, не стал останавливать). Все рассказала. Ни единой слезинки при словах «У меня мама умирает». Ни дожи в голосе, ничего. Только грусть ниебических объемов. Злой комментарий «не надо только меня жалеть» меня просто убил. Я сказал, что уже все знаю, утешать не умею, пытался посочувствовать.

 — мне надо будет уехать. Надолго. Будешь ждать?

 — да

 — зачем тебе это?

 — я так решил

 — тебя девушка из армии не дождалась ведь, охота себя испытывать? Нас пока еще ничего не связывает.

 — я не она. Были девушки, которые дожидались. И не год, как меня, а два ждали, и три! Чем я хуже?

 — не надо

 — мне пофиг.

Обнял, как можно нежнее, бережнее.

 — я поеду домой

 — нет, останешься тут

 — зачем я тебе? Я же не девушка, а сплошное несчастье!

 — на день рождения подарю тебе зебру без черных полосок, с жопой заклеенной лейкопластырем!

 — на день рождения! А сейчас я поеду домой

 — ты приедешь сейчас к подружке, которой на тебя насрать, а тут твои друзья. Ты не ей позвонила, а мне почему-то! Вот и будешь тут! Я не хочу тебя сейчас никуда отпускать.

 — хорошо, только я спать пораньше лягу. Если ляжешь позже — не буди меня своими приставаниями, ок?

Когда я лег спать, она лежала с открытыми глазами. Ни слезинки! Просто смотрела в потолок и медленно-медленно моргала. Я разделся и прилег рядом. Обнял, просунул руку ей под голову. Чмокнул, стараясь не дышать на нее водкой, на которую мы перешли, когда девчонки ушли спать.

 — я не буду приставать, засыпай, пожалуйста.

 — не спится что-то... спи...

Уснула она только под утро. При этом проснулась в 8 и начала собираться домой. Я тоже встал. Сделал кофе, запихал в себя кусок курицы. Она попила кофе, есть отказалась. Зажевали по Орбиту и поехали к ней домой.

Как только приехали к ней, я отправил ее в душ, а сам взялся готовить пельмени. Знаю, что с бодуна очень важно что-нить сожрать. Во рту как кошки насрали, жвачка не помогала нифига. Выпил еще кофе. Плита на кухне в съемных квартирах — это факин-щит тот еще. Сражался я с ней наверное с пол-часа. За то время, пока она начала греться, успел помыть посуду, которая осталась со вчерашнего дня — подружка ее не шибко ценила чистоту и порядок, видимо. Когда Настя вышла из душа, завернувшись в халат, явно ей не по размеру (он был обмотан в полтора раза и волочился по полу — видимо подружкин), с чалмой на голове, — пельмени только-только начали всплывать. Чмокнула меня и убежала сушить голову. Изо рта у нее пахло зубной пастой, а не перегаром, как утром. Я тоже, как мог, почистил зубы пальцем с намазанной на него зубной пастой.

Есть она опять отказывалась. С боем, как младенцу запихивал в нее пельмени. Она рассказала, как лечилась когда-то гормональными таблетками, от которых растолстела, несмотря на все диеты, а потом когда бросила их пить, у нее вообще пропал аппетит: могла тупо забыть поесть и шмякнуться в обморок, возвращаясь, домой из института. Это было первое, что она мне рассказала, не стесняясь, о своей жизни.

Мы сидели на все том же диване. Я сидел, оперевшись на спинку, а она на мне верхом. От ее тела меня отделял полураспахнутый халатик, и нижнее белье. Только сегодня я не буду пытаться добиться ее — вчерашнее обещание ждать сколько потребуется, это конечно хорошо, но не настолько чтобы этим пользоваться. Целовались, она откинулась назад, оперевшись на мои руки, я целовал ее шею и то, что не было прикрыто халатиком. Вдруг она вернулась на исходную.

 — у меня мышцы шеи неправильно работают, поэтому я не могу даже голову от подушки оторвать. И пресс качать не умею, потому что голова от пола не отрывается.

Я со смехом переложил ее на пол, прижал руки к полу.

 — отрывай голову как хочешь!

 — не могу

Я лег сверху, стал ее целовать. Приподнял свою голову так, чтобы ей оставалось сантиметр до моих губ дотянуться. Как она пыталась приподнять голову — надо было видеть! В конце концов, она вырвала руки, обняла меня за шею и дотянула заветный сантиметр. В ее глазах непонятного зеленого цвета был смех, на губах улыбка. Между нами стирались границы. Совсем стирались. Я подложил под ее голову руку, прижимая голову к себе. Халатик совсем распахнулся, она этого уже не замечала — все казалось очень естественным, как будто мы знакомы уже сто лет. Только сегодня я не буду этим пользоваться.

На следующий день приехал из деревни ее папа, привез маму. Ее положили в больницу. Еще через пару дней Настя мне позвонила:

 — у меня мама умерла, не звони мне пока

На следующий день она уехала в свою деревню, до которой 12 часов переться на автобусе, а кроме него туда хрен доберешься.

 — Зайка, я к тебе приеду

 — нет, Котик, не надо

 — кому не надо?

Молчание

 — когда к тебе ближайший автобус?

 — не надо пока.

Впервые за это время она при мне заплакала. Даже не впервые, а единственный раз, больше такой слабости она не допускала — боялась показаться слабой. Привыкла возводить вокруг себя не преступную стену, а тут я такой начинаю ее рушить... ага, щас!

Каждый день мы с ней разговаривали по телефону. Каждый день переписывались по аське. По аське даже лучше — проще сказать то, что думаешь, меньше стеснения. Впервые по аське у меня вырвалось «люблю».

 — это было признание?

 — нет, вырвалось, больше не повторится. Только в глаза

 — тогда приезжай

 — приеду

Пришлось зебру делать пораньше. В магазине такую не купишь. Какашки пополам с соплями, покрасить гуашью... нормальная такая белая зебра получилась. Статуэтка сантиметров 10 высотой.

Договорился на своей работе о внеплановых выходных. Забрал остатки ее вещей у подружки, купил билет. Приехал.

Дорогу описывать не буду.

Встретила она меня на остановке вместе с батей. Был уже поздний вечер. Дома меня ждала натопленная баня, пол-литра, вкусный ужин.

При встрече она меня просто чмокнула, постеснялась папы. Когда перекусили и чуток выпили, пошли в баню. Батя отказался — сказал, что со здоровьем чота не то, а там жарко щас. Настя пошла со мной, но не осталась — просто показала что там и как у них. В дверях бани мы очень долго целовались, пока она не вывернулась и не убежала: «папа чонить не то подумает».

Блин, что он «не то» подумает? Подумает он очень даже «то»! возражать не стал — у нас впереди чуть больше недели.

Ночью, когда ложились спать, она завела будильник на 6 утра: сказала, чтобы успеть перелечь на другую кровать, пока папа спит, а то «не то подумает». Ладно, у каждого свои тараканы в голове.

Выключили свет, легли. Обнимались и целовались. Я гладил ее все смелей и смелей, никакого протеста не было. Когда я прикоснулся к застежке лифчика и спросил: «можно?», даже в темноте было видно как она покраснела. Перешагнула через все свои нормы и морали и выдавила: «угу». Я без особого труда разобрался с застежкой, и ее грудь оказалась на воле. Она легла на спину, я поцеловал ее у губы. Начал спускаться к шее. Руками гладил ее тело. Грудь, животик, бедра... целовал, лизал, покусывал аккуратные сосочки, мял грудь

Настя старалась прижать меня посильнее к себе.

Постепенно рука моя начала продвигаться к трусикам. Не вырывается, не убегает к папе. Запустил пальцы ей под ткань. Уже понимая, что протеста никакого не будет, спросил: «а тут можно?». В ответ она выгнулась мне навстречу, своей рукой прижала мою к себе. Я стал на ощупь разбираться в ее складочках под трусиками. Очень аккуратные складочки, надо сказать! Не свисали никуда никакие чебуреки, как иногда бывает у некоторых девушек. Чуть пониже складочки были уже скользкими и влажными. Чуток задержался на ее клиторе, тоже очень аккуратном и маленьком, как у девочки, и вытащил руку. Отодвинул ткань трусиков в сторону: так удобней. Начал поглаживать пальцами вдоль губок. Она уже вся извивалась под моими руками. Аккуратно запустил палец ей вовнутрь. Сладкий, еле слышный стон. Она сама нащупыват мой член сквозь ткань трусов своей вечно-холодной ладошкой. Начинаю не спеша двигать пальцем, добавляю второй. Суховато чуток, смачиваю пальцы, погружаю их на всю глубину. Средний и безымянный пальцы у нее в дырочке, ладонью давлю на клитор. Все сильней и быстрей двигаю ладонь. Настенька не выдерживает и выдавливает из себя:

 — я хочу тебя

 — точно-точно?

 — котик издевается? Аааа... — я не прекращаю ее долбить снизу рукой. Уже не сдерживаясь. — ДА ХОЧУ!

Снимаю с нее трусики, она сама мне в этом помогает. Начинает стягивать мои — их я даже не помню как стянул — были и нету! Настя ложится на спину, размазывает смазку из влагалища по половым губкам, чтобы проще было входить. Ложусь на нее сверху, целую у губы. Она помогает мне войти в нее. Шумный вздох, все ее тело выгнуто. Руками давит мне на задницу.

Блядь, презерватив! Про него я вспоминаю, сделав пару фрикций, и поняв, что в ее горячем и тесненьком влагалище кончу прямо сейчас. У некоторых в попке просторней, чем у нее тут! Пока надевал презерватив, член чуток опал, но боевой готовности не потерял — самый раз, чтобы не обкончаться сразу же. Ага, щас... кончил спустя пару минут — сказались и Настина теснота и мое длительное воздержание. В готовность я пришел спустя минуту! Новый скафандр на член напялил, и понеслась. Только вот все равно она чего-то продолжает стесняться, не может расслабиться. Время не засекал, но протянул я довольно долго. Чувствую: подкатывает. Можно я кончу? Кончай! Минута — и я уже не могу ни рукой, ни ногой пошевелить — такое неописуемое блаженство... второй презерватив полетел за диван. Она прижалась ко мне и кажется сразу же уснула. В 6 утра по будильнику ушла в соседнюю комнату — чтоб папа, когда проснется, ни дай бог, не увидел, что она спит со мной.

На следующий день суета по дому, что-то там она готовила, я ей помогал или просто сидел рядом и смотрел на нее. Каждую свободную минуту мы целовались, не могли насытится тем что рядом. Вечером закончились презервативы, те что я взял с собой. Надо было брать пару упаковок, а я что-то ограничился маленькой пачкой. Не рассчитывал, что она в первую же ночь даст.

В понедельник пошли по магазинам... бля, деревенские магазины... из них такие же магазины, как из челябинской трехконфорочной «Чайки», которая стояла у нее на старой квартире, кухонная плита — вроде и похоже, а функцию выполняет хренова и через раз. Презервативы только китайские. Хуева. Ну ладно, попробуем.

Ночью пытаюсь напялить это средство индивидуальной защиты... у меня не сильно здоровый хуй. Обычный такой член: 18 сантиметров, может чуть больше (мерил не линейкой, просто стандартный презерватив 18 см — ему самый раз). Но эта продукция китайской промышленности на меня налезла с трудом, закончив разматываться почти на середине, при этом аццки его стягивая! Попытка заняться в нем сексом закончилась феерическим алярмом, когда он остался у моей лапочки во влагалище, буквально после 3—4 толчка. Я Насте куни делать не стеснялся, тем более что смазки у нее не особо много — заодно смочить хорошенько. А вот она минет делала первый раз. Очень старательно, но очень неумело. Кончил я скорее не от ее ласк, а от осознания того, что она мне делает минет. В эту же ночь она призналась в любви открытым текстом.

 — я тебя люблю

 — все-таки ты это первая сказала. Я тебя тоже люблю!

 — ты мне уже писал

 — это не то, совсем не то.

Скупили все презервативы в деревне, какие подворачивались. Перепробовали все какие были.

Каждый вечер мы с ней занимались любовью. Каждое утро она уходила в другую комнату. И каждое утро возвращалась назад ко мне, когда папа уходил на работу. Стеснение ее никуда не пропало: показаться при свете хотя-бы в нижнем белье — неимоверное усилие, поза только одна — миссионерская. Ну иногда наездницу изображала в позе сверху. Раскрутить ее на позу 69 — час уговоров! И это несмотря на то, что она минет уже делала не раз! Откуда в наше время берутся такие правильные девочки? Или мне попадались только опытные-преопытные?

Через неделю я уехал домой.

Каждый вечер мы с ней переписывались в аське. Разговаривали обо все. Абсолютно! О религии, о кредитах, о истории второй мировой, о философии, о 3д-графике...

На ее день рождения я опять к ней приехал. Майские праздники: выходные выпадали очень удачно! Опять договорился на работе, сделал новую зебру в подарок, купил еще всякой мелочи. Забрал ее ноут у подружки, который в прошлый раз не увез. Ноутбуку 2 года, а он стерильный — ни одного вируса, ни одного порно-фильма. Небольшая куча личных фотографий — и все!

Она уже устроилась там на работу, переезд в город отодвигался все дальше и дальше, а сидеть дома — свихнешься.

В постели стала более раскованной. Смена поз ее уже не пугала. Понравилось лежа и сзади: говорит, что своеобразный кайф от того, что нету почти никакой возможности для инициативы — тоже есть. Очень полюбила быть сверху — так мне сложнее сдерживаться, а ей больше нравилось не кончать самой, а смотреть, как я кончаю. Мой личный рекорд в миссионерской позе или сзади — почти час, если без презерватива, и пара часов в презервативе с анестетиком. Она при этом кончает неимоверное количество раз, но очень устает и на работу ходит со спичками в глазах. Каждое утро она уже перестала уходить в другую комнату, видимо был разговор с батей на эту тему.

Особенно запомнился момент, когда мы проснулись, она лежала спиной ко мне. Я пристроился к ней сзади. Настя уже во всю текла.

Только-только засадил, слышу шаги по коридору! Как можно более невинно прикрываю одеялом Настеньку, и не даю ей вырваться. Заходит батя, идиллическая картина: его дочка спит на локте молодого человека, спиной к нему, он ее обнимает поверх одеяла... У дочки во влагалище член, но этого конечно не видно. Порылся в шкафу, достал что-то и ушел.

Вопреки всем эксгибиционистским рассказам — у меня начал опадать, видимо не всех это возбуждает. Очень возбудился, когда батя ушел! Видимо от облегчения. До работы у нас было времени чуть меньше часа... успели использовать его по назначению.

8 мая поперлись на праздник дабы оценить местную самодеятельность: Настина организация занималась празднованиями Дня Победы. Праздновали почему-то 8 мая, а не 9, правда. Видимо решили что лучше с бодуна просыпаться в воскресенье, чем в понедельник. Опен-эйр концерт, блять... на улице ветер шописец, холодно. Остатки ветеранов, которых вытащили на празднование (их на всю деревню осталось с десяток, не больше) заморозили нахуй! Не удивлюсь, если кто-нить из них после таких почестей двинет кони от простуды. Мы наблюдали сию фиерию самодеятельности в течение 3 часов, дотерпели до самого конца. Стояли в сторонке, я расстегнул куртку и прижал к себе свою Снегурочку... вроде сильно ее не колотило от холода. Посмотрели фейрверк (довольно приличный, не хуже чем у нас на новый год бывает, но с 9 мая в городе, конечно не сравнить).

Домой пошли пешком: ее служебное такси простаивало в ожидании более важных шишек администрации, нежели секретарша со своим хахалем. Пока шли домой нехило так подмерзли. Чаек с лимоном кое-как

согрел меня, а Настя так и мерзла дальше. Никакое растирание конечностей, обнимания и поцелуи ее не отогревали — продолжал бить озноб. Только забравшись в постель ее начало отпускать. Я пытался обнять ее всю целиком и укутать получше одеялом. Уснула она сразу же, как только согрелась. Или наоборот, перестала дрожать только когда уснула. Ни какого секса не было — мы просто спали как убитые... наверное это тоже нужно, иногда просто засыпать в объятиях друг-друга.

День рождения

... этот кусок потом допишу

...

расспрашивали друг-друга о самом сокровенном: кто когда потерял девственность, сколько было партнеров, сколько было постоянных спутников жизни, почему расставались... все в ее поведении начало вставать на места: девственность она потеряла два года назад, с парнем, которого бросила спустя два месяца — поняла что не любит. Предыдущему так и не дала: сначала не боялась, потом он начал изменять, а терять девственность с молодым человеком, который ходит налево — не то чего ей хотелось. Между этими двумя парнями у нее была масса ухажеров, но ни с кем ничего серьезного и долговременного не вышло. Разочаровалась в мужском поле как виде, полтора года никого к себе не подпускала. Выходило, что до меня у нее был всего один парень, с которым она встречалась всего-то ничего... и это в 20 с лишним лет!!!

Может и не все правда, но уж очень хорошо склеивалось с тем, что я сам успел о ней выяснить через своих друзей и подружек, с тем как она себя вела со мной.

Она в свою очередь высказала мне претензии по поводу того, что я сам кончаю 1—2 раза, а она десяток как минимум — обозвала меня эгоистом. Ну что я сделаю, если мне приятно видеть как она мечется подо мной в оргазмах? А сам кайфа от того что кончил, практически не испытываю? Подрочить я и без нее могу. Да, эгоист — готов любыми путями заставлять кончать ее раз за разом, а потом уснуть, так и не доставив ей радости посмотреть, как из члена выбрызгивается белая жидкость и на свое перекошенное лицо (Настя говорит, что у меня в этот момент лицо, как будто меня пытают). Не хочу менять длительный кайф на 2 минуты кроличьей ебли.

12 июня очень удачно выпадали выходные: 3 дня законных выходных и на один день она отпросилась. Я освободил свою квартиру от родителей с сестрой и ее мужем (большая 3х комнатная квартира, так что в обычное время там не тесно даже таким общежитием жить, но на эти четыре дня я всех выпроводил: маму к бате на дачу, сестру с мужем — на рыбалку). В нашем распоряжении было 4 дня и 3 ночи. Из этих 4 дней ей два надо было потратить на всяких племянников и крестников.

Встретил ее на автовокзале. С цветами, как положено. Поцеловались... как и не было месяца разлуки. Дошли до дома пешечком (идти 15 минут, а на машине почти в два раза дольше — одностороннее движение и адские пробки). Шли как примерные детишки — под ручку.

Дома нас встретила сестра, которая укладывала шмотки для рыбалки. Познакомил их, вроде сошлись. Попили чайку. Сестра просила ее почаще приезжать, чтобы я убирался у себя в комнате (у меня вечно бардак на столе: разложена куча девайсов, раскуроченная клавиатура, которую я вечно паяю после того как залил пивом год назад, куча немытых кружек из-под кофе и прочий хлам). Поцелуи, обнимания... долгожданное женское тело под руками. Вот она уже на мне, прижимается, страстно целует, запускает руки под футболку. Мои руки занимаются тем же самым.

Запустил одну ей в тесные джинсы сзади, нащупал дырочку... нет, в эту она пока боится... следующая... все уже хлюпает. Стонет, прижимается ко мне еще сильней, чуть-ли не танец живота изображает в положении лежа. Сквозь стон выдавливает из себя: «мне сегодня к племянникам, а у тебя дома сестра... давай до вечера отложим». Блин, все резонно: по своим делам ей и так и так надо будет идти, а тут еще в соседней комнате свидетели. Звукоизоляция конечно хорошая, но лучше заняться сексом, когда квартира будет совсем пустой. Говорю: «угу, отложим до вечера», — а сам довожу ее до грани оргазма, в последний миг, вытащив руку из джинсов. Вполне ожидаемый и разумный комментарий: «Сволочь ты, как я сегодня целый день буду ходить?».

Сходили за подарками детишкам, погремушки всякие, конструкторы. Старшему скейт купили. Отвез ее к сестре домой, а сам поехал к себе. Порешал организационные моменты завтрашней пьянки, приготовил пожрать. Купил парочку пива (кстати, так и не выпили). Проводил сестру с мужем. Бля, месяц ждать было проще, чем эти часы! Вечером звонит: «я выехала, встречай на остановке!»

Где-то успела сменить джинсы с блузкой на соответствующее погоде легонькое платьеце веселенькой расцветки.

 — заждался?

 — конечно.

 — чем занимался без меня? По любовницам опять шлялся?

 — ага! А еще сестру из дома выгнал и с Димкой насчет завтрашних шашлыков договорился.

 — а я ничего не успела. Только в магазин один зашла и с детьми поиграла немного.

 — В магазин зайдем? Холодильник пустой, хотя перекусить есть что.

 — нет, ничего не хочу, я у Гали поела! Пошли домой.

Прямо на пороге она на меня набросилась с поцелуями. Только успела босоножки снять. Платьеце съехало до самой талии, предоставив рукам полную свободу. Я мял ее попку, руки скользили по всему что попадалось: по спине, груди, ногам, шее и волосам. Как бы в издевку, спросил у нее:

 — что будем делать? Может поужинаем? Или кино посмотрим?

 — нет, я уже ела. Давай показывай свои фотографии. Бумажные!

Удар ниже пояса, издевка не проканала. Залезли с ногами на диван и стали листать фотоальбомы: «я и соска», «я в садике», «я и мои родители на фоне ковра», «я в пером классе», «я отращиваю длинные волосы»...

 — ты носил длинные волосы?

 — да, хвост, в полтора раза длиннее твоего, если заплетешь. Больше года, на первом курсе политеха. Потом на летней практике сбрил их на лысо.

 — не представляю...

 — лысым или с длинными волосами?

 — ни так, ни так...

«я и байкал», «я в армии», «я и мой кот», опять «я в школе»...

Фотографии закончились, я спрятал фотоальбом и мы перешли к более интересным занятиям. Перенес на руках Настю к себе в комнату, уложил на диван, прилег рядом. Руки опять поползли под платье, стали не спеша мять ее округлости. Она меня оседлала. Я гладил ее ноги, иногда как бы случайно, задевая трусики между ног, Настя старалась угадать момент и как бы случайно задеть мои пальцы промежностью. Не выдержала и сама сняла платье через голову я помог ей снять лифчик. Прижалась ко мне всем телом, возобновились поцелуи. Я уже гладил ее через трусики — массировал половые губки и клитор. Было интересно, когда она не выдержит? Моя зайка уже во-всю терлась о мой стоящий как телеграфный столб, член, но тоже не торопилась выпускать его на волю. Продолжалось это долго. В конце концов, она стянула с меня футболку, спустилась с поцелуями к груди (не только девушкам приятно, когда целуют соски — мне сие тоже нравится, можно даже покусывать чуток, довольно своеобразные ощущения). Живот, он волосатый у меня, долго с поцелуями не стала возиться. Расстегнула штаны и стянула их вместе с трусами носками. Пару раз погрузила член себе в ротик, поцеловала его.

Сама надела презерватив. Не даром прошли разговоры по ее стеснение — его стало гораздо меньше. Презерватив выбрала тонкий и облегающий, а не с анестетиком, который взял-бы я. Может ей становится больно или неприятно от часовых упражнений? Блин, так и сказала-бы... нет же! Или и правда заботится о том, чтобы я побыстрее кончал из тех соображений, чтобы доставить мне больше удовольствия?. Со своими плаваочками заморачиваться не стала, просто отодвинула их в сторону. По привычке смазала себя внизу (у нее обычно маловато смазки поначалу, очень медленно возбуждается), хотя это было уже не нужно — она была и так очень мокрой, еще чуть-чуть и, наверное, закапало бы. Медленно, как — бы по-новой привыкая, к ощущениям, ввела в себя член. Пошевелилась вперед-назад без вертикального движения. Прижалась ко мне. Начала двигаться бытрее.

 — зайка, не торопись, а то я кончу прямо сейчас.

 — кончай! — Ее движения только ускорились.

 — не хочешь полежать снизу?

 — ты же так будешь мучать меня до утра?

 — ну не до утра...

 — хорошо

Ложится на живот, обнимает руками подушку, сводит ноги вместе. Вхожу в нее сзади, прижимаюсь к спине, целую плечико, шею, ушко, она подставляет губы. Даю ей пососать свои пальцы и продолжаю целовать. Пальцами с ее слюной нахожу клитор. Постоянно меняю темп своих фрикций и движений пальцев, ласкающих ее снизу. Вдруг она дергается от меня, прижимается к подушке.

 — зай, что такое?

 — я нечаянно кончила, — Какая обида в ее голосе! Кстати, я не успел заметить... как-то уж очень тихо она кончила.

 — нечаянно? А специально еще раз можешь? — Продолжаю движения, аккуратно, неспеша.

 — нет, твоя очередь.

Это мы еще посмотрим. Я успел передохнуть, кровь отошла от члена. Не дождешься! Начинаю ускоряться, не меня темпа, без перекуров. Настя воспринимает это как финишную прямую, начинает подмахивать, встает на четвереньки. Беру ее ладошку и направлю к месту боевых действий. Она понимает все правильно: ласкает себя, иногда щекочет мои яйца. Еще больше ускоряюсь, уже без всякой жалости долблю ее. Вдруг она вырывается, хватает ртом воздух, ложится на кровать и судорожно выпрямляется в полный рост.

 — это не честно, я опять кончила!!!

 — тебе не нравится кончать?

 — ложись на спину!

Садится на меня сверху и начинает скакать как сумасшедшая. Кончает раз за разом, чуть ли не падает, но продолжает скакать. От этого вида я не выдерживаю.

 — котенок, я сейчас кончу! Можно?

Неостанавливаясь, проверяет, на месте ли презерватив (боится после юзания детских контрацептивов, которыми торгуют у нее в деревне) и продолжает скакать. Пока я кончал она кажется тоже успела кончить еще раз. Прижал ее к себе, поцеловал...

 — еще разок не хочешь?

 — ты же меня тогда будешь и правда до утра мучить — не кончишь

 — да, конечно

 — тогда давай спать.

Еще две ночи и два дня описать осталось.