Я внимательно слушал рассказ Катеньки и понемногу закипал.

Мы уже вышли из ванной и расположились на диване — Катя устроилась у меня на груди, а я, подперев рукой щеку, внимал.

 — Он... мой дядя, — она взглянула на меня не очень уверенно, но я незамедлительно поцеловал ее в губы, уверяя в своей готовности выслушать, что бы она ни сказала, — в первый раз он... трахнул меня, когда я пришла со школы, а мамы не было дома. Да и она потом пропала, когда пыталась заявить на этого гада в прокурорку... Папа умер где-то за год до этого, и нам с мамой было трудно... поэтому, дядя часто приходил к нам и помогал... и деньгами, и просто с чем-то вроде починить-привезти. Я... как я помню, он пришел тогда просто так, знал, что мамочки не будет дома... я разбирала портфель, когда он вдруг схватил меня сзади за плечи. Я... я тогда даже не понимала еще... что так может быть... и даже ничего не заподозрила, когда он подошел с эдакой противной улыбочкой и начал меня лапать... у меня, Марк, тогда и грудь маленькая была, и... не мокло вроде... так... но он...

Я прижал ее к себе, пытаясь успокоить. Как только слезы перестали мешать говорить, Катя продолжила.

 — Он разложил меня на том же столе. Говорил мне, чтобы я слушалась его и не кричала. А если закричу, он... отрежет мне сосок, — Катя откинула свои еще мокрые льняные волосы с груди и пальчиком указала на область под розоватым сосочком. — Я вскрикнула, когда он воткнул в меня свой... хер... а потом кричала, когда он меня... в попу... — она с трудом и явным нежеланием договорила это, — и он порезал мне грудь...

Тут Катя снова затряслась и уткнулась мне в плечо. Я обнял ее и зашептал что-то успокоительное. Но она отстранилась, и я, пока она еще не продолжила, взял в руку ее грудь и повнимательнее рассмотрел, поворачивая голову туда-сюда. Шрам! Небольшой сейчас, но тогда... в восемнадцать лет, когда грудь просто не могла быть тех же размеров, что и сейчас...

 — Я бы его убил, — честно признался я. — Хочешь, даже могу, в принципе... он ведь меня не выгонит, если я с тобой приду?

 — Не шути так, дурачок, — всхлипнула Катька и погладила меня по щеке, — ты мне нужен еще!

 — А я и не шутил! Убить — не убью, а вот органы наши мне помощь в задержании такого тюкнутого по голове педофила окажут...

 — Какие органы, идеалист! — воскликнула она. — У этого дядьки столько денег, сколько в бюджете небольшой страны неплохо бы смотрелись...

 — Если мы говорим не о Греции, — перебив ее, улыбнулся я и добавил, когда заметил улыбку и на личике моей Кати. — И вообще, Кать, я, конечно, не коммандос, но айкидо даром и мимо не проходит! А ты у нас вообще спортсменка, кендошница и каратистка! Мы его вместе вы... бем!

 — Самонадеянный... Но ты ведь понимаешь, что и он не без охраны...

 — Ага! — воскликнул я. — Все же допускаешь вариант нашего с тобой совместного супергеройства!

Катя захихикала, ну а я продолжал.

 — Нет, Катюш, мы поступим умнее...

Я сделал два звонка, параллельно злобно размышляя о том, что какой-то урод изнасиловал ее лет в восемнадцать во все возможные места и так и не сел, не смотря на все заявления в тогда еще милицию мамы и дочки, что брат ее умершего, когда ей было не так уж много лет, отца — просто обычный педофил. Только вот мама куда-то без вести пропала, как только дело дошло до заявления в прокуратуру, и дядюшка, по дурости органов опеки, стал ее официальным родителем. В общем, этот... , под названием «дядя», заочно дал понять, что наше знакомство сегодня вечером с ним начнется с того, что я воткну ему фаллоимитатор размером с тот дубайский небоскреб в задницу и заставлю ощутить его все то, что ощущала моя девушка в то время.

 — Сестренка? — спросил я у трубки под удивленный взгляд Кати. — Да это не та, это моя мелкая... — пояснил я, и тут телефон разорвался криками типа «Сам ты мелкий!» и «Мне уже шестнадцать, осел!», но я без всякого стеснения продолжал. — Мне, Маш, надо бы одного козла проучить, помнишь, как мы твоего того... ну того, которого директор постоянно отмазывала... да, этого... учителя... Поможешь? Ты ж у нас, типа, борец за охрану всех и вся? Ну и что, что Гринпис, а не полиция, полицию мы тоже позовем... Ага, моего друга, которому еще двадцать пять. Да, Валеру! Да я не знаю, как он к тебе относится! НЕТ, МАША, ДЕВУШКИ НЕТ! СЕГОДНЯ В ЧЕТЫРЕ, У МЕНЯ!!!

Я рыкнул, тыкнул по кнопке отключения разговора и облегченно прикрыл глаза.

 — Придет, — сказал я, отвечая на вопросительный взгляд Кати.

Я стоял возле подоконника, а моя Катя бегала по комнате как заведенная, ну я ее и отловил, чтоб не мельтешила. Поцеловал, чтоб не обижалась. Потянулся к ремню халатика и развязал, чтоб было удобнее и эстетически приятнее.

 — Тебе что, сегодня никуда не надо? — спросила она, перед тем, как мы начали.

 — В воскресенье? И рядом с тобой? — я хохотнул и прижал ее к себе еще сильнее. Она развязала мое полотенце на бедрах, и я посадил ее на подоконник.

Страсть... страсть... она всегда с нами... только несколько минут назад она ревела, вспоминая прошлое, а сейчас впивается ногтями в мою спину, пока я вхожу в нее с удивительной даже для самого себя яростью. Я как будто бы пытаюсь достать до самого дна, я даже чувствую это дно... Мне узко и мокро... и горячо... и я люблю ее... Она стонет и плачет, непонятно от чего... я раньше не замечал, что она плачет, когда... нет, она плачет не поэтому! Я целовал ее слезы, ощущая их соль и сладость ее кожи одновременно... успокаивал, мимолетными и не очень поцелуями по всему телу... мы переместились на пол. Подоконник... надоел, что ли... она повернулась ко мне спинкой, и я не удержавшись погладил ее по ягодицам... она оглянулась на меня со странной смесью нежелания и в то же время бурной страсти во взгляде... я поцеловал ее, подтянувшись над ней к ее лицу, и критически осмотрел мокрый от ее выделений и моей спермы член. Подумалось, хватит нам... вначале дал ей облизать два своих пальца, и один из них засунул в ее анус. Катя расслабилась, видимо, помня прошлый опыт... тьфу-ты, нет, я этому гаду точно хоть не тот небоскреб, так нашу телебашню уж точно в зад захерачу, будет знать, как девчонкам жизнь портить!... далее я засунул и второй, предварительно поводив первым в ее отверстии, дал ей привыкнуть... и я вошел в ее попку. Аккуратно, чтобы не сделать больно... Я застыл в ней, сверяясь со своими и ее ощущениями. Катя тоже замерла. Я нагнулся к ее шее, непроизвольно вжавшись в нее сильнее... она резко вдохнула... а я поцеловал ее в плечико и прошептал что-то вроде «тебе не будет больно, я обещаю», лизнул пальцы, но мне не очень понравилось, я таки читоплюй, вытер их о ковер и погладил правой рукой ее киску, левой опираясь на пол.

Она вздрагивала и уже постанывала, хотя я не двигался в ее попке, а только ласкал клитор и губки. Она уже была, по-моему, достаточно возбуждена, чтобы мне начать ее иметь... Я толкнулся внутрь. Катя издала стон и открыла глаза, из которых потекли непрошенные слезы.

 — Продолжать? — прохрипел я, остановившись.

 — Да... — простонала Катя и выгнула спинку сильнее, чтобы мне было удобнее.

Я обеими руками взялся за ее ягодицы и, грубо говоря, вставил. Она стонала, а я разрабатывал ее анус равномерными и прямолинейными (единственное, что осталось от школьного курса физики в моей голове) движениями вглубь. Ощущения были невероятно запоминающиеся — я все больше предпочитал, так скажем, традиционное решение проблемы, и редко помышлял о анальном сексе, но сейчас... Все само как-то происходит.

 — Господи! — резко крикнула моя девочка, когда я продолжил движения интенсивнее и входил в нее все с большим напором... Я чувствовал, что ее страх перед этим ушел. Я трахал ее в попку. На эту часть тела моей Кати я обратил внимание при нашей первой встрече сразу после глаз. Смешно, но факт. Через энное количество времени мы в изнеможении откинулись на ворсистый ковер, и она переползла ко мне на грудь.

 — Меня не держат ноги... — пожаловалась она, правда, недовольства в голосе я не заметил.

 — Но вендетту вершить будем! — заключил я и потянулся к телефону, который так и валялся на диване, покинутый и брошенный. Но я собирался развеять его одиночество и все-таки позвонить Валере.

Было около трех часов дня. К дядьке в клуб отмечать мы должны были поехать к вечеру. Но наша веселая компания уже собралась. Валера пришел, Машка только минуту назад тренькнула домофоном, и мы ее впустили. Есть у нее такой бзик — подниматься на этажи ниже одиннадцатого пешком. Так что в ближайшие минуты три ее ждать не имеет смысла. Я уже начал объяснять Валере суть вещей, конечно же, опуская все подробности и нагнетая обстановку тем, что постоянно говорил примерно это: «Ведь на месте моей Кати могла оказаться та же Машка!!»

Я прекрасно видел, как относится к ней мой друг — нет, не как к объекту сексуального вожделения, упаси Бог от подобных друзей. Он искренне восхищался ее каштановыми, с яркой рыжиной, волосами, постоянно прикалываясь на тему девушки Ведьмака из его любимой рпг, Трисс Меригольд. Надо сказать, именно Машка его на эту игру и подсадила. Общаясь со мной, он не мог не узнать всех моих близких родственников, так как привычка мамы приезжать к нам с сестрой на день рождения сделала всесемейные посиделки регулярными — раньше наших дядю с тетей и Марию, их дочь и мою двоюродную сестренку, можно было увидеть в компании всей семейки крайне редко. Однажды я притащил с собой Валеру. Вот так все и получилось у них — переглядки и стеснялки, а потом Машка, всегда игнорирующая чужие страхи и придурь, плюнула на условности и подсела к краснеющему непонятно от чего (это ж жесткий ловелас... был!) Валерке. Вот так и завязался разговор. Они начали рьяно обсуждать преимущества финки над американ боуи, и я понял, что за судьбу кузины можно не беспокоиться. Нашли друг друга. Этот честнейший кадр к ней не притронется до совершеннолетия, он сам слово дал, причем я его об этом не просил, и при этом будет оберегать ее от всего, по возможности. Только вот Машке ни я, ни он о его великих чувсивах не сказали. Она в неведенье по сей день. Сам Валера был, скажем, упрощенной копией вышеупомянутого Ведьмака — русые волосы, твердое лицо и высокий рост. Глаз Геральта из Ривии нельзя не запомнить — желтые и свертикальным зрачком, но Валера с его стально-голубыми глазами наводил на мысли о жестоком киллере или летчике-асе, настолько ледяным был его взгляд. Я, честно, хотел бы, чтобы эти два психа наконец-таки объединились и перестали всех запаривать взаимными подозрениями в неверности, хотя отношений-то нет!! Но это не суть.

 — Ты вот скажи, — вопрошал я, — представить себе, что твою любимую отымел в раннем подростковом возрасте какой-то му... хмм... урод, испортив этим отношение к мужчинам вообще, ты можешь?? И представь себе, что он сегодня будет искушен Машкиной красотой, так как парень, то есть, я «должен был присмотреть за младшенькой» и не смог ее оставить так!

 — Нет! — серьезно отвечал мне Валера. — Она не будет в этом участвовать!

Вроде бы это я, ее достаточно близкий родственник, должен радеть за всякое там целомудрие и праведность своей младшей. Но нет! Это чудовище-полицейский желает сохранить Машаню в целости и сохранности, даже если прекрасно понимает, что эта девчонка понимает многое, если не все.