Рад представиться, — Денис Карасёв, 22 года, студент третьего курса факультета информационных систем Государственного Технического Университета города К. Пять минут назад стукнуло восемь вечера, и я нахожусь в кабинке женского туалета на третьем этаже учебного корпуса. Дверь закрыта на разболтавшийся шпингалет, мои штаны спущены до колен, и я ласкаю верного дружка, погрузив свой извращенский нос в кроссовок моего текущего кумира — Марты Шлемовской. Еще несколько минуток — и я, закрыв глаза от удовольствия и роняя кроссовок, спускаю порции горяченькой жидкости в унитаз, предназначенный только для девочек. Перед глазами стоит ее короткая стрижка а-ля Матильда из кинофильма Леон и босые ноги, шлепающие по мокрой траве центрального городского парка.

История моего падения, — или же восхождения к вершинам мастерства дрочки, — начинается за год до поступления в университет. На дворе стоял тот самый 2007 год, который так любят вспоминать в соцсетях в связи с бурным расцветом субкультур и оттепелью в отношениях со странами запада. Одним из жарких августовских вечеров я возвращался домой с английского, читая на ходу первый выпуск манги Наруто. Я тогда так зачитался, что не заметил идущую впереди себя девушку, и со всего размаху налетел на несчастную, сбив ее с ног на пыльную плитку пешеходной дорожки.

Благо для нас обоих — девушка не пострадала, но в процессе падения ее юбка задралась так высоко, что всем прохожим, — мне в том числе, — стали видны ее трусики, очень хорошо облегающие то, что должно быть сокрыто, — ее святая святых. Кажется, такое обтягивание женских прелестей обычно называют «верблюжьей лапкой». В панике я быстро поправил юбку девушки, и она улыбнулась мне, без труда приняв мои искренние извинения. Инцидент, казалось, был исчерпан, — но мне, как вы можете догадаться, эти беленькие трусики и голые ножки не давали покоя весь вечер.

Вернувшись домой, в свою комнату — в свой уютный панцирь рака-отшельника, — я около получаса сидел на стуле, а мой взгляд бессмысленно шарил по потолку и стенам. Потом я пытался читать — но не мог прочесть и абзаца. Такого стояка у меня не было никогда. И я не имею в виду степень увеличения или твердость, — мне никак не удавалось его ликвидировать. О чем бы я ни думал, — мысли возвращались к случаю с девушкой. Каждая деталь рисунка на туфельках, каждая складка ее водолазки и каждая ее ресничка, — все это я видел перед собой так отчетливо, будто оно было здесь, близко, — ближе, чем экран монитора. И даже ближе, чем я сам.

В школьные годы от своих приятелей я слышал о способе древних мастеров, ныне теряющем популярность. Способе устранения нежелательных мыслей и повышения боевого духа войнов прошлого. Некоторые называли его мастурбацией, некоторые онанизмом. Также мне были знакомы такие слова, как дрочка, фап, передергивание, сливание, детский грех, разрядка, — и многие другие синонимы одной и той же техники. Но до окончания школы я ни разу не имел необходимости его опробовать. специально для .оrg Мне это просто не приходило в голову.

— Не нужно дрочить курок, — нажимай его плавно, как будто ласкаешь женщину, — вспоминал я слова из фильма про ковбоя Мальбора с Доном Джонсоном и Микки Рурком.

— А я каждый день это делаю, — рассказывал мне мой школьный приятель, — иногда по несколько раз в день. Иногда даже несколько раз в час. Поберегись, — возможно сейчас я тоже этим занят, — весело сказал он, похлопав меня по плечу. — Да шучу я, — для этого нужны руки, дружище. Минимум — одна, как у моего деда. Нужно просто двигать руками вперед и назад, — и он имитировал процесс, мастурбируя воздух.

Я забаррикадировал дверь двумя отцовскими гирями, снял джинсы и вернулся на стул. Моя задеревеневшая штуковина раскраснелась, а с кончика тянулись паутинки смазки. Медленно я начал повторять движения, которым научил меня мой приятель. Потом несколько участил темп и остановился, решив, что сделал все правильно и этого достаточно. Мне чрезвычайно понравились новые ощущения, какая-то удивительная легкость и сладость внизу живота, и я твердо решил практиковать это занятие ежедневно, для собственного удовольствия и снятия сексуального напряжения.

Вас может удивить то, что к 19 годам я был не в курсе того, что процесс соития предполагает своим завершением эякуляцию семенной жидкости. Я и сам не знаю, как так вышло, — просто мой интерес никогда не был направлен на это и вся информация об этом деле воспринималась через розовые очки наивного ребенка. Я редко общался на эти темы, поскольку вообще никогда не был общительным человеком и, как правило, все подобные разговоры сводились к шуткам, которые не отражали в полной мере сущности секса.

Перетащив гири обратно в угол комнаты, я взял с полки книжку Роберта Хайнлайна и прилег почитать на кровать. Где-то около десяти вечера мне захотелось пить и я, отложив книгу, пошел на кухню и налил себе воды из графина. Попивая водичку, я стоял у окна, любуясь ночным городом. Небо было угольно-черным и окна домов казались яркими квадратиками, вырезанными из цветной бумаги. Разглядывая окна, я остановился на одном, через которое было прекрасно видно молодую женщину, которая в такое позднее время занималась йогой, принимая причудливые позы на полу своей комнаты.

Из одежды на ней были короткие шортики и футболка, и вид ее оголенных, высоковольтных ножек снова привел мой механизм в движение. Я поставил на стол стакан, прикрыл дверь на кухню и, достав из штанов штуковину, принялся повторять освоенные несколько часов назад несложные манипуляции. Одна поза сменяла другую, а я все дрочил, получая невиданный ранее кайф. Вскоре я заметил, что как только девушка поворачивалась ко мне спиной, показывая свою сочную попу, обтянутую шортиками, мои ощущения на десять порядков усиливаются, и я стал стараться ловить эту волну как можно чаще, убыстряя темп.

И вот, в один из таких моментов, когда девушка приняла «позу кошки», отставив крепкую попу назад, я опять вышел на виток усиленных ощущений. По всему моему телу побежали мурашки, словно я был только что открытой бутылкой из под пепси-колы. Ноги стали каменными, и... короче говоря, это был мой первый в жизни оргазм. Эякуляция стала для меня страшной неожиданностью, — треть пола кухни была забрызгана каплями семенной жидкости. И, как и требовалось доказать, я услышал приближающиеся из большой комнаты шаги матери.

В жизни у меня не было такой паники, какая была тогда на кухне, среди лужи спермы на полу. Еще и этот странный, новый запах! Тряпки не было видно, и я не нашел ничего разумнее, чем упасть на пол и вытереть собой бесценное достояние человечества. Правая сторона моих шорт и футболки были мокрыми, тогда как левая осталась сухой. Я быстренько налил себе воды и встал мокрой стороной к окну, притворившись, что пью воду, любуясь видом.

— Чем здесь пахнет? — спросила мама, принюхиваясь к запаху моего продукта.

— Понятия не имею, — ответил я, попивая водичку.

— Завтра тебе идти в приемную комиссию, ты помнишь? — долго не засиживайся, иди спать.

Все время, пока мама накладывала себе салат из холодильника и мыла посуду, я, как статуя, стоял у окна, медленно лакая воду из стакана. Потом она села за стол, — такой у нее обычно поздний ужин. Подобным образом она оказалась от меня по левую сторону, и я смог без страха выйти из комнаты, повернувшись к ней сухой стороной. Это была моя первая победа на поприще гуру дрочки.

***

Я никогда не смываю результаты выполнения своего ежедневного долга. Это одна из моих многочисленных традиций, которые я взрастил от самого их слабого появления до твердости законов. Выходя из туалетной кабинки, я достал маркер и поставил еще одну маленькую звездочку на деревянной дверце. Благодаря тому, что администрация университета за три года моего обучения так и не соизволила выделить средства на ремонт туалетов, звезд на дверце было почти столько же, сколько на кусочке ночного неба, которое можно было наблюдать из окна.

Покинув туалет, я зашагал по пустому вестибюлю. Только звуки моих шагов были немыми свидетелями вновь исполненного ежедневного долга. Возможно, когда-нибудь я оставлю свое Дао и начну нормальную жизнь. Возможно, меня ждет семья — любимая жена... вероятно даже дети. Но сейчас воспоминания о прошлом напоминают мне лавину, которая уже начала обрушиваться — и ее уже не остановить. Потому я просто обязан рассказать свою историю тем, кто захочет ее услышать.

продолжение следует...