Глава восьмая. Секс, секс и ещё раз секс!

Но вздремнуть не удалось.

Через некоторое время, как ушли Наташка с Мирандой, дверь, скрипнув, приоткрылась и в опочивальню, без стука, вошла Алёна.

Мы встретились глазами и стало ясно: Алёна меня узнала!

Она бросилась в мои объятия.

— Алён — я чуть отстранился — Алён, твой купец ведь вернулся...

Прижимаясь ко мне, со слезами на глазах, Алёна улыбнулась — Васса ничего не рассказала о тебе, когда вернулась. Она вообще стала другой... от меня отстранилась, а тут ещё купец вернулся — Алёна всхлипнула и улыбнулась — одна отрада и память о тебе, Ромка.

— Принц, миленький — я так тосковала по тебе

— Алён, у тебя же купец!

— Ну, что ты заладил, Ром! Неужели непонятно, не люблю я купца! Я тебя люблю — и она впилась в мои губы.

— Алён, но мне же придётся жениться на Вассе

— Она сказала, что ещё не решила

— Алён, но ты же замужем, за купцом и потом, а как же сказка? Ты ведь не можешь уйти из сказки?

— Не могу — Алёна смахнула слёзы и снова улыбнулась, но купца можно заменить на принца!

— Алён, что-то я впервые слышу такое — тут я вспомнил — Алён, а ты можешь вернуть мои трусы?

Она опять улыбалась — Конечно! Идём!

Когда мы вошли в склад, Алёна закрыла дверь на замок.

— Алён, ты что? Ты хочешь?

— Да, да, да! — жарко зашептала Алёна, стягивая с меня шорты.

И я не устоял.

Алёна трахалась так, как будто у неё секса не было лет пять! Она запрыгивала на меня, она становилась раком, она сосала и глотала, снова становилась раком и снова запрыгивала, она была ненасытная! И у меня всё это время стоял! Мы катались, стискивая объятия, а когда я изливался спермой, кончила и она!

Оправляя на ней сарафан, я спросил ещё раз — Но как же купец, ведь он муж твой?

— Он ей жопу вылизывал, шлюшке этой!

— Несмеяне?

— Ну конечно! То ли дрессирует она их? Он и мне жопу стал вылизывать!

— Алён — я щипнул её за ягодицу — я бы тоже не отказался вылизывать твою жопу!

— Даа! Но на этом и всё! После этого он засыпал!

— Как, то есть засыпал! Он тебя не ёб?!

— Ром, ну, наконец то дошло! Пойдём, а то Васса вернётся, да ещё прихватит нас.

Мы вышли из склада, совершенно забыв про трусы. Алёна впилась в мои губы, щупая меня и я с трудом разомкнул её объятия.

Когда Алёна ушла, я успел лечь и закрыть глаза, и в это мгновение вернулась Наташка.

— Ты спишь, Рооом? — она присела на кровать и провела рукой по моему лицу — Ты что-то горячий весь, не заболел? Может Алёну позвать, пусть посмотрит?

— Как тогда? — вспомнил я с усмешкой и прижал к губам её руку — Не болен я, Наташ, не зови, не надо. Куда Миранду определила?

— Никуда, пока.

— А где она? — я привстал

— Да ляг ты! — Наташка прижала меня — в Марьиных хоромах поселила её, поживёт пока одна, как и Марья.

— А Иван-Царевич? Он разве не вернулся?

— Нет, Иван-Царевич не вернулся

— Так надо сходить — я сел — проверить, как она там обустроилась.

— Ты серьёзно?

— Конечно! — я натянул тельник и взялся за шорты

— Хорошо! — Наташка поджала губы — Хорошо, сходи, но помни, что я тебе сказала. В конце концов её готовили для Серко, а не для тебя.

— Но в Тридесятом, Царевну-Л... — я осёкся, вспомнив, что не хотел об этом рассказывать Наташке.

Поздно!

— Что, что с Царевной-Лягушкой? Так ты мне не всё рассказал? — Наташка встала и, сверкнув глазами, вперилась в меня.

Пришлось рассказать и про Лягушку, и про Людмилу.

— Аа, так вот ты куда клонишь! Ну, да и в моём царстве этот закон действует: ты освободил Миранду от заклятия — она твоя!

— Иди! Что ты застыл? — видя, что я колеблюсь — бросила Наташка.

— Наташ, ну, Наташ? — я не знал, как реагировать на её разрешение.

— Иди! Мне сейчас надо отдать несколько распоряжений Черномору, с Алёной о завтрашней вашей поездке переговорить. Потом я тоже приду.

Я обнял Наташку, и она прижалась ко мне — Ты даже не представляешь, как я тебя ждала и теперь, каждая минута без тебя тянется мучительно и долго, будто пытка. Ну ладно — она гладила меня — сходи. И то верно, ей там сейчас одиноко.

Я вышел, не закрывая дверь.

Наташка хлопнула в ладоши — Стража!

Миранда сидела у окошка в горнице и, заметив меня, вышла на крылечко.

Я замер, любуясь девушкой и она застеснялась, покраснела и опустила глаза.

Её невинность, её непосредственность вызвали во мне бурю чувств: от умиления до дикого желания, наброситься и задушить в объятиях.

Миранда, наконец, решилась взглянуть на меня и тут же снова вспыхнула.

— Нет! — Я проглотил комок, застрявший в горле — Нет, это невыносимо. Какого ху... — я взбежал по ступенькам на крылечко, подхватил её на руки и понёс в спальную комнату.

Миранда покорно прильнула ко мне, обвив руками шею.

Я рвал с неё одежды, мыча от нетерпения. Девушка побледнела и, широко раскрытыми глазами, смотрела на меня. Её молчаливая покорность довела меня до исступления и в это мгновение я вспомнил, что произошло в лесу, в гнезде.

Меня словно молния пронзила. Я замер, а Миранда, вдруг, стала стягивать мои шорты.

Дальше я уже ничего не помню. Мы погрузились в оргию, рыча и катаясь по кровати! Очнулся я оттого, что кто-то тянул меня с Миранды. Я, не оборачиваясь, оттолкнул, тянувшего, ногой. рассказы эротические

— Ах так!!

Это была Наташка!

Она вскочила с пола, но я, сжимая в руках Миранду, сжимавшую меня, спрыгнул с кровати, схватил Наташку и, прижимая её к Миранде, повалился с ними на кровать.

Наташка оказалась под Мирандой, Миранда подо мною. Я вытащил член из Миранды и, сдвинув её вверх, засадил Наташке. Наташка резко выгнулась, приподняв нас, а когда опустилась, я вытащил из неё и засадил Миранде! Так и еблись втроём, пока я не кончил в Миранду.

Я лежал, совершенно опустошённый, не в силах шевельнуться.

Женщины сидели рядом и, взглядывая, то на меня, то друг на друга, вдруг захохотали и, зажимая рты руками, повалились. Рот растянулся в улыбку, а потом и я, зажимая рот, стал давиться смехом.

Миранда не обратилась, и её тайна так и осталась неразгаданной. Мелькала у меня мыслишка трахнуть её с травкой, но я отбросил её: ладно, если снова станет кобылкой, а если в чуду-юду обратится (?), нет уж, пусть останется девушкой.

Уже смеркалось и никуда идти не хотелось.

— Наташ, может здесь и будем спать?

Наташка сладко потянулась — А что, здесь и будем. Ложись Миранда.

Глава девятая. Филин

В шалаше Филина, на опушке дремучего леса, сидела пьяная компания из трёх дружков: сам Филин, Водяной и Иванушка, братец Алёнушки. Мёд Филину, из царских погребов, привозили дозорные. Они же привозили и провиант. Ягоды, грибы и коренья целебных трав Филин собирал сам. Воблу приносил Водяной.

На кореньях и настаивал мёдФилин. И настойки его пользовались большим спросом и в Тридевятом, и в Тридесятом.

Филин-волхв, в миру Филимон, а при крещении Филарет, был когда-то диаконом. Службу свою нёс исправно, пел на клиросе баритоном. Но, была у него слабость: водочку любил!

И, как-то, перед Пасхальным служением, перебрав лишку, затянул вместо «Отче наш» — «Боже царя храни», развеселив порядком прихожан. И всё бы ничего, и сошло бы, как и прежде бывало, но затесался среди прихожан религиозный фанатик и настрочил донос архимандриту.

На Филарета наложили епитимью и, временно, отстранили от службы.

Филарет держался сколько мог, а потом запил.

Жилья своего у него не было, жил при церквушке, в келье. Сердобольные прихожане молчаливо жалели его, но фанат от веры опять накатал донос.

Приехал архимандрит, на джипе с телохранителем, зашёл в келью и стал увещевать Филарета, пьяного в клирос!

Филарет, понурив голову, слушал, но когда архимандрит стал давить на совесть и заговорил о семи смертных грехах, не выдержал и послал ко всем чертям этого старого педофила, вместе с господом богом и пресвятой богородицей!

Филарета лишили сана и отлучили от церкви.

Так он оказался на улице и стал бомжевать.

И однажды, переходя перекрёсток на красный свет, услышал жуткий визг тормозов, но не успел даже оглянуться: перед ним возник экран в его рост. Периферийным зрением заметил автомобиль, словно застывший на месте и... всё исчезло!

Филимона подобрали дозорные, объезжавшие рубежи.

Васса, помыкавшись с ним и, так и не найдя подходящей сказки, назначила волхвом и дала имя Филин.

— Слушай, Водяник, ну познакомь меня с той белобрысой. Ну что, убудет у тебя что ли? — пьяный Иванушка, в который уж раз просил Водяного свести его с приглянувшейся русалкой.

— У тебя ж их целый косяк, друг! Ну, уступи одну, не жопься!

Не надо думать, что просьба Иванушки была такой уж непотребной. Судите сами: сказка как кончается? Алёнушку взял в жёны купец и стали они жить-поживать. Ага! А про Иванушку то ни слова! Так и мается бедолага холостяком! Который уж век?

— Друг ты мой Иванушка — отвечал Водяной, хлебая настоечку и поглаживая булькающий живот — ну, как же ты не понимаешь, она ведь заманит тебя на болото и в омут утащит... и что я скажу сестрице Алёнушке? Как я в глаза ей смотреть то буду, а?

Иванушка уронил голову и закручинился.

— Иванушка — сжалился Водяной — ну что ты всё спрашиваешь у меня разрешения? Знаешь где они водят хороводы по ночам при луне?

Иванушка качнул головушкой.

— А видел там кусты разросшиеся малины да смородины?

— Видел — качнул головушкой Иванушка

— А знаешь ли ты, что в энти самые кусты бегают они по нужде?

— Нет! — встрепенулся Иванушка и заблестели голубые глазёнки.

— Ну, так знай! Вот и подкарауль свою блондинку, когда она в кусты побежит, да рот зажми покрепче, да утащи в чащу. Да смотри не дай закричать ей, сбегутся подружки, защекочут-заебут тебя в усмерть и в омут болотный утащат.

— Тьфу ты напасть! — сплюнул Водяной и поморщился — С ними в последнее время совсем сладу нет. Как насмотрелись этой Кама-Сутры, так и начали приставать: хотим таак, хотим ээтак! А белобрысая, твоя, воще учудила: я, грит, анального секса хочу испробовать. Трахни меня в жопу, Хозяин!

— Тьфу! Тьфу! — плевался Водяной — Она жопой срать ходит, а я туда член свой засовывать буду?! — и он залпом осушил чарку.

Иванушка слушал пьяную болтовню Водяного и мотал на ус. Его глазки маслено блестели.

— Ну, ладно — Водяной встал, сильно качнувшись — пойдём, друг мой Иванушка, засиделись мы в гостях то, пора и честь знать! Филину волхвовать надо.

Они ушли, качаясь и поддерживая друг друга.

Филин навёл в шалаше порядок, сунул в рот пучок петрушки и, пожёвывая, вышел и присел на пенёк. Вот-вот должен был подойти Леший. Весточку о том принесла сорока на хвосте, накануне.

Леший, как и всегда, будто из воздуха материализовался.

Покрутил лохматой бородой, принюхался и усмехнулся — Что, брат Филин, опять квасил? Да ещё и не один! Встретились дружки твои, горланят на весь лес!

— Ты, дядя Лёша, общаешься с пичужками да зверушками лесными, с дубами вековыми разговариваешь, а я всё один да один. Тут уж и ведмедю обрадуешься, не токмо Водяному с Иванушкой. С чем пожаловал то?

— Матушка царица послала, упредить тебя, что гость к тебе будет: принц заморский. Вопросы спрашивать будет разные. Велела принять гостя, выслушать, не поить! — дядя Лёша поднял палец — Ответы дать на все его вопросы.

— А о чём спрашивать то будет, гость заморский?

— Не велено сказывать. Ну, бывай! — и Леший растаял, словно дымок от разгоревшегося костерка.

...

Я проснулся.

Член звенел от напряжения. Ссать!

Осторожно перелез через Миранду, разбросавшуюся и обнажённую и, встав на колени, сунул руку под кровать. Вытащил горшок и, вдруг, вспомнил рассказ банника в Тридесятом. Повертел горшок и сунул назад.

Оделся в шорты, вышел на крылечко и огляделся. Солнце ещё не взошло и в густом молочном тумане удобств было не разглядеть. Шарахаться по двору в поисках не хотелось, и я поссал прямо с крылечка!

Постоял, прислушиваясь.

Тишина!

И так что-то хорошо мне стало, так захотелось остаться здесь навсегда, стать былью, стать сказкой.

Где-то, на другом конце Царства, пропел первый петух, ему откликнулся другой, ближе, тому откликнулся третий, совсем близко.

И снова тишина!

Скрипнула дверь и вышла Наташка с горшком, почти наполовину заполненным мочой.

— Ну вы и ссать, девки!

— Да это только Миранда! Я ещё не ссала! А ты, небось, прямо с крыльца поссал, Государь?

Наташка выплеснула мочу на траву и поставила горшок.

— Слушай, Наташ, а это не тот горшок, в который Марья обратила банника?

Наташка прижалась ко мне — Не знаю — пожала она плечами.

— А ты откуда знаешь? — встрепенулась она

— Да банник, в Тридесятом, про своего брата рассказал, как он подглядывал за Марьей, вот и обратила она его в горшок.

— И ты поэтому ссать в него не стал, чудик? — усмехнулась Наташка

— Ну, знаешь! Одно дело, женская попка опускается на твоё лицо и совсем другое, когда тебе в рот тычут членом!

— Не на твоё же и не тебе тычут? — Наташка совсем повисла на мне

— Да зачем ты это всё выспрашиваешь то? — она отстранилась от меня

— Ну как, ты же сказала, что с Кощея спало заклятие, а с банника, выходит, нет?

Наташка пожала плечами и опять прижалась ко мне — Может она сильно на него разозлилась и наложила злое заклятие, а может это и не тот горшок.

— Тот, Наташка. Тот! — я поднял горшок и, чуть отстранив, повернул его — Смотри!

— И правда банник!

— Может хватит уже его под заклятием держать: насмотрелся на женские прелести, дерьма нахлебался досыта! Как его освободить от заклятия?

— А я не знаю, как. Может ты знаешь? — Наташка, с хитрым прищуром, на меня поглядывала.

— Да я-то знаю! — и грохнул горшок о крыльцо!

Наташка ойкнула и отступила, опасаясь осколков. Но горшок, мягко шлёпнувшись, обратился банником, сиганул с крыльца и растворился в тумане.

— Пойдём — потянула меня Наташка — что-то я продрогла.

— Ты же ссать хотела?

— Нет! — тянула она меня — Нет, не хотела. Идём.

Миранда спала и я, осторожно, чтобы не разбудить, улёгся, а рядом со мною легла Наташка.

— Роом! омааР

Ромаа!

Я открыл глаза.

— Ром, вставай! Уже и солнышко взошло, пора собираться, а то не успеете до темноты вернуться.

Я вспомнил, что сегодня отправляюсь с Ромками к источникам и Филину, и сел.

— Давай в баньку сходишь ополоснёшься, перекусишь и в путь.

— А Миранда где? — я обвёл взглядом спаленку.

— Баньку истопила, завтрак тебе собирает.

— Баньку хорошо, а завтрак то зачем? Наташ, принеси скатёрку, да втроём и позавтракаем.

— Ну, хорошо, а ты вставай, одевайся. Только к Миранде не приставай, хватит уже, затрахался!

Наташка ушла, а я оделся и вышел из дому.

Солнце приподнялось над горизонтом и было ласковым, не палящим. Туман давно рассеялся, небо безоблачно. Тихо и безветренно.

Из баньки вышла Миранда в лёгком летнем сарафане, подвязанном тесёмкой на груди.

Я залюбовался девушкой.

Заметив меня, она смутилась, но тут же оправилась и подошла — Здравствуй, принц. Баньку я истопила. Только ты уж сам помойся, один. Мне с тобой нельзя, там банник.

— Спасибо милая — я спустился с крылечка и, подойдя к ней, обнял и прижал к себе. Её дрожь передалась мне, и я стал возбуждаться. Миранда не противилась, не отталкивала меня и её покорность доводила мои чувства до бешенства! Преодолевая желание, изнасиловать её прямо здесь, на траве, я отстранился, чмокнул в губки и пошёл в баньку.

— Да, Миранда! — я обернулся: она стояла, с пылающим лицом и смотрела на меня. Дикая сила тянула к ней, и я отвёл глаза — Не готовь завтрак, Васса принесёт скатёрку.

Миранда качнула головкой, не сводя с меня глаз и, чувствуя, что ещё несколько секунд и с похотью уже невозможно будет совладать, я резко развернулся и пошёл к баньке.

Из-под полка выглядывал банник.

— Принц, премного тебе благодарствую за твою милость ко мне. Залазь-ка на полок, уважу тебя.

Я залез и лёг на полок.

— Слушай, банник, ты уж с Мирандой не шали, а то она вон даже со мной боится идти в баньку.

— Что ты, принц — отвечал банник, намыливая мне спину — разве могу я обидеть твою девушку? Конечно, наш брат очень не любит, когда незамужние девки по саунам с мужиками шастають.

Он окатил меня водой из шайки, и я лёг на спину. Банник усердно тёр меня, осторожно обходя причинное место. Снова окатил водой и спрыгнул на пол.

— Помоешь своё хозяйство, я парку поддам — и спрятался под полок.

Отходил он меня веничком славно! В предбанник я вышел покачиваясь.

Дверь в баньку была открыта, и Наташка ожидала меня с чистой одеждой.

После трапезы, я предложил Наташке свернуть скатёрку и, встряхнув, развернуть.

Но ни Наташка, ни Миранда, не поверили, что здесь не обошлось без моего вмешательства.

Мы подошли к воротам.

Ромки были верхом на своих жеребцах и один из них держал повод моего Серко.

Два стража, Черномор, Алёнушка — вот и все провожатые.

Я оседлал Серко, страж распахнул ворота, и мы выехали.

Глава десятая. Напутствие Филина

Всю дорогу туда, Ромки дурачились, как мальчишки: обратившись соколами, взмывали под облака и, сложив крылья, камнем падали вниз. Расправив крылья перед самой землёй, обращались волколаками и, догнав своих коней, вскакивали на них. Кони, видимо уже привычные, не шарахались, шли ровным намётом, выдерживая дистанцию, а с ними и Серко шёл плавно, и я задрёмывал, укачиваясь в седле.

Останавливались один раз, дать отдых коням.

— А другими животными можете обратиться? — спросил я Ромок, присев на траву.

Только я успел сказать это, передо мной встали на задних лапах медведи и, мотая лохматыми башками, передними хватали воздух, взрыкивая.

Я подскочил, как ошпаренный и замахал на них руками.

Медведи обратились Ромками и с улыбками на меня посматривали.

— Больше так не пугайте! — я погрозил им пальцем и Ромки смутились.

Дозор не маскировался, и мы увидели их, а они нас — издалека.

В дозоре были Илья и мои Ромки.

Когда мы подъехали, Ромки, соскочив с коней, схватились бороться с братьями и покатились по траве.

Обменявшись с Ильёй рукопожатием, я позвал Ромку, нашего, с Наташкой (странно, но я легко их различал) — Рома, проводи меня к Филину — и из четырёх Ромок, подошёл ко мне именно он.

— Хочу проверить волхва. Ром, спрячься — на краткий миг, мои ноги будто прилипли к земле.

И Филина, и его шалаш я разглядел издалека. Он тоже меня увидел.

Когда я подошёл, Филин встретил меня внимательным взглядом — Ты не один, принц.

— Ну, да! Ромки со мной.

— Нет, я о другом — и он, вперив в меня взгляд, повёл им в сторону.

Из меня будто клещами вытягивали часть меня. Ромка сопротивлялся, но волхв оказался сильнее.

— Нам надо наедине поговорить, сынок — и Ромка, повернувшись, отошёл.

— В Тридесятое проведёт тебя Велес.

Я слегка опешил — А как я его найду?

— Карла знает. Он ждёт тебя. Ты его надёжа.

— Как я понимаю, попасть в Тридесятое Царство ещё можно, а вот вернуться оттуда, проблемка!

— Да. Но там тебя кто-то ждёт, и он и должен помочь вернуться.

— Кто?

Волхв покачал головой — Не ведаю.

— А ты не обманываешься?

— Это трудно, даже невозможно объяснить, но там есть Некто, кто сможет тебе помочь — он помолчал — если, конечно, не вмешается другая Сила.

— То есть, уверенности в благополучном исходе моей Миссии, у тебя нет?

Волхв заглянул куда-то поверх моей головы и отрицательно мотнул головой.

Я задумался: «Есть ли смысл спрашивать о нелинейности Времени, если впереди полнейшая неопределённость?».

— Ну, что ж, пойду навстречу неизведанному — я решил не заводить разговор о Времени — не впервой.

— Да пребудет с тобою Род, да сопутствует тебе удача, Роман свет Григорьевич.

Когда мы вернулись к дозору, вода из источников уже была набрана.

— Отобедаете с нами? — предложил Илья, но есть не хотелось, и я спросил у Ромок — Вы будете?

— Нет! — дружно ответили Ромки, и мы двинулись в обратный путь.

Припекало солнце, но ветер гнал стада кучерявых облаков и жара не ощущалась. Всю дорогу ехали молча, без баловства и, хотя остановок не делали, к воротам Царства подъехали уже в сумерках.

Ворота были распахнуты, нас ждали: Наташка, Миранда, Алёнушка, дядька Черномор и два стража на воротах.