|
|
Новые рассказы 79511 А в попку лучше 11698 +7 В первый раз 5155 +5 Ваши рассказы 4649 Восемнадцать лет 3469 +5 Гетеросексуалы 9349 +2 Группа 13491 +4 Драма 2936 +1 Жена-шлюшка 2621 +1 Женомужчины 2075 +1 Зрелый возраст 1746 +3 Измена 12267 +5 Инцест 11963 +7 Классика 365 Куннилингус 3275 +3 Мастурбация 2255 +1 Минет 13330 +4 Наблюдатели 8055 +1 Не порно 3067 +1 Остальное 1079 +1 Перевод 8065 +4 Пикап истории 727 +1 По принуждению 10800 +4 Подчинение 7269 +6 Поэзия 1480 +5 Рассказы с фото 2527 +2 Романтика 5605 +2 Свингеры 2329 Секс туризм 512 +1 Сексwife & Cuckold 2500 Служебный роман 2429 Случай 10185 +4 Странности 2732 +2 Студенты 3623 +2 Фантазии 3304 Фантастика 2847 +2 Фемдом 1483 +1 Фетиш 3248 +2 Фотопост 787 Экзекуция 3235 Эксклюзив 348 Эротика 1921 +2 Эротическая сказка 2516 Юмористические 1531 |
Козлы... я здесь)) Люблю. Мою девочку. Моих юриков и критиков, в общем... всех в сад... я опять пришла Автор: Снежана Денисовна Дата: 4 сентября 2016
Он был для нее могучим, свободным, полноводным потоком. Днем и ночью он обволакивал ее, как волна тростник, не сдерживая ни страсти, ни истомы. Она выгибалась под ним навстречу свету, вспыхивающему под веками, когда наслаждение становилось невыносимым. Отдавалась медленной и мучительной ласке его рук. Но однажды он ушел, ничего не объясняя, оставив ключи на столе кухни и маленькую дочь. Первоначально, она ослепляла себя надеждой и верой в любовь, но со временем во рту появился привкус праха, а в теле появилась ломота. Она почувствовала себя пустой, как выжженный солнцем древний город с белыми обломками мрамора, которые напоминают о прошлом. Она утешала себя мыслью о ребенке, поставив дочь на пьедестал своего существования. Наталья была красивой женщиной. С годами она расцвела, невзирая на опустошение, захватившее ее сердце, как дикий алый мак, вылезший из-под растрескавшихся временем камней навстречу солнцу и ветру. Она была высока, стройна и красивые длинные ноги делали ее объектом восхищения не только мужчин, но и женщин. Маленькие пирамидки грудей под тонким хлопком майки, которую она надевала дома, чуть выше острый нос и еще выше карие глаза в пушистых ресницах. Большой яркий рот, нижняя губа намного пухлее верхней, что придавало ей шарм и некую потаенную сексуальность, когда она ненароком улыбалась своим мыслям. Воспитание дочери совмещала с работой. Открыла в свое время небольшую кофейню, которая служила не только основным источником дохода, но была отдушиной и смыслом ее жизни. Она бы так и вертелась в этом котле, но бег времени неотвратим и расставляет все по своим местам. Дочь выросла, стала красавицей, вся в мать. Но, материнская любовь, щедро излившаяся на дитя, сделали ее откровенной эгоисткой. Лиля удовлетворяла все свои капризы. По окончании первого курса, мать преподнесла ей подарок — новую машину. — Мамулечка! Какая прелесть! Ты у меня самая лучшая и любимая. Девчонки обзавидуются, а парни будут подкатывать, едва я только припаркуюсь. Да еще и моего любимого красного цвета! — она поцеловала мать в щеку и, забрав ключи и сумочку, кинулась вниз по лестнице к своей первой воплощенной большой мечте. Щелкнув брелоком, машина приветливо моргнула фарами и Лиля, осмотрев двор зорким взглядом из-под солнцезащитных очков, медленно открыла дверцу и нырнула в мягкую кожу бежевого салона. Вдыхая запах новой машины и, гладя руль с логотипом фирмы одной рукой, она второй набрала номер подруги на айфоне: — Ленка, ты не поверишь!!! Собирайся, мы едем обкатывать мою новую тачку! — Вау! Офигеть тебе везет! Жду тебя на углу! — Буду через десять минут! — Лиля бросила айфон на кресло пассажира и нажала «старт». Машина тихо завелась, сыто заурчала и девушка, надавив педаль газа, рывком отбыла от родного подъезда. — Офигеть!!! — только и сумела вымолвить Лена, когда машина, скрипя тормозами, резко остановилась возле нее. Лиля вышла из нее, и они обошли по кругу тачку, восхищаясь мощью породистого зверя, элегантностью форм и яркостью расцветки. Солнечные лучи играли на капоте, отражаясь перламутром в зрачках девчонок. — Ну что кружочек зарисовки по городу и скоростью на МКАД? — Подружка, да ты крута! Обалденная у тебя мать, такую тачилу отжала для доченьки, — сказала Ленка и прыгнула на переднее сидение. — Ну, я же у нее одна. Кого ей еще баловать, как не свое прекраснейшее и очаровательное дитяти? — засмеялась Лиля, сверкая белоснежными зубками. Лиля пользовалась популярностью у парней. Своей манерой держаться, казаться холодной и неприступной, но мало кого это заставляло идти до конца, и обычно они отбывали несолоно хлебавши. — Вот ты бы Лиля была ласковее с парнями, а то ей богу, как Снежная Королева, — не раз делала ей замечание подруга. — Аха, да щас... Я цветок экзотический, нежный, яркий и не всем доступный. Считай как горный эдельвейс холодным мартом внезапно выглянувший на свет божий, на удивление всем пролетающим проходящим хищникам. Хотя не всем, а только сильным и целеустремленным мужчинам. А такие особи редки, но я чувствую, что мне мой будет. Где-то же он ездит по этой планете на порше, лазает по горам, покоряя скованные льдом высоты, летает в экзотические страны на своем реактивном самолете, смотрит Blооmbеrg, и в перерывах ищет меня, — цокнула язычком Лиля. — Такое чувство, что тебя долго били по голове мягкой подушкой, вбивая всякую херь. — Но, но, не трогайте мои мечты своими грязными руками. Правда, девственность она потеряла еще в школе, когда они всем классом собрались у Пашки в квартире встречать Новый Год. Это было такое знаменательное событие, что из всего пережитого вспоминалось прерывистое сопение Пашки ей в ухо, его липкие от шампанского или от страха пальцы на ее груди, выпрыгнувшей из кружевного лифчика, и металлический скрежет молнии, который эхом повторялся в ее голове. Это было быстро, меланхолично и до одури противно. Ей хотелось сблевануть, но она подумала, что второй раз сию увертюру любви не вынесет. Член Пашки таки проделал дырку в ее влагалище и, сделав пару фрикций, вывалился на свет божий обмякшим и уставшим, как герой вьетнамской войны, освобожденный из плена. — Прелестно, — подумала Лилька и, скинув пьяное тело с себя, встала и направилась в ванную смывать с себя пережиток прошлого пеною геля. На первом курсе института ей попался хлыщ Валерий, который ухаживал красиво и ярко, водя ее по клубам и ресторанам. А также бурно кончая на девичью грудь. Он был лизун. И чудесный вид сладкой, нежной, перламутро-розовой раковины девушки, сводил его с ума, выбивая пробки и сперму. Он мог лизать ее часами. Лиля разводила ножки в стороны, и Валерон приступал к священнодействию, как заправский колдун из сказки. Сначала он проходился кончиком язычка по большим губкам, впитывая запах киски, потом слизывал всей поверхностью языка выступившие белесые капельки девушки. Соки двоих смешивались, образуя и высвобождая на волю новый аромат, который впивался в ноздри парня тонкой змейкой и передавался по венам всеми телу. Оно покрывалось пупырчатыми мурашками, а член вздыбливался кривым мечом турка, открывая мощную розовую головку. Далее, вторгался язычком в щелочку и замирал на секунды, как прекрасный и умный рыцарь перед изумительным красоты входом в роковую пещерку. Затем ожесточенно впивался губами, высасывая соки, а носом упирался в девичий клиторок. Рыцарский нос выписывал круги по клитору, как пьяный тракторист пшеничное поле в сезон жатвы, и мягкие завитки волосков лобка будоражили его сознание. Реальность его рвалась на кусочки, каждый из которых пламенел по краям. Тело выгибалось дугой, голова откидывалась назад, и громкий рык оглашал комнату. Он кончал густыми комками на грудь девушки. — Какое же ты все-таки животное. Тебе можно было бы выписывать спермой символы на моей груди, — смеялась Лиля и размазывала руками ее по груди. Окончив институт, Лиля получила в подарок ключи от новой квартиры. — Теперь ты уже взрослая, начинай строить свою жизнь, — Наталья протянула связку ключей изумленной дочери. — Мамочка, чтобы я без тебя делала? Так и порхала бы с цветка на цветок. Спасибо, роднуля! — она обняла мать за шею и начала быстро-быстро осыпать ее лицо поцелуями. — Тебе нужно перевезти в квартиру только свои вещи, а так она уже готова для тебя. — Едем немедленно! Она впрыгнула в джинсы, собрала длинные каштановые волосы в пучок и с нетерпением подгоняла Наталью, стоя на пороге. — Ну, мамуль! Давай уже быстрее, что ты там копошишься? Поедем на моей машине. — Сию минуту! Дай хоть причесаться. — Ты у меня красивая и так. Наталья вышла из комнаты. Светлые облегающие джинсы подчеркивали стройность ее ног. Белая хлопчатобумажная майка мысом спускалась к округлым грудям, приоткрывая аппетитную ложбинку. Пышные темные локоны в беспорядке падали на плечи, делая ее похожей на девчонку, опаздывающей на свидание — трогательной и беззащитной одновременно. — Какая ты у меня все-таки красавица! Наталья улыбнулась и они, закрыв тяжелую металлическую дверь, покинули квартиру. Лето бушевало зеленью с яркими пылающими вкраплениями цветов, заботливо высаженных городом на открытых клумбах, от темного бордо до блекло розового и заканчивая торжеством белого цвета. Асфальт плавился от жары, создавая вдали причудливые миражи. — Мамуль, куда едем? — Улица Великоморская, дом 112. — Вау, крутой новый район. Лиля гнала машину так, будто боялась опоздать на свидание со своей последней в жизни любовью. Радость встречи с собственным гнездышком переполняла ее. Воображение рисовало картинки обстановки, сменяясь через секунды, будто листался толстый журнал «Дизайн и интерьер», задерживаясь на более красочных и необычных деталях. — Спокойно, не спеши, видишь кругом на проспекте камеры. — Ой, мама, знаю, в какое время они фиксируют нарушителя. Сегодня у них выходной, расслабься, — и сильнее впилась в руль побелевшими пальцами. Действительность оказалась куда прозаичнее воображения, но все же радовала добротным ремонтом и первоклассной мебелью. Одна комната, но больших размеров, совмещала в себе зал и спальню. Огромный диван шоколадной обивки, со множеством подушек различных величины и ярких цветов, создавал уют и притягивал взор. Хотелось броситься на него с ногами, развести руки в стороны и, закрыв глаза, парить на облаках счастья, покоя и комфорта. На белой стене стилизованный портрет работы Уорхола, только вместо Мэрилин изображена Лиля. Перед диваном, на пушистом белом ковре столик с прозрачной столешницей, под которой разложены в беспорядке сокровища — морские звезды, ракушки разного размера и формы, бусы из жемчуга и жемчужины, брошенные хаотично. Напротив огромная плазма и колонки стереосистемы. По углам стеклянные высокие ночники, наполненные жидкостью, спешащей вальяжно вверх немыслимыми кляксами синих оттенков, чтобы достигнув конца рассыпаться на капли и вернуться к первоначальному состоянию и далее по мере подъема насыщаться и расти. Огромный аквариум с рыбками делил на зоны квартиру, и огромная кухня сияла хромированной чистотой и неоновым блеском за ним. Лиля была на седьмом небе от счастья. Она бегала по квартире, как заплутавший ион в коллайдере, гладила руками мебель, восхищаясь ее и дизайном. — Решено, переезжаю прямо сегодня! — Может, повременишь? — Какое там!!! Ты все равно все выходные будешь пропадать в своем кафе, ну а я с друзьями отмечу новоселье, — она подбежала и чмокнула мать в щеку. — Хорошо, только смотри стол не разбей, — засмеялась Наталья. — Ой, ну мам, ты со своими шуточками... Вечеринка в новой квартире набирала обороты. Музыка стреляла в потолок битами и молодежь, пьяненькая и счастливая, разбилась на кучки и пары. — Счастливая ты, Лилька, хата своя. Можешь не горбатиться всю жизнь на ипотеку, живи в свое удовольствие, — восторгался и наглаживал коленку девушку очередной ухажер Илья, — опробуем сегодня диван? — Несомненно, надо же завершить феерически вечер, — ответила Лилька. Сказать, чтобы Илья вызывал в ней сильные эмоции или чувства, такого не было. Правда, секс с ним был всегда страстным и «улетным». Он был опытным и вытворял «чудеса на виражах», чем радовал Лилю безмерно. Всегда присутствовали и элементы неожиданности, что будоражило девушку и сильно возбуждало. Она внезапно начинала исходить соками, сама того не ожидая. В три часа ночи, под очередной хит, взорвавшей помещение силой звука, прозвенел звонок в дверь. Кто-то из ребят открыл ее: — Могу я поговорить с хозяином квартиры? Дверь перед носом закрылась. — Лиля, там тебя спрашивает какой-то мужик, сосед видимо, прикрыть вечоору хочееет еее, — вымолвил гость по слогам, пытаясь привести в чувство словарный запас. Лиля отлепила от себя Илью, встала и с фужером мартини направилась к входной двери. Она открыла ее резко, чуть не выпав за порог, и не разглядев кто находится за ней, промолвила голосом учительницы перед доской: — Внимательно. На лестничной площадке стоял высокий мужчина, лет тридцати восьми. То, что он сосед по подъезду было видно по домашнему халату темно синего цвета, небрежно подвязанного поясом и открывающим мускулистую грудь и серыми, войлочными тапками с вышитым швейцарским крестом, обутыми наспех. Он был высок, строен, широкие плечи не скрывал даже махровый халат. Темный ежик волос с приподнятым хохолком, яркие синие глаза, обрамленные частоколом черных ресниц, волевой подбородок и очерченные губы, природа постаралась придать им запоминающийся контур. Фужер задрожал в Лилиных руках и маслинка, плавно покачиваясь в мартини, передала ее интерес и возбуждение. Он окинул ее цепким взглядом, его красивые губы скривились в ухмылке и насмешливо произнес: — Бодрой ночи, прелестная! Я ваш сосед и прекрасно понимаю, что можно было бы и веселее отметить, но сейчас три ночи, нельзя ли убавить звук? — и подумал: «красивая стерва». Лиля замешкалась с ответом. Ей определенно нравился это красивый тип. Она смотрела на его рот и не понимала, что он говорит, но понимала, что сейчас бы маханула залпом свой коктейль и впилась в его губы. Что она и сделала. Его губы оказались мягкими и отозвались на ее поцелуй. Язычком она прошлась по нёбу и прикусила нижнюю губу в конце, поняв, что секундное желание может выйти ей боком. Но что рассуждать? Молодости свойственно необдуманность решений и спонтанность. — Да, конечно. Мы уже заканчиваем. Он представился: — Антон. — Лиля. — Спокойной ночи, — развернулся и ушел. В эту ночь Лиля была особенно горяча в сексе. Она представляла Антона на месте Ильи. Вот он медленно раздевает ее, любуясь ее молодым и стройным телом. Проводит кончиками пальцев по нему, наслаждаясь матовостью и шелковистостью кожи, пробует на вкус губы, шею, соски. Задерживается на них языком и играет с вишенками, то всасывая их в себя, то проходя по ним шершавым и влажным языком, то мягко и легонько прикусывая губами. Лиля, берет его голову в свои руки и запускает в волосы свои пальцы. Губы Антона спешат по телу девушки вниз, останавливаются на киске и начинают мелкими перебежками целовать этот вход в храм наслаждения, дабы он открыл свои створки перед ним. Он аккуратно опускает ее на ложе, обволакивает ее тело своим и, тихо шепча слова любви на ушко, входит в нее. Медленно, но настойчиво. Мокрая и пышущая жаром киска принимает твердый член в свои объятия. Обволакивает его негой и дурманит соками. Он доходит до конца и упирается в самое сердце влагалища. Останавливается, наслаждается секундами близости и запоминания. Чувственность, похоть и страсть начинают отсчет времени. Они кидаются в этот омут с головой и летят, освещая свой путь восторгом и сладостью ее оргазмов. Антон входит в нее все яростней и жестче. Ее ноги у него на плечах. Он смотрит на прыгающие груди с розовыми ореолами сосков и нежность, плещущаяся в котле этого альфа самца, вырывается наружу и смешивается с острым запахом мускуса, ведя его на пик оргазма короткой тропой. Тело девушки выгнулось дугой и влагалище, зажав его орудие всевластия очередным долгим спазмом, улетело в начало мироздания и вспыхнуло толчком безумного счастья, разносясь по ней и передаваясь ему. — Лиля, звезда моя, очнись, — рядом лежал Илья и похлопывал ее пальцами по щеке, — ну ты сегодня красава. Неожиданные стороны и повороты сюжета открываю в тебе раз за разом. — И все! И свет померк « без всякого бонжура»! — Девушка улыбнулась и, отвернувшись к стенке, забылась в сладком сне, где она держала за руку Антона, и счастье озаряло им путь в бесконечность. Пальцы Антона чувственно прошлись по бедру Лилии в такт музыки балета, где на сцене неторопливо и величественно терзалась в угасающей страсти балерина. Длинный боковой разрез платья девушки выставлял ему на обозрение шелковистую кожу стройных ног и острые коленки. Антон сидел в ложе, вполоборота к зрительному залу. Правая рука лежала на бархатной спинке кресла Лили, а левая совершала противоправные действия, не прописанные администрацией театра. Глаза его, тем не менее, были устремлены на сцену. Полублики и полутени амфитеатра скрывали их от посторонних глаз, еще миг и вспыхнет пламя страсти в темной ложе. Добежав до коленки кончиками пальцев, Антон ладонью накрыл ее и легонько стиснул, как бы узаконивая свою власть перед лицами замерзших в агонии танца зрителей. Затем, откинув подол платья, рука начала проделывать обратный путь по внутренней стороне бедра. Здесь Лиля не удержалась, и с шумом выдохнула. Тело напряглось в ожидании и мурашки цепочками побежали к низу живота, собираясь вместе и наполняя его томительным ожиданием. Тем временем, на сцену выбежал «любимый» в серых лосинах, открывая свои могучие прелести публике и в синем сюртуке, изящно облегавшем его накаченную фигуру, начав медленно кружиться возле впавшей в кататонию балерины, пытаясь достучаться до ее ступора. Лиля раздвинула ножки и придвинулась на край кресла, а Антон умелыми пальцами мастера преодолел препону в виде маленьких трусиков, уже мокрых от чутких прикосновений, и прошелся по влажным и набухшим губкам. Его большой палец без труда нашел возбужденный клитор и начал выписывать на нем круги, выдавливая тихие стоны подруги, а средний начал впиваться в киску, исходящую дурманящим белым соком. Музыка из ларго набирая обороты, стала оживленней, перерастая в аллегро. Балерина внезапно взбодрилась: — открылась прекрасным натренированным телом навстречу любимому и софитам, взмахнула сильными, еще минуту назад безжизненными руками, вскочила в па и начала кружиться волчком, резво размахивая одной ногой и белой пачкой. С победоносным лицом, всемерно благодарный целительной силе любви, герой начал скакать возле нее гоголем, и взвалив на плечо, понес в антракт. Антон вынул пальцы из киски любимой, блеснул сапфировым стеклом швейцарских часов в зал, поднес кончики к носу и, вдохнув запах женской похоти, осевшей мокрыми дорожками, облизал их кончиком языка. Они вышли в холл, он в нетерпении схватил ее за руку и они побежали по ступенькам вниз, как школьники, вон из театра, в неоновую темноту вечера. Было бабье лето и вечера стояли на редкость теплые. Яркие краски осени матово блестели в свете фонарей и листья тихо шептались с набегавшим ветерком. Осмотрев близлежащую территорию зорким оком, он прижал девушку спиной в боковой двери своего Rоvеr и впился губами в ее влажный, блестящий рот, на секунды высвобождаясь из сладкого плена, чтобы шепнуть: — Боже, как я тебя хочу! — И я, любимый! Действуя быстро и с напором, дабы не терять драгоценные секунды взбунтовавшейся страсти на детские ми-ми-ми, развернул ее и, подняв подол платья. Прижался к ее попе своим вздыбившемся и пытающемся найти выход наружу из темного полушерстяного плена брюк Briоni, членом. Он потерся о попу, возбуждая партнершу еще сильнее: — Что же ты медлишь? Хочу тебя, милый! — Потерпи, крошка! — и слайдер заскользил по ленте молнии бесшумно. Антон вынул свой божественный кол с налитой розовой головкой и, отодвинув стринги девушки вбок, прошелся им по мокрым губкам несколько раз вверх-вниз. Головка, напитавшись соками девушки, нырнула в жаркую и мокрую пизденку. Красавица на миг вздрогнула и впилась пальцами в стекло машины. Он беззвучно начал вторгаться в мягкость жаждущей плоти. По мере проникновения, его член, обильно смазанный мокрым влагалищем, обвыкся с узкой дырочкой, и вторжения стали грубее, смелее и интенсивнее. Руками он мял ее попу, а в особых бурных проявлениях чувств, бил по ней ладонью, отчего девушка приходила в экстаз и соки ее вырывались наружу бурным потоком, орошая его член и лобок: — Да, да, ммм... — шептали губы и обводились по контуру язычком. Одной рукой, выпростав упругую девичью грудь из платья, вцепился всей пятерней и начал грубо мять, пощипывая сосок большим и указательным пальцем. Это доставляло ему такое наслаждение, что он откинул голову назад и тихо зарычал, как довольный зверь своей новой и красивой самкой. Сосок вздыбился вишневой ягодой, соки щедро лились рекой, член долбил влагалище беспощадно, вырывая из сердцевины пульсации, и в одно мгновение, спазм влагалища девушки зажал его прекрасное орудие в тиски с такой силой, что сопротивляться далее нахлынувшему оргазму не имело смысла. Она кончала, прикусив свой большой палец зубами, чтобы не взорвать вечер ликованием и эйфорией, не дать повода нарушить мерное покачивание листьев. Антон же наоборот, крикнул, но как-то приглушенно и утробно. Вцепился сильными руками в бедра девушки и мощная струя, вырвавшись наружу, начала заливать благодарностью источающее счастье влагалище девушки. Вынул свой член и сперма начала медленно вытекать из растраханной дырочки. Мужчина щелкнул брелоком, машина тихо пикнула. Он открыл дверь, залез в салон и достал из бардачка влажные салфетки. — Детка, ты супер! Обожаю тебя! — подал ей салфетки, предварительно вынув из пакета пару для себя и, обняв, поцеловал в размазанные губы. — Ну, а теперь, моя дорогая, в ресторан? Чем не приятное завершение вечера? — С удовольствием, — ответила девушка, скомкав салфетки и выбросив их в близстоящую черную урну. Он открыл перед ней дверцу, она нырнула в дорогое нутро салона. Достала из сумочки небольшую косметичку и, открыв зеркало, произведение искусства Сатаны, начала приводить себя в порядок. Антон завел машину, и они отбыли с помеченной территории театра в темную ночь увеселительных заведений. Он умел ухаживать и преподносить сюрпризы. Лилии нравилось в нем все. Начиная от его ненавязчивой галантности и синих, как омут моря у прибрежных скал, глаз. Его размеренность в рассуждениях и яркие вспышки заинтересованности в споре, и необузданность мальчишки. Его красивый член, который только и создан под ее пизденку. Его руки нежные, и в то же время, сильные и нетерпеливые, умеющие приносить сладкую боль ее телу. Если бы ее спросили, какой самый яркий момент она помнит из всего, что с ним связано, пожалуй, она бы сказала: — Ранее утро выходного. Он стоит в шортах, и наливает мне в белую фарфоровую чашку кофе из турки. Солнце играет в волосках его сильных рук золотом, и он что-то говорит своим бархатным ночным голосом. Но, я его не слышу, просто смотрю и сердце мое наполняется любовью. Поток восторга и легкой безмятежной радости входит в меня. Он подходит, целует меня в губы и ставит передо мной чашку. Запах кофе и легкий поцелуй. Да, именно это... Горячий, черный кофе и губы. После той шумной вечеринки, события начали разворачиваться с бешеной скоростью. Во-первых, Лиля устроилась на работу в одно из туристических агентств города. Директором там была старинная подруга матери — Нелли Михайловна, дородная, пробивная тетка. С неизменной укладкой начесанных волос, цвета крыла черного ворона, крючковатым носом, доставшимся ей в наследство от папеньки еврея и огромными иудейскими глазами оленя. Она была невысокого роста, но с роскошной задницей, за что ее и полюбил нынешний муж — интеллигент и хлюпик. Она цепко держала бизнес в своих силиконовых ногтях, как высокогорный орел свою добычу. Букет бриллиантов на полных пальцах олицетворял статус и сучность. Однако, несмотря на это, она оставалась верной подругой, готовой придти на помощь в любую минуту и любимой тетей Неллой, которая в детстве подкупала ее конфетами и игрушками. С Антоном Лиля столкнулась рано утром дней через десять после заселения. Лифт открылся и в нем стоял он, собственной персоной. Дорогой костюм, туфли под стать смотрели английскими носами прямо в душу Лилиных красных «лодочек». Дорогой парфюм омывал собою стены и зеркало лифта. Вальяжная поза и нескрываемая усмешка в глазах. — Доброе утро, — пискнула Лиля. — Доброе, красавица. Чем закончился ваш бал? — Отбытием предрассветных дилижансов от шлагбаума, — отбила Лиля, взяв себя в руки. — Ну, тогда я смею надеяться на дальнейшее продолжение соседских отношений? Лиля заулыбалась кончиками губ: — Думаю, да. — В субботу я зайду за вами в 19.00. Удачного рабочего дня, — сказал он, и пропустил Лилю вперед перед открывшейся дверью лифта. — Буду рада, — вышла Лиля из кабины, и быстрым шагом направилась к своему авто, улыбнувшись на прощание. В выходной он зашел за ней, и они поехали ужинать, где в неспешной беседе постепенно узнавали друг друга. Далее двинулись в клуб, где танцевали до зари и упаду. И страсть в сердцах начала разгораться именно в танце. Легкость и плавность, лед и огонь, страсть и раскованность, самоуверенные маневры мужчины, струящиеся движения женщины... В лифте, еще спящего дома они начинают страстно целоваться. Он набрасывается на нее, она змеится в его руках, то и дело поддергивается рябью. Лесная нимфа в руках маньяка. В прихожей, горя сексуальным огнем неутихающей страсти он берет ее. Поднимает на руки, вжимает в стену и вспарывает своим крупным членом истекающую влагой пизденку. Она едва успевает убрать полоску ткани с нее, и тут же заходится в крике. А он долбит ее, как шахтер в забое, не отвлекаясь ни на что. Лишь только он, его безумный огонь и слепое вожделение: — Ты не знаешь, как ты вкусна, — шепчет он ей в агонии. Она впивается в его губы и не отпускает, выпивает до дна своим терпким поцелуем. Он с силой сжимает ее ягодицы, забивая последний кол желания в разомлевшую, бушующую океаном пизденку. Утомленные, они засыпают на огромной постели. Она прокрадывается ему под мышку и, положив руку на грудь, засыпает счастливая. Лиля часто навещала Наталью, заходя после работы в ее кафе. Мать спускалась в зал, и они с дочерью вели беседы о житье-бытье, исполненные весьма великой пользой. — Как работа? — Потихоньку. Собираю новый тур. — Нелли там тебя не балует? — Да нет, старается проявлять терпимость. Как сама-то? — Да все так же. Может, выберемся на выставку? У меня есть пригласительные билеты. — С удовольствием. Но только сначала пройдемся по магазинам, а то в дважды одевать одну и ту же вещь не очень хочется, тем более, если я в ней блистала. — Хорошо, да и мне надо развеяться, а то вся с головой ушла в работу. Новое меню, хочу еще одно кафе открыть.. — Договорились. Целую, побежала. — Лиля чмокала мать в щеку и уносилась. — Какая же красавица она у меня. Вон мужчина голову свернул, наблюдая за моей девочкой. В один из дней Лиля пришла счастливая: глаза ее сияли, улыбка не сходила с красивого лица. Наталья, как всегда забросив свои дела, вышла к дочери, присела напротив. — Мамуль, у меня для тебя приятная новость. Я влюбилась, — заерзала она на диване. — И кто же он? — Вот, смотри, — дочь открыла в телефоне фото избранника. На Наталью смотрел в упор очень красивый мужчина. Ее бросило в жар. И где-то под ложечкой засосало. Эти яркие глаза — чарующие и развращающие, казалось, раздевали ее, слой за слоем, чтобы остановиться в самом сердце и поселиться в нем навсегда. Ухмылка наглая, но в тоже время притягательная, от которой женщины сходят с ума, чувствую всю тщетность попытки вырваться. И губы, да губы. Дарят наслаждение и в тот же момент забирают. Давно с ней такого не было. Такое чувство, что под этим взглядом ее пустыня начала расцветать. Сначала прошел легкий дождь и рассеял пыль, потом из земли стали пробиваться первые бутоны, тонкие и нелепые в своей красе, но все же набирающие силу. — « Нет, такого не может быть», — она смотрела на лицо счастливой дочери рядом с этим мужчиной и начала заглушать в себе всплески заинтересованности, затаптывая цветы толстой подошвой ботинок. — Я не хотела рассказывать тебе сразу, потому что не знала, как развернутся события. Да и никто, в общем-то, из моих друзей не знает, боюсь сглазить, — улыбнулась дочь и постучала по столу три раза. — В общем, он мой сосед. Антоном величать. Свой бизнес, целеустремленный и думаю, я его ждала всю свою сознательную 23-летнюю жизнь. Наша связь длится уже месяца три. Скоро Новый год, и мы планируем полететь в теплую страну на каникулы. Но, он знает тебя заочно, поэтому пригласил поехать с нами. Ты давно никуда не выезжала, и подвернувшийся отпуск будет кстати. Да и Новый год ты встретишь, считай, в кругу семьи. — Нет, нет, нет, — Наталья всплеснула руками и чуть не опрокинула чашку с кофе. — С чего вдруг? Ради счастья своей дочери ты можешь пойти на такую жертву. — Это шантаж. — Мама, называй это как хочешь. В общем, мы вылетаем 25 и ты с нами. Надеюсь, паспорт у тебя в порядке. Возражения не принимаются, на апелляцию подавать не советую. — Я подумаю. — Думай. Я полетела, спешу. Сегодня мы идем в кино. На экраны страны вышел самый ожидаемый блокбастер года. Дочь поцеловала мать в щеку и растворилась в прохладе темных сумерек. — Сергей! — махнула она официанту, — Принеси мне сто грамм коньяку. — Сию минуту, Наталья Андреевна. Она кусает губы в кровь, смотрит в огромное окно и заставляет себя улыбнуться. Все-таки она решилась. Согласие на поездку далось ей с трудом, но дочь вырвала с нее это ДА! Проинструктировав своего директора по части намечающихся в заведении корпоративов, приведя дела и бухгалтерию в порядок, все-таки конец года на носу, Наталья начала собираться в вояж. Она ходила по огромному торговому центру и выбирала себе купальник. Ей хотелось что-нибудь классическое, закрытого типа и неброской окраски, желательно, черного колеру. Но, перемерив моделей двадцать, остановила свой выбор на открытом купальнике. Ее небольшую грудь очень выгодно оттенял ярко бирюзовой окраски лифчик. Маленькая грудь в любом возрасте все еще «как-бы стоит», не виснет до пупа под собственной тяжестью и не колышется волнами при быстрой ходьбе, только упруго подпрыгивает теннисными мячиками. Короткие трусики красиво сидели на попе, не впивались резинкой в чуть пышные бедра. Все еще плоский живот и стройные длинные ноги скидывали Наталье годков восемь. Заодно, она купила в отделе парео и шлепки ярко-синего цвета. Вечерами, по телефону они обсуждали с дочерью предстоящий отпуск. — «Дочь выросла и превратилась в красивую женщину. Но все такая же взбалмошная и эксцентричная. Все лакомые кусочки только ей, мнение окружающих ее не интересует, она живет по своим законам эгоиста. Может это и к лучшему. Мне такого не дано. Пашу всю жизнь как лошадь, не останавливаясь. Песня про маленькую лошадку Борзова, моя тема — в голове ее начали складываться строфы и она тихонько напела ее: — Я маленькая лошадка и стою очень много денег. И я везу свою большую повозку с того на этот берег... Складывается впечатление, что я-живой Харон. Может рано себя хоронить?» Такие мысли часто посещали ее, но она отмахивалась от них, как от назойливых мух. Настало время Ч. За Натальей заехали дочь и будущий зять. Сегодня в аэропорт всю честную компанию везет друг Антона — Алексей. Она стояла возле своего подъезда ранним темным морозным утром и притоптывала ногами, пытаясь согреться. На черном небе звезды казались ярче и ближе, луна горела ярким желтым глазом дракона и глумливо улыбалась. Дети не заставили себя долго ждать, и зимние шины машины резво затормозили на снегу. Антон вышел на улицу и представился. Наталья вынула руку из вязаной варежки и протянула ее. Он поднес ее к лицу и легким движением губ прикоснулся: — Антон, ваш покорный слуга. — Наталья. Очень приятно. Они посмотрели друг другу в глаза, и искра пробежали между ними. Вакханалия любви, цветочков, лирики и страсти начала свой отсчет этим морозным утром. Кто сказал, что любовь настигает нас весной, когда распускаются синие розы и поют дурнем соловьи ночами? Кто сказал, что любовь застает нас в багрянце осени и прозрачной летающей паутине бабьего лета? Она вездесуща, эта сука любовь. Она таится за крыльями Купидона и целенаправленно заставляет этого малолетнего ссыкуна стрелять своими отравленными стрелами в людские сердца, а сама при этом хохочет во весь свой сладкий и красивый рот. Курчавая, белокурая малолетка стреляет, ему ведь в принципе пофигу куда. Это такая игра на выживание. Стрельнул, сразил, поставил зарубку. Недаром, на моей памяти он поменял несколько крепких луков. Любовь может и попасть под руку, тогда стрела летит в неизвестном направлении. Так случилось и сейчас. Видимо спросонья малыш был, его безразличие и спутало карты судьбы дочери и матери. Антон взял чемодан и поставил его в багажник. Наталья села на заднее сидение машины к дочери, и они начали оживленную беседу. — Главное паспорт посмотри. — Все здесь, — Наталья похлопала по маленькой сумочке, но все же открыла ее и еще раз проверила. — Я прямо вся изошлась. Море и шум прибоя снятся мне каждую ночь. — Это хорошо. Дочь что-то щебетала, а Наталья прикрыла веки и кивала головой. Аэропорт встретил их гулом толпы. Они стали в очередь на посадку и по мере продвижения, Наталья ловила на себе взгляды Антона: откровенно любопытные и восхищенные. Она отворачивалась и тушевалась на фоне всеобщей неразберихи, но они настигали ее повсюду. В зоне беспошлинной торговли, мать и дочь сконцентрировались на косметике и парфюме, а Антон выбирал спиртное. Он взял дамам мартини, себе же выбрал французские коньяки, с неопределенным сроком выпуска: — дорого и понтово, но он же сибарит, етит твою маковку, в таких делах. Объявили посадку, и народ тонкой струйкой потянулся к регистрационной стойке. Рассаживаясь по местам, мужчины самый ценный груз клали в багажное отделение, дабы он не побился в перелете и прилетел в сохранности до пункта назначения. Они разгребали завалы полки, находили внизу укромные места, укладывали штабелями «свою прелесть» и с чистой совестью закрывали крышку багажного отделения. Периодически в полете косясь и с замиранием сердца слушая стук тары при попадании самолета в зону турбулентности. Таким образом, они будут на отдыхе отвлекаться от бензопил, радостно летевшими в отпуск к морю с новыми тюбиками кремов, дорогой косметики и парфюма, которые некоторые выгрызали зубами, кусая мужа за шею и нещадно кивая на литры спиртного в руках несчастного. Прибыв в отель, разместились в номерах с видом на море. Наталья, зайдя в свой номер, сразу же распахнула шторы на огромном окне до пола, выскочила на балкон и залюбовалась бескрайней водной гладью, которая на горизонте сливалась с небом. Из бара возле бассейна неслась музыка, зазывая отдыхающих отведать прохладительных коктейлей и кофе. Люди подплывали к стойке и формировались группками по интересам. Было много одиноких дам, прибывших в страну Ра за новыми приключениями и мужчинами с необычными именами. Что не допускалось на Родине, здесь шло на ура! Постучали в дверь, Наталья пошла открывать. На пороге стояла дочь: — Мам, мы уходим на море. Бросила сумки, потом разгребем. Присоединяйся к нам. — Ладно, беги, подойду позже. Антон и Лиля лежали на лежаках под тентом. Наталья подошла и расположилась рядом: — Как вода? — Офигенная! Такое море теплое и соленое, и рыбы, бесстыдно плавают вокруг тебя. Красивые до умопомрачения и неземных, ярких раскрасок. Супер! Если хочешь, поплавай в маске, — сказала дочь и показала на маску, лежащую на темно-желтом песке. — Да я сначала просто искупнусь, — ответила Наталья и, положив полотенце на лежак, начала снимать с себя сарафан. Дочь прикрыла глаза и ушла в созерцание экваториальной природы мысленно. Антон же сквозь стекла очков жадным взглядом рассматривал фигуру женщины. Наталья смутилась и, кинув сарафан на лежак, быстрым шагом двинулась к морю. — « Вот это женщина! Сочная, как манго, так и хочется впиться ртом в каждый сантиметр этого прекрасного тела, и думаю, выступит сладкий сок. Воплощенная сексуальность. Интересно, с ее данными, почему она столько времени одна? Сука, как же я ее хочу! Лилька моя тоже отличный экземпляр, но Наталья — высший пилотаж!» Он пристально наблюдает, как она входит в море. Медленно, на ощупь, будто прислушиваясь к своим ощущениям, или просто кайфует, привыкая и вода омывает ее тонкие лодыжки, потом добирается до красивых коленок и она, внезапно пропадает с горизонта, ныряет глубоко, чтобы через секунды вынырнув, сильными гребками уплыть в безбрежную даль. В один из дней Лиля поехала одна на экскурсию, ей это было необходимо в связи со спецификой работы. Наталья и Антон остаются одни. Наталья нашла себе курортную подругу своих лет, и не мешает « молодежи» проводить свое время. Но, Антон, ворвался в ее время. Распаленная после моря, расслабленная после душа, она стояла у зеркала, обмотанная вокруг тела полотенцем, и причесывала мокрые волосы. В дверь постучали. Она удивилась, ведь подруга обещала подойти чуть позже. Открыв дверь, она увидела Антона. Он стоял в белых льняных широких штанах, в сланцах на босую ногу и майке яркой синевы, столь выгодно оттенявшей его глаза. — Антон? — только смогла вымолвить женщина, как он ворвался в ее комнату. — Мне нужно срочно поговорить. — О чем? — удивленно приподняла бровь Наталья. Она встала у зеркала, он подошел к ней, развернул к зеркалу лицом и всем телом прижался к ней, взяв ее опущенные руки в свои. — О нас! Его глаза пылали каким-то доселе неизвестным ей светом. Была ли это мука, было ли это зверское вожделение, или безупречное безумие, она не разобрала. Он опустил голову ей на плечи и начал тихо говорить, как в помешательстве. Его губы соприкасались с ее кожей, он вдыхал аромат ее тела: — Как только я увидел тебя, то все стало на свои места, и пазл сложился, будто ты в нем недостающий элемент... Я хочу тебя с первой секунды нашего знакомства. Я терзаюсь ночами и думаю о тебе.. Наталья замерла, на нее накатила волна неподдельного ужаса и снесла все ее ориентиры к чертовой матери. Ей хотелось погладить ежик его волос, ей хотелось ненавидеть его за столь смелый и необдуманный поступок, ей хотелось, в конце концов, сдохнуть здесь на месте, или стереть память, обратившись в специальное агентство по стиранию памяти. Минута страсти, минута слабости. Его и ее. Решение пришло внезапно. Вырвавшись из его объятий, сказала: — Я сейчас же пакую чемоданы и уезжаю, или это была последняя выходка такого плана с твоей стороны. Он повернулся к ней спиной и вышел. Вернувшись, Наталья с головой ушла в работу, стараясь не думать о произошедшем. Но демон среднего звена, в минуту слабости, где-то глубоко зажатый в углу ее души, шептал ей ночами гадости, провоцируя и соблазняя. Через месяц, к ней пришел Антон и остался. Он поцеловал губами кончики ее пальцев, сказав: — Ты лучшее, что случилось со мной за последние тридцать восемь лет моей жизни. Пы. сы. нарисовала такого героя, что, в общей сложности, нахер этих баб, забираю его себе))) Он был для нее могучим, свободным, полноводным потоком. Днем и ночью он обволакивал ее, как волна тростник, не сдерживая ни страсти, ни истомы. Она выгибалась под ним навстречу свету, вспыхивающему под веками, когда наслаждение становилось невыносимым. Отдавалась медленной и мучительной ласке его рук. Но однажды он ушел, ничего не объясняя, оставив ключи на столе кухни и маленькую дочь. Первоначально, она ослепляла себя надеждой и верой в любовь, но со временем во рту появился привкус праха, а в теле появилась ломота. Она почувствовала себя пустой, как выжженный солнцем древний город с белыми обломками мрамора, которые напоминают о прошлом. Она утешала себя мыслью о ребенке, поставив дочь на пьедестал своего существования. Наталья была красивой женщиной. С годами она расцвела, невзирая на опустошение, захватившее ее сердце, как дикий алый мак, вылезший из-под растрескавшихся временем камней навстречу солнцу и ветру. Она была высока, стройна и красивые длинные ноги делали ее объектом восхищения не только мужчин, но и женщин. Маленькие пирамидки грудей под тонким хлопком майки, которую она надевала дома, чуть выше острый нос и еще выше карие глаза в пушистых ресницах. Большой яркий рот, нижняя губа намного пухлее верхней, что придавало ей шарм и некую потаенную сексуальность, когда она ненароком улыбалась своим мыслям. Воспитание дочери совмещала с работой. Открыла в свое время небольшую кофейню, которая служила не только основным источником дохода, но была отдушиной и смыслом ее жизни. Она бы так и вертелась в этом котле, но бег времени неотвратим и расставляет все по своим местам. Дочь выросла, стала красавицей, вся в мать. Но, материнская любовь, щедро излившаяся на дитя, сделали ее откровенной эгоисткой. Лиля удовлетворяла все свои капризы. По окончании первого курса, мать преподнесла ей подарок — новую машину. — Мамулечка! Какая прелесть! Ты у меня самая лучшая и любимая. Девчонки обзавидуются, а парни будут подкатывать, едва я только припаркуюсь. Да еще и моего любимого красного цвета! — она поцеловала мать в щеку и, забрав ключи и сумочку, кинулась вниз по лестнице к своей первой воплощенной большой мечте. Щелкнув брелоком, машина приветливо моргнула фарами и Лиля, осмотрев двор зорким взглядом из-под солнцезащитных очков, медленно открыла дверцу и нырнула в мягкую кожу бежевого салона. Вдыхая запах новой машины и, гладя руль с логотипом фирмы одной рукой, она второй набрала номер подруги на айфоне: — Ленка, ты не поверишь!!! Собирайся, мы едем обкатывать мою новую тачку! — Вау! Офигеть тебе везет! Жду тебя на углу! — Буду через десять минут! — Лиля бросила айфон на кресло пассажира и нажала «старт». Машина тихо завелась, сыто заурчала и девушка, надавив педаль газа, рывком отбыла от родного подъезда. — Офигеть!!! — только и сумела вымолвить Лена, когда машина, скрипя тормозами, резко остановилась возле нее. Лиля вышла из нее, и они обошли по кругу тачку, восхищаясь мощью породистого зверя, элегантностью форм и яркостью расцветки. Солнечные лучи играли на капоте, отражаясь перламутром в зрачках девчонок. — Ну что кружочек зарисовки по городу и скоростью на МКАД? — Подружка, да ты крута! Обалденная у тебя мать, такую тачилу отжала для доченьки, — сказала Ленка и прыгнула на переднее сидение. — Ну, я же у нее одна. Кого ей еще баловать, как не свое прекраснейшее и очаровательное дитяти? — засмеялась Лиля, сверкая белоснежными зубками. Лиля пользовалась популярностью у парней. Своей манерой держаться, казаться холодной и неприступной, но мало кого это заставляло идти до конца, и обычно они отбывали несолоно хлебавши. — Вот ты бы Лиля была ласковее с парнями, а то ей богу, как Снежная Королева, — не раз делала ей замечание подруга. — Аха, да щас... Я цветок экзотический, нежный, яркий и не всем доступный. Считай как горный эдельвейс холодным мартом внезапно выглянувший на свет божий, на удивление всем пролетающим проходящим хищникам. Хотя не всем, а только сильным и целеустремленным мужчинам. А такие особи редки, но я чувствую, что мне мой будет. Где-то же он ездит по этой планете на порше, лазает по горам, покоряя скованные льдом высоты, летает в экзотические страны на своем реактивном самолете, смотрит Blооmbеrg, и в перерывах ищет меня, — цокнула язычком Лиля. — Такое чувство, что тебя долго били по голове мягкой подушкой, вбивая всякую херь. — Но, но, не трогайте мои мечты своими грязными руками. Правда, девственность она потеряла еще в школе, когда они всем классом собрались у Пашки в квартире встречать Новый Год. Это было такое знаменательное событие, что из всего пережитого вспоминалось прерывистое сопение Пашки ей в ухо, его липкие от шампанского или от страха пальцы на ее груди, выпрыгнувшей из кружевного лифчика, и металлический скрежет молнии, который эхом повторялся в ее голове. Это было быстро, меланхолично и до одури противно. Ей хотелось сблевануть, но она подумала, что второй раз сию увертюру любви не вынесет. Член Пашки таки проделал дырку в ее влагалище и, сделав пару фрикций, вывалился на свет божий обмякшим и уставшим, как герой вьетнамской войны, освобожденный из плена. — Прелестно, — подумала Лилька и, скинув пьяное тело с себя, встала и направилась в ванную смывать с себя пережиток прошлого пеною геля. На первом курсе института ей попался хлыщ Валерий, который ухаживал красиво и ярко, водя ее по клубам и ресторанам. А также бурно кончая на девичью грудь. Он был лизун. И чудесный вид сладкой, нежной, перламутро-розовой раковины девушки, сводил его с ума, выбивая пробки и сперму. Он мог лизать ее часами. Лиля разводила ножки в стороны, и Валерон приступал к священнодействию, как заправский колдун из сказки. Сначала он проходился кончиком язычка по большим губкам, впитывая запах киски, потом слизывал всей поверхностью языка выступившие белесые капельки девушки. Соки двоих смешивались, образуя и высвобождая на волю новый аромат, который впивался в ноздри парня тонкой змейкой и передавался по венам всеми телу. Оно покрывалось пупырчатыми мурашками, а член вздыбливался кривым мечом турка, открывая мощную розовую головку. Далее, вторгался язычком в щелочку и замирал на секунды, как прекрасный и умный рыцарь перед изумительным красоты входом в роковую пещерку. Затем ожесточенно впивался губами, высасывая соки, а носом упирался в девичий клиторок. Рыцарский нос выписывал круги по клитору, как пьяный тракторист пшеничное поле в сезон жатвы, и мягкие завитки волосков лобка будоражили его сознание. Реальность его рвалась на кусочки, каждый из которых пламенел по краям. Тело выгибалось дугой, голова откидывалась назад, и громкий рык оглашал комнату. Он кончал густыми комками на грудь девушки. — Какое же ты все-таки животное. Тебе можно было бы выписывать спермой символы на моей груди, — смеялась Лиля и размазывала руками ее по груди. Окончив институт, Лиля получила в подарок ключи от новой квартиры. — Теперь ты уже взрослая, начинай строить свою жизнь, — Наталья протянула связку ключей изумленной дочери. — Мамочка, чтобы я без тебя делала? Так и порхала бы с цветка на цветок. Спасибо, роднуля! — она обняла мать за шею и начала быстро-быстро осыпать ее лицо поцелуями. — Тебе нужно перевезти в квартиру только свои вещи, а так она уже готова для тебя. — Едем немедленно! Она впрыгнула в джинсы, собрала длинные каштановые волосы в пучок и с нетерпением подгоняла Наталью, стоя на пороге. — Ну, мамуль! Давай уже быстрее, что ты там копошишься? Поедем на моей машине. — Сию минуту! Дай хоть причесаться. — Ты у меня красивая и так. Наталья вышла из комнаты. Светлые облегающие джинсы подчеркивали стройность ее ног. Белая хлопчатобумажная майка мысом спускалась к округлым грудям, приоткрывая аппетитную ложбинку. Пышные темные локоны в беспорядке падали на плечи, делая ее похожей на девчонку, опаздывающей на свидание — трогательной и беззащитной одновременно. — Какая ты у меня все-таки красавица! Наталья улыбнулась и они, закрыв тяжелую металлическую дверь, покинули квартиру. Лето бушевало зеленью с яркими пылающими вкраплениями цветов, заботливо высаженных городом на открытых клумбах, от темного бордо до блекло розового и заканчивая торжеством белого цвета. Асфальт плавился от жары, создавая вдали причудливые миражи. — Мамуль, куда едем? — Улица Великоморская, дом 112. — Вау, крутой новый район. Лиля гнала машину так, будто боялась опоздать на свидание со своей последней в жизни любовью. Радость встречи с собственным гнездышком переполняла ее. Воображение рисовало картинки обстановки, сменяясь через секунды, будто листался толстый журнал «Дизайн и интерьер», задерживаясь на более красочных и необычных деталях. — Спокойно, не спеши, видишь кругом на проспекте камеры. — Ой, мама, знаю, в какое время они фиксируют нарушителя. Сегодня у них выходной, расслабься, — и сильнее впилась в руль побелевшими пальцами. Действительность оказалась куда прозаичнее воображения, но все же радовала добротным ремонтом и первоклассной мебелью. Одна комната, но больших размеров, совмещала в себе зал и спальню. Огромный диван шоколадной обивки, со множеством подушек различных величины и ярких цветов, создавал уют и притягивал взор. Хотелось броситься на него с ногами, развести руки в стороны и, закрыв глаза, парить на облаках счастья, покоя и комфорта. На белой стене стилизованный портрет работы Уорхола, только вместо Мэрилин изображена Лиля. Перед диваном, на пушистом белом ковре столик с прозрачной столешницей, под которой разложены в беспорядке сокровища — морские звезды, ракушки разного размера и формы, бусы из жемчуга и жемчужины, брошенные хаотично. Напротив огромная плазма и колонки стереосистемы. По углам стеклянные высокие ночники, наполненные жидкостью, спешащей вальяжно вверх немыслимыми кляксами синих оттенков, чтобы достигнув конца рассыпаться на капли и вернуться к первоначальному состоянию и далее по мере подъема насыщаться и расти. Огромный аквариум с рыбками делил на зоны квартиру, и огромная кухня сияла хромированной чистотой и неоновым блеском за ним. Лиля была на седьмом небе от счастья. Она бегала по квартире, как заплутавший ион в коллайдере, гладила руками мебель, восхищаясь ее и дизайном. — Решено, переезжаю прямо сегодня! — Может, повременишь? — Какое там!!! Ты все равно все выходные будешь пропадать в своем кафе, ну а я с друзьями отмечу новоселье, — она подбежала и чмокнула мать в щеку. — Хорошо, только смотри стол не разбей, — засмеялась Наталья. — Ой, ну мам, ты со своими шуточками... Вечеринка в новой квартире набирала обороты. Музыка стреляла в потолок битами и молодежь, пьяненькая и счастливая, разбилась на кучки и пары. — Счастливая ты, Лилька, хата своя. Можешь не горбатиться всю жизнь на ипотеку, живи в свое удовольствие, — восторгался и наглаживал коленку девушку очередной ухажер Илья, — опробуем сегодня диван? — Несомненно, надо же завершить феерически вечер, — ответила Лилька. Сказать, чтобы Илья вызывал в ней сильные эмоции или чувства, такого не было. Правда, секс с ним был всегда страстным и «улетным». Он был опытным и вытворял «чудеса на виражах», чем радовал Лилю безмерно. Всегда присутствовали и элементы неожиданности, что будоражило девушку и сильно возбуждало. Она внезапно начинала исходить соками, сама того не ожидая. В три часа ночи, под очередной хит, взорвавшей помещение силой звука, прозвенел звонок в дверь. Кто-то из ребят открыл ее: — Могу я поговорить с хозяином квартиры? Дверь перед носом закрылась. — Лиля, там тебя спрашивает какой-то мужик, сосед видимо, прикрыть вечоору хочееет еее, — вымолвил гость по слогам, пытаясь привести в чувство словарный запас. Лиля отлепила от себя Илью, встала и с фужером мартини направилась к входной двери. Она открыла ее резко, чуть не выпав за порог, и не разглядев кто находится за ней, промолвила голосом учительницы перед доской: — Внимательно. На лестничной площадке стоял высокий мужчина, лет тридцати восьми. То, что он сосед по подъезду было видно по домашнему халату темно синего цвета, небрежно подвязанного поясом и открывающим мускулистую грудь и серыми, войлочными тапками с вышитым швейцарским крестом, обутыми наспех. Он был высок, строен, широкие плечи не скрывал даже махровый халат. Темный ежик волос с приподнятым хохолком, яркие синие глаза, обрамленные частоколом черных ресниц, волевой подбородок и очерченные губы, природа постаралась придать им запоминающийся контур. Фужер задрожал в Лилиных руках и маслинка, плавно покачиваясь в мартини, передала ее интерес и возбуждение. Он окинул ее цепким взглядом, его красивые губы скривились в ухмылке и насмешливо произнес: — Бодрой ночи, прелестная! Я ваш сосед и прекрасно понимаю, что можно было бы и веселее отметить, но сейчас три ночи, нельзя ли убавить звук? — и подумал: «красивая стерва». Лиля замешкалась с ответом. Ей определенно нравился это красивый тип. Она смотрела на его рот и не понимала, что он говорит, но понимала, что сейчас бы маханула залпом свой коктейль и впилась в его губы. Что она и сделала. Его губы оказались мягкими и отозвались на ее поцелуй. Язычком она прошлась по нёбу и прикусила нижнюю губу в конце, поняв, что секундное желание может выйти ей боком. Но что рассуждать? Молодости свойственно необдуманность решений и спонтанность. — Да, конечно. Мы уже заканчиваем. Он представился: — Антон. — Лиля. — Спокойной ночи, — развернулся и ушел. В эту ночь Лиля была особенно горяча в сексе. Она представляла Антона на месте Ильи. Вот он медленно раздевает ее, любуясь ее молодым и стройным телом. Проводит кончиками пальцев по нему, наслаждаясь матовостью и шелковистостью кожи, пробует на вкус губы, шею, соски. Задерживается на них языком и играет с вишенками, то всасывая их в себя, то проходя по ним шершавым и влажным языком, то мягко и легонько прикусывая губами. Лиля, берет его голову в свои руки и запускает в волосы свои пальцы. Губы Антона спешат по телу девушки вниз, останавливаются на киске и начинают мелкими перебежками целовать этот вход в храм наслаждения, дабы он открыл свои створки перед ним. Он аккуратно опускает ее на ложе, обволакивает ее тело своим и, тихо шепча слова любви на ушко, входит в нее. Медленно, но настойчиво. Мокрая и пышущая жаром киска принимает твердый член в свои объятия. Обволакивает его негой и дурманит соками. Он доходит до конца и упирается в самое сердце влагалища. Останавливается, наслаждается секундами близости и запоминания. Чувственность, похоть и страсть начинают отсчет времени. Они кидаются в этот омут с головой и летят, освещая свой путь восторгом и сладостью ее оргазмов. Антон входит в нее все яростней и жестче. Ее ноги у него на плечах. Он смотрит на прыгающие груди с розовыми ореолами сосков и нежность, плещущаяся в котле этого альфа самца, вырывается наружу и смешивается с острым запахом мускуса, ведя его на пик оргазма короткой тропой. Тело девушки выгнулось дугой и влагалище, зажав его орудие всевластия очередным долгим спазмом, улетело в начало мироздания и вспыхнуло толчком безумного счастья, разносясь по ней и передаваясь ему. — Лиля, звезда моя, очнись, — рядом лежал Илья и похлопывал ее пальцами по щеке, — ну ты сегодня красава. Неожиданные стороны и повороты сюжета открываю в тебе раз за разом. — И все! И свет померк « без всякого бонжура»! — Девушка улыбнулась и, отвернувшись к стенке, забылась в сладком сне, где она держала за руку Антона, и счастье озаряло им путь в бесконечность. Пальцы Антона чувственно прошлись по бедру Лилии в такт музыки балета, где на сцене неторопливо и величественно терзалась в угасающей страсти балерина. Длинный боковой разрез платья девушки выставлял ему на обозрение шелковистую кожу стройных ног и острые коленки. Антон сидел в ложе, вполоборота к зрительному залу. Правая рука лежала на бархатной спинке кресла Лили, а левая совершала противоправные действия, не прописанные администрацией театра. Глаза его, тем не менее, были устремлены на сцену. Полублики и полутени амфитеатра скрывали их от посторонних глаз, еще миг и вспыхнет пламя страсти в темной ложе. Добежав до коленки кончиками пальцев, Антон ладонью накрыл ее и легонько стиснул, как бы узаконивая свою власть перед лицами замерзших в агонии танца зрителей. Затем, откинув подол платья, рука начала проделывать обратный путь по внутренней стороне бедра. Здесь Лиля не удержалась, и с шумом выдохнула. Тело напряглось в ожидании и мурашки цепочками побежали к низу живота, собираясь вместе и наполняя его томительным ожиданием. Тем временем, на сцену выбежал «любимый» в серых лосинах, открывая свои могучие прелести публике и в синем сюртуке, изящно облегавшем его накаченную фигуру, начав медленно кружиться возле впавшей в кататонию балерины, пытаясь достучаться до ее ступора. Лиля раздвинула ножки и придвинулась на край кресла, а Антон умелыми пальцами мастера преодолел препону в виде маленьких трусиков, уже мокрых от чутких прикосновений, и прошелся по влажным и набухшим губкам. Его большой палец без труда нашел возбужденный клитор и начал выписывать на нем круги, выдавливая тихие стоны подруги, а средний начал впиваться в киску, исходящую дурманящим белым соком. Музыка из ларго набирая обороты, стала оживленней, перерастая в аллегро. Балерина внезапно взбодрилась: — открылась прекрасным натренированным телом навстречу любимому и софитам, взмахнула сильными, еще минуту назад безжизненными руками, вскочила в па и начала кружиться волчком, резво размахивая одной ногой и белой пачкой. С победоносным лицом, всемерно благодарный целительной силе любви, герой начал скакать возле нее гоголем, и взвалив на плечо, понес в антракт. Антон вынул пальцы из киски любимой, блеснул сапфировым стеклом швейцарских часов в зал, поднес кончики к носу и, вдохнув запах женской похоти, осевшей мокрыми дорожками, облизал их кончиком языка. Они вышли в холл, он в нетерпении схватил ее за руку и они побежали по ступенькам вниз, как школьники, вон из театра, в неоновую темноту вечера. Было бабье лето и вечера стояли на редкость теплые. Яркие краски осени матово блестели в свете фонарей и листья тихо шептались с набегавшим ветерком. Осмотрев близлежащую территорию зорким оком, он прижал девушку спиной в боковой двери своего Rоvеr и впился губами в ее влажный, блестящий рот, на секунды высвобождаясь из сладкого плена, чтобы шепнуть: — Боже, как я тебя хочу! — И я, любимый! Действуя быстро и с напором, дабы не терять драгоценные секунды взбунтовавшейся страсти на детские ми-ми-ми, развернул ее и, подняв подол платья. Прижался к ее попе своим вздыбившемся и пытающемся найти выход наружу из темного полушерстяного плена брюк Briоni, членом. Он потерся о попу, возбуждая партнершу еще сильнее: — Что же ты медлишь? Хочу тебя, милый! — Потерпи, крошка! — и слайдер заскользил по ленте молнии бесшумно. Антон вынул свой божественный кол с налитой розовой головкой и, отодвинув стринги девушки вбок, прошелся им по мокрым губкам несколько раз вверх-вниз. Головка, напитавшись соками девушки, нырнула в жаркую и мокрую пизденку. Красавица на миг вздрогнула и впилась пальцами в стекло машины. Он беззвучно начал вторгаться в мягкость жаждущей плоти. По мере проникновения, его член, обильно смазанный мокрым влагалищем, обвыкся с узкой дырочкой, и вторжения стали грубее, смелее и интенсивнее. Руками он мял ее попу, а в особых бурных проявлениях чувств, бил по ней ладонью, отчего девушка приходила в экстаз и соки ее вырывались наружу бурным потоком, орошая его член и лобок: — Да, да, ммм... — шептали губы и обводились по контуру язычком. Одной рукой, выпростав упругую девичью грудь из платья, вцепился всей пятерней и начал грубо мять, пощипывая сосок большим и указательным пальцем. Это доставляло ему такое наслаждение, что он откинул голову назад и тихо зарычал, как довольный зверь своей новой и красивой самкой. Сосок вздыбился вишневой ягодой, соки щедро лились рекой, член долбил влагалище беспощадно, вырывая из сердцевины пульсации, и в одно мгновение, спазм влагалища девушки зажал его прекрасное орудие в тиски с такой силой, что сопротивляться далее нахлынувшему оргазму не имело смысла. Она кончала, прикусив свой большой палец зубами, чтобы не взорвать вечер ликованием и эйфорией, не дать повода нарушить мерное покачивание листьев. Антон же наоборот, крикнул, но как-то приглушенно и утробно. Вцепился сильными руками в бедра девушки и мощная струя, вырвавшись наружу, начала заливать благодарностью источающее счастье влагалище девушки. Вынул свой член и сперма начала медленно вытекать из растраханной дырочки. Мужчина щелкнул брелоком, машина тихо пикнула. Он открыл дверь, залез в салон и достал из бардачка влажные салфетки. — Детка, ты супер! Обожаю тебя! — подал ей салфетки, предварительно вынув из пакета пару для себя и, обняв, поцеловал в размазанные губы. — Ну, а теперь, моя дорогая, в ресторан? Чем не приятное завершение вечера? — С удовольствием, — ответила девушка, скомкав салфетки и выбросив их в близстоящую черную урну. Он открыл перед ней дверцу, она нырнула в дорогое нутро салона. Достала из сумочки небольшую косметичку и, открыв зеркало, произведение искусства Сатаны, начала приводить себя в порядок. Антон завел машину, и они отбыли с помеченной территории театра в темную ночь увеселительных заведений. Он умел ухаживать и преподносить сюрпризы. Лилии нравилось в нем все. Начиная от его ненавязчивой галантности и синих, как омут моря у прибрежных скал, глаз. Его размеренность в рассуждениях и яркие вспышки заинтересованности в споре, и необузданность мальчишки. Его красивый член, который только и создан под ее пизденку. Его руки нежные, и в то же время, сильные и нетерпеливые, умеющие приносить сладкую боль ее телу. Если бы ее спросили, какой самый яркий момент она помнит из всего, что с ним связано, пожалуй, она бы сказала: — Ранее утро выходного. Он стоит в шортах, и наливает мне в белую фарфоровую чашку кофе из турки. Солнце играет в волосках его сильных рук золотом, и он что-то говорит своим бархатным ночным голосом. Но, я его не слышу, просто смотрю и сердце мое наполняется любовью. Поток восторга и легкой безмятежной радости входит в меня. Он подходит, целует меня в губы и ставит передо мной чашку. Запах кофе и легкий поцелуй. Да, именно это... Горячий, черный кофе и губы. После той шумной вечеринки, события начали разворачиваться с бешеной скоростью. Во-первых, Лиля устроилась на работу в одно из туристических агентств города. Директором там была старинная подруга матери — Нелли Михайловна, дородная, пробивная тетка. С неизменной укладкой начесанных волос, цвета крыла черного ворона, крючковатым носом, доставшимся ей в наследство от папеньки еврея и огромными иудейскими глазами оленя. Она была невысокого роста, но с роскошной задницей, за что ее и полюбил нынешний муж — интеллигент и хлюпик. Она цепко держала бизнес в своих силиконовых ногтях, как высокогорный орел свою добычу. Букет бриллиантов на полных пальцах олицетворял статус и сучность. Однако, несмотря на это, она оставалась верной подругой, готовой придти на помощь в любую минуту и любимой тетей Неллой, которая в детстве подкупала ее конфетами и игрушками. С Антоном Лиля столкнулась рано утром дней через десять после заселения. Лифт открылся и в нем стоял он, собственной персоной. Дорогой костюм, туфли под стать смотрели английскими носами прямо в душу Лилиных красных «лодочек». Дорогой парфюм омывал собою стены и зеркало лифта. Вальяжная поза и нескрываемая усмешка в глазах. — Доброе утро, — пискнула Лиля. — Доброе, красавица. Чем закончился ваш бал? — Отбытием предрассветных дилижансов от шлагбаума, — отбила Лиля, взяв себя в руки. — Ну, тогда я смею надеяться на дальнейшее продолжение соседских отношений? Лиля заулыбалась кончиками губ: — Думаю, да. — В субботу я зайду за вами в 19. 00. Удачного рабочего дня, — сказал он, и пропустил Лилю вперед перед открывшейся дверью лифта. — Буду рада, — вышла Лиля из кабины, и быстрым шагом направилась к своему авто, улыбнувшись на прощание. В выходной он зашел за ней, и они поехали ужинать, где в неспешной беседе постепенно узнавали друг друга. Далее двинулись в клуб, где танцевали до зари и упаду. И страсть в сердцах начала разгораться именно в танце. Легкость и плавность, лед и огонь, страсть и раскованность, самоуверенные маневры мужчины, струящиеся движения женщины... В лифте, еще спящего дома они начинают страстно целоваться. Он набрасывается на нее, она змеится в его руках, то и дело поддергивается рябью. Лесная нимфа в руках маньяка. В прихожей, горя сексуальным огнем неутихающей страсти он берет ее. Поднимает на руки, вжимает в стену и вспарывает своим крупным членом истекающую влагой пизденку. Она едва успевает убрать полоску ткани с нее, и тут же заходится в крике. А он долбит ее, как шахтер в забое, не отвлекаясь ни на что. Лишь только он, его безумный огонь и слепое вожделение: — Ты не знаешь, как ты вкусна, — шепчет он ей в агонии. Она впивается в его губы и не отпускает, выпивает до дна своим терпким поцелуем. Он с силой сжимает ее ягодицы, забивая последний кол желания в разомлевшую, бушующую океаном пизденку. Утомленные, они засыпают на огромной постели. Она прокрадывается ему под мышку и, положив руку на грудь, засыпает счастливая. Лиля часто навещала Наталью, заходя после работы в ее кафе. Мать спускалась в зал, и они с дочерью вели беседы о житье-бытье, исполненные весьма великой пользой. — Как работа? — Потихоньку. Собираю новый тур. — Нелли там тебя не балует? — Да нет, старается проявлять терпимость. Как сама-то? — Да все так же. Может, выберемся на выставку? У меня есть пригласительные билеты. — С удовольствием. Но только сначала пройдемся по магазинам, а то в дважды одевать одну и ту же вещь не очень хочется, тем более, если я в ней блистала. — Хорошо, да и мне надо развеяться, а то вся с головой ушла в работу. Новое меню, хочу еще одно кафе открыть.. — Договорились. Целую, побежала. — Лиля чмокала мать в щеку и уносилась. — Какая же красавица она у меня. Вон мужчина голову свернул, наблюдая за моей девочкой. В один из дней Лиля пришла счастливая: глаза ее сияли, улыбка не сходила с красивого лица. Наталья, как всегда забросив свои дела, вышла к дочери, присела напротив. — Мамуль, у меня для тебя приятная новость. Я влюбилась, — заерзала она на диване. — И кто же он? — Вот, смотри, — дочь открыла в телефоне фото избранника. На Наталью смотрел в упор очень красивый мужчина. Ее бросило в жар. И где-то под ложечкой засосало. Эти яркие глаза — чарующие и развращающие, казалось, раздевали ее, слой за слоем, чтобы остановиться в самом сердце и поселиться в нем навсегда. Ухмылка наглая, но в тоже время притягательная, от которой женщины сходят с ума, чувствую всю тщетность попытки вырваться. И губы, да губы. Дарят наслаждение и в тот же момент забирают. Давно с ней такого не было. Такое чувство, что под этим взглядом ее пустыня начала расцветать. Сначала прошел легкий дождь и рассеял пыль, потом из земли стали пробиваться первые бутоны, тонкие и нелепые в своей красе, но все же набирающие силу. — « Нет, такого не может быть», — она смотрела на лицо счастливой дочери рядом с этим мужчиной и начала заглушать в себе всплески заинтересованности, затаптывая цветы толстой подошвой ботинок. — Я не хотела рассказывать тебе сразу, потому что не знала, как развернутся события. Да и никто, в общем-то, из моих друзей не знает, боюсь сглазить, — улыбнулась дочь и постучала по столу три раза. — В общем, он мой сосед. Антоном величать. Свой бизнес, целеустремленный и думаю, я его ждала всю свою сознательную 23-летнюю жизнь. Наша связь длится уже месяца три. Скоро Новый год, и мы планируем полететь в теплую страну на каникулы. Но, он знает тебя заочно, поэтому пригласил поехать с нами. Ты давно никуда не выезжала, и подвернувшийся отпуск будет кстати. Да и Новый год ты встретишь, считай, в кругу семьи. — Нет, нет, нет, — Наталья всплеснула руками и чуть не опрокинула чашку с кофе. — С чего вдруг? Ради счастья своей дочери ты можешь пойти на такую жертву. — Это шантаж. — Мама, называй это как хочешь. В общем, мы вылетаем 25 и ты с нами. Надеюсь, паспорт у тебя в порядке. Возражения не принимаются, на апелляцию подавать не советую. — Я подумаю. — Думай. Я полетела, спешу. Сегодня мы идем в кино. На экраны страны вышел самый ожидаемый блокбастер года. Дочь поцеловала мать в щеку и растворилась в прохладе темных сумерек. — Сергей! — махнула она официанту, — Принеси мне сто грамм коньяку. — Сию минуту, Наталья Андреевна. Она кусает губы в кровь, смотрит в огромное окно и заставляет себя улыбнуться. Все-таки она решилась. Согласие на поездку далось ей с трудом, но дочь вырвала с нее это ДА! Проинструктировав своего директора по части намечающихся в заведении корпоративов, приведя дела и бухгалтерию в порядок, все-таки конец года на носу, Наталья начала собираться в вояж. Она ходила по огромному торговому центру и выбирала себе купальник. Ей хотелось что-нибудь классическое, закрытого типа и неброской окраски, желательно, черного колеру. Но, перемерив моделей двадцать, остановила свой выбор на открытом купальнике. Ее небольшую грудь очень выгодно оттенял ярко бирюзовой окраски лифчик. Маленькая грудь в любом возрасте все еще «как-бы стоит», не виснет до пупа под собственной тяжестью и не колышется волнами при быстрой ходьбе, только упруго подпрыгивает теннисными мячиками. Короткие трусики красиво сидели на попе, не впивались резинкой в чуть пышные бедра. Все еще плоский живот и стройные длинные ноги скидывали Наталье годков восемь. Заодно, она купила в отделе парео и шлепки ярко-синего цвета. Вечерами, по телефону они обсуждали с дочерью предстоящий отпуск. — «Дочь выросла и превратилась в красивую женщину. Но все такая же взбалмошная и эксцентричная. Все лакомые кусочки только ей, мнение окружающих ее не интересует, она живет по своим законам эгоиста. Может это и к лучшему. Мне такого не дано. Пашу всю жизнь как лошадь, не останавливаясь. Песня про маленькую лошадку Борзова, моя тема — в голове ее начали складываться строфы и она тихонько напела ее: — Я маленькая лошадка и стою очень много денег. И я везу свою большую повозку с того на этот берег... Складывается впечатление, что я-живой Харон. Может рано себя хоронить?» Такие мысли часто посещали ее, но она отмахивалась от них, как от назойливых мух. Настало время Ч. За Натальей заехали дочь и будущий зять. Сегодня в аэропорт всю честную компанию везет друг Антона — Алексей. Она стояла возле своего подъезда ранним темным морозным утром и притоптывала ногами, пытаясь согреться. На черном небе звезды казались ярче и ближе, луна горела ярким желтым глазом дракона и глумливо улыбалась. Дети не заставили себя долго ждать, и зимние шины машины резво затормозили на снегу. Антон вышел на улицу и представился. Наталья вынула руку из вязаной варежки и протянула ее. Он поднес ее к лицу и легким движением губ прикоснулся: — Антон, ваш покорный слуга. — Наталья. Очень приятно. Они посмотрели друг другу в глаза, и искра пробежали между ними. Вакханалия любви, цветочков, лирики и страсти начала свой отсчет этим морозным утром. Кто сказал, что любовь настигает нас весной, когда распускаются синие розы и поют дурнем соловьи ночами? Кто сказал, что любовь застает нас в багрянце осени и прозрачной летающей паутине бабьего лета? Она вездесуща, эта сука любовь. Она таится за крыльями Купидона и целенаправленно заставляет этого малолетнего ссыкуна стрелять своими отравленными стрелами в людские сердца, а сама при этом хохочет во весь свой сладкий и красивый рот. Курчавая, белокурая малолетка стреляет, ему ведь в принципе пофигу куда. Это такая игра на выживание. Стрельнул, сразил, поставил зарубку. Недаром, на моей памяти он поменял несколько крепких луков. Любовь может и попасть под руку, тогда стрела летит в неизвестном направлении. Так случилось и сейчас. Видимо спросонья малыш был, его безразличие и спутало карты судьбы дочери и матери. Антон взял чемодан и поставил его в багажник. Наталья села на заднее сидение машины к дочери, и они начали оживленную беседу. — Главное паспорт посмотри. — Все здесь, — Наталья похлопала по маленькой сумочке, но все же открыла ее и еще раз проверила. — Я прямо вся изошлась. Море и шум прибоя снятся мне каждую ночь. — Это хорошо. Дочь что-то щебетала, а Наталья прикрыла веки и кивала головой. Аэропорт встретил их гулом толпы. Они стали в очередь на посадку и по мере продвижения, Наталья ловила на себе взгляды Антона: откровенно любопытные и восхищенные. Она отворачивалась и тушевалась на фоне всеобщей неразберихи, но они настигали ее повсюду. В зоне беспошлинной торговли, мать и дочь сконцентрировались на косметике и парфюме, а Антон выбирал спиртное. Он взял дамам мартини, себе же выбрал французские коньяки, с неопределенным сроком выпуска: — дорого и понтово, но он же сибарит, етит твою маковку, в таких делах. Объявили посадку, и народ тонкой струйкой потянулся к регистрационной стойке. Рассаживаясь по местам, мужчины самый ценный груз клали в багажное отделение, дабы он не побился в перелете и прилетел в сохранности до пункта назначения. Они разгребали завалы полки, находили внизу укромные места, укладывали штабелями «свою прелесть» и с чистой совестью закрывали крышку багажного отделения. Периодически в полете косясь и с замиранием сердца слушая стук тары при попадании самолета в зону турбулентности. Таким образом, они будут на отдыхе отвлекаться от бензопил, радостно летевшими в отпуск к морю с новыми тюбиками кремов, дорогой косметики и парфюма, которые некоторые выгрызали зубами, кусая мужа за шею и нещадно кивая на литры спиртного в руках несчастного. Прибыв в отель, разместились в номерах с видом на море. Наталья, зайдя в свой номер, сразу же распахнула шторы на огромном окне до пола, выскочила на балкон и залюбовалась бескрайней водной гладью, которая на горизонте сливалась с небом. Из бара возле бассейна неслась музыка, зазывая отдыхающих отведать прохладительных коктейлей и кофе. Люди подплывали к стойке и формировались группками по интересам. Было много одиноких дам, прибывших в страну Ра за новыми приключениями и мужчинами с необычными именами. Что не допускалось на Родине, здесь шло на ура! Постучали в дверь, Наталья пошла открывать. На пороге стояла дочь: — Мам, мы уходим на море. Бросила сумки, потом разгребем. Присоединяйся к нам. — Ладно, беги, подойду позже. Антон и Лиля лежали на лежаках под тентом. Наталья подошла и расположилась рядом: — Как вода? — Офигенная! Такое море теплое и соленое, и рыбы, бесстыдно плавают вокруг тебя. Красивые до умопомрачения и неземных, ярких раскрасок. Супер! Если хочешь, поплавай в маске, — сказала дочь и показала на маску, лежащую на темно-желтом песке. — Да я сначала просто искупнусь, — ответила Наталья и, положив полотенце на лежак, начала снимать с себя сарафан. Дочь прикрыла глаза и ушла в созерцание экваториальной природы мысленно. Антон же сквозь стекла очков жадным взглядом рассматривал фигуру женщины. Наталья смутилась и, кинув сарафан на лежак, быстрым шагом двинулась к морю. — « Вот это женщина! Сочная, как манго, так и хочется впиться ртом в каждый сантиметр этого прекрасного тела, и думаю, выступит сладкий сок. Воплощенная сексуальность. Интересно, с ее данными, почему она столько времени одна? Сука, как же я ее хочу! Лилька моя тоже отличный экземпляр, но Наталья — высший пилотаж!» Он пристально наблюдает, как она входит в море. Медленно, на ощупь, будто прислушиваясь к своим ощущениям, или просто кайфует, привыкая и вода омывает ее тонкие лодыжки, потом добирается до красивых коленок и она, внезапно пропадает с горизонта, ныряет глубоко, чтобы через секунды вынырнув, сильными гребками уплыть в безбрежную даль. В один из дней Лиля поехала одна на экскурсию, ей это было необходимо в связи со спецификой работы. Наталья и Антон остаются одни. Наталья нашла себе курортную подругу своих лет, и не мешает « молодежи» проводить свое время. Но, Антон, ворвался в ее время. Распаленная после моря, расслабленная после душа, она стояла у зеркала, обмотанная вокруг тела полотенцем, и причесывала мокрые волосы. В дверь постучали. Она удивилась, ведь подруга обещала подойти чуть позже. Открыв дверь, она увидела Антона. Он стоял в белых льняных широких штанах, в сланцах на босую ногу и майке яркой синевы, столь выгодно оттенявшей его глаза. — Антон? — только смогла вымолвить женщина, как он ворвался в ее комнату. — Мне нужно срочно поговорить. — О чем? — удивленно приподняла бровь Наталья. Она встала у зеркала, он подошел к ней, развернул к зеркалу лицом и всем телом прижался к ней, взяв ее опущенные руки в свои. — О нас! Его глаза пылали каким-то доселе неизвестным ей светом. Была ли это мука, было ли это зверское вожделение, или безупречное безумие, она не разобрала. Он опустил голову ей на плечи и начал тихо говорить, как в помешательстве. Его губы соприкасались с ее кожей, он вдыхал аромат ее тела: — Как только я увидел тебя, то все стало на свои места, и пазл сложился, будто ты в нем недостающий элемент... Я хочу тебя с первой секунды нашего знакомства. Я терзаюсь ночами и думаю о тебе.. Наталья замерла, на нее накатила волна неподдельного ужаса и снесла все ее ориентиры к чертовой матери. Ей хотелось погладить ежик его волос, ей хотелось ненавидеть его за столь смелый и необдуманный поступок, ей хотелось, в конце концов, сдохнуть здесь на месте, или стереть память, обратившись в специальное агентство по стиранию памяти. Минута страсти, минута слабости. Его и ее. Решение пришло внезапно. Вырвавшись из его объятий, сказала: — Я сейчас же пакую чемоданы и уезжаю, или это была последняя выходка такого плана с твоей стороны. Он повернулся к ней спиной и вышел. Вернувшись, Наталья с головой ушла в работу, стараясь не думать о произошедшем. Но демон среднего звена, в минуту слабости, где-то глубоко зажатый в углу ее души, шептал ей ночами гадости, провоцируя и соблазняя. Через месяц, к ней пришел Антон и остался. Он поцеловал губами кончики ее пальцев, сказав: — Ты лучшее, что случилось со мной за последние тридцать восемь лет моей жизни. Пы. сы. нарисовала такого героя, что, в общей сложности, нахер этих баб, забираю его себе))) — — — — — — — — 3599 3 75161 +9 [3] Оцените этот рассказ: 27Оставьте свой комментарийЗарегистрируйтесь и оставьте комментарий
Последние рассказы автора Снежана Денисовна |
Все комментарии +26
Форум +2
|
Проститутки Иркутска |
© 1997 - 2024 bestweapon.net
|