Не прошло и месяца, как я купил новенькие Жигули, а Саня с Толиком мне уже проходу не давали, когда же мы поедим на рыбалку и обмоем новый автомобиль. Ближе друзей у меня не было, чем эти двое, выросли вместе в одном дворе, учились вместе, в армию призвались в один день, а вернувшись из армии, пошли работать на завод в одну бригаду. За год Саня с Толиком женились, и разъехались по другим концам города, а я по-прежнему оставался холостым и жил с родителями. В свободное время хотя и стали встречаться реже, но праздники и торжества все проводили вместе, а на выходные не реже трех раз в месяц вырывались мужской компанией на рыбалку.

На этот раз Толик уговаривал нас с Саней, поехать рыбачить в деревню за шестьдесят километров от города, там у него остался домик, наследство бабушки жены, которая умерла два года назад.

 — Так что есть, где остановиться заночевать, есть и банька не плохая, к тому же пруды кишат рыбой, я уже не говорю за речку — нахваливал Толик.

Договорились на пятницу после работы, я заезжаю за ними и отправляемся в деревню, где «рыбу можно ловить руками», а следовательно останется больше времени, чтобы обмывать мой новенький автомобиль. К первому по пути я заехал за Толиком, он встречал меня уже около подъезда с довольно внушительным багажом, а не как обычно с удочками и к тому же рядом стояла его молодая жена Томка.

Я думал что она просто провожает Толика, но когда уложили вещи в багажник, и вместо того чтобы поцеловать мужа на прощание, она села в автомобиль на заднее сиденье.

 — Она нам не помешает, будет, кому еду готовить, а заодно на домик посмотрит, и решим, что с ним делать, продавать или себе под дачу оставить — как бы оправдываясь, проговорил Толик, когда мы уже направились в другой конец города за Саней

Жена Сани, Лариска, не собиралась с нами ехать, но Томка предложила и ей отправиться с мужьями на рыбалку, и пока мы будем рыбачить, они тоже отдохнут от городской суеты в деревне. Только через час мы, наконец, выехали из городской черты уже впятером, а еще через час добрались до богом забытой деревни. Разгрузившись, я с друзьями стал настраивать снасти, а Томка с Лариской занесли вещи в дом и стали его приводить в надлежащий вид, для ночлега. Электричества в нем не было, так как два года в нем ни кто не жил, и кто-то срезал провода на металлом, зато была банька, стоявшая в самом конце огорода почти у самой реки, с разбросанной поленницей, кем-то давно приготовленных дров. Небо начало затягивать тучами, и мы поспешили сбить оскомину рыбалкой. Рыбы действительно было много и уже через час мы наловили втроем целое ведро крупных карасей, а когда упали первые капли дождя на воду, клев прекратился, и нам ни чего не оставалось делать, как сматывать удочки.

Возвращаясь мимо бани Толик, предложил её затопить, тем более дрова были повсюду. Мы, сразу же не доходя до дома, растопили баню, а остальные дрова убрали под навес, чтобы их не намочил дождь. Вернувшись, домой, мы занялись своим уловом, а Томка с Лариской пошли в баню, чтобы навести там порядок. Вскоре погода совсем испортилась, полил сильный дождь и на улице заметно похолодало. Когда же вернулись жены друзей, мы уже жарили рыбу на походной газовой плите. Где-то отыскав керосиновую лампу, мы водрузили её на стол и приступили к «праздничному ужину». Водки мы взяли из расчета только на троих, а так как Томка с Лариской не отставали от нас, то Толик выждав момент, когда немного дождь стихнет, сбегал к ближайшей соседке за самогоном, причем купил у неё сразу три литра.

 — Это чтобы по дождю не бегать и к тому же водки много не бывает — пояснил он, выставляя бутыль на стол.

Еще до армии я отравился самогоном, и больше ни когда его не пил, друзья знали об этом, поэтому для меня еще оставалась одна бутылка водки, а все остальные, в том числе и женщины стали пить самогон. Самогон со слов ребят оказался на много крепче чем водка, видимо поэтому, выпив всего по две стопочки, уже все были на веселее, заорали песни, громко засмеялись и шутки стали в присутствии жен неприличными. Потом вспомнили про баню и решили идти туда сначала женщины, а потом уже мужчины. Однако ушедшие в баню женщины, тут же вернулись, пожаловавшись, что там уже темно и им нужна лампа. Мы же сидевшие за столом не хотели расставаться с источником света, без которого нам было бы трудно разливать по стаканам.

После не долгих дебатов пришли к компромиссу перенесем закуску и выпивку в предбанник, и пока женщины будут париться мы, будем сидеть со светом. Вскоре останки закуски и выпивки разместились на столе в достаточно просторном предбаннике, а в свете керосиновой лампы обнаружили еще одну лампу, так что теперь тусклый свет был и в парилке. Выпив все вместе за «да будет свет», мы мужчины отвернулись, а женщины, за нашей спиной раздевшись, ушли в парилку просигнализировав нам закрывшейся за ними дверью. Не знаю, что точно повлияло больше, вид женского нижнего белья неаккуратно сложенный на лавке или же хмель, овладевший нашими головами в жарком предбаннике, но разговор наш стал более вульгарный о женских выпуклых частях тела. Не прошло и десяти минут, как стук в дверь и голоса женщин возвестили о том, что они возвращаются, и мы снова отвернулись, чтобы они оделись. Когда же они разрешили нам повернуться, то они были уже одетыми, но я заметил краем глаза, что нижнее их белье осталось на месте, они просто набросили на себя халаты.

Снова выпили за «хороший пар» причем женщины не оставались в стороне, а когда мы стали раздеваться уже не особо стесняясь их присутствия, то женщины сами отвернулись. Действительно парок был на славу, не просидев и десяти минут мы тоже от туда выскочили, не заботясь о том, что нас увидят женщины голыми. Поначалу их это, как мне показалось, немного смутило, но потом как заметила Лариса «Да что мы девочки, членов живых не видели» и вовсе придало нам бесшабашной уверенности не одеваться. Мы так и разместились по своим местам голышом. Потому как на это действительно ни кто не обращал внимания. Приняв еще по пару стопок, нас уже совсем развезло, начались разговоры вразноброд. Толик начал о чем-то с Лариской спорить и смеяться, а Саня с Томкой о чем-то серьезном разговаривать, а я, сидя на противоположной стороне безучастно только им поддакивал, кивая головой. Не знаю сколько прошло времени, казалось я только прикрыл глаза, а когда снова открыл от громкого смеха Лариски то она уже сидела на коленях у Толика раскачиваясь от смеха, а Саня с Томкой уже сидели к ним полу боком продолжая с серьезными лицами разговаривать периодически, как бы отмахиваясь от их шуток.

Видя, что на меня уже ни кто не обращает внимание, буркнув себе поднос, что валюсь уже с ног от усталости я прилег тут же на лавку и теперь под столом мне стало видно, что происходит там. Первое что привлекло мое внимание, это рука Сани, обследовавшая черный треугольник у Томки между ног, которая развела их достаточно широко, предоставив ему доступ к своей лохматой пизде в метре от мужа, поэтому они и сидели полу боком к веселым Толику и Ларисе. Рука же Томки медленно двигалась взад, перед, по торчащему вверх головкой члену Сани. По тому как судорожно сжимала край лавки и перемещались по ней вторая её рука, Томка испытывала неописуемое удовольствие от того что делала рука Сани с её пиздой.

Это меня немного встряхнуло, отогнав усталость и я еще не успел рассмотреть в тусклом свете керосиновой лампы Томкину пизду, как Лариска слегка привстав с колен Толика, потянувшись за чем-то на столе, мелькнула частью белых бедер, обнаженных в это время торопливым движением, и когда её задница стала возвращаться назад на колени, то уже между ней и толековым вдруг выросшим членом не было преграды их материи её халатика. Мне было хорошо видно, как Толик управляя одной рукой своим членом, а другой, обхватив Лариску за низ живота усаживает её на свой член. Оттого что Толик потянул на себя Лариску она не устояла и со смехом качнулось назад.

Я заметил как член Толика скрылся под ней почти на половину, но тут Лариска, прекратив смеяться, немного поймав равновесие, резко остановилась, её ноги напряглись, и она попыталась привстать с проникшего в неё члена, но сильной руке Толика пришла еще одна рука, уже выполнив свое предназначение, направив член в Ларискину пизду, и теперь с удвоенным усилием потянули её таз, вниз насаживая её полностью на член. Еще раза три Лариска пыталась привстать, но руки держали её крепко, так что все её попытки были похожи, что она начала подмахивать Толику. Затем она прекратила сопротивляться и вскоре послышался снова её смех, но на этот раз со сбивающимся дыханием и между тем появились еле различимые её уже настоящие подмахивания. Мне как-то стало не по себе, что в моем присутствии такое происходит, мои близкие друзья наставляли друг другу рога, сидя на одно лавочке.

Я приподнялся сев на неё и стараясь не смотреть ни друзьям, ни их женам в глаза. Однако этого у меня не вышло, все же я украдкой посмотрел сначала на Томку, которая закусив нижнюю губу и прикрыв глаза уже не разговаривала, а только кивала головой с еле заметным движением её всего тела, говорившее мне о том, что она подмахивала руке Сани, монотонно что-то тихо говорившем ей дрожащим голосом. Затем на Томку, у которой застыла натянутая улыбка на лице, а глаза с каждым еле уловимым толчком прикрывались. Мои друзья и их жены были настолько пьяны и возбуждены, что даже не обратили внимания, как я встал, оделся и вышел на улицу освежить, надеясь, что когда уже вернусь, они закончат трахать жен друг друга. Побродив не далеко от бани в темноте по грязи не менее четверти часа, пока снова не заморосил дождь, я вернулся снова в баню надеясь, что уже закончилась эта вакханалия. Войдя в предбанник с улице, сначала я не увидел там ни кого, и только тихое постанывание доносилось за противоположной стороной стола.

Машинально заглянув туда, я обомлел, на скамейке лежала Лариска, обвив своими руками Толика, периодически целуя его в лицо, и постанывала от его резких движений тазом, долбившим в её промежность между широко разведенных ног свесившихся с лавки. Заметив меня, Лариска только виновато улыбнулась пьяной улыбкой. Половой акт их был в полном разгаре. Первая мысль, мелькнувшая у меня в голове была, а что если сейчас войдет сюда Саня с женой Толика, скандалу не миновать, поэтому я быстро сбросив с себя куртку, в трусах заскочил в парилку, предполагая, что Саня не такой уж и дурак, чтобы трахать жену Толика, при нем отделившись только дверью. И снова я ошибся, когда вошел в парилку едва не налетел на развернутую лавку, на которой Саня подобно Толику драл его жену, так же ласкающейся и принимающей чужой член в своей пизде, тихо постанывая. Она тоже заметила меня, но как и Лариска кроме, как виновато улыбнуться больше ни чего не предприняла.

Мне ни чего не оставалось делать, как снова выйти, собрать свои вещи набросив только то, чтобы дойти до дома, и прихватив с собой лампу из парилки уйти в дом, там найдя себе подходящее место для ночлега я лег укрывшись одеялом и заснул. Проснулся я утром позже всех к моему удивлению друзья мои каждый со своей женой еще лежали весело разговаривали кто на кровати, кто на диване. Я уже подумал, что все это мне приснилось в кошмарном сне, однако когда стали завтракать, то я заметил, как они между собой виновато стараются не смотреть друг другу в глаза. Уже за завтраком Толик так, между прочим поинтересовался у меня когда же я вчера ушел спать в дом. И я соврал ему, что ушел почти сразу же, как только вышли из парилки.

За эту ложь я получил благодарственные взгляды и улыбки их жен, которые знали истину, но не поделились ни с кем... После этой поездки, мы не только больше ни когда не ездили на рыбалку вместе, но Саня с Толиком уже ни когда не приглашали друг друга в гости, а вскоре Толик и вовсе ушел с завода. Так что мужики, бабы на рыбалке — это не только к плохой погоде, но и к потере друзей.