Автобус, шедший из Москвы в Подмосковье, был полон. Уик-энд, погода прекрасная, и трудящиеся ринулись на дачи и шашлыки. На сиденье рядом с Валерием Ивановичем опустилась молодая привлекательная женщина с туеском для перевозки кошек. Вдруг крышка туеска приоткрылась и оттуда высунулась любопытная мордочка хорька.

 — Какая прелесть! Можно погладить?

 — Не желательно. Он болеет.

 — А я не его имел в виду!

Они посмотрели друг на друга и расхохотались. Между ними сразу установились доброжелательные непринуждённые отношения.

 — А чем он болен, — посерьёзнел Валерий Иванович.

 — Понятия не имею! Уже от четвёртого ветеринара еду, и никто ничего определённого сказать не может. Каждый говорит своё, назначает различные лекарства, а Кузьке лучше не становится — вялый, плохо ест, мех на спинке вылезает.

 — Он старый?

 — Да нет — всего два года.

 — Знаете что: в районе Москвы, где я живу, есть ветеринарная лечебница. Неказистая на вид, но в ней работают замечательные молодые врачи. Они мне вылечили мою любимую кошку, с которой я уж было распрощался. Я через два дня буду в Москве. Если хотите, я Вас туда провожу и порекомендую моему ветеринару. Вот Вам мой мобильник, — говорил Валерий Иванович, записывая на клочке бумаги номер телефона, — если надумаете — звоните. Да, и захватите с собой его мочу и кал на анализ.

 — Спасибо большое, обязательно позвоню. Ой, мне выходить! Во вторник можно?

 — Можно.

 — Ещё раз спасибо, до свидания.

 — Все Вам доброго, — улыбнулся Валерий Иванович.

Во вторник с утра зазвонил мобильный телефон. Валерий Иванович услышал приятный женский голос:

 — Алло, Валерий Иванович? Это — Катя. Ну, с хорьком. Мы с Вами в автобусе познакомились.

 — Да, да, Катюша, я помню. Как поживает Ваш Кузя?

 — Всё также! Вы не забыли о Вашем обещании?

 — Нет, нет! Я готов. Когда Вам удобно?

 — Да я прямо сейчас могу выехать.

 — Тогда садитесь на 598 автобус. У него конечная у станции метро. Я буду Вас ждать на платформе у последнего вагона в сторону центра. Через сколько примерно Вы там будете?

 — Думаю — что-нибудь через час.

 — Прекрасно, в 11—30 я Вас там жду.

 — Договорились. До встречи.

 — До свидания.

К большому удивлению Валерия Ивановича, привыкшего к тому, что женщины всегда опаздывают, Катя была минута в минуту. Обменявшись обычными в таких случаях приветствиями, они вошли в вагон.

 — Нам ехать всего две остановки, — пояснил он, незаметно любуясь своей спутницей.

Выглядела она очень эффектно. На ней было короткое, ну очень короткое летнее платьице, почти полностью открывавшее её красивые стройные ножки с круглыми коленками и полненькими ляжками. В низком вырезе виднелась часть соблазнительной груди. В автобусе он свою соседку совсем не разглядел, да к тому же она была в курточке и джинсах, которые нивелируют преимущества женской фигуры. А сейчас от неё не возможно было оторваться. Он заметил, что она перехватила его взгляд, и поспешно отвёл глаза... и, кажется, покраснел. Возникла неловкая пауза, но она быстро её прервала, начав расспрашивать его о районе, куда они едут, и где она ни разу не была.

В клинике они долго ждали нужного им врача, но их терпенье было вознаграждено. Пока доктор осматривал пациента, выполнили по его распоряжению все анализы, и уже минут через сорок был поставлен диагноз: ничего страшного — некоторое нарушения деятельности пищеварительного тракта, никаких прописанных ранее лекарств, только особая строгая диета и через месяц — вновь анализы, осмотр и узи. Он сделал ему какой-то укол и рекомендовал часа два пациента не беспокоить. Катюша была в прекрасном расположении духа и, когда они спускались по лестнице, улыбалась и что-то мурлыкала себе под нос.

 — Может, зайдём ко мне? — предложил Валерий Иванович, когда они вышли на улицу, — я Вас угощу отличным кофе. Мой дом как раз напротив.

 — Да, неудобно как-то...

 — Чего там «неудобно»? Я сейчас холостой, живу один.

 — Сейчас? А вообще?

 — А вообще — всё не просто. Долго рассказывать. Как-нибудь потом. Пошли, пошли. Вы не ели целый день, а Вам ещё домой возвращаться. Ещё голодный обморок по дороге случится, а я за Вас в данный момент в ответе. Да и Кузьке нужен покой — слышали, что доктор сказал?

 — Мне нечего Вам возразить, — засмеялась Катя, — пошли!

Кузю положили отсыпаться в малой комнате, а сами устроились на кухне.

 — У Вас нет чего-нибудь выпить? — неожиданно спросила Катя, несколько смущаясь, — я сегодня так перенервничала, а сейчас, видимо, наступил «отходняк» — какое-то состояние чудное.

 — У меня только водка, — извиняющимся тоном сказал он, — будете?

 — А, давайте немножко, — махнула она рукой.

Он достал из холодильника водку, принёс из кладовки банку каких-то консервов.

 — Надо же чем-то закусить, — пояснил он. — Хотите, я пожарю картошку или отварю макароны?

 — Нет, нет, я не голодна. Просто очень хочется кофе и выпить. Это что за банка? Ветчина? Вот и прекрасно — этого достаточно.

Валерий Иванович открыл ветчину, сделал салат из огурцов и помидоров, нарезал хлеб, разлил по рюмкам водку.

 — За что будем пить? — спросила Катя

 — Давайте — за Вас. Чтобы у Вас всё было хорошо, и Кузя скорее выздоровел.

 — И за Вас! Если бы не Вы, я не знаю, чтобы делала. Я уже начала отчаиваться.

 — Ну, я тут не причём. Спасибо Александру Николаевичу — врачу.

 — Но ведь это Вы меня с ним свели!

 — И тем не мене, давайте не будем всё сваливать в кучу. Оставьте что-нибудь для следующего тоста, а сейчас я хочу выпить за Вас!

 — Какой хитрый! Вы, наверное, меня споить решили?! Ну ладно, первый тост Ваш как хозяина дома.

Выпили.

 — А Вы замужем? — спросил Валерий Иванович, жуя бутерброд.

 — Да.

 — И давно?

 — Уже восемь лет.

 — Восемь лет?!!

 — А что Вас так удивило?

 — Вы что же, замуж вышли в n лет?!

 — Ха-ха-ха, — рассмеялась Катя, покраснев от удовольствия, — спасибо за комплимент, но я вышла замуж в двадцать лет.

 — Так Вам теперь 28? Никогда бы не подумал! Больше 20 я бы Вам не дал. Вы что же, спите в холодильнике?

Катя опять радостно рассмеялась, довольная и комплиментом и шуткой и погрозила пальчиком:

 — Коварный соблазнитель! Вы всех так девушек охмуряете?

 — Нет, только очень красивых.

 — С Вами невозможно разговаривать! Но за комплимент ещё раз спасибо. И всё-таки давайте выпьем теперь за Вас. Чтобы исполнялись, по возможности, все Ваши желания. Наливайте.

Снова выпили. Закусывая, поболтали о том, чем каждый занимается, где работает. Валерий Иванович налил по третьей.

 — Ой, нет, мне хватит. Я и так уже захмелела. Я вообще очень редко пью водку.

 — А за знакомство?

 — Ах, змей-искуситель! Но это — последняя, ладно?

 — Посмотрим, — улыбнулся Валерий Иванович

 — Не «посмотрим», а последняя, — решительно сказала она.

Выпили. Поболтали ещё. Валерий Иванович рассказал несколько очень смешных анекдотов, на которые Катя реагировала живо и адекватно.

 — А где же хвалёный кофе? — вспомнила Катя.

 — Айн момент, Катерина... Кстати, как Вас по батюшке?

 — Павловна.

 — Айн момент, Катерина Павловна, — засуетился Валерий Иванович, насыпая зёрна в кофемолку.

Через несколько минут чашки с ароматным напитком стояли на столе.

 — К кофе у меня есть весьма оригинальное предложение, — наполняя рюмки, торжественно провозгласил он. Давайте выпьем на брудершафт!

 — Очень оригинальное! — саркастически усмехнулась она, — но я и так уже пьяная, да и к тому же — я не смогу называть Вас на «ты».

 — Я понимаю, что я для Вас старик, — делая вид, что обижается, отреагировал он, — но зачем же так явно подчёркивать?

 — Нет, нет, Вы меня не так поняли, — горячо возразила она, в порыве хватая его за руку, — у меня и в мыслях этого не было. Какой же Вы старик?! К тому же, по моему глубокому убеждению, мужчина должен быть значительно старше женщины. Терпеть не могу сопляков, особенно нынешних. Тут дело в другом: я ни с кем не умею так быстро переходить на «ты».

 — Как же «быстро»? Мы с Вами уже знакомы — раз, два, три... — четвёртый день! И потом, Вы сами предложили тост за то, чтобы сбывались мои желание. А это у меня сейчас самое большое желание.

 — Как вы умеете обезоружить! Ну, хорошо, только я боюсь, что всё равно буду сбиваться.

 — А я Вас буду за это наказывать.

 — Как? Пороть?

 — Узнаете!

Выпили на брудершафт, и он, мягко притянув её к себе, приник к её губам. Ах, какие это были вкусные губы! Пухлые, мягкие, сначала несколько напряжённые, но потом они расслабились и, наконец, раскрылись, благословляя встречу языков. Дежурный поцелуй явно затянулся и превращался в совсем другое действо, но ему так не хотелось отрываться от этих восхитительных губ. Впрочем, и она не проявляла никаких признаков неудовольства. Тогда одна его рука обвила её талию, а другая, лежавшая у неё на плече, соскользнула вниз и утвердилась на высокой упругой груди. В то же мгновенье, она выскользнула из его объятий и, не глядя на него, глухим голосом проговорила:

 — Кофе остывает!

Но, садясь на стул, она сделала какое-то неловкое движение, и чашка с кофе, опрокинувшись на блюдце, плеснула ей на колени своим содержимым.

 — Моё платье! — вскрикнула Катя, увидев, как на подоле расползается большое коричневое пятно

 — Да бог с ним с платьем — отстираем! Вы не ошпарились? — бросился Валерий Иванович к её ногам.

 — Да нет, кофе уже немного остыл, — успокоила она его.

Но он всё равно поднял подол её платья чуть ли не к талии, осторожно промокнул облитое место салфеткой и стал на него дуть, постепенно склоняясь всё ниже и ниже. Вскоре он уже практически целовал её ляжки, потихоньку подбираясь к их основанию, где на розовых кружевных трусиках он узрел небольшое мокрое пятно.

 — Мне нужно в ванную. Можно? — мягко отстранила она его

 — Ну, конечно, какой же я болван! Снимай платье, я его сейчас отстираю, вывешу на балконе, и через час оно высохнет.

 — Спасибо, я сама. У Вас есть какой-нибудь тазик?

 — Тазик-то у меня есть, сейчас принесу, но за «Вас» моё тебе наказание. — И он опять надолго прильнул к её губам. И опять она ответила на поцелуй.

С радостно бьющимся сердцем он принёс ей таз, стиральный порошок, и она удалилась в ванную комнату.

 — Повесьте, пожалуйста, платье, — сквозь шум льющейся воды немного погодя раздался её голос.

Войдя в ванную, он увидел платье, лежащее в тазу на стиральной машине и её, стоящую под душем за занавеской.

 — Так, значит «повесьте»? — спросил он, решительно отодвигая занавеску.

 — Ой! Нет, нет, «повесь», — со смехом взвизгнула она, вновь её задёргивая.

Всего на мгновенье он увидел её обнажённой, но это было как раз то мгновенье, которое очень хотелось остановить! Она была прекрасна — с длинными распущенными волнистыми волосами, высокой, гордо торчащей грудью, небольшим чуть-чуть выдающимся животиком, круто спускающимся к тёмному треугольничку, выпуклой аппетитной попкой...

 — Каким полотенцем можно вытереться? — её вопрос вернул его в реальную действительность.

 — Сейчас принесу чистое.

 — И что-нибудь надеть.

 — Моя рубашка подойдёт? Я не ношу никаких халатов.

 — Если длинная, то подойдёт, — согласилась она. — А твоей туалетной водой можно воспользоваться?

 — Ну, конечно! Бери всё, что тебе заблагорассудится.

Она вышла из ванной свеженькая, чистенькая, без следов косметики и от этого казавшаяся ещё моложе.

 — И всё-таки она коротковата, — смущённо сказала Катя, двумя руками натягивая вниз на себе рубашку.

 — А, по-моему, в самый раз, — выдохнул он, опустился перед ней на колени, подлез под рубашку и прижался щекой к влажному ещё, очаровательно пахнущему его туалетной водой пушистому лобку.

Она охнула, положила ему руки на голову, но не оттолкнула, а скорее слегка прижала, приговаривая «Что ты делаешь?... Зачем?... Не надо...», незаметно отодвигая одну ногу в сторону, чтобы облегчить ему доступ к самым потаённым местам. Он незамедлительно воспользовался любезно предоставленной возможностью и впился губами в её набухшие сочные половые губки. Они были ещё вкуснее и восхитительнее, чем верхние, и он буквально утонул в них, энергично работая языком среди нежнейших тканей, источавших любовный сок. Но вот язык нащупал твёрдый кусочек, от прикосновения к которому она вздрогнула, как от удара электрическим током, и, поняв, что это то, что больше всего её возбуждает, уже больше не покидал его. Сверху он слышал стоны, прерываемые причитаниями «Миленький!... Что ты делаешь!... О, боже!... Не надо... Нет — ещё! Ещё!!! О, боже, как чудесно!!! Я сейчас с ума сойду — как хорошо!... Да, так!... О-о-о!!!» Чем громче были стоны, тем сильнее он массировал её клитор, пока, наконец, она не взвыла, резко дёрнулась и затряслась, согнувшись в три погибели, тесно прижимая к себе его лицо и орошая его своей влагой. Потом оттолкнула его и, опустившись на стул, прошептала «Я больше не могу. Проводи меня на кровать!»

Он быстро застелил диван в большой комнате и, уложив её на него, попытался продолжить свои ласки, но она удержала его, нежно погладила по липкой щеке и томно промурлыкала:

 — Иди, помойся... Как следует! Я тоже хочу тебя поласкать.

Тщательно помывшись и надушившись, Валерий Иванович голый вошёл в комнату. Катя лежала, укрывшись простынёй и, казалось, спала. Но едва он опустился рядом и стянул с неё простыню, она вскочила, перевернулась лицом к его ногам и, взяв в руки его страждущий член, стала его целовать и лизать. У него перехватило дыханье. Горячие губки плотно обхватили головку, посасывая её, а резвый язычок быстрыми движеньями поддразнивал уздечку. Он еле себя удержал, чтобы не застонать. А она тем временем пододвинулась к нему ближе, перекинула одну ногу через него, немного приподнялась выше и накрыла его рот своими нижними губами. Он с готовностью принял этот поцелуй, высунул свой язык и стал лизать всё, что попадалось на его пути, пока не отыскал самый чувствительный участок. Она глухо застонала и задвигала бёдрами навстречу его ласкам, задавая необходимый ритм. Одновременно она массировала его член руками и губами, доводя его до исступления. Это было так восхитительно, что как ни старался он отдалить кульминацию, долго он всё равно продержаться не смог. Она, видимо, это почувствовала и стала ещё энергичнее лизать и сосать головку, массируя ствол рукой. Он

ничего не мог поделать, и горячая струя ударила ей в нёбо. Она на мгновенье замерла, затряслась в экстазе и, глотая извергающиеся дары его члена, сама излилась ему в лицо. Они так и остались лежать «валетиком», приходя в себя...

Через несколько минут она вскочила.

 — Господи, мы с ума сошли! Совсем забыли про Кузю! Как он там? — и опрометью кинулась в соседнюю комнату.

 — Слава богу, спит без задних лап, — сказала она, появляясь и натягивая рубашку. — Посмотри, пожалуйста, что с моим платьем.

 — Абсолютно сухое и без пятна, — доложил он, доставая платье с балкона и протягивая ей.

 — У тебя есть утюг?

 — Есть.

 — Тащи.

Пока грелся утюг, он попытался её обнять, но она решительно отстранилась.

 — Прости, пожалуйста, но уже очень много времени. Пока я доеду, будет совсем поздно, да и Кузя голодный, проснётся — захочет есть.

 — Мы ещё увидимся? — спросил он её, сажая в автобус.

 — Ну, так нам с Кузей через месяц на осмотр, а я одна эту лечебницу не найду.

 — Я целый месяц не выдержу!

 — Постарайся, — лукаво улыбнулась она, поцеловала его и впорхнула в автобус.

Он дождался, когда автобус отъедет, повернулся и поплёлся домой. Мир вокруг стал тускливее и грустнее. Он чувствовал себя каким-то опустошённым...

Но впереди, как всходящее солнышко из-за горизонта, призрачно светилась новая встреча, и это вселяло радостную надежду.

Встретились они уже через неделю. Зазвонивший телефон Валерия Ивановича выдал на дисплее абонента: «Катя».

 — Алло! Катюша, здравствуй!

 — Доброе утро. Вы где?

 — С тебя поцелуй...

 — Хорошо. Ты где?

 — На даче.

 — Жаль. Я сегодня буду в Москве, могли бы встретиться.

 — Во сколько ты освободишься?

 — В два часа.

 — Я к этому времени приеду. Где тебя ждать?

 — На том же месте.

 — О"кей!

Войдя в квартиру, Катя сразу направилась в ванную.

 — Есть хочешь? — спросил Валерий Иванович

 — Нет. Если можно, кофе, — крикнула она, включая воду.

 — Можно, но только не так, как в тот раз.

 — А я не против, как в прошлый раз, — хитро улыбнулась она, высунувшись из-за приоткрытой двери, и зарделась.

Со сладко затрепетавшим сердцем он направился на кухню колдовать над туркой.

Она вышла из ванной в цветастом лёгком халатике, захваченном с собой из дома и кокетливо облегавшем её красивую фигуру. Он тут же привлёк её к себе и, сжав левой рукой манящую грудь, попытался поцеловать.

 — Я так и не попробую твоего несравненного кофе, — увернулась она от поцелуя и, шутливо оттолкнув его, уселась за стол.

 — А долг? — обиделся он.

 — Позже. Верну с процентами, — лукаво улыбнулась она. — Гарсон, кофе, пожалуйста!

 — Кофе действительно знатный, — похвалила она, чуть ли не залпом выпив чашечку, — а аромат! Как тебе это удаётся?

 — Ну, во-первых, я покупаю сырые зёрна и сам их обжариваю. Тот кофе в зёрнах, который обычно продаётся, всегда пережарен, независимо от сорта. Это главная составляющая, если хочешь получить настоящий кофейный аромат...

 — А во-вторых, я по тебе соскучилась, — вдруг прервала она его на полуслове, пристально глядя ему в глаза каким-то глубоким и волнующим взглядом.

Он тут же вскочил, опустился перед ней на колени, торопясь и путаясь, расстегнул халатик и стал сверху вниз всё её тело покрывать жаркими быстрыми поцелуями, стараясь не пропустить ни одного кусочка ароматной бархатистой кожи. Когда он дошёл до пушистого холмика, венчавшего ту часть тела, которая нетерпеливее всего жаждала его прикосновений, она со стоном раскрыла свои ножки и тут же ощутила его благодарные поцелуи там. Она затрепетала, закинула свои ноги ему на плечи и ласково прижала ими его голову теснее к своему лону. Стул жалобно заскрипел от бурных движений её тела...

 — Ох, сладкий мой, как хорошо! Как чудесно!!! Как замечательно ты всё делаешь! Меня никто никогда так не ласкал. О-о-о! Я больше не могу! Я сейчас кончу! Я... Я... О-о-о!!!

Она мелко затряслась в его руках, крича и выплёскивая ему в лицо свой любовный эликсир. Он отпустил её ноги, целуя их внутреннюю сторону и оставляя на них влажные следы. Шатаясь, она пошла в комнату, где была приготовлена постель, а он — под душ.

Очнулась она от нежного прикосновения его губ. Он целовал её закрытые глаза, щёки, нос, губы...

 — Иди ко мне, — прошептала она, уложила его на спину и устроилась у него в ногах.

 — А вот мой бонус, — игриво пропела она и, широко раскрыв свой рот, поглотила им весь его член до основания.

Он чувствовал, что головка его члена находится где-то у неё в самом горле, и испугался, что она поперхнётся. Но ничуть не бывало, она ещё стала делать какие-то движения горлом, невероятно возбуждая головку. Сладчайший экстаз с бешеной скоростью стал овладевать им, и он изо всех сил сжал зубы, чтобы сдержать его победную поступь. К счастью, в этот момент она выпустила член изо рта, напоследок обсосав и облизав его со всех сторон, и направила его в другое местечко — не менее лакомое и желанное — во влагалище. Он взял в руки её подпрыгивающие груди и стал их мять, теребя соски...

 — Тебе приятно, спросила она, подскакивая на нём и глядя на него своими синими лучистыми с поволокой глазами.

 — Ты ещё спрашиваешь! Я еле сдерживаю себя.

 — Сейчас, миленький, потерпи немного. Ещё чуть-чуть. Ещё! Сейчас... Сейчас! Ох!!!

Она опустилась на него, приникла к его губам и задёргалась, обжимая его член своим сокращающимся влагалищем. Тут уж и он, обняв её за упругие ягодицы, с силой натянул на себя, стараясь войти в неё как можно глубже, и выплеснул свою нетерпеливую сперму, мыча от наслаждения.

 — Когда ты снова позвонишь? — спросил он её на автобусной остановке.

 — Через три недели нам с Кузей к ветеринару, — издевательски озорно улыбнулась она и, поцеловав его, вновь ускакала от него в автобус.

«Ну, что ж, будем ждать» с грустью подумал он, махая ей на прощанье рукой.

Е-mаil автора: vаlеn194125@rаmblеr.ru