Что заставило сегодня пойти его в лес, он и сам объяснить не мог. Как то само собой возникло, вдруг, это желание. Он собрался, одел энцефалитку, взял сумку через плечо и пошёл к мосту через речку, за которой начинался этот самый лес. Был конец июля, погода стояла, на удивление, хорошая. Не слишком жарко, где то, около двадцати пяти, по Цельсию, тучки были, но дождь обходил стороной их небольшой посёлок.

Матвею было всего двадцать семь. Ещё весной от него ушла жена, которой надоело жить в этой деревне, так она посёлок называла, собралась и уехала к родителям в город. Детей они не успели завести, не хотела она торопиться с этим и ела какие то таблетки, чтобы не залететь. Матвей работал егерем и лес любил с детства. Знал всякую живность, заселяющую его участок. Ружьё с собой брал очень редко, обходясь малокалиберным пистолетом Марголина, из которого стрелял очень метко из любых почти положений. В Армии был снайпером, воевал в Чечне, в составе спец. подразделения, но гордости, за участие в этой вынужденной войне, никогда не испытывал. Воевал и ладно.

В лесу он отдыхал душой, чувствуя все запахи и ароматы, слыша тихий шелест листвы и хвои деревьев, с наслаждением вдыхал в себя воздух, напоенный этими ароматами. Шёл и отдыхал, была суббота, день когда в лес ходили многие. Кто по ягоды, кто по грибы, городские приезжали и жарили свои шашлыки, но эти далеко в лес не забирались, обходясь опушками и небольшими полянками. Приезжали, обычно, компаниями, веселились, плясали под музыку из переносных плееров и магнитофонов, пили водку и вино, занимались сексом на природе, разбредаясь по кустам, потом собирались и уезжали, оставляя после себя много мусора, который приходилось после зарывать в землю, сжигать

Многие такие компании Матвея уже знали. Он подходил и предупреждал их об опасности пожара и недопустимости оставления после себя мусора. Его слушались, не все, конечно, но нормально относились, зная, что это его работа. Сегодня городских было опять изрядно. Он сходу приметил четыре компании вдоль трассы шоссе, но подходить не стал, этих он, тоже, знал уже. Сразу пошёл в сторону речки Сосновка, протекающей через мощный сосновый бор, к омутам, надеясь поймать щуку и сварить уху с неё, здесь же в лесу и отдохнуть. С собой взял и бутылку водки для этого.

Выйдя к известному ему глубокому месту, первым делом соорудил шалаш из веток сосны и ели, чтобы переночевать, принёс и застелил травой вместо постели. Вырыл ямку и развёл в ней небольшой костерок, после этого достал леску с крючками, прицепил её к недлинному удилищу, срубленному тут же из тонкой берёзки, насадил на крючок-тройник карасика из банки и закинул удочку на середину омутка. Сам наполнил водой котелок и подвесил его над костром, зная, что уха сегодня, всё равно будет.

Щука взяла наживку минут через десять и была вытащена. Нормальная, с килограмм, примерно. Больше закидывать удочку Матвей не стал, занялся приготовлением ухи. Разделал щуку, порезав её на крупные куски, добавил две головки лука, одну картофелину, чеснока и укропа с лавровым листом. Всё это свалил в котелок, где вода уже кипела, посолил и стал ждать. Через пятнадцать минут по лесу разнёсся вкуснейший аромат готовой ухи и он снял котелок с перекладины. Подбросил сучьев в костёр и приготовился к самому ответственному моменту, пробе сваренного на вкус. Достал бутылку и стограммовый гранёный стаканчик, налил водки и зачерпнул из котелка первую ложку. Вкуснятина! Сняв пробу, выпил водку, крякнул от удовольствия и стал есть уху.

В такие моменты он чувствовал себя счастливым. Ого, знакомый ёжик пожаловал в гости и не боится совсем, знает, негодник, что здесь его не обидят.

 — Чем же тебя угостить, приятель? Молочка хочешь? Хочешь, конечно, я знаю.

Матвей достал из сумки пластмассовую крышку от банки, плеснул в неё молока и осторожно поставил перед самым носиком ёжика. Тот понюхал и, придвинувшись вылакал его за несколько секунд. Фыркнул довольный и уставился на Матвея своими глазками бусинками, надеясь на добавку, которая была ему налита. Снова вылакал её. Матвей рассмеялся и взял ёжика в руки. Тот даже не свернулся, зная уже запах рук Матвея.

 — Ладно, хватит тебе, вечером ещё приходи, приятель. Дай и мне поесть нормально.

Ёжик, которого Матвей поставил на траву носом в сторону леса, фыркнув, убежал, но в это время невдалеке послышался шум и женский крик, заглушенный, однако.

 — — -----------------------------------------------------------------------------------

Матвей вскочил, повернулся в сторону крика, прислушиваясь. Слышалась какая то возня метрах в тридцати от него, за кустами можжевельника. Осторожно пошёл туда. Около двух сосен, сразу за кустами, увидел двух здоровых парней лет двадцати, раздевающих молодую девчонку. Один держал её, прижимая к себе и закрывая ей рот ладонью, второй стаскивал с её дрыгающихся ног трусики. Стащил, ударив девчонку в живот, отчего она скорчилась в руках первого, схватил и развёл ноги в стороны, доставая из ширинки свой член.

 — Не советую вам этого делать, ребята. Попадёте крепко. — Матвей шёл в их сторону.

 — Не стоит насильничать. Отпустите девчонку или плохо вам будет.

 — Ты кто такой? Чмо болотное! Это тебе сейчас очень плохо будет. Весь кайф сломал. Врежь ей, Геша, чтоб не убежала и разберёмся с этим. Потом Галкой займёмся. Ну, гад!

О том, что перед ними не пацан, который должен бояться только их вида и голоса, они не подумали и сразу кинулись на Матвея. Первый запнулся, получив резкий удар в солнечное сплетение, но выдержал и продолжал переть замахиваясь своим огромным кулаком. Пропустив его мимо, Матвей ударом ноги в грудь, свалил второго и пока первый разворачивался, добил его лёгким прикосновением к горлу. Второго решил не вырубать и просто подставив подножку, взял его затем на болевой приём. Тот взвыл, засучив ногами. Обездвижев его ударами по нужным местам, Матвей поднялся с него и осмотрелся.

Девчонка всё ещё лежала согнувшись, после удара в живот и плакала. Он подошёл к ней, поднял, усадил на пенёк.

 — Кто это такие? И как ты с ними здесь оказалась?

 — Мы приехали на шашлыки с родителями, а у этих другая компания, они рядом с нами шашлыки делали и пили. Я пошла в кустики, по маленькому, а они меня схватили, рот зажали и сюда притащили. Долго тащили, минут пятнадцать, чтобы наши не услышали. А потом вы сами видели. Я их не знаю, даже, и меня совсем не Галкой зовут. Ой, он опять зашевелился, сейчас встанет. Боюсь я.

 — Ничего они больше с тобой не сделают. Сейчас поговорю ещё с ними. В милицию сдать их, что ли? Так всё равно отпустят, не успели они с тобой, а ты с милицией не захочешь дела иметь. Так ведь?

 — Так, дядечка. Лучше, как то, до своих мне добраться, только не знаю куда идти надо.

 — Идём ко мне, пока. Ты посидишь там, а я с этими разберусь и решу, что делать. Потом провожу тебя к твоим.

Матвей отвёл девчонку к своему костру у речки, посадил её там, посоветовал поесть ухи и пошёл разбираться к парням. Первый, всё ещё, спал, а второй сидел уже на заднице и зло смотрел на подходившего Матвея.

 — Что, ментам решил сдать нас? Сдавай, это к лучшему, не для тебя только. Понял, чмо?

 — Дурак ты, парень, хоть и здоровый. Зачем мне менты. Здесь болото недалеко, потеряют вас, поищут, конечно, но не найдут. Усыпить тебя, тоже, пару пустяков, как и приятеля твоего. Всё ещё спит. Может и не проснуться, как и ты.

 — Эй, ты чё, мужик? Сдавай ментам лучше.

 — Для кого лучше? Для вас? А мне то что за дело, за вас, идиотов, беспокоиться? Нет. Лучше в болото и концы в воду. А то мстить ещё захочете, морока одна.

 — Мужик, отпусти нас с Генкой! Мы вообще сюда не покажемся больше никогда. По пьяни, по дурости, трахнуть девку

захотели. Не надо, мужик, нас в болото.

 — Мне что, так просто взять и отпустить вас? Я, в Чечне, наслушался таких обещаний, по глупости, отпустил одного чучмека, потом пришлось пятерых, вместо одного, убивать.

 — Отпусти, мы не чехи, ведь. Слово даю, что не увидишь нас больше здесь.

 — Нет, милейшие. Документы есть у вас при себе? Ну, давай, глянем их, сначала. Понятно. А приятель, кто такой? Студенты, а такой пакостью решили заняться. Ладно, тебе я сделаю, сейчас, чтобы мог двигаться, а приятель пусть поспит ещё. Сам утащишь на себе его. Понял? Если ещё раз увижу в этих местах, не обессудьте уж, жалеть больше не буду. — Матвей вправил парню суставы и сказал, помогая ему встать.

 — Всё. Это единственное, что я могу сделать для таких гадёнышей. Забирай его и иди.

 — — -----------------------------------------------------------------------------------

Девчонка сидела у костра и была уже в нормальном состоянии. Матвей присел рядом.

 — Вы отпустили их, дядечка? А как вас зовут? Неудобно, дядечкой называть.

 — Матвей, я, и давай без дядечки. Отпустил. Здоровый утащил второго спящего, ещё, друга, думаю, больше они вообще к девчонкам подходить не будут. Нагнал на него страха, для порядка. Ваши долго здесь будут? Пойдём провожу тебя, самой то не найти дорогу, да и нет здесь её. Ночевать здесь собирался, не придётся, видно. Ты поела?

 — Да, Матвей, очень вкусная уха. А меня Леной зовут. Идём, а то потеряли меня, уже.

 — Своим не рассказывай ничего, тогда. Скажи, что заблудилась, случайно. Ни к чему это

 — Хорошо, Матвей, а можно я, потом, с тобой останусь здесь? Никогда не спала в лесу.

 — Да кто ж тебя отпустит, со мной? И забоишься здесь, к тому же.

 — А я скажу мамке, что останусь на воскресенье у подружки, в посёлке. А папки у меня нет, мамка с любовником сюда приехала. Отпустит, и я не забоюсь, мне уже 18 лет.

 — Ладно, не буду тогда с собой ничего брать, раз вернусь. Идём.

Матвей проводил Лену, вывел прямо к их месту. По дороге нагнали, тащившего друга, здоровяка, но обошли их стороной, по просьбе Лены, не хотевшей их больше видеть. Мать однако, Лену не потеряла, ещё, и обьяснять ей ничего не пришлось. Та поговорила с ней, взяла шампур с шашлыком и, помахав матери рукой, пошла в сторону посёлка. Через сто метров свернула в лес, где её поджидал, усмехающийся Матвей, и они двинулись в обратную сторону. Матвею пришлось отловить ещё двух щук, одну на уху, вторую для поджаривания на сковороде, которая была у него. Хлеб и всё остальное, тоже, было. Он налил стогрммовик Лене и она выпила, с жадностью потом набросившись на рыбу. Комаров было немного, Матвей, когда солнце зашло за лес, зажёг в сторонке какую то штуку, которая чадила, и комаров не стало совсем. Они были, но в стороне, а к ним, даже, не подлетали.

Наелись доотвала, как заявила Лена, выпив ещё сто граммов водки. Она стала вдруг, задумчивой, сидела, привалясь спиной к Матвею, и о чём то думала, глядя на разливающуюся по небу зарю. Матвей нежно обнимал её за плечи и ласково поглаживал по рыженькой головке. Это было приятно, чувствовать её тело рядом с собой. Женщины давно не было в его постели и, поневоле возникло возбуждение, волнующее кровь.

 — Как хорошо, Матвей! И имя у тебя, необычное, такое. Я не слышала никогда раньше. Ты в посёлке живёшь? Мы, когда у меня папка был, тоже жили здесь, в школе училась до пятого класса, а потом папка ушёл к другой женщине, и мы, с мамой, переехали в город, она там работала и ей сразу дали квартиру. А папка тоже уехал потом. Я его не видела больше, как мы переехали. А что ты в лесу сегодня делал?

 — Отдыхаю я здесь, Лена, и работаю, тоже, в лесу, егерем. За животными, зверями присматриваю, браконьерничать не даю. А живу в посёлке, не так давно, правда. Лет пять, наверное, поэтому меня ты знать не можешь. Не было меня здесь, когда вы жили.

 — — -----------------------------------------------------------------------------------

 — Матвей, а нас комары не закусают, ночью? И где мы спать будем?

 — Шалаш видишь, под сосной? Там и поспим, простыня и одеяло у меня есть. Вдвоём не замёрзнем, а комаров вон та штука, чадящая, отпугивать будет, не съедят нас комары.

 — Матвей, а я хочу с тобой по настоящему спать, с сексом, сначала.

 — Лена, ты девочка, или женщина уже?

 — Девочка, Матвей, но я всё равно хочу этого. Сразу, как ты пришёл, отпустив этих, которые хотели меня изнасиловать, захотела. Мне уже 18 лет, Матвей, лучше я сделаю это с тобой, раз ты мне нравишься, чем с другим кем то.

 — Мне очень приятна твоя вера в меня, а не будешь сожалеть? Ведь это навсегда и ничего, потом, нельзя будет исправить. Так что думай, пока не легли спать.

Матвей достал из сумки простыню и лёгкое, но тёплое, мягкое, шерстяное одеяло. Застелил траву простынью и бросил поверх неё одеяло. Посмотрел на следящую за его действиями Лену. Она с вызовом и улыбкой ответила на его взгляд и разделась догола. Пришлось раздеваться и Матвею. Они легли и обнялись. Лену бил озноб, нервничала, всё таки она. Матвей стал нежно и ласково целовать её, стараясь успокоить. Ласкал её небольшие груди, целовал в губы, засасывая их, потом переключался на соски грудок и долго целовал и посасывал их, нежно гладя всё её тело. Лена успокоилась, дрожь прошла и она стала подставлять под поцелуи грудки, отвечать на поцелуи уже страстно, когда Матвей снова целовал её губы. Её руки двигались по всему телу Матвея, она перестала бояться, она уже хотела его, прижимаясь к нему всё сильнее.

 — Матвей! Сделай это! Я не могу уже, от твоих ласк и поцелуев. Мокрая стала внизу.

 — Хорошо, Леночка! Сейчас, я, тоже, едва сдерживаюсь, ощущая твоё тело своим. Немного больно будет, но не долго. Сейчас, милая.

Матвей раздвинул её ножки и лёг на неё. Член расположился у щелки, готовый сломать преграду, чтобы попасть туда, где будет так горячо и приятно ему. Поцеловал Лену ещё раз и двинул слегка бёдрами, стараясь попасть в маленькую дырку. Попал, вошёл до преграды, замер на мгновение, и резко двинул бёдрами. Член провалился до конца, а с губ Лены сорвался болезненый вскрик. Бёдра Матвея пришли в движение, а Лена зажмурилась и сжала губы, ожидая новой боли, но её не было больше. После нескольких толчков в ней члена, глаза распахнулись, и в них было удивление и радость.

 — Матвей! Мне совсем не больно уже. И, даже, приятно, как он двигается там.

 — Ты везучая, Лена. Так редко бывает. Я доволен, что смог сделать тебя женщиной, без большой боли. Мне очень хорошо с тобой, милая. Когда у тебя месячные?

 — Два дня, как кончились, Матвей. Ой, как хорошо стало! Ещё, милый! Мне так приятно!

 — Всё, малышка, я кончаю. Ах, как это здорово!

Они, часто дыша, прижались друг к другу, выпуская каждый свои соки, затем расслабились, не разделяясь. Матвей, однако, знал свой вес и, вытащив из неё член, лёг рядом, поглаживая её грудки и тело.

 — Тебе хорошо, Леночка?

 — Да, Матвей, да! Лучше, наверное, не бывает, любимый. Я счастлива сегодня.

 — Вылезем, тогда, ненадолго, хорошая моя. Тебе надо вымыть там. Обязательно, чтобы не попало что нибудь. Потом можно продолжить, если захочется. Я то, точно, захочу тебя.

 — Хи-хи. А я уже хочу, но раз надо, то вылезаю.

Матвей сходил и принёс, в вымытом котелке, тёплой воды и помог Лене подмыться. Вымыл свой член и бёдра, забрызганные кровью. Вытеревшись, опять залезли в шалаш.

Всё снова повторилось. Ласки, поцелуи и секс, уже без боли, зато с полнотой всех ощущений, от движений навстречу, и несколькими наслажениями для Лены. Наслаждение, от второго раза, Матвей получил более сильное. Уже не думая о том, чтобы сломать целку Лене без боли, он резко и сильно входил в неё, ощущая под собой молодое и волнительное тело, и кончил, чувствуя трепетные сжатия члена влагалищем, сразу теряя все силы и блаженствуя от этого, заполняя её своим семенем. Лена, тоже, была без сил, совсем, но улыбалась, не выпуская его из себя, обняв руками и ногами.

 — Я так счастлива с тобой, Матвей! Полежи на мне, немного. Мне так хорошо, когда он пульсирует внутри. Вот, закончилось и он уменьшился сразу. Сейчас можешь слезти. У меня нет сил совсем и спать захотелось. Давай, поспим, немного, потом ещё повторим.

 — Давай, милая, ложись мне на грудь и спи, Леночка. Я, тоже, устал немного.

 — Хорошо! Я сплю уже, Матвей... — И Лена действительно уснула, обняв, и устроив свою головку у него на груди. Вскоре уснул и Матвей.

 — — -----------------------------------------------------------------------------------

Автор: Беалфед. 28.08.2010г. Пока всё.

Е-mаil автора: b7755@yаndеx.ru