В ноябре я немного приболел, простудился на Октябрьской демонстрации, и Ира трогательно и строго за мной ухаживала. Так мы жили до начала декабря, когда мне пришлось надолго уехать в Москву, в патентную библиотеку. И проторчал я там почти до Нового года. Приехал утром 29 декабря. Забросил в прихожую чемодан и, даже не заходя к себе в комнату, поехал в институт.

В гардеробе, принимая у меня пальто, миссис Хадсон сказала, что меня просила зайти к ней на кафедру Лена. От Лены же я узнал, что Борис заболел и просил меня зайти к ним домой. Я наскоро выполнил послекомандировочные формальности и побежал к Фейманам.

Борис уже выздоравливал от ангины и чувствовал себя неплохо. Я отчитался о командировке, и мы стали намечать план дальнейшей работы после Нового года. Тут пришла Лена. Она переоделась в коротенький халатик и уселась на диван. Перетянутая пояском халатика тонкая талия, открытые почти до попки стройные ножки, домашние туфельки на танкетках без задников на босу ножку, в общем, выглядела она столь соблазнительно, что у нас с Борисом сразу начали заплетаться языки. Борька отреагировал мгновенно:

– Ленка, кончай Лёшку совращать. Лучше, приготовь что – нибудь почавкать, а то и я проголодался, да и Лёшка, я смотрю, уже зубами от голода клацает.

– Леночка, покорми нас, пожалуйста, а то я последний раз вчера ел.

– Могли бы и сами приготовить, лодыри. Все на женщин надеетесь.

Лена встала и прошла на кухню. Вскоре она позвала нас обедать. За едой она вдруг обратилась ко мне:

– Ромашин! Ты, конечно, извини, но я твою Загоруйко к экзамену допустить не могу. У нее контрольная не сдана.

– Почему мою?

– А чью, по твоему? Мою, что – ли? Я помню, как она ко мне прибежала, когда ты заболел. Вся в соплях и губной помаде: Лёшка! Ты что, совсем слепой. Не видишь, что девочка втюрилась в тебя по уши.

– По моему, ты себе навыдумывала. Я согласен, Иришка хорошая девчонка, но ведь у нее эскимо на губах не обсохло. Так, ладно, а когда ей сдавать надо было?

– Крайний срок – вчера.

– А завтра можно?

– Мне завтра с утра надо уже ведомость сдавать, сам понимаешь, Новый год на носу. Ладно, только ради тебя, пусть принесет мне домой к половине восьмого утра. И не вздумай за неё сделать. Я твой почерк от её сразу отличу. И учти, не только я. И ещё одно условие: Новый год ты встречаешь с нами, дома у папы. И её приведёшь! Понял?

– Женить меня решили? Я смотрю, вы с миссис Хадсон сговорились.

– А думай, как хочешь. Не придешь, или придешь один, я её на экзамене завалю. Ты меня знаешь.

– А удобно ли её приводить? Тебе же у неё экзамен принимать.

– Ничего, приму. А если, кто тявкать будет, свалю всё на тебя. Мол, Загоруйко твоя подружка, ты её и привел. А твое появление у папы в гостях ни у кого вопросов вызвать не может. Понял, одноклассничек? И вообще, Борис, ты с Лёшкой все обсудил? Тогда, Лёшенька, давай, катись домой. У вас с Загоруйко шестнадцать часов осталось.

Я поспешил домой. Снял пальто, постучал в Ирину комнату. Ира лежала на кровати, свернувшись калачиком поверх покрывала.

– Подъем!

Ира встала. Ну и вид! Глаза и носик красные. Головка растрепана. Подушка мокрая.

– Так, слезы и сопли в четыре ручья. Полная паника и деморализация. Елена Наумовна мне все рассказала. Кроме начерталки хвосты есть?

Ира помотала головкой.

– Покажи задание.

Ира бросилась к столу, вытащила листок.

– Покажи, что ты сама пыталась сделать.

Ира подала листы.

– Бред полный.

– Алёша! Я все ждала, когда вы приедете и поможете. А вы задержались.

– А к Елене Наумовне подойти не могла?

– Я побоялась. Она такая строгая.

– Ленка – то строгая? Гм?! Ладно. Слушай мою команду. Завтра в 7 – 30 ты должна принести работу Елене Наумовне домой. А по сему. Первое! Я пошел спать. Устал в поезде, как собака, и не выспался. Второе! Разбудишь меня в 21 – 00. Приготовь ужин и кофе. Держи, я привез из Москвы растворимый (тогда жуткий дефицит). Третье! Дальнейшие указания получишь после ужина. Четвертое! Мы с тобой, учти, оба, приглашены на Новый год к Елене Наумовне, а точнее, к самому Науму Соломоновичу в гости.

– К самому ПРОРЕКТОРУ?!

– К нему, поняла?

– А почему? В каком качестве меня пригласили?

– А тебе не всё ли равно? Но учти, Елена Наумовна сказала, что если не придем, она тебя на экзамене завалит. А я Лену двадцать лет знаю, если она что пообещала, то так и будет. Всё, я пошел спать. И приведи себя в порядок.

: Я проснулся оттого, что Ира мягко теребила меня за плечо:

– Алёша, вы просили разбудить в девять. Ужин готов.

На кухне мы поели и пошли в Ирину комнату. Девочка уже все приготовила. На столе лежала чертежная доска с наколотыми листами ватмана, карандаши были наточены, готовальня раскрыта, инерционная рейсшина приготовлена.

– Значит так, Ира. Я буду все делать в тонких линиях и объяснять. Ты слушаешь и повторяешь. Когда все будет готово, ты будешь обводить чертеж и проставлять обозначения. Перед тем, как провести линию, ты будешь рассказывать, что ты делаешь, как будто чертишь на чистом листе. Я буду смотреть и проверять, правильно ли ты делаешь. Потом ты оформляешь листы и мы с тобой идем к Елене Наумовне. Поняла? Начинаем.

Если, кто из читателей учил начертательную геометрию, тот помнит, что, коротко говоря, вся эта наука сводится к тому, как правильно поворачивать плоскости проекции. На этом я и сосредоточился, объясняя Ире смысл своих построений. Ира слушала внимательно, и, судя по вопросам, старательно вникала. В этом я убедился, когда отошел от стола, а Ира начала обводить чертеж. А потом, когда дело дошло до оформления, разных там рамок, "штампов", подписей, разговор плавно перетёк в трёп на вольные темы.

К половине шестого все было готово. Ложиться спать смысла не было, мы с Иришкой не торопясь, со вкусом попили кофейку и пошли к Фейманам. Ленка прямо в прихожей внимательно просмотрела работу, сделала несколько едких замечаний на тему, что такую, мол, простую контрольную можно было сдать вовремя, напомнила про приглашение, умолчав при этом про свою угрозу, но приказав приготовить к празднику какой – то замудрёный салат, и, наконец, послала нас: спать.

Спать нам было некогда. У Иры было три пары. У меня дела на кафедре. С грехом пополам выспались 31 – го. Потом суматошные сборы. Я носился по базару, покупая необходимые для салата ингредиенты, Ира готовила и смешивала компоненты. Надо было ещё решить вопрос с доставкой, Ире одеться и навести марафет. Ну, что я говорю, все знают, что творится в доме накануне Нового года. Потом сам праздник: что происходит в это время все и без меня знают. Ленка взяла Иринку под своё покровительство и через полчаса они о чём – то увлечённо чирикали в уголке: Потом, как самым молодым из гостей, нам пришлось помогать хозяевам мыть посуду и приводить квартиру в порядок: Потом ещё посидели с Леной и Борей, уже на кухне, по – семейному, потом выпили на посошок. В общем, мало – мальски я пришел в себя на свежем воздухе, когда мы с Ирой в половине десятого утра возвращались домой. Дико хотелось спать, ноги и языки у обоих заплетались. Я ещё был более – менее, сказывались армейская закалка, помноженная на студенческую тренировку, а уж Ирка еле передвигала ноги. Она повисла у меня на руке, и её потянуло на нежность:

– Алёшенька, милый, как я вам благодарна, вы меня просто спасли.

– Чем это я тебя спас? И вообще, кончай выкать. Что я старик, что ли?

– Согласна, давай поцелуемся, а вечером выпьем на брудерш – штраф, ой!, непра – авильно, на брудерш – шафт!

– Давай.

Мы обнялись и взасос поцеловались.

– Но вы:, прости, ты: не представляешь, что ты для меня сделал! Вы – ты меня спас. Если бы не ты, мне было бы очень – очень больно!

– Каким Макаром?

– Если меня вышибут из института, батя меня та – ак выпорет, что мне месяц придется обедать стоя, как лошадке. Да – аже, если бы узнал, что у меня сейчас произошло, всё ра – авно выпорол бы.

– И правильно сделал бы. Заслужила.

– Заслужила, согласна! Лёша! Сейчас придем домой, и ты меня выпорешь, . . своим ремнём, . . солдатским, с пряжкой!

– Не выдумывай и не дури.

– А я не дурю. Просто я ещё ма – а – аленькая и меня надо воспитывать.

– Шут с тобой. Сейчас придём домой и ляжем спать. Потом отпразднуем с тобой Новый год, и ты будешь готовиться к сессии. А после сессии посмотрим: Не сдашь, тебя отец выдерет, как сидорову козу, а если сдашь, то за вчерашнее, так и быть, выпорю тебя я, заслужила. Договорились?