Жестом заказав себе виски и бросив бармену «сдачи не надо», я спросила:

— Знаешь вон ту девушку? — я еле заметным кивком указала на одиноко сидящую за дальним столиком печальную брюнетку.

— Ты не местная, да? — манерно промурлыкал бармен. Я неопределённо пожала плечами: в этом городе иногда бываю и неплохо знаю его улицы, но в этом заведении впервые. — У нас её все знают.

— Ну и? — уточнила я. Обычное дело для гей-тусовочки — все знают всех, но я вроде как только приехала.

— Она трансик. — Я получила свой комплект «виски + ответ на вопрос» и пошла знакомиться, прежде, чем пара бутчей и извращенского вида мужик за сорок занялись обработкой «свежего мяса», то есть меня.

Чем ближе я подходила, тем сильнее мне нравилась внешность брюнетки. У неё были азиатские черты, тонкие руки, длинные пальцы... всё, что я люблю. Но, конечно, я хотела сквозь все эти приятные мелочи увидеть её характер.

— Привет. Можно с тобой посидеть? — девушка устало кивнула. — Хочешь со мной выпить?

— У меня безалкогольный — слегка улыбнулась она и протянула нечто мохитообразное, чтобы чокнуться об мой бокал.

Обычно, узнав, что человек не пьёт, люди стремятся мгновенно одобрить это или осудить. Ну, серьёзным «молодец» или притворно-самоуверенным «болеешь что ли?», например. Я же решила вообще сей факт не оценивать и, улыбнувшись в ответ, просто выпила.

Мы говорили о какой-то ерунде около получаса... Обсудили погоду, одежду, арт на стенах клуба и даже немного jаvа. Ну как обсудили... про jаvа я только слушала. Только не говорили о людях. К чёрту людей. Потом перешли на более личные темы — любимые книги, фильмы, вещи и явления; я заказала «того же, что и этому господину», то есть безалкогольный коктейль и мы перешли на ещё более личные разговоры. У меня сто лет никого не было, у неё тоже. Мне немного одиноко, а ей... очень сильно. На протяжении всего разговора она была печальна. Иногда, как будто забывая о чём-то плохом, она увлечённо рассказывала об очередной интересной штуке, с восторгом и взахлёб, её глаза сияли, но она неизменно возвращалась к грусти или даже обречённости. Я пока не понимала, почему, но я надеялась узнать и, возможно даже, помочь. Она мне понравилась как личность. Конечно, я мало её знала. Но всё, что знала, мне нравилось. Кроме этой беспроглядной грусти в карих глазах.

— Поехали ко мне? — тихо позвала я в одну из пауз в разговоре. Её взгляд стал ещё более печальным и обречённым, впрочем, вскоре она вообще опустила глаза. Молчание затянулось и я добавила — Я серьёзно, пожалуйста, мне было бы очень приятно. Ты можешь уйти в любой момент.

— Я... тебе не понравлюсь... когда ты узнаешь меня лучше.

И тут до меня дошло. Она думает, что я не знаю, что она транс. Эту фразу она уже говорила кому-то, но она каждый раз даётся ей с трудом. Я удержалась от улыбки и просто взяла её за руку.

— Если ты мне не понравишься, мы не будем ругаться. — сказала я серьёзно. — Всё будет хорошо.

В машине я пыталась снова свести всё к непринуждённому общению и она опять то улыбалась, то печалилась. И все эмоции были искренними. Её радость заставляла улыбаться и меня, а от её грусти у меня покалывало сердце. Она была настоящей, живой, правдивой... хоть и с секретом.

Когда мы поднимались в лифте, я снова взяла её за руку и так и не отпускала до самой своей кухни. Я видела, что она не против, что она боится дальнейшего развития событий, но когда забывает об этом, то чувствует благодарность за то, что первые шаги делаю я. Возможно, ей так легче оправдывать себя после проваленного общения с людьми. Мол «они сами ко мне полезли, я не обязана ходить с табличкой с надписью «транс"». Не все же такие как я. Я пансексуалка, если вы ещё не поняли. Это означает, что я могу полюбить или захотеть... или и то и другое... и мужчину, и женщину, и тех, кто не определился до конца, и тех, кто считает, что они «не в том теле». Любое существо, обладающее сознанием, которое мне понравится, мне мило.

Я поставила чайник, достала печенье и суфле. Показала ей, где ванная. Пока она мыла руки, я обняла её сзади, мои руки легли на её плоский животик, и она замерла. Я аккуратно прижалась носом к её шее, вдыхая её запах. От тепла и нежности момента я закрыла глаза, а она прекрасно видела это в зеркале. Она не смущалась, нет. В ней удивительным образом перемешивались страх и счастье и я готова была поклясться, что теперь её счастье — это моя забота. Пока мы общаемся, я буду стараться делать её счастливой. Я перестала мешать ей мыть руки и пошла разливать чай по кружкам.

Когда мы напились и наговорились, а ведь чайник пришлось ставить ещё дважды, снова возникла неловкая пауза, во время которой гости обычно говорят «ну, нам пора» и уходят. Я подошла к ней, аккуратно сняла с неё туфли, взяла её за руки и повела в спальню. Снова грусть омрачила её лицо, но я уже знала, что всё будет хорошо. Если, конечно, у неё совсем уж истерика не случится.

Я сняла с себя часы, чтоб не мешались, и мы легли на кровать. Она на спину, а я рядом, опершись на локоть. Я не стала смущать её оглядыванием её фигурки и поцеловала её. Казалось, мы целовались целую вечность, это было безумно приятно. Я не беспокоила её никакими приставаниями, лишь поглаживала по волосам и плечу. Она отдавалась поцелую очень чувственно, откровенно, умело. Мы сплетались языками и нам не хватало дыхания.

Мне уже хотелось начать раздевать её, но сильно возбудиться мешала мысль о том, что скоро наступит очень неловкий момент «каминг аута» и, честно говоря, мне было сложно предсказать, как он пройдёт. Я отстранилась от неё и заглянула в глаза. Иногда с желанием поглядывая на губы, я начала мягко расстёгивать верхнюю пуговицу на её блузке. Потом вновь прильнула к её губам, на этот раз ещё нежнее целуя, расслабляя её. Расстёгивание рубашки походило не на прелюдию, а на игру с множеством этапов. Одна пуговка-море поцелуев-ещё одна пуговка-ещё море ласки губ. Всего пуговиц было шесть, и чтобы расстегнуть последнюю нижнюю, нужно было выправить край рубашки из брюк. Я сделала это, не глядя вниз, чтобы не пугать. Помимо потрясающих ответов на мои поцелуи, она ничего и не делала, просто лежа, немного скованная страхом. Но этого и не было нужно, я надеялась, она в полной мере раскрепостится позже...

Покончив с пуговицами, я стала целовать её грудь в светлом топике, прямо через ткань. Грудь была небольшая и красивой формы — тоже всё так, как мне нравится. Сквозь ткань я хватала губами её вставшие сосочки и ласкала их. Целовала не закрытые одеждой части и оставила пару маленьких засосов на шее. Я слушала её тяжёлое дыхание с наслаждением, иногда шепча ей на ухо ласковые слова.

— Я никогда тебя не брошу. Мы всегда будем вместе, если ты только захочешь. — это мой шёпот. Представляю, конечно, насколько сильно она сомневалась в моих словах, но её немноооожечко отвлекали мои действия и собственное возбуждение.

Я стала одной рукой массировать её грудь, а ко второму полушарию опять прильнула губами. Стянула топик наверх и прикоснулась к соску языком, сжимая вторую грудь рукой. От разнообразных движений моего языка ей, казалось, сносило крышу. Она слегка подёргивалась и сама начала что-то шептать. Что-то побуждающее не останавливаться.

Я убрала руку с её груди и стала поглаживать бок и животик. Чем ниже я спускалась своими поглаживаниями, тем сильнее она напрягалась и казалось, её возбуждение улетучивалось с огромной скоростью. Я внимательно следила за её реакциями, хоть и не подавала виду. Но этого не хватило. Как только мои пальцы задели краё её брюк, я услышала:

— Я хочу уйти. — это звучало горько, а меня будто вообще окатили ледяной водой. Я вдруг поняла, что нравлюсь ей. И именно поэтому она скорее даст мне отрезать себе руку, чем признается, кто она есть. Чтобы не потерять меня. И поцелуи её жадные... как будто хочет запастись впрок. Она сказала, что хочет уйти, но не уходила.

Я смотрела на неё и, задумавшись, легонько

гладила её где-то в «безопасной» зоне. Она неуверенно надела обратно недоснятый топик и не встречалась со мной взглядом. И тогда я решила, что нужно делать. Я мягко отстранилась от неё.

— Останься. — попросила я спокойным тоном, хотя внутри очень боялась, что она уйдёт. Но хоть кто-то из нас должен же быть спокойным... — Я больше не буду. Давай просто поспим и проснёмся вместе?

Она глянула на меня недоверчиво, но, увидев мой взгляд, успокоилась. Я говорила именно то, что имела в виду и она это почувствовала. Я тоже настоящая.

— Давай. — ура! Она согласилась! Я ликовала.

— Давай дам тебе свою футболку, а то в блузке спать неудобно. — уютно предложила я.

Она села и стала снимать блузку, я полезла в шкаф за чем-нибудь мягким и удобным. Футболку с бывшей работы с надписью TRАNSАЕRО я засунула поглубже и достала просто чёрную без букв и рисунков.

Она по-домашнему легко переоделась, я тоже. Мы легли рядом, она повернулась ко мне спиной, я обняла её.

— Как тебя зовут? — очень уместно шёпотом спросила я.

— Рада. — так же шёпотом ответила она и я слышала, что она улыбается. Уже через несколько минут мы спали.

Проснулись мы и правда вместе. Весь день мы болтали, вместе приготовили обед и ужин. Она даже узнала, как зовут меня. Нам было просто здорово вдвоём, как будто мы были родственными душами. Только я была более спокойной, рассудительной, а она более страстной, увлечённой. В общем, она добавила в мой день ярких красок, а я в её — покоя и уюта, и мы «уравновесили» друг друга. Она знала много чего интересного, а я была хорошим слушателем. Периодически я совершенно бескорыстно массажировала ей плечи и шею.

Оказалось, что она сейчас в отпуске, никаких кошек у неё дома нет, и спешить ей, в общем-то, некуда. Она согласилась остаться у меня. А потом ещё на одну ночь, и ещё на одну. Мы спали вместе и вели себя как супруги в медовый месяц, за исключением секса. Если честно, мне и так было с ней хорошо и особенно грело душу то, что это, кажется, взаимно. И всё же у меня постепенно созревал план по раскрытию, наконец, всех карт.

Однажды вечером, когда я, уже сонную и искупавшуюся, уложила её в кроватку, я ушла работать, обещав долго не засиживаться. Работаю я дома за компьютером. А вот когда она уснула, я прокралась в комнату. План мой был предельно прост. Он не казался мне гениальным, но сколько я ни думала, ничего получше в голову не пришло. Пора уже было прекращать этот цирк, пока она не сбежала, оставив записку, боясь «серьёзных отношений».

Я тише воды подошла и забралась с ногами на кровать. Села рядом с ней и осторожнейшим движением погладила её брюки в «том самом» месте. Под мягкой тканью пальцы чувствовали член. рассказы эротические Я стала осторожно гладить его и придвинулась поближе. Ровное сонное дыхание спящей постепенно становилось более сбивчивым и частым. Я тихо устроилась поудобнее и прильнула к почти полностью вставшему члену губами и носиком, через ткань вдыхая её запах, смешанный с запахом моего геля для душа. Я тёрлась об него, как кошечка, и сама уже неслабо возбудилась от этого. Почти не отстраняясь, я расстегнула пуговицу на брюках, а потом и закрытую полоской ткани молнию. Теперь я целовала и тёрлась об ещё более мягкую ткань белья. Какие-то милые узкие трусики с рюшечками, из тех, что трансы почему-то обожают. Если она сейчас проснётся, то увидит, что меня нисколько не смущает её страшный секрет, что я хочу её и даже влюблена в неё. Я уже смело максимально раскрыла расстёгнутые брюки, стащила с члена верхний край трусиков и с жадностью стала ласкать его губами и языком. Раду я при этом взяла за руки и иногда непроизвольно сжимала её пальцы. Страсть просто кипела во мне. Наконец, она стала постанывать. Я попыталась стянуть с неё брюки совсем, Рада помогла мне, приподняв попку. Брюки полетели на пол, потом трусики отправились на уголок кровати. Я облизывала и посасывала уже полностью вставший член. Полностью брала его в рот и скользила по нему губами, всё активнее двигая головой. На кончике головки проступила уже не первая капелька смазки и мне от возбуждения начало сносить крышу. Я хотела её всю. Я поднялась к её лицу и в темноте ткнулась носиком ей в щёку. Почувствовала влагу. Она плакала.

Я замерла, лишь положив руку на её бедро. Я дышала ей в ухо, не зная, что сказать. Не ожидала слёз.

— Давно ты знаешь? — спросила она. Голос её был на удивление спокойным. Я тихо нависла над ней.

— Всегда.

— Блин! — воскликнула она. Спокойствие кончилось. — Садистка!

Вот тут я не удержалась от улыбки. А потом и она начала смеяться, иногда по инерции всхлипывая после слёз. Я села на кровати и стала раздеваться. Звук её смеха наполнял меня радостью и обожанием. Она тоже сняла футболку и топик, я снова разместилась рядышком и, целуя губы, щёки, нос, ушки и шепча нежности, стала поглаживать её член рукой. Он был вставший, твёрдый, торчал вверх. Она повернулась и прижалась ко мне. Теперь никакие секреты и страхи не разделяли нас, мы слились в одно целое... ну, уже почти. Мой шёпот путался в её волосах, я обхватила рукой ствол и слегка мастурбировала ей. Она стонами отзывалась на мои движения и слова и тоже, наконец, начала ласкать меня. Её руки сначала изучили мою грудь, сжимая её и просто держа в руке с удовольствием. Она гладила меня везде, а когда её ладошка легла мне на попку, немного сжав ягодицу, я тоже застонала.

Я слегка устала от морального и физического напряжения и, подтянув подушку под голову, легла на спину. Рада тут же взяла в ротик мой сосок, дразнила его язычком, иногда заглядывая мне в глаза. Это жутко возбуждало, я гладила её по волосам и всему, до чего дотягивалась, ловя глазами её взгляд, губы и манипуляции с моей грудью. Рукой она спустилась к моей киске и заставила меня вздрагивать от возбуждения, настойчивыми движениями лаская пальцем клитор. Я очень хотела её.

Я попросила её лечь на меня сверху и стала гладить её спинку. Она заслонила для меня собой весь мир и мне было безумно хорошо. Её чёрные волосы падали вниз и щекотали меня. Я то и дело поправляла и держала их, пока мы целуемся. Вдруг я не дала ей приблизиться, держа за волосы и спросила:

— Хочешь меня? — очень хотелось услышать. Ну и перейти к действию тоже.

— Да. — очень уверенно сказала она. Я раздвинула ножки.

— Возьми.

Я помогла, рукой направив член в дырочку, он плавно скользнул внутрь. Я чуть не кончила уже от этого. Первое вхождение — самое-самое. Такой прекрасный момент. Почти сразу я снова начала стонать. Она осторожно трахала меня, медленно набирая темп. Мои стоны становились громче, она же лишь изредка постанывала, сосредоточившись. Я держала её руками за попку, чувствовала крепкие мышцы и гладкую кожу. Долго всё это продлиться не могло, с прелюдией в несколько дней, поэтому довольно быстро дыхание её стало замирать. Её сосредоточенный взгляд был очень милым. Я совсем расслабилась и стонала, наверное, даже громче, чем следовало бы это делать в квартире. Вдруг она резко вытащила и стала кончать мне на живот. Я слегка обняла её ножками, добавляя ощущений. Кончала она долго и обильно, из члена выбивались всё новые струи спермы. Пара капель поползли по моему боку, щекоча. Спохватившись, я указала рукой на тумбочку.

— Там должны быть салфетки...

Она, растрёпанная и слегка замедленная, словно в каком-то трансе (каком-то трансе, лол), достала мне салфетки сначала из тумбы, а потом из пачки и подала одну. Понадобилось ещё несколько салфеток. Моя девочка слегка пришла в себя и улыбалась. Слёзы её давно просохли, оставив лишь пару серых пятен от туши на щёках.

— В душ? — предложила я.

— Подожди, я хочу ещё кое-что. — она снова прикоснулась пальцем к клитору. — Ты же так и не кончила.

Она начала слегка массировать клитор и нежно поглаживать мою ножку второй рукой, ни на какие ласки больше не отвлекаясь. С минуту продолжалось это сладкое мучение меня, а потом она сняла с руки какой-то браслет... Нет, не браслет, это резинка для волос. Рада завязала себе волосы в хвост и я поняла её намерения. Но я не дала ей начать вылизывать себя.

— Ляг на спинку, детка. — попросила я и, встав с кровати и пройдя по комнате, полезла в шкаф. Я достала оттуда свою любимую аккуратную анальную пробочку из нержавеющей стали и тюбик с анальной смазкой. Рада была в восторге.

Вручив ей свою добычу, я, перешагнув её голову, нависла над ней в позе номер шестьдесят девять и взяла в ротик её член. Немножко раздвинув ноги шире, я легла промежностью на её губки. Её язычок приятно скользил по верхней части губок и клитору, а я то посасывала головку, то брала поглубже и делала движения головой, плотно скользя вверх-вниз губами и пытаясь ласкать при этом языком. Она выдавила немного прохладного геля себе на пальчики и прикоснулась к моей дырочке попки. Начала смазывать сначала сверху, потом чуть проникнув внутрь. Возбуждало меня всё это безумно. Потом она смазала саму пробку и приставила её к моему анусу. Сталь была жутко холодной, но я знала, что она быстро примет температуру моего тела. Рада чуть надавила, и пробочка начала погружаться в меня. Большим пальцем другой руки детка массировала мне клитор. Пробка приятно растягивала меня, наполняя холодком и ощущением объёмности и, наконец, скользнула внутрь полностью.

Неприятных ощущений от вхождения в попку не было, они затмевались возбуждением от стимуляции клитора и возбуждением от этой ночи вообще. На несколько секунд оторвавшись от члена и застонав, я продолжила ласкать его. Горлового я не мастер, но старалась всё делать ритмично и в хорошем темпе. Он становился всё больше, мне было безумно хорошо от этого, но стало чуть менее удобно, потому что челюсть уставала. Я стала быстро помогать себе рукой. Под конец моя девочка перестала облизывать меня и лишь горячо дышала, доставляя мне удовольствие, а мне стало трудно фапать и удерживать его во рту одновременно, поэтому я просто касалась члена языком и слизывала капельки смазки. В какой-то момент с тихим стоном Рада начала кончать, а я ловить губами сперму. Я оставалась стоять над ней, тяжело дыша. Через секунд двадцать, придя в себя, она пальцами раздвинула мне половые губки и так активно приступила к вылизыванию, что я просто обалдела от ощущений.

Больше всего она уделяла внимание клитору, делала всё с каким-то животным азартом, как будто там под клитором спрятана её добыча и она стремится её достать. Подобные движения руками принесли бы неприятные, острые ощущения, от которых хотелось бы убежать, но язык приносил просто божественное удовольствие. Очень быстро на меня стало накатывать безумство оргазма, тепло раскатилось по телу, я немного дрожала, мышцы сокращались. Особенно попка, обхватывающая пробочку, и язычок, продлевали оргазм. Я, обессилев, слезла и развалилась на кровати, разбросав руки и ноги.

— Вот теперь в душ — с улыбкой произнесла Рада минуты через три, лизнув меня в щёку. Я довольно улыбалась и мы пошли в душ.